Бог Боли

Глава 2

Анника

— A ты уверена, что сюда никто не заходил?

Уверена ли я, что это на самом деле альтернативная реальность и я скоро проснусь? Удивлена ли я, что никто не видит моих содрогающихся внутренностей?

Конечно.

Я абсолютно уверена, что со мной что-то не так, потому что я наклеиваю свою самую яркую улыбку, когда встречаюсь взглядом с братом.

Джереми, который ворвался в мою комнату и теперь возвышается надо мной, высокий, мускулистый, немного громоздкий и является идеальным клоном нашего отца. Серьезно, папа получает пять с плюсом за копирование и вставку.

Он также старше меня на шесть лет, так что в свои семнадцать я как ребенок. Через полтора месяца мне исполнится восемнадцать, так что мысленно я уже в этом возрасте.

Кроме того, благодаря моей отличной учебе, я могу пропустить один класс и поступить в колледж в этом возрасте. Мой брат не в восторге от этого факта.

Он всегда был похож на смертоносного тигра, который стоит на страже перед моей дверью. Я смогла дышать только тогда, когда он уехал из Штатов в колледж на несколько лет раньше меня.

Ну, смогла дышать — это преувеличение, потому что я все еще находилась под еще более удушающим вниманием и защитой папы.

Поэтому я изо всех сил старалась поступить в колледж. Но, естественно, я могла поступить только туда, где учится Джереми. Или должна была остаться в Нью-Йорке.

Мой мозг выбрал брата как меньшее из двух зол.

В начале семестра я приехала на Брайтон. Это остров у южного побережья Великобритании. С тех пор как я воссоединилась с братом, вернулось то едва уловимое чувство удушья, что за мной следят и наблюдают каждую секунду.

Я натягиваю свитер поверх рубашки, потому что, черт возьми, я не собираюсь расхаживать в своей короткой, как грех, рубашке перед братом.

Раньше это не казалось проблемой.

Я заглушаю этот крошечный голосок и пренебрежительно вскидываю руку.

— Я крепко спала, пока этот охранник не разбудил меня. Разве здесь девушка не может выспаться?

Это точно.

Серьезно.

Если бы это был кто-то другой, они бы оставили меня в покое, но это Джер. Лидер Язычников, прозванный дьяволом, и наследник папиной мафиозной империи.

Дома все ждут, когда он закончит магистратуру и вернется на свое место в сердце нью-йоркской Братвы.

Весь этот опыт обучения в колледже для него лишь ступенька, способ впитать как можно больше власти, прежде чем вернуться туда, где его место.

Его взгляд, как у ястреба, пробегает по всей моей комнате, то и дело останавливаясь, словно он видит следы его пребывания.

Как будто он чувствует запах кожи от его перчаток и тепло, исходящее от его тела.

Мои губы дрожат при воспоминании о том, как незваный гость прикасался к ним, а в ушах звенит. Хороший тип звона. Такой, когда я все еще слышу его голос в своей голове.

Его слова.

Мой Чайковский — кстати, это мой бог, потому что он — корень моей духовности.

Соберись, Анника.

— Ты не слышала никакого шума? — Джер настаивает с настойчивостью гончей, вынюхивающей добычу.

— Если не считать громкого голоса охранника, то нет. Что происходит? Он сказал, что было нарушение?

— Да. Была попытка поджога в пристроенном доме.

— Поджога?

Святое дерьмо на палочке. Я знала, что запах сажи как-то связан с пожаром. Значит ли это, что именно он стоял за этим?

Вместо того, чтобы спросить об этом и вызвать подозрения у Джера, я спрашиваю:

— Все в порядке?

Факт остается фактом: этот особняк — резиденция Язычников, и члены-основатели клуба, которые являются друзьями моего брата, используют его как дом. Не говоря уже о живущих здесь охранниках и некоторых сотрудниках.

Я озабочена вторжением, но не настолько, чтобы забыть о других людях. Даже если они соперничают с дикостью моего брата.

