Бог Войны

Глава 4

Ава

Моя челюсть едва не падает на пол, а рот остается открытым дольше, чем это принято в обществе.

Я всматриваюсь в бесчисленные лица, окружающие меня, в поисках шутки. «Я вас раскусила». «Вы ведь этого не ожидали, верно?».

Но не нахожу ни то, ни другое.

— Миссис Кинг? — снова спрашивает доктор, поправляя очки в золотой оправе.

Мое сердце сжимается и бьется в такт неприятной боли.

Что-то должно быть не так. Не может быть, чтобы я была миссис Кинг или что я вышла замуж за Илая два года назад.

Два года назад я барахталась в чертовой депрессии. За два года до этого он издевался, высмеивал и унижал меня.

Он преподал мне ценный урок — никогда больше не любить.

Я ни за что на свете не вышла бы за него замуж, когда мне было девятнадцать, да и папа бы не позволил.

Я разражаюсь нервным смехом, но затем давлюсь и замолкаю под обеспокоенными взглядами родителей, сочувственными взглядами врачей и холодным взглядом самого дьявола.

— Молодец, — говорю я со своей обычной жизнерадостной энергией. — Почти подловил меня. Не знаю, чем я разозлила тебя на этот раз, учитывая, что ты всегда любишь издеваться надо мной, но, по-моему, ты зашел слишком далеко.

Глаза Илая слегка прищуриваются, и мне показалось, что я уловила, как сжался мускул на его челюсти.

— Миссис Кинг, — говорит впечатляюще ухоженный доктор. — Не могли бы вы для начала сказать, в каком мы году?

— Ава. Я — Ава. Перестаньте называть меня миссис… этой! — огрызаюсь я.

— Все в порядке, — мама гладит меня по плечу. — Постарайся расслабиться, милая.

Я понимаю, что мои пальцы вцепились в простыни, и ладони жжет. Я медленно разжимаю их и хмурюсь, обнаружив, что ногти у меня короткие и голые. С пятнадцати лет у меня всегда был розовый лак на ногтях.

Невозможно, чтобы я ходила без маникюра.

Неужели в больнице мне сняли лак? Это кажется банальным и довольно странным.

— Я хочу, чтобы вы все прекратили это, — я говорю более решительно, чем чувствую. — Я не замужем за этим уродом и уж точно не миссис какая-то там. Ради Бога, мне всего двадцать один год.

Внезапное напряжение в комнате ударяет меня по лицу, и я замираю, уловив нотку ужаса в выражении лица родителей.

— Ч-что? — в моих ушах звучит ужас. — Что случилось?

Взгляд Илая, который мог бы соперничать с морозными пейзажами Антарктиды, падает на меня.

— Тебе исполнилось двадцать три года несколько месяцев назад, а мы женаты уже больше двух лет, Ава.

Я понимаю, что качаю головой, и заставляю себя остановиться, изучая взгляды родителей.

— Он врет, да? Мама…? Папа…?

С раннего детства я знала, что мой отец был значимой фигурой в нашем доме и за его пределами. Человек, который одним своим присутствием мог заполнить весь горизонт, но при этом обращался с моей мамой как с королевой, а со мной и Ари — как со своими принцессами.

Поэтому, когда я вижу, как он опускает голову, меня пронзает боль. Потому что я знаю, просто знаю, что я — единственная нотка дискомфорта и стыда в их с мамой идеальной семье. Пятно черных чернил на его замысловато сотканной жизни.

Ари — нормальная, хоть и озорная, дочь. Я — аномалия. Аномалия, которую иногда приходится обходить стороной, потому что я родилась с дефектом мозга и серьезным психозом.

Все было хорошо, когда я жила с ними, когда они могли держать меня под присмотром и уговаривать принимать лекарства, которые я ненавидела больше, чем свой дефектный мозг.

Но потом я поступила в университет, и, думаю, они сдались. А может, я заставила их сдастся, держась на расстоянии всякий раз, когда они задавали нестандартный вопрос:

— Ты принимаешь лекарства?

Я отвечала «да» вместо правды. Я заменяла их своим любимым коктейлем из алкоголя и наркотиков.

Сейчас, когда мама качает головой, я вижу, как это беспокойство восстает из пепла.

Это не ложь.

