Бездушная

Глава 7

Илэйн

Темнота окутала меня со всех сторон. Свет не горел. В комнате была кровать, но я не хотела ею пользоваться. Прижавшись к стене напротив двери, обхватила колени руками и крепко прижала их к себе.

Так много ночей мне было страшно в темноте, когда я смотрела на запертую дверь. Ожидая. Ожидая людей. Мужчин.

Теперь я ждала одного мужчину. Одного бога.

Мне хотелось пить и было холодно. Одиноко.

Я снова была сломленной маленькой Илэйн, от которой убегала долгие годы. Только теперь у меня не было ни кокаина, ни выпивки, которые помогали сбежать от нее. Блядь, мне было это нужно. Нужно было сбежать.

Кингтон Пик был маленьким захолустьем. Никому и в голову не пришло бы искать меня здесь и через тысячу лет. Теперь я действительно была во власти Люциана Морелли. Он мог оставить меня здесь чахнуть и умирать, и никто бы никогда об этом не узнал. Как бы сильно я ни хотела умереть, одной мысли о такой смерти было достаточно, чтобы на глазах навернулись слезы. Пожалуйста, Боже, не дай Люциану Морелли стать таким злым. Даже Люциан Морелли не может быть настолько злым.

Вот только он мог. Я знала, что он мог быть таким. Люциан Морелли мог быть самым злобным монстром, которого я когда-либо знала.

Услышав, как машина едет по подъездной дорожке и заезжает в гараж, я чуть не заплакала от облегчения. Побежала к окну, но ничего не увидела, только кромешную тьму снаружи. Ничего, пока на крыльце не зажегся свет и не высветил фигуру, направлявшуюся к входной двери.

Я отступила назад и прижалась к стене, приготовившись. Внизу хлопнула входная дверь. И я услышала шаги. Услышала движение.

Это был он. Я знала, что это он.

Не знаю, чего я испытывала больше — страха или облегчения — ожидая его появления. Но этого не произошло. Ничего не произошло.

Внизу послышалось еще какое-то движение, но по-прежнему ничего. На лестнице по-прежнему не было слышно шагов.

Мне казалось, что я ждала целую вечность, стоя там с сильно колотящимся сердцем. Когда его шаги, наконец, раздались на лестнице, я была почти благодарна, что он идет. Все, что угодно было бы лучше, чем угасать в одиночестве.

В замке повернулся тяжелый ключ. Дверь медленно и уверенно распахнулась, и на пороге появился он. Его огромная фигура была освещена светом, падавшим снизу, только на этот раз он не был похож на Теренса Кингсли, какого-то ничтожного журналиста из Великобритании. На этот раз это был Люциан Морелли, при полном параде.

Он не заговорил со мной, просто стоял, прислонившись к косяку, еще более зловещий в своей непринужденности.

Я не заговорила с ним, потому что у меня пересохло в горле, да и не знала, что, черт возьми, сказать.

— Уже поздно, — сказал он мне. — У меня нет времени на непослушание. Если потребуется, наказание будет жестоким.

Я кивнула, и он вышел обратно на лестницу, направляясь вниз.

Ноги подкашивались, когда я последовала за ним. Я действительно чувствовала себя маленькой кроткой служанкой, какой он и ожидал меня увидеть.

Люциан был на кухне, когда я присоединилась к нему. И заморгала от яркого света, когда увидела мужчину, стоявшего передо мной. Да, это был Люциан Морелли во всей красе. Он был настолько красив, что у меня перехватило дыхание.

Я не хотела просить его ни о чем, на всякий случай, чтобы не спровоцировать отказ. Поэтому заставила себя стоять на месте, ожидая и надеясь.

Как оказалось, в этом монстре была капля доброты.

Он протянул мне минеральную воду, и я выпила ее залпом.

— Спасибо, — проговорила я, больше беспокоясь о том, что мне нужно самое необходимое, чем о том, что стою почти голая на какой-то захолустной кухне перед человеком, который хочет меня убить.

Я понятия не имела, который час, но знала, что уже поздно. Монстр и в самом деле выглядел уставшим, с тенью изнуренности в глазах. Я никогда не думала, что увижу человека, стоящего передо мной, усталым. Он всегда выглядел таким бессмертным.

Я обрела дар речи.

— Похоже, тебя отвлекло что-то очень срочное, — прокомментировала я.

— Не твое собачье дело, — невозмутимо ответил он.

У нас была еще одна минута молчания. Тяжелая.

Я задавалась вопросом, что Люциан собирается со мной делать. Сделает ли он боль резкой и мучительной, или медленной и чувственной. Возможно, и то, и другое.

Я гадала, дойдет ли он, наконец, до того, чтобы лишить меня девственности, и будет ли это так хорошо, как обещали мои фантазии, прежде чем тот разорвет меня на части.

Может быть, сегодня ночью он действительно убьет меня.

— Ты скучала по мне? — спросил он с саркастической усмешкой.