— Никто не пострадал, и мы потушили пожар до того, как он сожрал пристройку, — говорит Джереми.

— Фух! Как хорошо, что обошлось без жертв. — И не только по этой причине. — Ты знаешь, кто это сделал?

— Пока нет, но я найду их. — Он делает шаг вперед. — Ты уверена, что все в порядке? Тебе ничего не нужно?

— Сон для красоты, помнишь?

Он ерошит мои волосы, на его губах появляется редкая улыбка. Я не могу не усмехнуться в ответ, прекрасно понимая, что мой брат — непростой человек, и я не должна принимать его тепло как должное.

Мне повезло, что я вхожу в короткий список людей, о которых Джереми заботится.

— Прости, что прервал твой сон, Аннушка.

Так они с папой называют меня. Аннушка. Русское ласковое имя, образованное от моего имени Анника.

— Извинения приняты, но перестань портить мои волосы. Я уже не ребенок.

— Для меня ты милый маленький ребенок.

— Джер!

— Что?

— Я уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе.

— Не слышу.

Я фыркнула.

— Ладно, но могу я завтра вернуться в общежитие?

Джереми учится в Королевском Университете, одном из двух университетов на острове Брайтон, который подпитывается деньгами мафии. Другой университет, Королевский Элитный Университет, был основан и финансируется старыми британскими деньгами.

Эти два университета и их студенты терпеть не могут друг друга. Эта вражда выливается в спортивные состязания и соперничество тайных клубов.

Сказать, что они враждуют друг с другом, было бы преуменьшением века.

Поэтому тот факт, что я учусь в художественной школе при Королевском Элитном Университете — или КЭУ — и живу в их общежитии, не устраивает моего брата.

Именно поэтому он иногда настаивает на том, чтобы я осталась здесь, в особняке Язычников, который он делит с тремя своими друзьями.

Он говорит, что это для того, чтобы защитить меня, но это больше для того, чтобы присматривать за мной.

— Еще нет, — говорит он, подтверждая мои мысли. — Оставайся здесь еще несколько дней.

— Но, Джер...

— Это для твоей безопасности.

Я хочу застонать от разочарования, но меня прерывает хриплый голос, доносящийся с другой стороны двери.

— Что, блядь, не так с людьми посреди ночи? Неужели никто не может поспать в этой богом забытой дыре?

Высокий, мускулистый, полуголый парень вальсирует в мою комнату, отбрасывает пушистое перо и смотрит на нас своими налитыми кровью глазами.

Или, скорее, на Джереми.

Мой статус и фамилия давно стерли меня из глаз Николая.

Спасибо, Чайковский.

Он страшный человек, имеет мафиозное происхождение и принадлежит к Нью-Йоркской Братве, как и мы. На его теле больше татуировок, чем можно сосчитать, и он всегда без рубашки. Серьезно, мне интересно, носит ли он на занятия не только шорты, или он и их наделяет своим статусом полуголого.

Он прислоняет свое тяжелое тело к стене.

— Что, блядь, происходит?

— Пожар. — Мой брат наклоняет голову в сторону своего друга. — И надень рубашку.

— Рубашки переоценены. И ты сказал «пожар»? Почему меня никто не разбудил?

— Тебя нигде не было.

— Ты уверен? Потому что я спал внизу лестницы. Или, может, за лестницей. Не могу, блядь, вспомнить.

— Это если ты спал.

— Что это, блядь, должно означать?

Джереми еще раз взъерошивает мне волосы и выходит из моей комнаты с Николаем на хвосте. Несмотря на то, что Николай младше Джереми на несколько лет, они были близкими друзьями столько, сколько знают друг друга.

Мой брат — молчаливый стратег, применяющий насилие только в случае крайней необходимости, а Николай — безумный, кровожадный монстр.

Наблюдая за их спинами, я не могу избавиться от чувства дискомфорта от осознания того, какое будущее их ожидает.

