Чернокнижник и феи

Глава 30 Кто сторожит сторожей

Холл был погружен в полумрак. Горели только несколько настенных бра. Огромная люстра под потолком уже была завернута в чехол, чтобы не пылилась. Вот бы всю Аквилиту так завернуть в чехол и спрятать. Зря потенцит ушел тогда в Вернию — сейчас было бы не так страшно. Надо было… Надо было там, в катакомбах что-то сделать, что-то предпринять, как-то остановить Малыша.

Вик с болью подумала: «Да, разряд эфира в прекрасную нериссу — самое то…» Она понимала — все напрасно. Даже если сейчас они с Броком бросят тут все и окольными путями уедут в Вернию, то все равно ничего предпринять не успеют. Вик украдкой бросила взгляд на Брока — если ей так больно, то как себя сейчас чувствует он — для него было важным остановить войну, а он все лишь усугубил. Мужская честь таких потрясений не любит…

К Вик спешно подошел Поттер:

— Нера Виктория, позвольте вам помочь…

— Нет, спасибо, — старательно твердо сказала она. Пока спасти Брока она не может. Надо спасать Эвана.

— Нера..?

Стоя по середине холла босиком, укутанная в плед, Вик понимала, что не в таком виде надо говорить со слугами, но если это не сделать сейчас, потом может оказаться поздно. Для них с Эваном поздно — Чарльз изменился, и изменился так внезапно, словно история с Ривзом повторилась.

— Пот… тер, — Вик прочистила горло, и снова сказала, глядя только на замершего перед ней дворецкого — Стивена, впустившего их с Броком в дом, она намеренно игнорировала: — Поттер, прошу, соберите, пожалуйста, в холле всех слуг. Абсолютно всех, вплоть до посудомойки и побегушки. Ведь еще никто не лег спать?

Дворецкий с трудом удержал лицо — таких потрясений традиций, как лечь спать раньше хозяев, он никогда бы не допустил:

— Как можно, нера Виктория. Еще никто не спит — ждали вашего возвращения. Подождите пару минут, присядьте в кресло — сейчас все соберутся…

Он повернулся к Стивену:

— Позови всех из людской, пожалуйста. — Поттер собрался куда-то идти вслед за недоумевающим лакеем, но Вик остановила его:

— Прошу, Поттер, еще пара вопросов.

Тот послушно развернулся — само спокойствие, словно не ему сейчас высказали недоверие:

— Да, нера Виктория?

Рядом закашлялся Брок — Вики поздно сообразила, что прежде, чем устраивать разборки со слугами, надо было отправить его в постель. Теперь он не уйдет добровольно — и вечная уверенность мужчин, что неры нуждаются в защите и поддержке, и неуемное любопытство не позволят этого. И в кресло, конечно же, он не сядет, хоть вот-вот свалится от усталости — как же, нера на ногах, потому и присесть невместно. Она оглянулась на Брока — тот лишь позволил себе облокотиться на спинку кресла, чтобы не упасть.

— Поттер, скажите… Мой брат привез с собой из Олфинбурга двух горничных и лакея Стивена.

— И повариху, нера. — напомнил Поттер.

— И повариху, да… Больше никого?

Поттер важно кивнул:

— Нет, нера. Всех остальных слуг привез я. Они все из старого дома нера Эвана Ренара, если это важно.

Вик подтвердила, под недоумевающим взглядом Брока:

— Важно, очень важно. Вас никто не просил пристроить своих родственников к нам в дом?

— Нет, нера. — голос Поттера так и оставался невозмутимым, хоть беседа давно перешла все границы приличий — Поттер был из рода потомственных дворецких, и все вопросы Виктории задевали его профессиональную гордость.

— Мой брат не рекомендовал кого-то?

— Нет, нера, — уверенно сказал Поттер. — Всех остальных слуг отбирал лично я, следуя своим личным предпочтениям — никто не влиял на мое решение. За каждого из слуг я ручаюсь головой. Нера Виктория, я могу поинтересоваться, чем вызваны такие вопросы?

— Чуть-чуть подождите, нер Поттер. Лично к вам никакого недоверия нет — я сейчас все объясню. Все дело в моем брате.