Если Илай достаточно коварен, чтобы устроить этот маскарад и даже нанять для него целую бригаду медиков, мои родители никогда бы меня не предали.

Мой взгляд падает на глаза, которые преследовали меня всю жизнь.

Штормовые. Ледяные. Таинственные.

И реальность врезается в меня хуже, чем мои тревожные кошмары.

Я полностью потеряла память о целых двух годах своей жизни.

И каким-то образом умудрилась вляпаться в самые ужасные неприятности, которые только можно себе представить.

Вышла замуж за Илая Кинга.

Это всего лишь очередной кошмар, от которого я в конце концов проснусь, верно?

Это не кошмар.

Я поднимаю голову с плеча Сесили и вглядываюсь в ее лицо. Ее волосы теперь короче, красивые и волнистые. Она выглядит взрослее, ее глаза блестят по-другому.

Счастливые.

Я понимаю, что именно так она и выглядит. Счастливой.

Но что-то ее беспокоит, и я могу предположить, что это связано со мной.

После появления Сеси и Ари мне удалось выгнать Илая под предлогом, что мне нужно побыть с ними наедине.

Стиль моей сестры тоже изменился. Раньше она одевалась в такие наряды, которые могли посоперничать с гардеробом любимых подчиненных Сатаны, а сейчас на ней милое платье в горошек и черные сапоги Prada.

Ее темные волосы, уложенные в косу, придают ей очарования, но в то же время делают похожей на великолепную угрозу.

Не могу поверить, что ей уже двадцать. Двадцать.

Перспектива того, что я потеряла два года не только своей жизни, но и ее, и всех, кто мне дорог, наполняет меня тревогой.

Когда я отстраняюсь от Сеси, Ари вылезает из сапог и садится на больничную койку, скрестив ноги, наблюдая за мной, как детектив-новичок из тех ночных тайн.

— Тебе не помешает уход за кожей.

— Спасибо за заботу, маленькая дрянь.

— В любое время, — она откидывает волосы, но я вижу намек на боль, которую она пытается скрыть. — Я думала, что больше никогда тебя не увижу.

Она делает паузу и прикусывает губу, когда Сесили качает головой.

Я смотрю между ними, чувствуя себя чужой. Самозванкой в чужой шкуре.

— Что происходит?

Сесили испускает тяжелый вздох.

— Мы думали, что с тобой случится что-то плохое после того, как мы услышали о… ну, ты понимаешь.

— Не понимаю. После чего?

— После того как ты упала с лестницы, — говорит Сесили.

— Ты действительно бросилась с лестницы? — спрашивает Ари ранимым голосом, который я не привыкла слышать от своей более шумной, чем все, сестры.

— Что… нет? Не знаю. Я не помню этого. Я вообще ничего не помню после… после вечеринки прошлой…

Я прерываю себя, прежде чем сказать «ночью», потому что это не так, и это подтвердил мой врач, который подозревает, что я страдаю от диссоциативной избирательной амнезии.

Неизвестно, в чем причина и как я смогу восстановить недостающие воспоминания, кроме как находясь в благоприятной обстановке.

Что говорит о том, что у меня нет выбора.

Нелогично, что мои воспоминания о той ночи в клубе и обо всем, что было до этого, кристально ясны, но почему-то я не имею ни малейшего представления о своей жизни за последние два чертовых года.

Я посмотрела на календарь. С той ночи прошло ровно два года и три месяца.

— Ты действительно ничего не помнишь? — спросила моя сестра.

— Последние два года или около того.

— Что ж, я рада, что ты не совсем забыла нас.

— Никогда.

Ее губы дрожат, и она отводит взгляд, прежде чем я успеваю увидеть, что скрывают ее глаза.

— Сеси, — я беру ее за руки. — Это ведь неправда, да? Мне нужно, чтобы хотя бы ты сказала мне, что все это ложь. В последний раз мы виделись в том сомнительном клубе, который тебе не понравился, пока Джереми стоял, пялясь на тебя, и жаждал крови любого, кто смотрел в твою сторону — ну, ты знаешь, его обычное состояние. Я пообещала уйти вслед за тобой, и мы договорились посмотреть «Дневник Бриджит Джонс» перед твоим отъездом в Штаты. А ты… — я уставилась на Ари. — Ты шантажировала меня, чтобы я сказала информацию о Реми в обмен на то, что ты будешь прикрывать меня перед папой и мамой.

