Бог Войны (Рина Кент) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 10

Ава

Настоящее.

Чем дольше Илай смотрит на меня, тем сильнее напряжение обвивается вокруг моей шеи и сжимает ее, как ядовитая змея.

Он уже смертельно отравил меня — это было и больно, и необратимо. Мне потребовалась вся моя решимость, чтобы вырваться из его орбиты.

Я тратила бессонные ночи и драгоценные слезы на этого ублюдка, и мне пришлось полностью изменить свое мышление, чтобы избежать его.

После того дня, когда он так жестоко наступил на мое наивное сердце, я думала, что хочу умереть.

Глупо, правда, когда я думаю об этом сейчас.

Но в тот момент все превратилось в черный дым, и я почувствовала себя такой несчастной, что задумалась о своей смерти.

Я так рада, что Крей нашел меня в оранжерее до того, как я успела предаться мрачным мыслям. Он позволил мне проплакать на его плече целый час, не говоря ни слова, и я никогда не забуду, как он меня утешал.

Это абсолютная трагедия, что я не была по уши влюблена в него, а не в его брата-тирана, но, опять же, нельзя просто так диктовать требования своему сердцу.

Я выбросила письмо, которое написала ему, в ближайший мусорный бак и, чтобы смыть кровавый поцелуй Илая, поцеловала Вэнса.

Сесили остановила меня, пока я не наделала еще больше глупостей, например не перепихнулась с парнем просто из вредности. Мы с подругой прижались друг к другу в моей кровати, и она слушала, как я болтаю, плачу и проклинаю его, пока напивалась до беспамятства.

Честно говоря, если бы не Крей и Сеси, моя жизнь закончилась бы той ночью самым позорным образом, который только можно себе представить.

То, что я была настолько наивна, что даже рассматривала такой вариант, действует мне на нервы.

Нет, я не самый здоровый психически человек, но меня окружают люди, которые любят и ценят меня, и я должна была сосредоточиться на них.

Поэтому все последующие годы я потратила на то, чтобы забыть его, превратив все это восхищение и привязанность в горячую ненависть. Это сработало как магия.

И до сих пор работает.

За исключением того, что после поступления в его университет он, похоже, стал мешать мне своим отвратительным присутствием. К вашему сведению, я сделала это только для того, чтобы быть с Сеси, Глин и остальными моими друзьями. Это не имело абсолютно никакого отношения к Тому-Чье-Имя-Нельзя-Называть.

Ни малейшего.

И все же, куда бы я ни пошла, он был там либо физически, как темный лорд, скрывающийся в тени, либо духовно, через других. Он был как чертов паразит, от которого невозможно избавиться.

Та ночь перед моим воображаемым несчастным случаем была одной из многих, когда он просто отдавал приказы и ждал, что я буду их выполнять, словно я все еще была той идиоткой Авой, которая переставала дышать, когда он смотрел в ее сторону.

Он разрушил все мои отношения. Хотя назвать их таковыми можно с натяжкой, ведь он отпугивал парней еще до того, как мы начинали встречаться.

Джеймс в школе бросил меня, потому что я была требовательной. Позже я узнала от Лэна, что Илай поставил под угрозу его поступление в Оксфорд и место его отца в джентльменском клубе.

Гарри сказал, что мои пристрастия слишком дорогие для него, хотя я никогда не просила у этого неудачника ни пенни. Илай, судя по всему, своими коварными уловками едва не довел его семейный бизнес до банкротства.

Моего любимого Марко отправили обратно в Италию первым же самолетом после того, как он меня поцеловал. Сейчас ему запрещен въезд в Великобританию.

И это не говоря уже об предотвращении всех возможных интрижек, которые я пыталась завести.

Видимо, я оскорбила могущественного Илая Кинга, признавшись в своих наивных чувствах, и он решил разрушить мою жизнь.

Чем больше я притворяюсь, тем сильнее он меня подавляет.

Чем сильнее моя реакция, тем более жестокими становятся последствия.

Он запретил мне ходить в клубы. Я ходила. Из-за него я попала в черный список половины из них.

Он сказал мне перестать добиваться внимания и быть покладистой. Это вывело меня из себя и сделало разрушительной. Я танцевала с любым мужчиной, которого могла найти в ту ночь. С тем, о кого я терлась задницей? Да, никто не знает, где он сейчас.