Будущее, наполненное кровью, мафиозными войнами и жестокими столкновениями. Если Николай прекрасно вписывается в этот образ и даже стремится к нему, то Джереми я не хочу представлять в таком свете.

Даже если я знаю, что он может быть гораздо хуже.

— Кем был этот ублюдок? — Николай спрашивает Джереми, когда они выходят. — Я собираюсь испоганить его жизнь, сжечь его труп и развеять пепел в крови.

— У меня есть предположение.

Я подсознательно делаю шаг к двери, но Джереми бросает на меня взгляд, который я не могу расшифровать, и закрывает ее за собой.

Это лишает меня шанса услышать его догадку.

Он не мог догадаться, что это он.

Верно?

Шепот плывет вокруг меня с настойчивостью жужжащих пчел.

Мое имя и имя Джереми, а также наша фамилия были произнесены десятки раз.

Я по-прежнему улыбаюсь всем, кто встречает мой взгляд, и даже спрашиваю, как у них дела. Я комментирую их моду и говорю, что мне понравился их последний TikTok или Instagram.

Каждый из них улыбается в ответ, и если они и говорят обо мне, то только в таком духе:

«Не могу поверить, что она сестра Джереми Волкова. Она такая душка.»

«Куколка.»

«Милашка.»

«Хорошая балерина.»

Я — человек, пиарщик репутации Джера и кандидат номер один на то, чтобы стать представителем семьи.

Говорят, что единственный способ быть популярным или любимым — это топтать других и быть злым, но я верю в то, что нужно быть милым.

Я верю в то, что нужно быть социальным ради общего блага.

Если бы я только могла не позволять чужому мнению разъедать меня изнутри, это было бы идеально.

Я останавливаюсь, когда рука обхватывает мое плечо.

— О. Ты жива, слава богам и всем религиям.

Ава делает вокруг меня целый тур, и это выглядит довольно забавно, учитывая огромную виолончель, пристегнутую к ее спине.

Она осматривает каждый сантиметр моего тела, даже поглаживает мое лицо, чтобы убедиться, что оно такое же.

Сегодня она одета в розовую юбку и белый топ с модным разрезом. Она самый элегантный человек из всех, кого я знаю, после моей мамы, и она также похожа на меня по характеру.

Мы сблизились сразу же, как только встретились, около двух месяцев назад, когда я только поступила в КЭУ. В результате я сблизилась со всеми ее подругами. Она и девочки даже разрешили мне переехать в их отдельную квартиру в общежитии, несмотря на то, что я «американка», которая просто не понимает их одержимости рыбой и чипсами.

Я ухмыляюсь.

— Привет, скучала по тебе.

Она обнимает меня и целует в щеку.

— Скучала по тебе до усрачки, сучка. Каковы шансы, что твой брат отбросит отстойный патриархат и разрешит тебе вернуться в общежитие?

— На данный момент? Никаких.

Она стонет и цепляет свою руку за мою.

— Ты действительно в порядке? Все говорят о пожаре в особняке Язычников.

— Я крепко спала. — Я лгу сквозь зубы. — Пока они не разбудили меня шумом.

— Должно быть, это было так страшно. Не могу представить, как можно проснуться посреди ночи от известия о нападении.

— Я бы не назвала это нападением.

— Вполне. Они, вероятно, охотились за твоим братом или его друзьями. Серьезно, как он думает, что это место безопаснее для тебя, чем наша маленькая общага?

— Без понятия. — Наверное, из-за того, что у него там вся охрана.

— Давай попросим Сес поговорить с ним. Она явно не боится всей этой его ауры темного лорда... Говорите о дьяволе!

Мы приходим в кафетерий, в котором часто обедаем. Мы, то есть Ава, Сесилия, Глиндон — девушки, с которыми я остаюсь, Ремингтон, Брэндон и... он.

Парень с океанскими глазами и пугающим присутствием.