— Это было больше двух лет назад, Ава, — сочувствие в голосе Сесили почти уничтожает меня, и редкая жалость на лице Ариэллы не делает ситуацию лучше.

Я начинаю высвобождать руку подруги и замираю, когда мои пальцы натыкаются на массивный камень.

На ней кольцо с бриллиантом такого размера, что, надев его во время плавания, она могла бы утонуть. Я верчу ее руку туда-сюда, мой рот складывается в букву «О».

— Сеси, ты… ты обручилась? Когда? Как? Где?

— Год назад, — она одаривает меня овечьей улыбкой. — На острове.

— Боже мой. Я так рада за тебя! Расскажи мне все.

— Ну, Джереми позвонил тебе за советом, и ты сказала: «Что бы ты ни задумал, думай больше, Джереми. Лучше сделай Сеси предложение, достойное ее». Так что он купил мне целый остров в качестве подарка на помолвку, отвез меня туда на нашу годовщину и попросил выйти за него замуж.

Я одобрительно киваю.

— Звучит правильно. По мне, так он мог бы пойти и на большее.

— Ава! Ты же знаешь, я ненавижу всякие большие жесты.

— Но ты заслуживаешь большого, Сеси, — мой голос понижается. — Не могу поверить, что я ничего этого не помню.

— Эй… — она гладит меня по волосам. — Ты будешь моей подружкой невесты на свадьбе. Это важнее.

— Да! — я делаю паузу, мое тело ощущается чужим, как будто мой мозг не соответствует реальности, в которую я себя запихнула. — Что еще я пропустила?

— Ну, — начала Сеси. — Килл и Глин взяли отпуск на год и путешествуют по миру с рюкзаками и полностью оторваны от цивилизации. Они в путешествии уже около трех месяцев. И тоже помолвлены.

— О, черт. Я и это тоже пропустила? Кто еще помолвлен?

— Анни и Крей. Лэн и Мия. Брэн и Нико. Они поженятся раньше нас с Джереми, потому что Нико слишком торопится. Честно говоря, я не удивлюсь, если они сбегут со дня на день. Нико, безусловно, за этот вариант и постоянно говорит об этом, но Брэн хочет, чтобы их семьи и друзья были рядом.

Ее слова поразили меня как стрела. Тот факт, что все это произошло за то время, о котором я ничего не помню, загоняет меня в пустоту.

Почему?

Почему я забыла целых два года своей жизни?

Как я могла стереть из памяти важные моменты для своих друзей?

Крейтон — младший брат Илая и, на мой взгляд, лучший из братьев и сестер Кинг. Лэндон и Брэндон — его двоюродные братья. Брэн — ангел и мой любимый мужчина Кингов. Лэн — засранец и самовлюбленный психопат, но он все равно гораздо лучшая компания, чем его старший кузен-засранец.

В основном потому, что он помогает мне разрушать доспехи Железного Человека.

— Где все сейчас живут? Я полагаю, они закончили университет и продолжают жить своей жизнью?

— Ну да. Джереми, Нико, Брэн и я живем в Нью-Йорке. Лэн и Мия тоже там, потому что Лэн получает степень MBA⁵, но они переедут обратно в Лондон после свадьбы. Крей и Анни тоже собираются вернуться сюда, но сейчас они проводят время с родителями Джереми в Нью-Йорке. Дядя Эйден не в восторге от того, что Крей не хочет занимать его место в «King Enterprises». Вся тяжесть ложится на плечи Илая.

— А как же Лэн?

— Он хочет продолжить заниматься скульптурой еще несколько лет, прежде чем пожертвует своим, цитирую, «божественным художественным талантом ради скучной корпоративной работы». Как ты знаешь, Брэн никогда не хотел иметь ничего общего с деловой стороной своей семьи, так что остается только Илай. Он также связан с корпорацией с маминой стороны. Скажем так, быть Илаем в эти дни не очень весело.

И все же он был здесь последние два дня после того, как я проснулась. Даже когда мои родители были рядом. Даже сейчас я чувствую его присутствие где-то за пределами моей комнаты.

