Вечером я обнаруживаю в одном из ящиков кухонного комода бутылку вина. Судя по количеству пыли на ней-очень старую. Но глядя на этикетку-вряд ли коллекционную.
— За сколько можно ее продать? — приходит ко мне первая мысль.
Но вторая мысль совершенно иная, и через полтора часа я нахожу себя разговаривающей с домовой мышью.
— Вот все вы помогали Золушке, — отчитываю я мышь, — Пуговки ей на платья таскали, крупу перебирали, даже, если я не брежу, полы за нее мыли.
Мышь виновато молчит, забившись в угол мышеловки.
— Нет чтобы помочь кому-то, кому помощь эта действительно нужна!
Мышь задумчиво почесала лапкой за ушком.
— Вот например, научили бы Амелию прясть пряжу…Или это надо к паукам обращаться?
Моя собеседница предательски молчала.
— Ну или хоть что-то полезное сделали бы в Холсноу!
Мышь снова меня игнорирует, но подбегает к кусочку сыра, изначально служившему приманкой в мышеловке.
— Ну да, — бормочу я, — нахлебников у меня в этом доме и так полно. И никакой помощи! Все потому, что я-не золушка…
Моя собеседница бросает на меня косой взгляд. Да-да, Золушка точно никогда не держала своих мышей в мышеловках. Она выпускала их, шила им шапочки и камзолы. Одним словом-девчонка была явно психически больна.
С другой стороны, это я — кто сейчас разговаривает с мышью. И разговор наш малопродуктивен.
— Все, можешь идти, — открываю я дверцу мышеловки.
Грызун недоверчиво смотрит на меня.
— Пошла вон! — огрызаюсь я.
Мышь выбегает из клетки и быстро скрывается в подполье.
— Эх, опять все самой делать, — вздыхаю я.
Утром я просыпаюсь на кухне. Голова болит и мой внешний вид далек от идеала. Поэтому то, что Юджин склонился надо мной и брызгает на лицо водой из графина-меня вовсе не радует.
— Доброе утро, Эстэлла…Разбудить тебя сложней, чем спящую красавицу!
Я показываю учителю один из тех пальцев, что так любит демонстрировать мне Арнольд.
— Ну-ну, Эстэлла. Я думал вы-леди.
— Чтобы быть леди нужно как минимум иметь на это деньги. У меня же есть лишь чужие долги и чужие дети.
— А у меня для тебя хорошие новости…
Я встаю из-за стола, за которым спала, поправляю платье и спрашиваю, не нашел ли Юджин кого, чтобы скупить барахло из Хилсноу.
— Нет, это деликатное дело и надо больше времени.
— Тогда чем ты хотел меня порадовать?
— Я слышал в городе, что у графини Бретинской сегодня клубный день. Ты знаешь: тот самый клуб для ее подруг из высшего общества…
Юджин говорит медленно, наслаждаясь моим замешательством и тем, что мне неприятно даже думать о клубе, куда меня уже никогда не примут.
— А у кухарки графини грипп.
— Мои поздравления…
— Так вот, Амелия говорила т хорошо печешь. И я…
Паника охватывает меня. Я подлетаю к Юджину и крепко сжимаю его плечи.
— Только посмей сказать, что предложил Бретинской меня вместо кухарки!
Юджин отводит мои руки в сторону. Нежно сжимает запястья.
— Я лишь сказал, что знаю одну даму, которая отлично печет. И меня попросили передать заказ на три дюжины кексов.
После этого Юджин озвучил кругленькую сумму, и меня начало мутить.
В кухарках у Бретинской! До чего я докатилась?! Но разве у меня есть выбор?
— Все будет инкогнито, — продолжает Юджин, — И я сам доставлю кексы. Все еще хочешь отказаться?
— Нет, — твердо отвечаю я, — Позови мне Амелию. У нас много работы.