Хотя, когда мы садимся за стол, Сесилия и Реми ссорятся из-за картошки фри, а Брэн пытается быть посредником. Я нигде не вижу ни Глиндон, ни его.

Я стараюсь не обращать внимания на узел в груди, но у меня не получается.

Мы с Авой занимаем свободные места, и я улыбаюсь Брэну, когда его глаза встречаются с моими.

— Где Глин?

— Я удивлена, что ты все еще спрашиваешь об этом предателе, честно говоря. — Ава хмыкает. — Она, наверное, где-то там, получает двойки.

Брэн отталкивает свою тарелку, его нос наморщен.

— Не тот образ моей младшей сестры, который мне нужен.

Ава бросает в рот картошку фри.

— Вот почему я сказала «двойка», а не «член».

Реми ухмыляется.

— Кто-то упомянул член?

— О, посмотрите на это. Кто-то признает, что он таковым является. — Сесили скрещивает руки на своей рубашке, на которой изображен милый кот с пистолетом, стреляющий словами «Пиу, пиу, мудак».

— Я? — губы Реми растягиваются в ухмылке чеширского кота, но это все равно не отменяет его симметричного красивого лица. — Скажи слово, Сес. Ч-Л-Е-Н. Не будь ханжой.

Она откидывает назад свои серебристые волосы.

— Ханжа? Я предпочитаю границы.

— Зеваю. — Реми притворяется, что заснул. — Разбуди мою светлость, когда у этой зануды начнется жизнь.

Так Реми называет себя, «моя светлость», из-за своей благородной крови. В то время как все остальные считают это высокомерием, я нахожу это очень милым.

У него характер беззаботного ангела — хотя Ава и Сесили утверждают, что он дьявол-гедонист. Реми был одним из первых людей, которые мгновенно ко мне привязались, и я никогда этого не забуду.

— Прекрати. — Брэн подталкивает его.

Сесили готова к тысячному раунду препирательств, но потом видит меня и отступает.

— О, Анни. Ты в порядке?

— Абсолютно в порядке. Физический осмотр проводила сама Ава.

— Это точно. — Моя подруга поглаживает свою виолончель. — Внешне она в порядке.

— Они знают, кто это сделал? — спрашивает Сесилия.

— Понятия не имею. Ты же знаешь, я в это не вмешиваюсь. — Я улыбаюсь, доставая свой контейнер с едой.

Мое ОКР может быть спровоцировано крошечными, глупыми деталями, например, тем, что один из моих контейнеров для салата стоит не на одном уровне с другими.

Моя кровь бьется о грудную клетку, и звуки кафетерия начинают заглушаться.

Я быстро расстегиваю контейнеры, наполненные здоровой пищей, расставляю их перед собой и дышу только тогда, когда все идеально.

Шум внешнего мира медленно, но верно проникает обратно.

— Кто еще это может быть? — Реми откинулся в кресле, потягивая кофе со льдом. — Возможно, Змеи.

— Разве они не из того же университета? — спрашивает Ава. — Наш клуб, скорее всего, будет иметь с ними дело.

Брэн качает головой.

— Элита сейчас не в плохих отношениях с Язычниками Змеи, однако, были унижены ими, особенно после последнего налета на их особняк, и более склонны к действиям.

— Все это слишком запутанно, — говорит Сесили. — Кто-то мог пострадать во время пожара.

— Никто не пострадал, — повторяю я слова Джереми. — Не волнуйтесь.

— Все равно. Мне это не нравится. — Она пожевала нижнюю губу, потом полезла в рюкзак и достала фиолетовую ручку с пушистыми перьями. — Я нашла это в своем ящике, и я больше не пользуюсь ею, поэтому я подумала о тебе, Анни.

Я хватаю ее обеими руками.

— Это так мило, спасибо!

— В любое время.

Разговор идет о вражде между тремя клубами, двумя из Королевского Университета — Язычниками и Змеями — и одним из КЭУ — Элитой.

Говорят о войне, соперничестве и расплате, но я не обращаю на это внимания.