Надеюсь, его отправили обратно в Штаты, а не в какое-нибудь более туманное место.

Мои ответные действия оказались бесполезными и лишь спровоцировали уродливую сторону Илая. Все его стороны уродливы, но есть более смертоносная часть, которая живет на психотической порочности.

Это меня не остановило. Не когда он смотрел на меня так, будто я таракан, которого не терпится раздавить под своими дизайнерскими туфлями. Или когда мои друзья сказали мне, что я напрашиваюсь на неприятности.

Даже Сесили сказала, что кажется, будто я больше не делаю это ради свободы. Мне даже не нравился ни один из парней, с которыми я флиртовала. Я не хотела заводить отношения. А моя мечта маленькой девочки о большом доме, детях и множестве домашних животных уже разбилась. Так что, по ее словам, я делала это только потому, что хотела внимания. Точнее, его внимания.

А я не хотела.

Мне просто нравилось издеваться над ним, как он издевался надо мной. Иногда, когда я была слишком подавлена, я думала, что это того не стоит, и предпочитала избегать его.

Однако в большинстве случаев я возвращалась со своей собственной порцией яда.

Можете не сомневаться, я тайно саботировала все его отношения и случайные интрижки после того, как поступила в университет. Не лично. Не любитель такого, спасибо большое. Я нанимала начинающих актрис и придумывала целые сценарии, чтобы его возможные подружки думали, что он обрюхатил одну или двух девушек и наплодил целую армию детей, которых вычеркнул из своей жизни.

Как ни странно, некоторые из них так отчаянно хотели быть с ним, что им было наплевать на эту моральную дилемму. Поэтому мне пришлось пустить в ход тяжелую артиллерию и попросить помощи у Лэна.

Мне должно быть стыдно за то, что этот псих имеет на меня влияние. Если бы он захотел, то мог бы посадить меня за решетку за любые мелкие преступления. Но я ни о чем не жалею. Мне нужен был псих, чтобы сразиться с психом.

Мы с Лэном — одна команда против Илая. Он — потому что любит устраивать хаос больше, чем дышать. А я посвятила себя этому делу, потому что не могу больше проигрывать этому ублюдку.

Илай не может шутить со мной и получать взамен легкую жизнь. Мои родители учили меня бить в два раза сильнее и никогда не отступать.

Так что я умру на этом поле боя, пожалуйста и спасибо.

Или я так думала раньше.

Теперь, когда я ношу фамилию Илая и вынуждена делить с ним пространство, все рушится.

Я смотрю на него, пока мои легкие опустошаются от кислорода и наполняются его запахом. Я невольно оказываюсь в ловушке его ледяных глаз, трагически красивого лица и резких черт.

И в такие моменты мне приходится раздавливать остатки прежней себя окровавленными руками и обломанными ногтями.

Игра на виолончели уже не спасает. Потребовалось много мужества и усилий, чтобы снова взять ее в руки, и, на удивление, все получилось, как будто я никогда и не прекращала играть. В мгновение ока я погрузилась в музыку и забыла о своем окружении.

Пока он не ворвался в мое пространство и не коснулся моего лица, словно я принадлежала ему.

Его пальцы оставили на моей коже такой жгучий ожог, что я удивилась, как я не вспыхнула.

— Убирайся, — мой голос едва слышно шепчет.

Отчасти потому, что я ошеломлена. Я думала, он не хочет находиться рядом со мной, поэтому и избегает меня как чумы. Или потому, что я не понимаю загадочного взгляда в его глазах.

Неприятный гнев смешался со странным чувством облегчения.

Так же быстро, как и появились, эти эмоции исчезают за его крепостными стенами. Мои глаза расширяются, когда он садится на край кровати. Рядом со мной.

Я стараюсь не обращать внимания на лижущее тепло, касающееся моей обнаженной руки.

— Разве ты не слышал, что я сказала?

— Слышал.

— Тогда почему ты все еще здесь?

— Потому что никогда не говорил, что буду тебя слушать. Кроме того… — его губы приподнялись в сардонической ухмылке. — Я слышал, что ты причитаешь по поводу моего отсутствия в твоей жизни, поэтому решил обрадовать тебя своим присутствием.

Эта стукачка Сэм.

— Это большая честь для меня, — говорю я с таким остервенением, что это может стать сигналом к началу третьей мировой войны.