Почему?

Это что, очередная игра?

Если это так, то правила, должно быть, изменились, потому что я не узнаю ни одно из них.

Мы должны были раздражать друг друга, оставаясь в стороне от наших жизней. Но теперь… что?

Женаты? Илай и я?

Мне все еще трудно в это поверить.

Ари цокает языком.

— Он вел себя как придурок по отношению к моему Реми и перегружал его работой в «Steel Corporation». Ему лучше быть осторожнее, точно тебе говорю.

Я прищуриваюсь.

— Только не говори, что еще и ты помолвлена?

— К сожалению, нет. Реми все еще идиот, но он мой идиот, поэтому тебе не разрешается его обзывать. Только я могу это делать. В любом случае, он подарит мне кольцо раньше, чем умрет.

— Он тебе все еще нравится?

— Не будь глупой, Ава. Он мне не нравится. Я люблю его. Он, кстати, тоже меня любит.

— Он знает об этом?

— В глубине души знает, — она усмехается.

— Как ты можешь быть уверена? И нет, заблуждение — не ответ, Ари.

— Я не заблуждаюсь. Это ты заблуждаешься.

— Ага, — господи. Хоть что-то не изменилось.

— Не надо мне этого говорить, — в ее голосе прорывается раздражение. — Это ты заблуждаешься настолько, что думаешь, будто все еще не замужем или что-то в этом роде.

— Ари! — Сесили кричит на нее.

— Что? Она вышла замуж вопреки всему и разозлила папу. Я никогда не видела его таким злым.

— Об этом, — я откинулась на подушку. — Что-то не так. Вы обе знаете, что я никогда бы не вышла замуж за Того-Чье-Имя-Нельзя-Называть по доброй воле. Я ненавижу этого ублюдка.

Ари поднимает подбородок.

— Видимо, недостаточно, потому что ты сказала, что никому не позволено вмешиваться в твое решение.

— Я так сказала?

— Папе.

— Ни за что.

— И маме, и бабушке, и дедушке, и мне.

— И мне, — пробормотала Сесили.

— И папа разрешил мне?

— Вначале нет, — говорит Ари. — Он был так зол, говорю тебе. Я никогда не видела его таким раньше. Он поехал домой к Кингам посреди ночи и чуть не утопил Илая в их бассейне. Если бы дяди Эйдена не было рядом, ты бы сейчас плакала на могиле Илая. Но даже после этого случая и многих других, включая, но не ограничиваясь, преследование его клюшкой для гольфа и отправкой бандитов избить его, ты все равно настаивала на своем. Ты даже не извинилась или что-то в этом роде. Ты была… холоднокровной.

Сесили снова качает головой на Ари.

— Она не была холоднокровной. Она через что-то проходила.

— Перестань защищать ее, Сеси. Она чуть не разрушила нашу семью, ясно?

— Ари! — говорит Сесили.

— Что? — говорю я одновременно с ней.

Ари выглядит виноватой.

— Ничего.

— Скажи мне. Сейчас же.

— Ну, мама и папа ругались из-за этого дурацкого брака. Папа сказал, что ты выйдешь за Илая только через его труп и что его решение окончательное. Мама сначала пыталась его успокоить, но когда он начал выяснять отношения с Илаем и отказывался менять свое решение, она дала ему отпор и сказала, что он не имеет права диктовать тебе как жить. Мама забрала тебя и уехала загород примерно на две недели, пока он не успокоился. Я ненавидела это время.

Она это не сказала, но я слышала это в ее невысказанных словах.

Она также ненавидела и меня. За то, что вбила клин между нашими родителями, которых мы всегда считали воплощением идеальной пары.

Я в одиночку чуть не разлучила их.

Мой самый страшный страх материализовался перед глазами в виде темного чудовища с впалыми глазами и чешуйчатыми, расплывчатыми чертами лица.

Что же я наделала?

— И что случилось потом?

— Ава, может, тебе нужно отдохнуть, — Сесили похлопывает меня по плечу, вечная пацифистка, но сейчас мне нужна жестокая честность Ари.

И сестра дает мне ее, вздыхая.

