Бог Боли

Глава 11

Анника

Когда раздается сигнал тревоги, холодная жидкость брызгает мне в лицо.

Я вскакиваю, задыхаясь, когда брызги из пожарных разбрызгивателей в считанные секунды заливают мою рубашку для сна. Мне требуется еще несколько секунд, чтобы вытряхнуть сон из головы и сфокусироваться на окружающей обстановке.

Запах дыма забивает мне ноздри, а снаружи проникают тени и яркий свет.

Я, спотыкаясь, встаю с кровати и заглядываю в окно, сжимая пальцами подоконник. От вида, открывающегося передо мной, дыхание замирает в горле.

Яркий свет на самом деле не свет. Огромный пожар пожирает верхнюю западную половину особняка.

Ту половину, где нахожусь я.

Где мой брат.

Глубокое чувство ужаса закрадывается в мою душу, и я застываю на месте.

Будучи единственной дочерью Адриана Волкова, я подвергалась опасности больше раз, чем могу сосчитать. Было по крайней мере три попытки похищения и несколько перестрелок. Некоторые подонки готовы на все, чтобы навредить моему отцу, и это включает в себя нападение на меня, Джера и маму, поскольку они считают нас его слабым местом.

Поскольку у нас самая лучшая охрана, все эти попытки заканчивались неудачей, а нападавшие в конце концов умирали. Я никогда не боялась внешних угроз, потому что знала, что папа, Джереми или их люди всегда будут рядом.

Но это не относится к пожару.

А именно к тому, который сейчас пожирает особняк.

Мои глаза расширяются, когда я продолжаю наблюдать за разворачивающейся передо мной сценой. Охранники бегут в разных направлениях, одни со шлангами, другие с огнетушителями. Судя по их напряженным выражениям лиц, кажется, что пожар вышел из-под контроля.

Я вижу с ними Гарета и Киллиана, но ни Джереми, ни Николая не видно.

Ужас другого рода проникает в мою кровь, когда я бросаюсь к двери.

Мои босые ноги скользят по воде, залившей пол, и я наступаю на что-то, но не обращаю на это внимания. Как только я оказываюсь за дверью, меня обдаёт жаром. В темном коридоре так много дыма, что невозможно ни видеть, ни нормально дышать.

Я прижимаю руку к носу и рту и вдыхаю через них токсичный воздух.

Комната моего брата находится по другую сторону этого дыма, но я не уверена, что смогу найти ее в этом аду.

Как будто пламя поглотило все вокруг.

— Анника, спускайся!

Мой позвоночник дергается от громкого голоса. Когда я поворачиваюсь к лестнице, я вижу полуголого Николая, держащего шланг.

— Где Джереми? — кричу я в ответ.

— Мы его не видели. Ты пока выходи. Я пойду поищу его.

Нет, нет, нет...

Я бегу в сторону дыма, не обращая внимания на проклятия Николая.

Глаза слезятся от ядовитого воздуха, и я кашляю, хватаясь за стену для равновесия.

Так не пойдет.

Я задираю подол рубашки, наклоняюсь и смачиваю ее водой с пола, затем прижимаю к носу.

Влажный холод дает небольшую передышку, но дым все равно забивает горло. Глаза жжет, и я кашляю до тех пор, пока не начинаю думать, что меня вырвет.

Тем не менее, я продолжаю идти, используя стену для равновесия. Как только я нащупываю дверь, я пытаюсь открыть ее, но она заперта.

Я стучу по ней свободной рукой.

— Джереми!

Мой голос настолько слабый и приглушенный, что я сама едва слышу его.

Поэтому я снова бью по двери, кашляя при этом.

— Джер!

— Аннушка? — его низкий вопрос голос с другой стороны, такой же слабый. — Какого хрена ты здесь делаешь? Убирайся.

— Я пришла за тобой!

— Я в порядке. Уходи.

Я продолжаю кашлять, так как голова кружится.

— Если ты в порядке, тогда пойдем вместе.

— Убирайся отсюда, Анника. — В его голосе чувствуется напряжение, так похожее на боль.

Мое сердцебиение учащается, когда я задыхаюсь от кашля.

— Открой дверь.

С его и моей стороны раздается еще один кашель, но ответа нет.

