Бог Войны

Глава 13

Илай

Лэндон: Я узнал кое-что очень интересное.

Ремингтон: И что же? Ты заставишь нас умолять, прежде чем растолкуешь это?

Лэндон: Хорошее начало. На колени, крестьянин.

Ремингтон: Этот стервец, похоже, забыл, что Моя Светлость выше его во всех смыслах этого слова. Это ты должен склониться перед моим благородным присутствием.

Лэндон: Я бы предпочел застрять в пустыне и выживать, питаясь песком.

Крейтон: @Лэн. Кинг, это случайно не касается моего «любимого» брата?

Илай: Почему «любимый» в кавычках?

Ремингтон: *GIF ребенка, закатывающего глаза* Потому что он это не всерьез. Очевидно. Мой отпрыск Крей любит меня больше, чем тебя. Поверь.

Илай: Продолжай барахтаться в своих иллюзиях, пока остальные заняты взрослыми делами.

Ремингтон: Например?

Илай: Созданием настоящих империй.

Ремингтон: И делать мир хуже.

Илай: Не хуже, чем возможные порождения, которыми ты завалил всю Европу.

Ремингтон: Эй. Я верю в презервативы, спасибо большое. У меня есть род графов, которых я должен защищать. Тебя же интересует только глупая власть.

Брэндон: Не слишком ли ты строг к себе, @И.Кинг? Я знаю, как ты увлечен «King Enterprises» и «Steel Corporation», но не думаю, что это стоит того, чтобы так напрягаться.

Лэндон: @Брэн. К вот в этом ты и наш дорогой кузен расходитесь, братишка. Илай довольствуется тем, что проглатывает полмира на завтрак и замышляет поглотить вторую половину на ужин. Это не жадность. Это его невыносимая потребность заполнить эту черную дыру внутри себя хоть каким-то подобием власти. Это как бы маскирует погибшую душу, которую он оставил в материнской утробе.

Илай: Боже мой. Психопат стал психотерапевтом? Потрясающий прогресс, Лэн. *GIF медленных хлопков*

Ремингтон: Он не совсем неправ, знаешь ли. Перестань давить на остальных, чтобы они стали твоей версией контролируемых уродов.

Илай: Потому что лень больше подходит тебе?

Брэндон: Мама Реми и оба ваших дедушки все еще являются частью корпорации. Возможно, тебе стоит быть с ним помягче.

Ремингтон: Мой человек. Спасибо! Наконец-то кто-то это сказал.

Илай: Наши дедушки сейчас фигурируют только по имени. Вся тяжесть ложится на нас с мамой. Либо ты помогаешь как следует, либо убираешь свое неприятное присутствие из моего окружения.

Лэндон: Кому-то сегодня утром не отсосали.

Крейтон: Хуже. Два дня назад его жена чуть не поцеловала своего школьного любимчика у него на глазах. С тех пор он самый счастливый человек.

Илай: Он не ее школьный любимчик.

Крейтон: Отрицание не отменяет фактов. У него случился стресс.

И.КИНГ УДАЛИЛ К.КИНГА ИЗ ЧАТА.

ЛОРД.РЕМИ ДОБАВИЛ К.КИНГА В ЧАТ.

Ремингтон: Боже, боже. Неудивительно, что он так засунул голову в задницу, что едва может дышать. Значит, Ава снова играет с огнем?

Крейтон: Можно сказать, что сейчас она обливает себя бензином.

Илай: С каких пор ты стал таким разговорчивым, @К.Кинг? Не пора ли тебе свалить со своей девчонкой и избавить нас от своего нежелательного присутствия?

Ремингтон: Подробности, @К.Кинг?

Брэндон: Это было некрасиво?

Крейтон: Почти уверен, что они потрахались в туалете, пока мы сидели в ресторане.

Илай: Ничего подобного.

Крейтон: Да ладно. Вы пробыли там двадцать минут, и она вернулась с таким количеством планов убийств в глазах, что их можно было увидеть из-за океана.