Илай ухмыляется.

— Я знаю. Но постарайся не восхвалять меня слишком сильно.

— Я прекрасно справлюсь, учитывая, что твое присутствие надоело мне до слез. А теперь мне нужно порепетировать. Ты не против?

— Ничуть, — он откинулся на ладони, глядя на меня темным взглядом.

— Уходи уже. Прочь.

— Я тебя беспокою?

— Ты меня отвлекаешь.

— Не понимаю, как это мешает твоей способности играть.

Знаете что? К черту его.

Я не позволю ему разрушить мою вновь обретенную связь с виолончелью.

Схватив смычок, я беру медленную ноту, а затем решаю сыграть что-нибудь сердитое, чтобы он понял, что я абсолютно серьезна.

Виолончель всегда была для меня идеальной отдушиной. Пока я не заменила ее нездоровой зависимостью — алкоголем и наркотиками.

Возможно, тот факт, что я уже некоторое время не пью, и есть причина того, что моя виолончель снова заговорила со мной.

Я играю шестую часть Сюиты для виолончели № 3 Баха со всей возможной интенсивностью. Все это время я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на Илая, но с опасностью замечаю его.

Его взгляд едва не пробивает дыру в моем затылке. Его тепло обволакивает меня, перехватывает дыхание и заряжает воздух разрушительной энергией.

Когда я беру последнюю ноту, со стороны меня раздается медленный хлопок. Моя челюсть едва не падает на землю, когда я смотрю на своего жестокого, лишенного эмоций мужа, в чьем подтянутом теле нет ни одной нежной косточки.

Я ожидаю увидеть насмешку, пренебрежение или его обычные попытки поставить меня на место, но все, что я нахожу, — это небольшую улыбку и странный блеск в этих мертвых глазах.

На мгновение мне кажется, что он самозванец.

И почему я удивлена?

Тому, что бьется у меня в груди, лучше перестать биться так громко, иначе я вырву его раз и навсегда.

Илай открывает рот, и я собираю всю свою гордость в кулак, готовая к нападению, но тут его глубокий голос заполняет пространство.

— Впечатляет. Должен сказать, гнев делает твою игру более запоминающейся.

— Это сарказм?

— Я не считал тебя человеком, который не умеет принимать комплименты. Ты, кажется, напрашиваешься на них при любом удобном случае.

— А я не считала тебя человеком, который делает комплименты людям.

— Не людям. Тебе.

Он встает, прежде чем я успеваю обдумать его слова. Его пальцы проводят по моей щеке, оставляя за собой след из мурашек, прежде чем он берет меня за подбородок. Он смотрит на меня сверху вниз без привычного пренебрежения и изучает мое лицо так пристально, так заботливо, что, наблюдая за этой сценой со стороны, я бы приняла ее за ласку супружеской пары.

Его прикосновения обжигают, но от его пристального взгляда я замираю. Он как будто что-то ищет. Что именно, я не знаю.

Наконец он отпускает меня.

— Спи спокойно, миссис Кинг.

Илай уходит твердыми, размеренными шагами. Дверь с щелчком захлопывается за ним, оставляя меня в состоянии растерянности и невыносимого тепла.

Что за игру мы сейчас ведем? Ведь никто не проинформировал меня о новых правилах.

Он должен был относиться ко мне с презрением, так какого черта произошла эта внезапная перемена?

На следующее утро я с удивлением обнаруживаю Илая на кухне.

Обычно он уходит из дома к тому времени, когда я просыпаюсь в десять утра, и возвращается поздно вечером, обычно после того, как я удаляюсь в свою комнату, чтобы сразиться со своей обычной войной с бессонницей.

Войной, которую я полностью проиграла прошлой ночью, потому что легла спать только в четыре утра.

Я подумываю о том, чтобы вернуться в свою комнату и исчезнуть, пока он не уйдет куда-нибудь, но это будет означать, что я избегаю его.

Я лучше умру, чем дам ему хоть какой-то намек на это.

— Доброе утро, Сэм, — я приветливо улыбаюсь женщине, пока беру свой коктейль и полностью игнорирую его болезненное присутствие.

Несмотря на то, что в соседней комнате целая столовая, он сидит за кухонным столом, читает газету, как старомодный лорд, и потягивает кофе.

Белая рубашка, темно-синие брюки и мои часы на запястье.

