Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 18. В которой я переживаю за свою жизнь

Дом Бьёрна оказался на самом отшибе. Тоже мне, Учитель… Мог бы забрать себе келью в центре академии Четырёх богов и чувствовать себя пупом земли — как он себя и ведет.

Спотыкаясь и ругаясь под нос, я старательно хромала по пути к дальнему склону. Дорожка стала совсем узкой, скалы нависали над песчано-скалистой тропой, только кое-где пробивалась редкая зелень, да низкие кусты ограждали от падения.

Я ждала суровое аскетичное помещение с запахом лекарств и пота, но внезапно за поворотом увидела плоскую крышу веранды, оплетенной зеленью. Как будто в другом мире оказалась. Ветер колыхал свисающие с крыши ветви с широкими листьями вперемешку со светлыми шелковыми ленточками, тихо звенели прикрепленные к ним маленькие бубенцы.

Ох, ну ничего себе! Ну точно как его косицы, которые звенят на ходу. Лианы струились по четырем простым узким каменным колоннам — под навесом от солнца. Сам дом словно врастал в скалу: только небольшое окно со стеклом пропускало солнце.

Вход перегораживали широкие разноцветные полосы ткани, повешенные в несколько рядов — когда я подошла ближе, они будто приветственно колыхнулись от ветра.

Было тихо и пустынно, и я подумала, что Бьёрна сейчас нет. Под навесом пустовал длинный деревянный стол со скамейками по обе стороны, и отсюда открывался захватывающий вид на весь город.

Я даже присела на скамью ближе к дому и, стащив короткий кожаный грубо сделанный ботинок, вытянула на неё ушибленную ногу, и сощурилась, разглядывая панораму города внизу.

Если бы я была Тавианом, я бы сейчас присвистнула: действительно впечатляет!

— Чем могу быть обязан, о величайшая из Кейсар? — знакомый бархатный шёпот пробежал по коже: от краешка уха до свободной от волос шеи, точно кто-то прикоснулся к самым чувствительным местам.

Я едва не подпрыгнула, когда поняла, что Бьёрн подкрался со спины. И как он умудряется делать это бесшумно со всеми своими побрякушками в ушах и волосах, хоть и собранными сейчас в короткий низкий хвост?

От внезапности я сначала быстро одернула подол штанов и спустила ногу на землю, а потом вспомнила, по какой причине явилась, и поняла, что поспешила.

— Мне нужно осмотреть рану. Этим утром один… в общем, упала на острый камень, — заговорила я, снова медленно, будто через боль, поднимая ногу и ставя ступню на скамейку. — Не знаю, как здесь у вас устроено, но мы всегда обрабатывали ссадины отварами, чтобы не получить заражение.

В этот момент из дома, услышав наши голоса, вышли две девицы примерно моего возраста и, увидев Бьёрна, буквально просияли на солнце.

— Сентар де Ларс, настоятель отправил к вам…

Бьёрн выпрямился во весь рост, звякнув на сей раз колечками так, словно испытал раздражение. Но вид девиц, которые ждали его в доме, а не на улице, его нисколько не удивил. Я бы на его месте уже пыхтела от злости. Или это я ревную к тому, что столько из них ошивается вокруг Учителя, точно глупые мотыльки у огня?

— Подойдите позже. У меня тут срочный случай, — он сказал это без малейших эмоций, а мне снова захотелось его стукнуть за насмешку — даже когда он и бровью не двинул для этого.

Обе светлоглазые девицы в дарханских нарядах скользнули по мне въедливыми — чересчур! — взглядами, но без лишних разговоров кивнули и скрылись по тропе.

Я прикусила губу, чтобы не спросить раньше времени, часто ли в его доме ждут девочки и является ли это обычным для него поведением. Какое мне дело? Я, конечно, думала о том, чтобы завоевать особое отношение Бьёрна ещё до прибытия на Итен, но сейчас всё становилось сложнее.