— Хорошо, нера Виктория. — дворецкий, оглядев холл, склонил голову в легком поклоне: — слуги ждут, нера…

Вик заставила себя улыбнуться, собираясь силами для разговора — словно снова шагать в темноту, не зная, земля встретит или предательский холод Ривеноук. Брок мягко прикоснулся к её плечу — раньше бы согрел эфиром, теперь магии нет:

— Виктория, я рядом, если что.

— Спасибо, — прошептала она, а сердце заходилось от волнения — если её не услышат, если её не поймут, то будущего у Эвана не будет: Чарльз умеет играть грязно, а у Вик нет никаких законных способов ему противостоять. Только уволить несогласных, но это не поможет Эвану.

Она шагнула в сторону длинной шеренги — слуг в их доме оказалось много, очень много, и снова в голове возник вопрос их содержания, им с Эваном столько слуг не по карману…

Первым в шеренге встал Поттер, за ним стоял старший лакей Джон, за ним совершенно точно враг — Стивен, детектив из «Ангелов мщения», и надо убедить его перейти на их с Эваном сторону. Потом стояла экономка, няня, две горничных — тоже враги, повариха, посудомойка, мальчик-побегушка, садовник…

Вик откашлялась и решительно сказала:

— Все знают: я констебль, я, как и мой муж нер Эван Ренар, как и нер Брок Мюрай, служу закону. Служба никогда не бывает гладкой — иногда ты побеждаешь в схватке, иногда побеждают тебя. Сегодня мы с нером Мюраем чуть-чуть проиграли схватку, но вернулись домой живыми. Так бывает. Я отдаю отчет, что так может быть не всегда. Я отдаю отчет, что однажды мне может не повезти, и я не вернусь домой живой. Это служба. Я со всей уверенностью заявляю, что даже если я не вернусь живой, то никакой вины моего мужа в произошедшем не будет. Это только мой выбор — быть констеблем и рисковать своей жизнью… Я знаю, что большинству людей, стоящих тут, я могу смело доверять. Я знаю, что большинство тут предано дому и хозяевам — мне и Эвану. Я знаю, что большинство никогда не предаст нас. И я ценю вашу преданность дому и Ренарам. Но… Я так же знаю, что тут в шеренге есть люди, которые считают, что не всем Ренарам надо быть преданными. Я знаю, что тут есть те, кто преданы моему брату Чарльзу Ренару… Так вот… Предупреждаю — я такого не потерплю. Вы или преданы дому и всем его домочадцам, или сейчас же честно скажите…

Брок кашлянул за спиной Вик, и она поправилась:

— …вернее, после подойдете ко мне, и мы расторгнем договор. Если вы не сделаете этого сегодня, в течении часа после нашего разговора, то я автоматически решаю, что вы выбрали преданность дому и предательства не потерплю. Любой, кто телефонирует в Олфинбург моему брату или кому-то, кто может передать сведения о случившемся сегодня, будет уволен без рекомендаций. Любой, кто телеграфирует моему брату, или напишет письмо, или еще как-то доведет до сведения до «Ангелов мщения» о случившемся сегодня, будет уволен. И, поверьте, я превращу в ад жизнь того, кто предаст доверие Ренаров — мое и моего мужа. Я не допущу, чтобы из-за вашей якобы преданности пострадал мой муж. Мой брат изменился…

В горле запершило, и Вик кашлянула, прочищая его. В голове снова полыхнула мысль: «Вот, опять! Чарльз, Тони, кто еще?!» — и пронеслась дальше — Вик было не до того.

— …Чарльз сильно изменился и все происходящее вокруг меня и нера Эвана Ренара воспринимает в неправильном свете. Я хочу разобраться в том, что происходит, и я разберусь! Поверьте, это всего лишь странное заблуждение моего брата, не более того.

Брок тихо подсказал:

— Вики, они не понимают, о чем ты.