Лэндон: *GIF дьявольского смеха* моя любимая проказница барби.

Илай: Моя жена станет твоей самой нелюбимой вещью, когда я закончу с тобой.

Лэндон: Трясусь от страха, пока мы разговариваем. Сейчас позвоню маме за эмоциональной поддержкой. Кроме того, по слухам, ты притащил ее к алтарю с пинками и криками, так что можешь завязывать с этим делом и перестать называть ее своей женой при каждом удобном случае.

Брэндон: Прекрати провоцировать его, Лэн.

Лэндон: Только после моей смерти. Хотя я уже придумал, как буду преследовать вас всех из могилы *медленная ухмылка эмодзи*.

Ремингтон: Я не понимаю, почему такая благородная женщина, как Мия, оказалась с таким язычником, как ты.

Лэндон: Не завидуй нашим идеальным отношениям.

Крейтон: Что интересного ты узнал, @Лэн. Кинг?

Лэндон: О, ничего особенного. Только то, что с барби могло произойти что-то серьезное до ее последнего «несчастного случая».

Ремингтон: Краски сгущаются.

Крейтон: Ты хочешь сказать, что это был не несчастный случай?

Лэндон: Мы можем назвать это несчастным случаем только если Илай не причастен к этому. Учитывая, что он явно присутствовал на месте преступления, у меня есть сомнения.

Брэндон: Он просто издевается над тобой, верно, @И.Кинг?

Крейтон: Илай?

И.КИНГ ПОКИНУЛ ЧАТ.

Я пришел к мрачному выводу, что моя жена обладает разрушительной энергией мировой войны и эмоциональным IQ пластикового цветка.

И хотя я горжусь тем, что являюсь человеком, контролирующим все события в своей жизни — эмоции и планы на будущее в том числе, — я неизбежно натыкаюсь на препятствие в виде розовой шифоновой юбки и кремового топа.

— Что ты надела? — я скриплю зубами, проходя на кухню и разглядывая материал, обнимающий ее круглые соски и останавливающийся прямо над обнаженным пупком.

— Burberry, — Ава даже не поднимает головы, предпочитая делать вид, что увлечена вязанием крючком Сэм.

Моя бывшая няня собирает свою неузнаваемую работу и выходит из кухни, чтобы избежать наших обычных препирательств.

— Иди переоденься. Не будешь же ты разгуливать в такой одежде среди персонала.

— Хм. Дай-ка подумать, — она прикладывает палец с идеальным маникюром к губам. — Я согласна на «нет».

Я хватаюсь за край ее стула, чтобы не выбить из нее всю дурь. Моя рука сгибается, и я считаю до десяти.

Тактика, которая потерпела неудачу несколько дней назад, после того как она чуть не поцеловала того подражателя. Если бы она действительно приблизила свои губы к его губам, он был бы обезглавлен на месте в стиле Средневековья.

Хотя вопрос о его исчезновении — это вопрос «когда», а не «если». Я уже протянул свои теневые руки к корпорации его родителей и прикончу его, как только он рыпнется.

Ава смотрит на меня с медовой улыбкой, в которой больше фальши, чем в ее плохой актерской игре. Я перевожу взгляд на ее губы — полные, блестящие и соблазнительные. В голове мелькает образ того, как они обхватывают мои пальцы, высасывая через них мою душу.

Они будут выглядеть божественно, захлебываясь моим членом.

Нет.

Больше никаких фантазий о губах и киске моей жены. Однако после того, как я попробовал ее на вкус, это оказалось непросто.

Единственное, о чем я думал с тех пор, так это о том, как прижать ее спиной к ближайшей поверхности и вновь приобщить ее тело к своему. Как вытрахать из нее всех остальных мужчин.

И как только эти проклятые образы сформировались в моей голове, очистить ее от них стало невозможно.

Несмотря на полное осознание того, что это может быть опасным спусковым крючком.