Бьёрн под моим явно горящим взглядом уселся на скамейку перед мной верхом, перекинув ногу, и осторожно потянул меня за босую ступню к себе. Молча оголил мою голень, закатав штанину до колена, чтобы рассмотреть рану. Пальцы его в осторожном осмотре прошлись по коже, и от его движений меня отчего-то бросило в краску, а сердце заколотилось как бешеное.

Он издевается, прекрасно понимая, что моя ссадина не стоит такого пристального внимания, но делает вид, что я серьезно больна! Вот же… зараза ивварская! Нахмурившись, он поводил рукой над раной и даже с огорчением цокнул.

И я ведь сама пришла сюда именно для того, чтобы привлечь на свою сторону и узнать побольше о том, что мне предстоит… Но то, с какой чрезмерной готовностью Бьёрн поддался моей игре и переигрывал, сбило с толку и заставило дышать чаще.

— Жить буду? — хмуро бросила я, уже жалея, что в это ввязалась.

— А хотите? — Бьёрн поднял на меня светло-серый на солнце взгляд.

Ногу мою он не выпускал, удерживая щиколотку между широких тёплых ладоней, и мурашки против воли пробежали по коже. Хотелось даже продлить этот момент. Светлые его косицы колыхались на ветру, солнце подчеркивало нос и золотило легкую шетину на подбородке — и весь этот якобы суровый северный мужчина сейчас казался одновременно серьёзным и при этом… готовым поддаться моим правилам.

Сердце забилось тревожно и неприятно, когда я позволила злости на саму себя захватить всё тело. Но мне пора научиться держать себя в руках. Опустив взгляд на ладони Бьёрна, которые стали словно ещё горячее, прикасаясь к моей коже так, как никогда не касался лекарь в нашем поместье, я ответила как можно более сдержанным тоном:

— Хотелось бы, сентар де Ларс. Я бы не пришла к вам, если бы не считала, что рана может представлять для меня опасность.

Я чуть поморщилась от мысли, что с каждой из этих девиц он действует точно так же: играет, улыбается, строит говорящие взгляды. Было наивно с моей стороны предположить, что только со мной он ведёт себя так. Я ведь ничего почти не знаю о дарханах. Быть может, здесь и принята такая легкомысленность?

И все могут… позволить себе любую интимную близость без осуждений со стороны родителей или наставников, за которую у нас на Корсакийских устроили бы кровную месть вся родня с оскорбленной стороны. Кровь шумела в ушах.

— Я ведь спрашивал нужна ли помощь перед завтраком?

Да, именно тогда, когда я отмахнулась, что он “уже помог, спасибо”. Я сощурилась, снова сталкиваясь с ним взглядом. Бьёрн закатал рукава — и стали видны чёрные татуировки, ползущие от предплечья выше к сгибу локтя, и скрывались под рубахой.

— Думала, быстрее пройдет, но ещё болит.

Бьёрн несильно сдавил кожу возле ссадины, и я действительно зашипела от боли. Не убирая руки и не ослабляя захват, он ненадолго прикрыл глаза, пока я морщила нос, стараясь не простонать в голос. Брат научил меня драться и не плакать, и я вполне гордилась этим умением — держаться до последнего.

Наконец он ослабил захват, и я боялась открывать глаза в опаске, что увижу кровоподтеки с синяками на обычно нежной и гладкой коже.

Бьёрн медленно убрал ладони, ветер пробежал по коже — там, где он только что касался, мурашки приподняли волоски на коже. И пока я не открыла глаза, он встал, судя по лёгким шагам, и зашел в дом. Я чуть прищурилась, открывая глаза и осматривая ногу. Рана действительно будто затянулась, только следы крови остались на почти гладкой коже. Конечно, она бы и сама прошла за день-другой, но мне надо было хоть попробовать поговорить с этим сероглазым упрямцем.