Да. Все так же безупречен, как и всегда.

— И тебе доброе утро, миссис Кинг, — говорит он, не поднимая глаз от своей газеты. — Приятно, что ты наконец — то присоединилась к нам. Я думал, что фондовый рынок закроется раньше, чем ты осчастливишь нас своим появлением.

— Хорошо, что я не занимаюсь своим собственным портфелем инвестиций, — я сажусь напротив Сэм, она тоже потягивает чай и без эмоций наблюдает за нашим обменом мнениями. — Я иду в оранжерею. Позвони мне, когда исчезнет это неприятное зрелище, Сэм.

Илай наконец смотрит на меня поверх своей газеты. Он приостанавливается, когда замечает мою бархатную юбку цвета шампанского. Она длиной чуть ниже ягодиц, обтягивая мои стройные изгибы.

Его взгляд спускается с моей белой муслиновой блузки, останавливается на груди, а затем окидывает взглядом мои голые ноги и милые тапочки-кролики. На мгновение я ощущаю, как его большие венозные руки вычерчивают узор на моей обнаженной плоти, обжигая и отмечая ее, чтобы все могли увидеть.

Перестань думать о сексе и Илае.

Он возвращает свое внимание к моему лицу.

— Сядь.

— Нет.

— Усади свою задницу, пока я не нашел для тебя менее приятный стул.

— Все равно нет. Приятного аппетита, — я посылаю ему фальшивый поцелуй и направляюсь к двери.

Прежде чем я успеваю выйти из его орбиты, две сильные руки поднимают меня за талию, и я вскрикиваю, когда Илай опускает меня на твердую поверхность.

Его колени.

Что за…

Смузи плещется в стакане перед тем, как попасть мне на одежду.

Его упругий бицепс обхватывает меня. Он весь твердый — его грудь, бедра и… черт. Это его эрекция прижимается к моей заднице?

— Что, по-твоему, ты делаешь? — в моем голосе больше ужаса, чем в голосе монахини.

— Нахожу для тебя менее приятный стул, как и обещал.

— Отпусти меня.

— Надо было подумать об этом, прежде чем бросать мне вызов. Тебе нужно научиться контролировать свое бунтарство, миссис Кинг, — его голос так близко, что я чувствую вкус его слов и дрожь его груди, когда мои ноги раздвигаются, обнажая бедра.

Мини-юбка была определенно не лучшим выбором.

Она задирается вверх по моим ногам, в опасной близости от того, чтобы обнажить нижнее белье. Я борюсь с желанием стянуть ее, потому что тогда я буду выглядеть кроткой перед дьяволом.

— Я сяду на стул.

— Шанс упущен, — он разворачивает газету, и, хотя она лежит прямо передо мной, слова расплываются.

Я бросаю взгляд на Сэм, патетически прося ее помочь мне, но эта чертова женщина занята складыванием салфеток у стойки спиной к нам.

Не желая выглядеть сбитой с толку, я отхлебываю свой коктейль и корчусь. Боже. Физически невозможно игнорировать его эрекцию.

— Ты сегодня получил прибыль от инвестиций в акции? — спрашиваю я, изучая свои ногти.

— Конечно.

— Это объясняет праздник, который происходит подо мной.

Он приподнимает идеальную бровь, на его губах появляется улыбка.

— О чем ты?

— Делать себя богаче, а население планеты беднее — единственное, что тебя возбуждает. Существует ли парафилия⁹, связанная с фетишизацией денег?

— Я должен спросить тебя, раз уж ты эксперт по расточительству. И еще, — он складывает газету и обхватывает мой живот, притягивая меня к себе, пока его член не упирается мне между ягодицами, где подол юбки сходится с моими обнаженными бедрами. — Деньги — это не то, что сидит у меня на коленях.

Тепло распространяется по мне, как взрыв фейерверка, когда соломинка падает из моих губ. Проглотить содержимое чрезвычайно трудно, пока я смотрю в его ослепительные глаза.

Искра вожделения смотрит на меня в ответ, душит горло невидимыми пальцами и пробирается под кожу.

Нет.

— Должна сказать, я страшно разочарована, — я глажу его по щеке, благодарная за то, что мои слова звучат достаточно связно. — Все в порядке. В посредственности нет ничего постыдного.