— Что я говорил о проявлении твоего бунтарства? — я говорю так спокойно, что даже сам начинаю верить, что меня совершенно не беспокоит этот хаотичный кусок человеческого существа.

— Как-нибудь подумаю об этом. Но не сегодня. А сейчас, если позволишь, я попрошу Сэм присоединиться ко мне в оранжерее. Здесь довольно душно из-за одного человека.

— Ты никуда не пойдешь, пока не переоденешься, Ава.

— Хочешь поспорить?

— Хочешь проверить меня? — я опускаю руку со стула на ее обнаженное плечо.

Ее росистая кожа электризуется от прикосновения, а может, это потому, что я хочу ее так сильно, что это начинает нарушать мое равновесие.

Не говоря уже о том, что с того дня, как она скакала и разрывалась на части на моих пальцах, меня мучают синие яйца.

Я обхватываю рукой ее затылок под волосами и смотрю на нее сверху вниз, когда она ахает.

Я опускаю голову и покусываю мочку ее уха, пока она не вздрагивает. Когда она наклоняет голову в сторону, обнажая нежное горло и точку пульса, не полакомиться этим — сущее мучение.

И ею.

Потому что, черт возьми, я ни за что не смогу сдержать себя, если начну. Достаточно сложно наблюдать за тем, как она разгуливает в этой одежде и крошечной ночнушке, которая, клянусь, была создана, чтобы дразнить меня.

— Нужно ли напоминать тебе о том, что произойдет, если ты будешь плохо себя вести, миссис Кинг?

Она крепче сжимает стакан со смузи, ногти впиваются в него с такой силой, что я удивляюсь, как он не разбивается.

— Или ты делаешь это специально, чтобы я снова использовал тебя?

На этот раз она ударяет меня локтем в бок. Сильно.

— Не льсти себе. Я не заинтересована в повторении твоего неудачного выступления.

— Твоя киска, которая вытрахала все мои пальцы, утверждает обратное. На самом деле, если я заберусь под твою юбку, то обнаружу, что ты капаешь для меня, жена.

— Как хочешь, — ее слова звучат тихо, едва слышно.

— Хочешь поспорить?

— Если только на то, что ты будешь находиться на расстоянии нескольких континентов от меня, иначе мне это неинтересно.

Прочищая горло, это мешает мне поставить жену на место — или попытаться это сделать, пусть и на время.

Сэм вернулась и мотнула головой в сторону Хендерсона, который стоит у входа в столовую.

Я встаю во весь рост и застегиваю пиджак, но не отпускаю Аву. Похоже, она тоже не испытывает отвращения к этому контакту, или, возможно, просто забыла о моей руке, обхватившей ее затылок.

— Вам почта, сэр.

— И это настолько важно, чтобы прерывать меня? — я не скрываю яда в своем тоне.

Ава снова пихает меня локтем.

— Перестань быть придурком.

А затем она направляет свою солнечную улыбку на моего помощника.

— Спасибо, Лео.

— С удовольствием, миссис Кинг.

— Его зовут Хендерсон, — говорю я.

— Это его фамилия, а сейчас не двадцатый век, — отвечает она. — Кроме того, Лео — милое прозвище.

Он слегка улыбается, но улыбка тут же исчезает, когда я встречаюсь с ним взглядом.

Пожалуй, настало время выполнить мои угрозы убийства и закопать этого жалкого хмыря там, где не светит солнце.

Словно почувствовав мои мысли, Хендерсон кладет почту на стол передо мной и удаляется, вероятно, чтобы отполировать свой гроб.

Ава просматривает письма, откладывая в сторону мои и домашние счета, затем листает подписные журналы мод и музыки и почту от десятков оркестров, одним из главных меценатов которых она является.

Эта женщина жертвует оркестрам, как будто они благотворительные организации. Очевидно, некоторые из них испытывают трудности и не смогли бы продолжать давать дешевые представления для широкой публики без значительных пожертвований от таких семей, как наша.