Не прошло, правда, и пары мгновений, как он вернулся с миской с водой и чистой тряпицей. Уселся лихо, как ни в чем не бывало, так же верхом и, деловито подвинув к себе мою ногу и поставив ступню у своего бедра, прикоснулся мокрой тряпицей к бывшей ране. Запахло резко и защипало, и вот тут моей выдержки не хватило — я поморщилась и охнула.

— Как именно это случилось? — спросил Бьёрн между делом.

Он не позволил мне вырваться, одной рукой ухватил за щиколотку и удержал на месте, второй продолжил обрабатывать оставшийся рваный край ссадины, где еще кровило.

— Просто упала.

Дархан, судя по взгляду, ждал продолжения рассказа, не отнимая тёплой руки от моей кожи, но я пришла сюда не жаловаться на Ильхаса и не плакаться о своей судьбе.

— И кто виноват в этом падении, ваше святейшество?

— Какая разница?

Некстати вспомнилось, как Бьёрн, хоть и подшучивал надо мной сам, однако мигом одним окриком заткнул матросов на палубе, когда я решилась играть с ним в этот тафл. Неужели за его шутками кроется всё же… благородный мужчина?

Но мои надежды разбились в прах.

— Ну, а как же? Надо наказать за покушение на царственную особу, — ответил он, вскинув на меня быстрый взгляд и бросив тряпицу в миску. — Прикажете собрать подданных и устроить королевский суд?

— Перестань. Это. Делать, — прошипела я, выходя из себя.

— Переходим “на ты”? Думаю, после спасения твоей жизни от страшной опасности — только что — я заслужил это право. Правда?

Бьёрн с силой удержал мою щиколотку, которой я дернула, и оставил держать ступню на лавке — что за неловкая поза! Его глаза смеялись — он и мёртвого доведёт до горячки. Боги, зачем я только решилась сюда прийти? С ним невозможно разговаривать серьезно. Несносный, несносный тип, привыкший к тому, как вокруг без конца вьются девчонки!

— Если ты меня отпустишь.

— Сначала хочу услышать, зачем ты пришла на самом деле. Или ты и правда принцесса — испугалась царапины?

— Да, испугалась. Я не знаю этих земель и что здесь за зараза… ходит, — посмотрела я в его глаза, не отводя взгляд. — Спасибо, что помог.

Бьёрн выпустил мою щиколотку и позволил отстраниться, а сам опёрся ладонями на лавку позади себя и невозмутимо позволил себе разглядывать меня так, словно я не девушка из богатой и благородной семьи, а очередная девчонка, готовая бегать за ним!

Будь он на моих землях, уверена, ему бы пришлось очень постараться, чтобы не опростоволоситься в гостях, но здесь — увы! — мне надо было играть по их правилам.

Однако я не удержалась от строгого:

— Перестань так на меня смотреть.

Собранный, высокий, ловкий, он сейчас казался особенно привлекательным. Закатное солнце бликовало на его коже, и эти серые глаза всё ещё казались мне невероятно светлыми, какими-то ненастоящими.

— Как — так?

— Так, как будто я одна из твоих глупых поклонниц, с которыми ты тут развлекаешься! Я пришла по делу. Мне… нужна помощь.

Я поправила накидку и на миг прикрыла глаза. Еще ни разу мне не отказывали юноши, на которых я бросала хоть сколько-нибудь заинтересованный взгляд. И знала, что если мне кто-либо нравится, он неизменно попадет под силу моих глаз. По крайней мере, так всегда было прежде: и я неизменно получала приглашения на танцы от тех, от кого хотела.

Но этот Бьёрн — он вообще ни с чем не считался и вёл себя не просто вызывающе и нахально: он просто изматывал меня. Но надо было пойти на соглашение, чтобы хоть чего-то достичь.

— Пожалуйста, — добавила я с короткой улыбкой одними губами: сложно было перестать вспыхивать хотя бы глазами.

— Защитить тебя от Ильхаса?

— Откуда ты знаешь?