— Он так и не согласился на свадьбу. Я не думаю, что он согласен и сейчас, если честно. Особенно после того, как ты попросила, чтобы Илай стал твоим законным опекуном вместо него. Папа не повел тебя к алтарю, и дедушка предложил сделать это вместо него, но папа в последнюю минуту передумал. Он все еще злился, а ты плакала, обнимая его и извиняясь. Ты сказала, что не хотела его злить, но хотела выйти замуж.

— Это просто бессмысленно. Я бы никогда не пошла против папы, особенно ради этого психопата Илая.

— И все же ты это сделала, — Ари надулась.

— Сеси, — я поворачиваюсь лицом к подруге. — Я что-то говорила тебе? Должна же была быть какая-то причина за этим нехарактерным решением.

— Никто, кроме тебя и Илая, не знает.

— Но ты же моя подруга. Я должна была тебе что-то рассказать. Хоть что-нибудь?

Она покачала головой.

— Честно говоря, мне было немного обидно, что ты не захотела мне довериться, но ты сказала, что это ради меня. Что бы это ни значило.

— Слушай, а что если я была одержима или что-то в этом роде? Я имею в виду, со мной произошел несчастный случай, и призрак мог вселиться в меня и вожделеть Илая, что не так уж и неправдоподобно, ведь он привлекает к себе все внимание. Теперь я вернулась к нормальной жизни, вот почему я ничего не помню о последних двух годах, — я смеюсь, довольная собой. — В этом есть смысл, не так ли, девочки?

Они не присоединяются, очевидно, не находя этот сценарий таким же уморительным, как я.

— Ладно, — я издаю тяжелый вздох. — Могу я посмотреть свадебные фотографии?

— Конечно, — Сесили некоторое время листает свой телефон, прежде чем показать мне альбом под названием «Свадьба Авы».

На первой фотографии я держу букет из розовых тюльпанов и георгинов. Десять из десяти за выбор. Естественно, я одобряю его, учитывая, что я уже выбрала цветы для своей свадьбы, когда мне было лет двенадцать.

Мое платье — сверкающее шампанско-розового цвета без бретелек с великолепными бриллиантами на корсете и огромной юбкой из тюля и кружева, которая не уступит платью диснеевской принцессы. Но мое более гламурное, с розовыми драгоценными камнями, аккуратно вшитыми в ткань с четкими, мастерскими деталями.

— Эли Сааб, — шепчу я.

— У тебя была истерика из-за него, — Ари ухмыляется. — Это было весело.

— Как и должно было быть, — я киваю в знак согласия со своим прошлым «я». По крайней мере, эта часть кажется точной и не совсем похожей на то, что сделала бы одержимая версия меня. Я хотела, чтобы Эли был дизайнером моего свадебного платья с шестнадцати лет.

Я впитываю детали фотографии. Мои волосы собраны в элегантную прическу, а шикарная фата ниспадает на пол, как ковер. На руках у меня изящные кружевные перчатки с маленькими сверкающими драгоценностями. Детали. О, мое сердце. Платье мечты.

Вокруг моей шеи обвивается колье с розовыми бриллиантами, а на руке кольцо в похожем стиле.

— Розовые бриллианты… — шепчу я.

— Свадебный подарок Илая, — Сесили улыбается. — Он подарил тебе весь комплект, единственный в своем роде.

— А где мое кольцо? — я показываю на свою голую руку.

— Наверное, у Илая, — Ари пожимает плечом. — Может, они сняли его, когда тебя положили в больницу.

Что-то не так. Не знаю, связано ли это с моей голой рукой или с тем, что отсутствие кольца кажется… странным.

В плохом смысле странным.

Опасно странным?

Что это за мысли?

Я просматриваю фотографии, на которых я с девочками. Сеси, Ари, Глин и Анни выглядели чертовски сексуально. Особенно Сеси в ее блестящем золотистом платье и с мягкими чертами лица. Но я, возможно, слишком восхищаюсь.

Есть фотография со мной, девочками, Лэном и Брэном, которые обнимают друг другу за плечи, и Реми, который смеется над Креем, пока тот стоит с безэмоциональным лицом.

Поверить не могу, что не помню свой девичник и всю эту свадебную суету во время подготовки.

Меня пробирает дрожь, когда я дохожу до фотографии, на которой изображены мы с Илаем. Моя рука в перчатке держится за его согнутую руку, и мы оба смотрим в камеру.