Она останавливается на знакомом конверте, затем осторожно вскрывает его. Ее глаза скользят по строчкам, и с каждым прочитанным словом они сверкают, становясь к моменту окончания письма блестяще-голубыми.

Ее губы раскрываются от удивления.

— О боже мой!

— Хорошие новости? — спрашивает Сэм, когда я замолкаю.

Отчасти потому, что читаю письмо через ее плечо.

— Самые лучшие. Меня попросили выступить на мероприятии, организованном одной из общественных организаций Фонда искусств.

— И ты согласишься? Я думал, что благотворительные организации ниже твоего музыкального таланта.

Она мотает головой в мою сторону, словно только что поняла, что я все это время был рядом. Кощунство — забыть о моем существовании. Никто, кроме этой больной на всю голову женщины, не способен на такое.

Мало того, у нее хватает наглости сверкать глазами.

— Я этого не говорила.

— Я думал это само собой разумеющееся, учитывая, как снобистски ты относишься к конкурсам.

— Ты ошибался. Мне повезло быть частью этого дела. Кроме того, я участвовала в соревнованиях только для того, чтобы что-то доказать.

— Что именно?

— Свою способность выступать… Забудь об этом. Не знаю, зачем я с тобой об этом говорю, — она пожимает плечами, вставая, но ее настроение ничуть не портится. — Мне нужно идти на репетицию и купить новое платье! Это так волнующе.

Она уходит, плавно покачивая бедрами, а потом оборачивается.

— Могу я воспользоваться розовым Мерседесом? Если ты скажешь «нет», я все равно им воспользуюсь.

— С каких это пор ты спрашиваешь разрешения на использование наших машин?

— Твоих машин.

— Наших.

— Нет никаких наших.

— Не могу не согласиться.

Она сужает глаза, но, видимо, не собирается портить себе настроение, потому что качает головой.

— Спасибо.

— Боже, а я-то думал, что ты не способна на благодарность.

— Не заставляй меня жалеть об этом.

Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться, но улыбка не выходит, потому что Ава смотрит на меня так, словно я диковинка.

Такая, которая существует только там, где она.

На данный момент это до смешного дотошная одержимость, и самое ужасное, что я не намерен ничего менять.

— Водитель будет ждать в машине, — говорю я. — Я также пригласил кое-кого составить тебе компанию для шоппинга, но она может присоединиться и во время твоей репетиции, если ты хочешь.

Она дважды моргает, и я вижу невинность, которая спровоцировала эту совершенно чужую часть меня.

Ту часть, которая сделала своей миссией украсть ее, посадить в клетку и не дать ей возможности выбраться.

— Кто это? Надеюсь, не мама и папа?

— Учитывая, что у твоего отца все еще бывают периоды, когда он любит прогонять меня с ножом, ответ — нет.

Она откидывает голову назад и смеется, радостный звук эхом разносится вокруг нас, как ее любимая музыка Баха.

Я очарован, восхищен, застыл на месте, не имея возможности делать ничего другого, кроме как наблюдать, как она искренне улыбается мне впервые за… шесть лет.

До сих пор я был объектом либо ее пристального взгляда, либо фальшивой улыбки. И никогда — причиной ее смеха и солнечного настроения.

— Неужели нелогичная ненависть твоего отца ко мне так забавна?

— Ну, он не доверяет твоему характеру, в чем я не нахожу ничего плохого. Я рада, что хотя бы что-то не изменилось.

— Многое не изменилось.

— Наверное, — она пожимает плечами. — Так кто же этот таинственный гость, которого ты позвал для меня?

Хендерсон снова появляется в сопровождении высокой рыжей девушки, у которой все ноги без изгибов, в отличие от моей прекрасной жены.

Но, с другой стороны, ни одна женщина не сравнится с ней.

— Надеюсь, я не помешала, — Бонневиль опускает платье длиной до колена, которое подойдет для Уимблдонский турнира¹² или скачек.