— Кто надо — тот понимает. Поверь… — она вновь повернулась к слугам: — я понимаю, мои слова звучат крайне обидно для тех, кто предан дому, я понимаю, что говорю жестко и непонятно для большинства, но я хочу донести до меньшинства простую мысль — будьте преданы дому и домочадцам. Если у вас есть какие-то сомнения, вопросы, если вы не согласны со мной в оценке происходящего, если вам кажется, что вы знаете что-то важное — подойдите ко мне и поговорите со мной. Я развею ваши сомнения или подтвержу их. Если не доверяете мне или боитесь огорчить — подойдите к Эвану Ренару. Если не доверяете ему — есть старший инспектор Брок Мюрай, он в ближайшее время выйдет обратно на службу, так только позволит здоровье. Я ему полностью доверяю — моя жизнь зависит от его жизни. Не доверяете даже Мюраю — есть сержант Одли, обратитесь за разъяснениями к нему… Но! Не к моему брату. Сейчас он предвзят, я не хочу, чтобы моего мужа отправили на виселицу за то, что он не совершал.

Брок с трудом сдержал удивление, его ругательства потонули в приступе кашля — кажется, Эван не все ему рассказывает.

Вик обвела всех взглядом и закончила:

— Я приношу свои искренние извинения тем, кого задела недоверием. Тех, кто предан не лично мне, а моему брату — жду в течении часа. Простите, больше времени на раздумья не дам. Все свободны… И приятных снов…

Толпа перед ней склонилась в поклоне и рассосалась.

Брок галантно предложил руку:

— Пойдем, Вики?

— Пойдем… — вздохнула она, сама беря его за локоть — ему важнее. — Тебе надо отдохнуть.

— Надо, — покладисто согласился Брок. — И тебе тоже.

— И мне, — вздохнула Вик, только пока ей не до отдыха.

Следом за ними по лестнице стали подниматься обе горничные и Стив.

Брок прокашлялся и все же спросил:

— Вики, по поводу виселицы…

Она еле слышно попросила — тоже неважно себя чувствовала, а ведь еще разговор со слугами предстоит:

— Пожалуйста, потом, хорошо? Я все объясню… Если сама, конечно, пойму…

Брок в ответ лишь кивнул — видимо, очень сильно болело горло. Он тяжело опирался на руку Вик, но она ни за что бы в этом не призналась. Его последние пол-луны были ужасны. Лестница даже для Вик казалась очень длинной, а ступеньки бесконечными… Плед сполз с плеча Вик, и Стив тут же тихо спросил:

— Нера Виктория, я могу поинтересоваться степенью добровольности при нанесении татуировки?

Вик вздрогнула и чуть не оступилась на лестнице — её поддержала одна из горничных. Стив предпочел страховать Брока.

— Татуировка? У меня? — не поняла Вик, поворачиваясь к Броку. Ни одна нера в трезвом уме никогда не сделает себе татуировку — это же моментально сделает её изгоем в обществе.

— Повернись спиной, пожалуйста, — прохрипел Брок. Она послушно повернулась, еще чуть-чуть приспуская плед — горничная укрыла ей плечо:

— Татуировка на шее, нера Ренар.

Брок осмотрел странную темно-коричневую руну, похожую на причудливую родинку, и тут же расстегнул ворот рубашки, обнажая свою шею:

— А у меня? — он при поддержке Стивена повернулся спиной к Вик.

Она вздохнула:

— Что ж… Блокиратор эфира найден. Небеса, я же теперь ни на одном званом вечере или балу показаться не смогу. Хотя на фоне потери эфира — это такая мелочь…

Стивен кашлянул и поинтересовался:

— Будет ли приравнено к измене вам и неру Эвану, если я поинтересуюсь у своих источников по поводу татуировки? У меня есть выход на общину карфиан, но в Олфинбурге…

Вик развернулась к лакею, точнее к детективу:

— При условии заключения стандартного договора о расследовании со мной. И ни слова Чарльзу до конца расследования — я сама все ему расскажу.

Стив склонил голову в знаке согласия:

— Как скажете, нера Виктория. Тогда я телефонирую в Олфинбург — раньше начнем, раньше расследуем…

Одна из горничных сказала:

— Нас нер Чарльз Ренар нанял защищать вас. Ни о каких договоренностей об обязательном информировании не было. Единственное — прошу пересмотреть условия. Вам требуется защита не в доме, а за его стенами.