Мой взгляд все время устремлен на вход в поисках намека на знакомую высокую фигуру. Я почти доедаю свою еду, но его не видно.

Никто о нем не говорит.

Поэтому я поднимаюсь и спрашиваю непринужденным тоном:

— Кстати, а где Крейтон?

— О, Крей-Крей? — говорит Реми между неслышными хлюпаньями. — Наверное, где-то спит. Этот отпрыск сказал, что не спал прошлой ночью.

Интересно, почему?

Что я также нахожу восхитительным в личности Реми, так это то, как он называет Крейтона отпрыском. Они двоюродные братья по материнской линии, но Реми полностью экстраверт, который его усыновил.

Я позволяю им вернуться к обсуждению пожара и махинаций в клубах, а затем говорю, что вернусь.

Скорее всего, не вернусь, но в маленькой лжи нет ничего плохого.

Обычно я уже иду работать волонтером в местный приют для животных, так как после обеда у меня нет занятий, но я сделаю это позже.

Запихнув свои контейнеры обратно в сумку, я выскальзываю из кафетерия и направляюсь в бизнес-школу. По дороге я приветствую всех, кто здоровается или даже смотрит на меня.

Часть меня знает, что все эти люди хотят быть на моей стороне только из-за печально известной репутации моего брата и мафиозного статуса моего отца, но это нормально.

По крайней мере, Ава и остальные любят меня за то, что я есть, а не за мою фамилию.

Несмотря на несколько попыток некоторых студентов, я не останавливаюсь, чтобы поболтать.

Видите ли, я на задании.

Мне требуется ровно десять минут, чтобы добраться до беседки на заднем дворе бизнес-школы.

Конечно, кто-то лежит на скамейке, в тени. Скрытый от прохожих и посторонних глаз.

Я знаю об этом только потому, что Реми предлагает любую информацию, о которой я прошу.

Я останавливаюсь и смотрю на мрачное небо, которое загораживает солнце каждые несколько секунд, словно в ярости от его наглости продолжать проглядывать.

Деревянная беседка стоит в уединенном месте заднего сада, где не так много студентов.

Именно поэтому я думаю, что ему здесь нравится.

Глубоко вдыхая, я иду как можно более непринужденно. Но даже если мир не видит этого, я чувствую скованность в своих шагах. Тяжесть на груди. Дрожь в губах.

Соберись, Анника.

Парень, который лежит на скамейке, подогнув ногу и подложив руку под голову, выглядит умиротворенным.

Он одет в джинсы, низко висящие на бедрах, и толстовку с капюшоном, распахнутую вверх, обнажая пресс и V-линию.

Я сглатываю, заставляя свой взгляд сфокусироваться на его лице.

Это совершенно не лучшая идея.

Его лицо — царственное. Он обладает такой красотой, которая взывает к тебе без слов. Острая линия челюсти, высокие скулы и очерченные губы.

Его каштановые волосы, короткие по бокам и длинные на макушке, уложены в беспорядочную прическу, и это самая красивая прическа, которую я когда-либо видела. Мне всегда было интересно, на что похожи эти длинные пряди.

Интересно.

Это все, что я делала с тех пор, как встретила эту загадку. Я гадала, представляла, мечтала.

Но все они разбились об одну мрачную реальность.

Он не хочет иметь со мной ничего общего. Или, по крайней мере, я так думала.

Дело в том, что его незаинтересованность должна сделать меня счастливой. Это к лучшему, учитывая, что моя судьба была предрешена еще в день моего рождения.

Я, конечно, не хочу, чтобы он пострадал из-за меня.

Но в такие моменты я подхожу ближе, чтобы разгладить эту складку между его густыми бровями.

Чтобы она исчезла.

Через мгновение его рука хватает мою собственную, и я сглатываю, когда он медленно открывает глаза.

Насыщенно-голубые, с черной окантовкой.

Такие же глаза у человека в маске, который навестил меня прошлой ночью.