— Думаю, ты скучал по мне, — сказала ему я. — Раз уж ты примчался сюда посреди ночи.

— Скучал по твоим страданиям, — ответил он.

Но Люциан лгал сам себе. Его глаза говорили правду, а тело — нет. Я видела, каким расслабленным он был, когда передавал мне напиток, наслаждаясь моим удовольствием не меньше, чем моей болью.

Мне было так холодно, что мои соски затвердели. Его пристальный взгляд распалил мое тело, когда он оглядел меня с ног до головы. Мои бедра крепко сжались. Он заметил. Люциан многое замечал.

— Мне скучно, и я устал, — сказал он мне. — Пришло время тебе развлечь меня.

Я пожала плечами.

— Мне тоже скучно, и я устала. Может быть, тебе тоже пора развлечь меня.

Я так хорошо знала его злобную ухмылку. Она зажгла в моем сердце маленькую похотливую девочку.

— Не волнуйся, милая. Тебя это развлечет.

Он жестом указал на коридор, и я не стала спорить. Просто шагнула вперед, инстинктивно сворачивая в гостиную.

Я не осознавала, насколько близко Люциан был, пока он не прижался ко мне и не обнял за шею.

— Я хочу твоей боли и хочу ее быстро.

Я поняла, что за этим последует, когда он перекинул меня через подлокотник дивана и вытащил ремень из своих брюк. И мне не нужно было оглядываться на него, потому что уже много раз оказывалась в таком положении... ожидая удара ремнем... боли... наказания.

Я закричала от боли, когда первый удар пришелся прямо по моим ягодицам.

Люциан был достаточно опытен, чтобы ударить в одно и то же место дважды. Затем три раза. Затем четыре.

Я была достаточно опытна в этом, что моя кожа начала гореть самым удивительным образом, бедра покачивались, когда боль усиливалась и превращалась в самое странное из удовольствий.

Освобождение.

Это было освобождение.

— Это твое наказание за то, что ты была неуважительной маленькой сучкой, — сказал он мне, и я не стала протестовать, просто приняла это. — Тебе придется научиться следить за своим маленьким ротиком.

Пять. Шесть. Семь.

Я задыхалась, вскрикивая при каждом ударе.

Восемь. Девять. Десять.

Покалывание.

Одиннадцать. Двенадцать.

Больно.

Да. Мне было больно.

Я хотела, чтобы мне было больно.

Мне нужно, чтобы мне было больно.

Я все еще содрогалась от боли, когда Люциан Морелли погрузил большой палец глубоко в мою попку, такую сухую и тугую, что это было чертовски больно. И я снова закричала. Он покружил им, жестко. Люциан трахал меня им, достаточно грубо, что я, блядь, заскулила.

Он заменил ремень ладонью, быстро шлепая меня. Шлепки были громкими в комнате, заглушая мои визги.

Теперь я чувствовала себя его рабыней.

Теперь я была его рабыней.

У меня перехватило дыхание, когда он перевернул меня и поставил на колени. Его член ждал, мой рот был открыт.

Я сосала член Люциана Морелли, как натренированная маленькая шлюшка, глядя на него широко раскрытыми глазами, пока тот проникал глубоко. Он душил меня, а я терпела это, как хорошая девочка. Заставлял меня давиться снова и снова, но это не мешало мне сосать ему.

— Кто-то хорошо тебя обучил, — проворчал он.

В этом он был прав. Меня действительно хорошо обучили. Только меня учил не кто-то, а многие. В моей жизни мне засовывали в глотку много членов.

Я почувствовала пульсацию его члена и поняла, что сейчас произойдет. И ждала этого.

Он вынул член из моего рта и подрочил по всей длине, и я сделала то, что сделала бы любая хорошая маленькая шлюшка. Я широко раскрыла рот.

Первая струя спермы попала мне на лицо. Остальное идеальным потоком на мой язык. Я не сглотнула, просто уставилась на него, пока он переводил дыхание.

И тут он увидел их… мои пальцы у меня между ног.

— Ты маленькая грязная сучка, Илэйн.

Я не переставала тереть свой клитор. Мой рот все еще был открыт, и его сперма блестела на моем языке, и я терла свой клитор так быстро, что вздрагивала.

Он не сказал мне остановиться.

Я бы не остановилась, даже если бы он сказал это.

Моя задница горела огнем, соски напряглись, а клитор загорелся, как факел, искрясь.

Я кончила на коленях, и сперма моего хозяина скользнула по моему языку, а он наблюдал за мной. Люциан наблюдал за мной своими темными, злыми глазами.

Его ухмылка была божественной в своей мерзости.

— Если ты действительно хочешь испустить свой последний вздох, тебе придется перестать быть такой грязной маленькой сучкой, — сказал он. — Я буду смотреть на это чертовски долго, прежде чем прикончу тебя.

Я улыбнулась ему, когда проглотила.