Бьёрн многозначительно вздохнул, будто весть о моей практике с Ильхасом уже прокатилась по всему монастырю. Надеюсь, что это не так.

— Нет… Не надо. С ним я и сама справлюсь.

— Не сомневаюсь, — кивнул Бьёрн с самым серьёзным видом. — Тогда что ты хочешь, Кейсара ди Мори? Я был готов тебе помогать, но ты очень злишься.

— Я… была не права, что вела себя грубо, — на миг я опустила раскаявшийся взгляд, но снова подняла глаза, ловя выражение лица Бьёрна. И проговорила всерьёз: — Мне кажется, я здесь никому не нужна. И попала сюда напрасно… Скажи. Ты уверен, что я вообще должна здесь быть?

Бьёрн едва заметно свёл брови. Выпрямился, облокотившись о край стола, и на какое-то время в нём действительно можно было различить не просто дархана — а учителя, даже нотки в голосе стали нешуточные:

— Тебе это нужно. В шторм ты едва не устроила пожар на корабле. И это — не первый случай.

— Тогда помоги освоить дар. Я быстро учусь…

— Вот это мы и проверим, — дернул он уголком губ.

— Пожалуйста, Бьёрн. Я так не могу. Расскажи, что от меня хотят? — я обхватила колено рукой и сжалась так, словно это могло помочь себя защитить. И других — от моей проклятой магии. Ветер принялся закручивать мои волосы, собранные в хвост, оголяя уши. — Я ничего не понимаю. Мне ничего не говорят. Что делать? Куда идти? Мне нужен учитель, который разбирается в даре огня, но все из вас лишь делают умный вид и продолжают ждать, что я догадаюсь обо всём сама. А я сама… Я не хочу здесь быть. — Мой голос упал до проникновенного шёпота: — Я хочу вернуться домой.

“Южанка! Принцесса, глядите”! — вспомнились смешки других учеников и их — такие непривычные для меня — насмешливые, неуважительные взгляды. Впервые за долгое время захотелось расплакаться, хотя я не была нюней.

— Кейсара ди Мори… Я не твой учитель и не могу помочь со стихией. — Бьёрн подался ко мне и костяшками пальцев легко коснулся моего подбородка, поднимая его выше. — Тебе придётся пройти всё с самого начала, вместе со всеми. Учись. Доверься. Читай книги, написанные нашими святыми. Это единственный путь. Прости.

То, как близко мы сидели, так, что чувствовали дыхание друг друга, но как далеки были от понимания друг друга, сводило с ума. С чего я вообще взяла, что дархан пойдёт мне навстречу? От того, что он знал моего брата? От того, что я нарисовала себе его идеальный благородный образ? От того, что он сам делает вид, будто ему не безразлична моя судьба?

— Если я не сожгу ещё и этот город… — прошипела я тихо, отводя подбородок к плечу.

Всё бесполезно, даже Бьёрн ничего не может сделать. Я пыталась с ним по-разному: и по-плохому, и по-хорошему, честно и открыто, но видимо, этот путь не для настоящих дарханов, привыкших переворачивать всё вверх ногами.

— Тебе не дадут, — улыбнулся он и выразительно вскинул брови. — Хотя это было бы впечатляюще.

— Не дадут?.. Ну да. Хочешь сказать, кому-то есть до меня дело? — кивнула я на город. — Мне уже хорошо дали понять, что я здесь никто и звать меня никак. И это после всех слов о том, как императору нужны новые преданные люди.

— Это правда. Тебе предстоит много тренироваться, ходить по утрам на практики, учить даори и говорить на нём. Ты уже видела утром одного учителя. Кьестен де Вэйс. Я узнал… тут некоторые изменения. Он будет основным наставником для твоего потока. Завтра утром начнутся первые серьёзные задания.

Я сдавленно выдохнула. Этот жёсткий старик?

— Что я должна сделать, чтобы закончить обучение?

— Пройти посвящение и доказать, что ты полностью владеешь своим стихийным даром.