Он выглядит аппетитно в сшитом на заказ черном смокинге. Идеальный галстук-бабочка. Широкие плечи. Утонченные линии. Выбритое лицо. Упрямые, поджатые губы.

Штормовые, холодные, леденящие глаза.

Я смотрю на себя на фотографии. Я выгляжу странно. Непохожей на себя. Почти как та версия меня, которую я не узнаю.

С пугающей ясностью я понимаю, что тоже выгляжу холодной. Отстраненной. Безразличной.

И хотя я привыкла к такому поведению Илая, я никогда не была такой. Даже когда сталкивалась с его насмешливыми, грубыми и несносно обидными словами. Я могла притворяться бесстрастной рядом с ним, но это была лишь маскировка того, что я действительно чувствовала.

То, что я вела себя как крутая, не означало, что я была неуязвима. Он мог причинить мне боль, и делал это неоднократно.

То, как я смотрю в камеру, — это именно то выражение лица, которое я хотела бы делать перед ним.

Я вышла замуж за мужчину и вдруг стала ужасно на него похожа.

Что это за колдовство?

Я прокручиваю страницу до фотографии, где мы с Илаем стоим лицом друг к другу. Он держит одну руку на моем бедре, а другой приподнимает мой подбородок. Наши друзья окружают нас со своими возлюбленными. Киллиан обнимает Глин спереди, Джереми прижимает Сесили к себе за талию, Анни карабкается на массивное тело Крея, Лэн по-французски целует Мию, Николай обнимает Брэна сзади, упираясь подбородком в его плечо, а Ари поддерживает лицо обеими ладонями и строит глазки Реми, который отпихивает ее, ухмыляясь в камеру.

Среди всего этого хаоса единственное, на чем я могу сосредоточиться, — это мой взгляд на Илая. Это… страх в моих глазах? Трепет?

Что за чертовщина случилась, чтобы я решила, что мне нужно выйти замуж за самого дьявола, чтобы решить эту проблему?

Что-то точно произошло.

— Сеси… Ари… в ту ночь, которую я помню в последний раз, что случилось после аварии? Я была смертельно ранена? Ударилась головой?

Они обе хмурятся.

— Какой аварии? — медленно спрашивает Сесили.

— В ту ночь, когда ты ушла из клуба с Джереми. Когда я написала тебе, что еду домой, на самом деле я ехала на вечеринку. За мной ехал какой-то чудак, поэтому я позвонила в полицию, а потом, кажется, меня сбил грузовик или выкинуло на обочину, или что-то в этом роде.

Сесили делает паузу, ерзает, открывает рот, потом останавливается.

— Что теперь? — шепчу я.

— Никакого несчастного случая не было, Ава, — бормочет она.

— Да, — говорит Ари. — Ты вернулась домой поздно вечером. Я видела тебя на следующее утро, и ты была в порядке.

— Нет, я позвонила в полицию, я… — мои слова застревают в горле, когда из ниоткуда на меня обрушивается воспоминание.

Длинные, жестокие пальцы сжимают мое лицо, а вспышка гнева охватывает меня целиком.

— Ты будешь держать свой чертов рот на замке, Ава, или, да поможет мне Бог, я зашью его тебе.

Дверь открывается, и я вздрагиваю, встретившись с этими глазами. Те самые глаза, которые угрожали мне. Нет, они меня пугали. Я до сих пор чувствую, как его пальцы крепко сжимали мою челюсть, и как меня тогда пробрала дрожь.

Илай — мой муж, но что-то подсказывает мне, что этот брак больше похож на лишение свободы. Способ, с помощью которого он контролирует меня. Зашить мне рот, как он и обещал.

Но зачем?

— Доктор согласился выписать тебя, — он заходит внутрь в черных брюках, сшитых на заказ, и голубой рубашке с безупречными манжетами, волосы убраны назад, его присутствие удушает. Единственное, что выбивается из общего ряда, — легкая щетина, покрывающая щеки, словно он не нашел времени, чтобы сбрить ее.

— Приготовься, пожалуйста, — говорит он. — У меня нет целого дня.

— Целого день на что? — спрашиваю я со слышимым трепетом.

— Чтобы отвезти тебя домой, миссис Кинг.