Улыбка Авы ослабевает лишь на мгновение, прежде чем она обнимает ее.

— Джем, какой приятный сюрприз. Что ты здесь делаешь?

— Меня пригласил Илай на поздний завтрак.

— Пригласил, да? — Ава смотрит между нами загадочным взглядом, который я не могу расшифровать, но она была чертовым хранилищем последние два года, так что мне повезло, что она вообще заговорила.

— Я решил, что мисс Бонневиль составит тебе компанию, — говорю я.

— Пожалуйста, зови меня Джем или Джемма, — говорит она с зубастой ухмылкой, а Ава только что закатила глаза?

— Я оставлю вас наедине, — я обнимаю Аву за талию и целую ее в щеку, в опасной близости от ее приоткрытых губ. — Веди себя хорошо.

— Только если ты тоже будешь вести себя хорошо, — ядовито бросает она в ответ, а затем поворачивается и идет к лестнице, или, скорее, топает.

Отвратительная скелетная рука приземляется на мою руку, когда Бонневиль вежливо улыбается мне.

— Не волнуйся. Я присмотрю за ней.

— Не помню, чтобы я давал вам такое задание, мисс Бонневиль. Просто будьте хорошей спортсменкой и развлекайте мою жену в меру своих возможностей.

— Да… то есть я понимаю.

Она — овца, но единственный полезный человек в группе бывших неортодоксальных друзей Авы, и она без колебаний предлагает любую информацию, о которой я прошу. Именно благодаря ей я смог эффективно разрушить все бывшие любовные интересы своей жены.

Я прекрасно понимаю, что Бонневиль делает это, потому что надеется, что я ее трахну, но, к сожалению для нее и всех остальных женщин, меня интересует только киска моей жены. Но это не значит, что я не воспользуюсь ею.

— Джем. Ты идешь? — Ава останавливается на середине лестницы, и, хотя она обратилась к подруге, ее глаза бросают в меня кинжалы.

Полагаю, тот случай с улыбкой был единичным.

Бонневиль одаривает меня ухмылкой, после чего неохотно отпускает меня и направляется к жене. Она бросает на меня последний взгляд, и взгляд Авы становится таким диким, что я удивляюсь, как из него не вылетают лазеры.

— Что с ней на этот раз? — спрашиваю я, ни к кому не обращаясь, после того как они исчезают на лестнице.

— Должен сказать, что для такого умного человека вы довольно глупы, — говорит Сэм.

Она должна была оставаться внутри и вязать крючком, но сейчас она стоит у двери и качает головой.

— Действительно, — с мрачным видом соглашается Хендерсон.

Я смотрю между ними.

— Что это значит?

Сэм вздыхает, разворачивается и уходит.

— При всем уважении, нельзя просто пригласить змею в дом и ожидать, что она не укусит, сэр.

— Это из-за Бонневиль? Она безобидна, как муха.

Его равнодушное выражение лица не меняется, но я чувствую, как осуждение лижет мою кожу, словно кислота.

— Во всяком случае, мы можем идти.

Мы вместе идем к входу, и я надеваю обручальное кольцо.

— Ты выяснил, что знает Лэндон?

— Не совсем, но кое-что он знает.

— Что именно?

— Я пока не уверен, но подозреваю, что его держат в курсе некоторых событий, происходящих в этом доме.

— Ваши с Сэм шеи под гильотиной, так что вы бы не стали. Предыдущий персонал?

— Боюсь, все гораздо сложнее.

— Ариэлла?

— Я бы не хотел разбрасываться обвинениями без доказательств.

Я расстегиваю пиджак.

— Оставь Лэндона мне. Я позабочусь о его молчании.

Никто не узнает, на что мне пришлось пойти, чтобы Ава стала такой, как сейчас. И даже если это не навсегда и будет разбито вдребезги, я буду рад продлить этот этап как можно дольше, пока она не забыла меня.

Снова.

Может быть, на этот раз навсегда.