С другого конца комнаты доносится тихое фырканье, и я могу поклясться, что Сэм смеется, но не могу повернуться и посмотреть, потому что выигрываю этот раунд.

Меня встречает равнодушное лицо Илая.

— Неужели?

— Да. Думаю, да, — я притворно зеваю.

— Сомнительно.

— Оу. Тебя это задело?

— Едва ли.

— Сомнительно, — я ухмыляюсь, но улыбка исчезает, когда он крепче сжимает мою талию и скользит мной вверх и вниз по своей эрекции.

О боже.

Его член наливается кровью, утолщаясь и удлиняясь, пока не оказывается прямо между моих бедер.

Я сопротивляюсь желанию сжать ноги или опустить проклятую юбку.

— Похоже, ты впечатлена, — его темные слова доносятся до моего уха низким шепотом.

— Вряд ли.

— У тебя слюнки текут, миссис Кинг.

— Скорее, я в бешенстве.

— Настолько, чтобы попытаться наброситься на мой член? — его тон стал ниже, вызвав резкие покалывания на моем затылке.

— Я пытаюсь устроиться поудобнее в этих жалких обстоятельствах.

Он скользит другой рукой по моей спине, извергая вулкан на муслиновой блузке, и я прикусываю нижнюю губу, когда его пальцы касаются моего затылка.

Илай собирает мои волосы в хвост и откидывает мою голову назад так, что она прислоняется к его груди, а он смотрит на меня сверху вниз. Его губы почти касаются моих с каждым словом.

— Тебе достаточно комфортно, миссис Кинг?

Я перестаю дышать, отчасти потому, что если открою рот, то прикоснусь губами к его губам. Ту часть меня, которая осмеливается пойти на это, посмотреть, кто победит в этой битве, нужно сбросить со скалы.

Сзади нас, словно из подвала, доносится движение, а затем знакомый голос объявляет:

— Не слишком ли рано для этого шоу?

Я выныриваю из своего инопланетного состояния и выпрямляюсь, когда Илай неохотно отпускает мои волосы, выглядя при этом очень раздраженным.

Мой взгляд сначала падает на Крея, а затем из-за его спины, прикрыв глаза, выскальзывает девушка поменьше, одетая в фиолетовый комбинезон, с соответствующими повязкой на голове и серьгами.

— Анни!

— Ава!!!

Я отпихиваю Илая, чтобы наброситься на нее в медвежьих объятиях. Несмотря на то, что я познакомилась с Анни только в универе, мы сразу же нашли общий язык. Она любит фиолетовый, а не розовый, и единственная из моих подруг, кто одержим идеей выглядеть как принцесса. Все время.

Как только мы отстраняемся, я глажу ее длинные каштановые волосы и локоны, которые она завила.

— Мне нравится твоя новая прическа!

— Обожаю твою юбку!

Мы снова обнимаемся.

— Скучала по тебе, Анни.

— Я тоже по тебе скучала, будущая невестка.

Точно.

Теперь мы невестки друг другу.

Я неохотно отпускаю ее и обнимаю Крея.

— Привет.

Он едва возвращает объятия, когда отстраняется, и Илай начинает заключать его в объятия.

— Какой приятный сюрприз, братишка.

Крей отталкивает его. Он как-то по-другому выглядит. Стал счастливее, наверное, благодаря солнечному шару, которым является Анни. Он изменился с тех пор, как она появилась в его жизни.

Она изменила его в лучшую сторону, несмотря на все шансы, которые были против них.

Ари говорит, что Анни — ее пример для подражания, потому что она добилась парня, который с самого начала не проявлял к ней никакого интереса и даже считал ее раздражающей. Она берет с нее пример.

Но не с меня.

Поскольку я, очевидно, неудачница.

— Ты знал, что мы приедем, — говорит Крей своему брату.

— После обеда. По-твоему, это похоже на чаепитие¹⁰?

— Каждый раз как чаепитие.

— Тебе нужно поработать над своим катастрофическим выбором времени.

На губах Крея появляется редкая ухмылка.

— В этом виноват мой дорогой старший брат.

Илай выглядит так, будто собирается ударить Крея, но потом обхватывает его за плечи и грубо встряхивает.

— Я говорил, как сильно по тебе скучал?

— Не в последние… — Крей сверяется с часами. — Десять часов.

— Я повторю это только в следующем месяце, потому что ты не вовремя.