Бездушная

Глава 32

Люциан

Я никогда не получал удовольствия от того, что делал что-то для кого-то. Благодарность для меня означала лишь слабость. Делать что-то для Илэйн доставляло мне совершенно новые ощущения.

Мне нравилось доводить ее до дрожащего исступления, причинять ей боль, которую ее тело поглощало с блаженством, и, что самое удивительное, мне нравилось готовить ей пасту, пока она смотрит на меня.

Она выглядела красивее, чем когда-либо, стоя рядом со мной у кухонного стола, укутанная в одну из моих чистых рубашек из шкафа. Ее волосы были растрепаны, глаза широко раскрыты, и улыбка была такой же широкой.

Еще до того, как закончил нарезать салями, я точно знал одно: я буду наслаждаться тем, что причиню боль людям, которые причинили боль ей. Я буду наслаждаться каждой гребаной секундой этого.

— Ты что, уволился с работы? — спросила она, посмотрев на меня с улыбкой, пока я помешивал макароны. — Это все еще не мое дело?

Я не смог сдержать улыбку.

— Нет, я не уволился с работы. Я беру отпуск.

— Отпуск? — спросила она и рассмеялась. — Не могу представить, что ты когда-нибудь берешь отпуск.

— Ты и все остальные, кто меня знает.

Это было очень верное замечание с ее стороны. Я не мог вспомнить, чтобы когда-либо в жизни брал отпуск. Я ненавидел непродуктивное время.

— Итак… куда мы поедем в этот отпуск? — засмеялась она. — На какой-нибудь потрясающий пляжный курорт?

Я наклонил голову и ухмыльнулся.

— В Кингтон Пик. Я слышал, что там есть симпатичный маленький загородный домик, в котором нужно немного поработать в саду.

Мне понравилось, как она улыбнулась.

Мы ели в основном в тишине, уплетая макароны, но на этот раз атмосфера не была напряженной, она была легкой. Приятная непринужденность между двумя людьми, которые действительно нравятся друг другу. «Нравятся» — это еще мягко сказано, но я все еще не решался произнести это слово вслух, даже про себя. Два человека, которые действительно любят друг друга.

Я не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то смотрел на меня с такой любовью в глазах, как Илэйн. Это было потрясающе. Ее глаза никогда не выглядели такими волшебными голубыми озерами, как тогда, когда они были полны счастливого обожания. Я никогда не устану смотреть в них. Я мог только предположить, что мои глаза были полны такого же блеска обожания. Даже сама мысль об этом была слишком странной, чтобы ее представить.

Тем не менее, я, может быть, и был любовником, но я был и ненавистником. Любовь к Илэйн разжигала зло внутри меня в других направлениях, и разжигала его сильно. Я презирал мужчин, которые разбили ее милую маленькую душу, когда она была милой молодой бабочкой с невинными крыльями. Мне всегда нравилось причинять людям боль, но я никогда не хотел этого с такой страстью, которую испытывал в глубине души, когда думал о том, чтобы разорвать этих извращенцев на куски.

— Ты собираешься свернуться калачиком рядом со мной на диване, как парень? — Илэйн хихикнула, забирая у меня тарелку. — Это то, кто ты теперь? Ты мой парень?

Она пошутила. На ее лице было написано веселье. Я не ответил ей тем же. Мой ответ был смертельно серьезным.

— Я никогда в жизни не был парнем. Я даже никогда не был близок к этому. Эта ситуация для меня совершенно новая.

— Да, но и девушкой я тоже никогда не была, — она засмеялась. — Я просто дурачилась, не говорила серьезно. Я же не собираюсь сейчас говорить о браке и детях, верно? То, что нам нравится играть с оргазмами и вместе есть пасту, не значит, что мы вдруг стали родственными душами.

— Трудно быть родственными душами с кем-то, кто не имеет души, — сказал я ей. — Поверь мне, дорогая. Я чертовски бездушен.

Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами.

— Вчера я бы тебе поверила.

Я не нашелся, что на это ответить. Самой идеи о том, что у меня есть душа, девушка и какие-то романтические отношения, было достаточно, чтобы я почувствовал себя странно пушистым внутри, а пушистость мне не нравилась. Пушистость была для жалких слабаков и кисок.

Даже в моем пушистом состоянии влюбленности я не мог заставить себя свернуться калачиком на диване с Илэйн и смотреть дерьмо по телевизору. Я лег спать пораньше, и она пошла со мной, не упомянув о комнате дальше по коридору. Сразу же забралась ко мне в кровать, как только мы закончили принимать душ.

— Ты действительно собираешься трахнуть меня в ближайшее время? — спросила она, когда я притянул ее к себе под одеялом.

— Это жемчужина, — ответил я. — Когда я это сделаю, я сделаю это медленно. Это стоит того, чтобы подождать.

Ее маленький смешок был милым.

— Я ждала этого много лет. Уверена, что еще немного подождать не повредит.

Ее сладкий зевок был божественным. Даже самые невинные вещи, которые она делала, делали ее чистой соблазнительницей.

Я хотел бы заснуть вместе с ней. Ее легкое дыхание ласкало мою грудь. Я обнимал ее, пока она спала, наслаждаясь ее теплом и думая о том, какой чертовски странной стала моя жизнь. Я не думал ни о Симусе, ни о Дункане, ни о «Холдинге Морелли». С того момента, как я утром вышел из офиса и помчался домой, чтобы найти ее на улице, я думал только об Илэйн.

Домой.

Теперь это был действительно мой дом. Илэйн была моим домом.

Илэйн была моей жемчужиной.