— Джер? — мой голос испуган. — Открой...

— Я не могу. — Я едва слышу его низкие слова. — Я в ловушке. Ты должна уйти, Аннушка. Сейчас же.

— Нет, нет. — Я бьюсь плечом о дверь, слезы текут по моим щекам, и они вызваны не только дымом.

Так вот почему он не пришел меня искать, как только начался пожар. Мне показалось странным, что мой слишком заботливый брат не выломал мою дверь и не вытащил меня из сна.

Дело не в том, что он не думал обо мне, а в том, что он не мог прийти мне на помощь.

— Иди!

— Нет! — кричу я в ответ сквозь кашель. — Я не оставлю тебя умирать.

Мое зрение затуманивается, я качаюсь на ногах, но не перестаю бить в дверь снова и снова. На это уходит вся мои силы, но это ничего не дает, чтобы сдвинуть эту чертову хреновину.

Тогда я со всей силы бью по ручке и бросаюсь на нее снова и снова.

— Аннушка... уходи... пожалуйста...

— Заткнись. — Я всхлипываю сквозь кашель, пока пинаю, бью и бью по ручке. Мои ноги жжет, рука кричит от боли, а зрение наполнилось слезами, но я отказываюсь сдаваться.

— Если ты останешься... мы оба умрем... —Джереми звучит далеко, почти как будто он в другом царстве.

— Я не оставлю тебя. — Я снова бью по ручке, мои силы иссякают. — Я лучше умру с тобой, чем буду жить, зная, что могла спасти тебя, но не сделала этого.

Я собираю всю свою энергию в последний удар по рукоятке, и она отрывается, падая на землю.

Мое сердце прыгает, когда я открываю дверь. Горячая волна жара физически отбрасывает меня назад, и я крепко хватаюсь за ткань. Комната полностью серая, пропахшая дымом. Огонь сожрал северную стену и продвигается вперед с пугающей скоростью.

— Джер?

Нет ответа.

Мой кулак сжимается, и я чувствую, как эмоции забивают мое горло, когда я кашляю.

Я снова зову брата по имени, на этот раз испуганно и все слабее. Меня качает, и я не думаю, что смогу долго стоять на ногах.

В конце концов, он был прав. Может быть, нам суждено умереть сегодня вместе.

Я фыркаю. Джер всегда прав.

Слезы текут по моему лицу, когда я теряю опору, и ткань падает на землю.

— Джер...

Мой бок ударяется о стену нет, — не о стену.

Она теплая, но не такая смертоносная, как пламя. Она удушающая, но не такая смертоносная, как дым.

Сильные руки без труда подтягивают меня вверх, и я оказываюсь прижатой к твердой груди. Мое зрение медленно фокусируется на красивом лице Крейтона, которое наполовину закрыто противогазом. Несмотря на это, я узнаю его где угодно.

И все из-за этих пронзительных светлых глаз, которые преследуют меня везде, куда бы я ни пошла.

На мгновение мне кажется, что это плод моего воображения и я выдумала его в самой тяжелой ситуации.

Но он здесь.

Из-за меня.

Крейтон снимает маску, обнажая свои узкие, резкие черты. Он пристегивает ее к моему лицу. Я глубоко вдыхаю чистый воздух, затем отдергиваю ее, другой рукой сжимая его рубашку.

— Джер... здесь.

— Мы должны идти.

— Не без Джереми. — Я не замечаю жара в своем голосе.

Потому что я не сдвинусь с места, пока мой брат не будет в безопасности.

Крейтон возвращает маску на мое лицо и толкает меня к выходу.

— Уходи.

— Нет...

Мои слова прерываются, когда тело прижимается к моему.

— Убирайтесь с дороги, сучки.

Николай врывается внутрь, надевая маску и неся еще несколько в простыне, которую он превратил в сумку и пристегнул к поясу.

Я беру одну, прижимаю ее к груди Крейтона и сверкаю глазами. Он качает головой, но надевает ее.

Несмотря на возможность дышать, горячий воздух невыносим. Тем не менее, когда я указываю Николаю и Крейтону в направлении, где распространяется огонь, они не колеблются.

Мы бежим туда, но Крейтон все время прикрывает меня своим телом.