— Вот уж нет! — возмутилась Вик. — Констебль в сопровождении компаньонки — это уже слишком.

— Такого же констебля? — тут же предложила горничная.

— Нет! Лучше помогите с информацией… Вот это точно важнее всего — тут я согласна со Стивеном. А теперь, если все решили, то ради всех богов — спать… Сил стоять нет. И, Брок, это не значит, что меня надо брать на руки! Я же могу попросить Стивена о том же самом в отношении тебя!

Брок откашлялся и покраснел:

— Понял… Был неправ…

Гилл застыл на пороге комнаты Маркуса. Она была небольшая и совершенно необжитая: голые стены, заправленная по-военному узкая кровать, рабочий стол, утопавший в бумагах, электрическая лампа зеленого стекла, плотно зашторенное окно — через открытую форточку доносились звуки ночной, неспокойной Аквилиты: кто-то кричал о вернийцах и сигналах, раздавались полицейские свистки и звуки драки — еще не погромы, но уже близко, очень близко.

Маркус сидел за столом и что-то быстро писал. В простой рубашке (в комнате было душно) и домашних штанах он совсем не походил на грозного инквизитора. Гилл вздохнул — иногда реальность очень обманчива, как, например, в случае с Марком. Тот, услышав скрип двери, отложил в сторону автоматическое перо и развернулся на стуле к Гиллу: «Добрый вечер. Проходи!»

Гилл прищурился и сказал, проходя в комнату и садясь на кровать — больше в этой аскетичной комнате сидеть было негде:

— Недобрый вечер. Тебе нестыдно?

«За что? — не понял его Маркус, быстро копаясь в мыслях друга. Гилл даже чувствовал скорость, с которой они просеивались и откидывались в сторону. Или это, скорее всего, его мнительность. — А, за это… Нет, нестыдно»

Гилл качнул головой:

— Иногда я жалею, что успел тогда… Очень жалею. — прозвучало это очень горько. — Зачем ты так, Марк?

«Надо», — коротко ответил Маркус, снова разворачиваясь к столу и берясь за ручку. Гилл не выдержал и эфиром вырвал её из рук друга:

— Марк, поговори со мной!

«Не умею, Эвирок!» — отрезал мужчина.

— Ты все прекрасно понял. Зачем ты заставил отца Корнелия солгать на совещании? Ты же прекрасно понимаешь все последствия этой лжи. Хейг явно поверил… Он расскажет Мюраю, и тот обнадежится. Ты хоть знаешь, как чувствует себя человек, когда потерял все, и вдруг блеснул лучик надежды?! Ты хоть понимаешь, что почувствует Мюрай, когда поймет, что это была ложь… Что никто не снимет с него клеймо предателя? Мое слово против трех показаний — мне не перебить в суде при пересмотре дела показания Блека, Фейна и Шекли.

Маркус подвинул бумагу, которую писал перед приходом Гилла, на край стола: «Подписывай!»

— Что это? — Гилл взял документ и принялся внимательно читать.

Маркус любезно пояснил: «Твои заверенные эфиром показания, что Мюрая под пытками заставили оговорить себя. И не забудь заверить эфиром.»

— Не поможет, Марк. — но вопреки своим словам, он тут же расписался и заверил эфиром.

«Показания трех офицеров против одного Шекли?»

— Трое? Я, Блек… И? — Гилл нахмурился, пытаясь понять, что же происходит. — Думаешь, кто-то поверит, что Ривз так был опечален случившимся с Мюраем, что перед смертью написал признательные показания?

«Фейн. Он уже заверил бумагу у нотариуса. Шекли заткнется и на все согласится. Мюрая оправдают. И я знаю, что чувствует человек, который поверил в спасение и вдруг понял, что ошибся — ты постоянно об этом мне напоминаешь.»

Гилл приложил правую руку к сердцу и покаянно склонил голову:

— Прости, Марк. Я был неправ. Я… Мой юношеский максимализм вернулся во всей красе.