Впервые в жизни я почувствовал, что мне нужно сделать больше, чтобы заслужить это, чтобы заработать это особое сокровище.

Она все еще спала, когда я вылез из-под нее, устраиваясь на одеяле, словно ангел. Я убедился, что она меня не видит, когда, наконец, принял свою потребность отомстить тем, кто причинил боль Илэйн, и свою потребность сделать это сейчас. Я планировал начать с полковника Хардвика или с тех козлов с благотворительного аукциона, но нет. В ту ночь в моей голове был только один человек.

Первый кусок дерьма, который прикоснулся к ней.

Когда я посмотрел информацию о Преподобном Линче в интернете, меня охватило желание кого-нибудь уничтожить. Интересно, что он жил не так уж далеко от Кингтон Пик. Это было уединенное поместье на озере Рейньярд, всего в двадцати минутах езды по дороге обратно в Нью-Йорк.

Хм. Может быть, судьба все-таки существует.

Как только нашел подробности о его поместье в сети, я почувствовал, как в глубине меня зарождается зло. И не мог с этим бороться, ни минуты больше. Этот ублюдок должен был страдать, и страдать как можно скорее. Он и все остальные, один за другим. Я с удовольствием уничтожу каждого из них.

Проверив, что Илэйн все еще спит как младенец, я надел свой костюм Теренса Кингсли и посреди ночи отправился к «Мерсу». По путих оставил на кухонном столе нацарапанную записку с саркастичным «скоро вернусь, детка», будто я действительно собирался стать хорошим бойфрендом. Дороги были пусты, когда я мчался к озеру Рейньярд. Мой мозг лихорадочно работал, как у злобного сукина сына, пока я обдумывал, как причинить ему боль. Так много вариантов, и многие из них настолько привлекательны, что мой пульс участился.

Взяв нож с кухни, я положил его в бардачок. Пистолет был бы слишком безличным оружием. Я хотел быть ближе. Острый и садистский. Я хотел увидеть страх в его глазах, когда я отомщу за Илэйн.

Поместье оказалось передо мной, прежде чем я успел осознать, что я уже там. Это было огромное здание, немного вдалеке от дороги. Заехать на подъездную аллею было проще простого. Убить его тоже было бы проще простого, учитывая, что охрана отсутствовала. И именно так и будет, да? Кто бы мог отправиться сюда, чтобы убить преподобного?

Никто, кроме Теренса Кингсли, это уж точно.

Я убедился, что очки сидят высоко на носу, когда постучал во входную дверь. Мне было тошно, пока ждал ответа, слишком ясно представляя себе, как дрожало милое маленькое тело Илэйн, когда она приезжала сюда каждые выходные. Когда дверь распахнулась, на пороге стояла старая женщина. Ее выражение лица было чуть ли не угрюмым.

Я вспомнил секрет Илэйн. Вспомнил ту противную стерву, которая провела ее по дому.

— Маргарет? — спросил я, и старая стерва кивнула.

— Да… — сказала она, наклонив голову. — А вы…?

— Теренс Кингсли, — ответил я с британским акцентом, протягивая руку. — Преподобный Линч должен меня ждать.

Она пристально посмотрела на меня в свете фонаря на крыльце.

— Почти в полночь?

— Перелет из Британии, самолет только что прилетел, — сказал я ей и понял, что лгу, наверное, впервые в жизни.

— Хм, Теренс. Тогда заходите, — предложила она, и я так и сделал. Я переступил порог с улыбкой на лице.

Я мог бы убить ее вместе с ним, сломав ей шею в мгновение ока, но я этого не сделал. Мне хотелось использовать ее, чтобы осмотреть это место и узнать о нем все. Я пристально смотрел на окружающую нас обстановку, когда мы проходили мимо, а в моей голове все еще крутились мысли о том, что видела и чувствовала Илэйн, когда шла по этому же пути. Это был отвратительный фасад религии. Я ненавидел его каждой клеткой своего тела. Но опять же, это было для меня в новинку. Я никогда не ненавидел ничего так сильно, как эту дыру и все, что она олицетворяла.

— Подождите здесь, пожалуйста, — сказала мне сука и пошла в сторону по коридору, как только мы повернули за угол.

Я воспользовался этой возможностью, чтобы убедиться, что нож по-прежнему лежит в кармане моего пиджака, ведя себя как обычный британский журналист, ищущий сенсацию.

Я ожидал этого, когда она выскользнула оттуда с озадаченным выражением на лице.

— Преподобный говорит, что не знает, о чем вы говорите, — сказала она мне. — Он не помнит, чтобы у него была с вами какая-либо встреча.

Я выдавил из себя легкий британский смешок.

— Будет обидно, если я зря пролетел через Атлантику. Похоже, наши договоренности за несколько месяцев забылись.

Мы уставились друг на друга. Она сдалась первой.

— Думаю, вам следует пойти и поговорить с ним самому. Он находится прямо по коридору направо.

— Спасибо, — ответил я ей. — Я обязательно поговорю с ним сам.

Сучка не стала задерживаться, чтобы посмотреть, как я буду действовать. Она исчезла в мгновение ока, когда с верхнего этажа донесся шум. Я задался вопросом, кто там наверху и есть ли у него еще целая армия чистых, милых девушек, которых он использует для своего удовольствия.

Я предполагал, что скоро узнаю.

К тому времени, как я постучал в дверь этого куска дерьма, нож уже был у меня в руке.

— Можешь войти! — сказал он.

Чёрт возьми, конечно. Я войду.

Я переступил порог с улыбкой.