— Анника... — низкий голос Джера едва достигает нас. — Уходи...

Мы идем на звук, пока наконец не находим моего брата, зажатого под столом. Вероятно, это вызвано взрывом или распространением огня.

Я выхватываю противогаз из простыни Николая и натягиваю его на лицо брата. Его глаза закрыты, тело обмякло, но он дышит.

Он все еще здесь.

Пока я откидываю волосы Джереми с его лица, зову его по имени, но не получаю ответа, Крейтон и Николай поднимают стол.

Затем они выносят его наружу как раз в тот момент, когда огонь уже готов поглотить комнату.

Ноги моего брата волочатся по земле, его вес тянет его вниз, даже когда они быстро несут его прочь от опасности.

Я держусь позади них, стараясь не напрягаться всякий раз, когда Крейтон бросает на меня взгляд. Он не сводит с меня глаз, пока мы не достигаем подножия лестницы.

Как только мы оказываемся снаружи, нас встречает хаос разных масштабов. Охранники, пожарные, зрители. Кажется, весь кампус Королевского Университета собрался здесь, чтобы посмотреть.

Я отключаюсь от них, предпочитая сосредоточиться на своем брате.

Гарет сменяет Крейтона, затем они с Николаем несут потерявшего сознание, но дышащего Джереми к врачу.

Я снимаю маску и начинаю следовать за ними, когда стена мускулов преграждает мне путь.

Крейтон смотрит на меня со своей молчаливой задумчивостью, и это ужасает.

Как будто он винит меня в том, что произошло. Или, может быть, он винит меня в том, что я каким-то образом оказалась в огне.

Он снимает маску и бросает ее на землю, обнажая стиснутую челюсть. И его руки, и его лицо испачканы сажей, и мне хочется стереть ее.

Но я этого не делаю, полностью захваченная мрачным выражением его лица.

Его карающий взгляд с горячим гневом скользит с моего лица на грудь, а затем на талию.

В этот момент я понимаю, что бродила по дому в мокрой рубашке. В рваной мокрой рубашке. Она не только едва прикрывает мою задницу, но и прилегает к телу, оставляя мало места для воображения.

Даже мои соски твердые, давят на ткань.

Крейтон не выглядит довольным видом, но если он и доволен, то недовольство и гнев отрезали всякое чувство благодарности.

Он снимает свою толстовку и накидывает ее мне на голову. Я помогаю ему, просовывая руки в огромные рукава. Вещь проглатывает меня целиком и доходит почти до колен. И точно так же я окружена его теплом и успокаивающим запахом.

Но, несмотря на избавление от холода, я не могу унять дрожь при виде его полуголого тела, выпуклых мышц и татуировки в виде паука.

Что-то застревает в горле, и я несколько раз кашляю.

— Спасибо.

Жестокая рука хватает меня за плечо.

— О чем ты, блядь, думала, оставаясь в доме в разгар пожара?

Я сглатываю и слегка вздрагиваю от грубой силы его слов. Я думала, что он разозлился из-за того, как я выгляжу, но, возможно, это не так.

— Джер был в ловушке, — медленно говорю я. — Я не могла оставить его одного.

— И ты решила умереть вместе с ним?

— Если понадобится. — Я поднимаю подбородок. — К тому же, в конце концов, все обошлось. Из-за чего ты так злишься?

— Из-за того, что ты поставила свою жизнь под угрозу. — Он крепче сжимает мою руку, пока я не вздрагиваю. — Этого больше не повторится, это ясно?

Я поджала губы.

— Это чертовски ясно, Анника?

— Я не оставлю умирать тех, кто мне дорог,— пробормотала я. — Это просто не я.

Ноздри Крейтона раздуваются от силы его вдохов и выдохов, но прежде чем он успевает сказать что-то еще, что-то ударяет его сзади.

Сначала он застывает, но потом струйка крови стекает по его голове.

Я вскрикиваю, когда он падает вперед, но не ухожу с дороги. Прежде чем он успевает упасть на меня, дикая рука хватает его за волосы и отбрасывает назад.

Николай бросает свою бейсбольную биту и ухмыляется, как маньяк.

— Пора наказать дрянь, которая сожгла нашу собственность.