«Прощен», — Маркус положил подписанный Гиллом документ в папку и убрал её в сейф, потом вернулся за стол и развернул стул к Гиллу. Тот сидел, уткнувшись в пол, и переживал. Маркусу пришлось вновь повторяться: «Кайл, я серьезно — я не злюсь. Я знаю — я отнюдь не добро, но насмехаться над Мюраем не входит в мои планы.»

Гилл оторвался от осмотра носков своих туфель и поднял глаза на Маркуса:

— Ты пойдешь ради Мюрая против главы своего храма?

«Изыди, атеист!»

Гилл скривился, но вопрос повторил:

— Ты пойдешь ради Мюрая против короля? Ведь Мюрай — шпион Вернии. Это совершенно точно. Ты солжешь королю?

«Главой моего храма может быть только Сокрушитель. Только боги — основа храма, а отнюдь не король и Защитник веры. Я держу отчет перед Сокрушителем, и перед ним я чист. Мюрай хотел лишь одного — мира. Он хотел предотвратить войну. Так что перед богами он чист. Пусть будет чист и перед людьми. Ты веришь моему слову?»

— Да! — твердо сказал Гилл. — Значит, ты и в его мозгах покопался… В чьих еще?

«Неважно. Что-то еще, Кайл?»

— Ты куда-то спешишь?

Маркус обвел руками свой стол: «У меня много работы.»

— Хорошо. Тогда еще одна новость — Фейн явно собрался штурмовать катакомбы в поисках потенцита — он весь день пропадал в музее Естествознания у знаменитого макета… А еще Фейн очень расстроен новостями, которые с городского собрания принес Шекли. Особенно его задела новость о пересмотре дела Мюрая. С чего бы?

«С того, что он шантажировал неру Ренар. И она по глупости согласилась — а ведь вроде умная женщина. Пришлось вмешаться.»

— Именно поэтому отец Корнелий и высказался о Мюрае, — задумчиво сказал Гилл. — И в мозгах неры Ренар ты тоже покопался… Заодно с мозгами отца Корнелия… Марк, ты не много ли себе позволяешь?

«Не больше, чем обычно»

Гилл, к сожалению, знал: усовестить Марка практически невозможно. Как же, сверхчеловек, которому дано больше, чем другим…

— Значит, следим за Фейном? За ним, кстати, кто-то ходит — кто, я не понял…

«Сержант Одли. За тобой, кстати, тоже ходит парочка — охрана, а не топтуны. Так что не вздумай сбрасывать с хвоста!»

— Дожил — боевой офицер ходит по городу с охраной! Ниже падать некуда.

«Падать всегда есть куда — это ты зря. И по поводу новостей о возможном теракте в отношении Особого управления — это утка, её запустила полиция. Можешь не бояться подрыва.»

— Одной головной болью меньше.

«И за Фейном я пойду один.»

— С чего бы?

«С того, что я так решил.»

Гилл пристально посмотрел в алые глаза Маркуса — и ведь не передумает, считает, что раз менталист, то справится со всем.

— Хорошо. Тогда я дожму Шекли.

«Не смей трогать Шекли.»

— Но сколько можно тянуть? Раз в катакомбы идет Фейн, то Шекли безопасен.

«Мы можем ошибаться. И в катакомбы Фейн может идти как раз из-за Шекли. Тягу к наживе тоже легко подогревать, как и тягу к насилию. Мы до сих пор не знаем, кто точно: Шекли или Фейн — наложил проклятье на Ривза. Так что сидишь и ждешь моего возвращения, боевой офицер.»

— Я не ребенок, Марк. Я не нуждаюсь в защите и помочах. Я справлюсь!

«Напомнить, что ты, такой не нуждающийся в защите стал тварью, которой все равно, что в подвале убивают человека?»

— Я там был самый вменяемый…

«Ты не полезешь к Шекли!»

Гилл прищурился:

— А иначе..?

Маркус чуть наклонил голову вниз, заглядывая Гиллу в глаза, и тот рухнул, как подкошенный, на кровать. Инквизитор в последний момент эфиром удержал его голову, не позволяя удариться о стену.

…Привычно тошнило. Голова гудела, как… Как… Как всегда после чистки. Гилл застонал — опять! Только поверишь, что Марк — человек, а он опять проклятая нелюдь, которая считает себя выше всех. Сверхчеловек, чтоб не попал к своему Сокрушителю, а горел во тьме без богов…

Чья-то рука… Хотя, почему чья-то? Рука Марка подлезла под шею, помогая повернуться на бок.

«Таз на полу. Если тошнит — смело наклоняйся вниз…»

— Иди в пекло… — прошипел Гилл, сглатывая вязкую, едкую слюну. Каждый раз он надеялся, что привыкнет, что реакция организма притихнет, но нет — каждый раз, как первый. Хорошо, что не ел — рвать его было не чем, хоть желудок снова и снова содрогался в болезненных судорогах. А эта белоснежная тварь еще и придерживала за плечи, еще и стакан с водой подала: «Выпей — станет легче!»

— Катись откуда выполз…

«Кайл…»

Гилл оттолкнул и стакан, и руку, его удерживающую. Вода окатила рубашку, впрочем, та и так была мокрая от пота.

— И что в этот раз ты стер? Чего я лишился?!

«Кайл, прости. Я сделал это ради твоей защиты.»

— Катись… В пекло… — Гилл все же смог сесть. Марк тут же отошел в сторону. — Вот поэтому… Вас и убивают во время становления дара…

«Да, я помню, ты до сих пор жалеешь, что успел тогда.»

Маркус сложил руки на груди и прислонился спиной к столу, разглядывая Гилла — тот прикрыл глаза, его до сих пор штормило. В голове бил, не переставая, колокол боли. Тошнота ворочалась в животе, утихомириваясь.

— Так… Проклятье Ривза помню. Визит к Ренарам помню. Похороны Ривза… Нет… Отправка тела в Олфинбург… Не помню. Блек — помню. Ты его арестовал… Фейн? Шекли? Не помню…

«Ты не помнишь, потому что ничего важного и не было. Тело Ривза до сих пор тут. На Фейна и Шекли ничего нет. Продолжаем следить. Близко к ним не подходим — помнишь же, что это опасно?»

— Так… Душитель? Ничего не помню… Что с Душителем?

«Ничего. Ты хотел привлечь к расследованию неру Ренар, но мы посовещались и решили, что это преждевременно. Что-то еще?»

Гилл открыл глаза и встал, чуть пошатываясь:

— Ответь на один простой вопрос…

«Слушаю.»

— Кто сторожит сторожей, Марк? Кто?!

Тот честно ответил: «Сторожей сторожу я.»

— А кто сторожит тебя?

«А меня сторожат боги, совесть и ты. И да, я помню — ты жалеешь, что тогда успел. Твое право прикончить меня, когда я зайду слишком далеко по твоему мнению, у тебя по-прежнему есть. И я по-прежнему обещаю, что не буду сопротивляться.»

Гилл с трудом дошел до двери:

— Катись ты… Никогда больше не подойду к тебе…

«Подойдешь — ты единственный, кто остановит меня, когда я свихнусь, а я свихнусь, как все эмпаты и менталисты — невозможно жить в постоянном ментальном шуме и сохранить разум. Нельзя знать, что ты — венец эволюции эфира, и не попытаться это воплотить в жизнь.»

— Катись в пекло, Марк… — Гилл протянул руку к дверной ручке, но дверь открылась сама. На пороге стоял секретарь Маркуса Брендон:

— Отец Маркус… Вам телефонировали из полиции. Нер комиссар Ренар просит вас прибыть на Малого брата — там обнаружено логово чернокнижника. Велеть разогревать котел паромобиля?

Маркус качнул головой:

— Спасибо, не надо. Меня подвезет лер Гилл.

Тот обжег его яростным взглядом, но тут же взял себя в руки:

— Последний раз. Лишь из-за неры Ренар — она попала в эти неприятности только из-за тебя.

«Спасибо, Кайл!»

«Вали в пекло, Марк! Я серьезно. Последний раз. Только ради страны и коро… В пекло и короля! Только ради чести.»