— Как ты владеешь своим? — кинула я на его доверительно раскрытые ладони, которые ещё недавно обнимали мою щиколотку.

— Вроде того.

Бьёрн снова улыбнулся. Такой простой и расслабленный — и правда, будто его окружает яркое сияние силы, которую не надо подчинять и с помощью которой не нужно никому ничего доказывать. Даже просто сидеть рядом… успокаивало.

— Что ещё мне стоит узнать? — подтянула я сползающий с плеча край наряда.

Кажется, Бьёрн был действительно рад, что я пошла навстречу, хотя во внимательном взгляде таилось что-то ещё, кроме желания убедить, что учеба у дарханов — то, что мне необходимо.

— Подъем с первым ударом гонга. У тебя будет немного времени привести себя в порядок и умыться. Для уже обученных и смелых — есть холодная купель. Горячий источник на западном склоне, Мэй тебе покажет, если попросишь. Еда здесь простая, но сытная, от голода не умрешь.

— Мэй сказала, здесь проходят состязания…

— Да, — кивнул Бьёрн. — Мы тренируем не только силу духа и сознания, но и тела. Тебя будут испытывать на прочность, будь готова. К медитациям добавятся боевые искусства и практики по познанию своего тела.

Прозвучало так неприлично и двояко, что я снова едва не вспыхнула. Но точно не у Бьёрна я буду спрашивать о том, что это значит — хватает того, как я реагирую на каждое его прикосновение.

Может, и это испытание дарханов? Смогу ли сохранять контроль, когда кое-кто раз за разом выбивает почву из-под ног?

— Угу. Что-то ещё?

— Раз в семь дней вы предоставлены сами себе, как сегодня. Ты можешь в любой момент подняться в храм и поговорить со служителями. Вон там, — кивнул он, показывая с веранды на светлое здание-башню недалеко от храма, — архив. Многие маги хотели сюда попасть хотя бы ради него.

Я подумала о том, что лучше бы перечитала свою книгу, привезенную из дома, чем заумные размышления о смысле жизни на даори, который мне давался с трудом.

Слава духам, в Сеттеръянге свободно говорили и на энарийском, и на ивварском, который я учила с детства, хотя мало практиковала. Но быть частью Ивварской Империи — обязывало знать язык императора.

— Значит, сбежать отсюда ты мне не поможешь? — со вздохом уточнила я, ловя его прямой взгляд. Интересно, может у него такое особое отношение потому что я не совсем чужая? Хотелось бы верить, что не со всеми ученицами Бьёрн ведёт себя так. — Хотя бы во имя знакомства с моим братом… Вы были друзьями?

— Он тебе не рассказывал?

Я покачала головой.

— Значит, не захотел, — с усмешкой Бьёрн пожал плечами, не поддаваясь на мой требовательный взгляд, серьёзное выражение лица и то, как я изо всех сил вцепилась в лавку, чтобы заглушить раздражение. Он подался ко мне ближе и проговорил: — Мне нужно идти. Завтра начнутся твои занятия. Первое — встреча на рассвете, потом тебе расскажут. Трапезную ты видела. Занятия до заката, потом свободна. Состязания начнутся через несколько месяцев. Посвяти себя знаниям и упражнениям. Если что — обращайся к наставнику или любому старшему дархану. Если нужны книги, к хранительнице архива. А если я тебе нравлюсь — подмигни.

Убаюканная его тоном и наставлениями, я не сразу поняла, что он надо мной подшучивает, а когда осознала — яростно вскочила с места, прямо босиком.

— Какой же ты!..

— Ты слишком серьёзна, — рассмеялся Бьёрн. — Здесь тебя не будут убивать. Но всё зависит от твоей силы духа.

— Не верю, — отступила я, обуваясь. — Больше похоже на то, что я не нужна здесь никому — но, знаешь… тогда и мне никто не нужен.

Рассердившись окончательно, я обулась, чтобы уйти, но Бьёрн в последний момент поймал меня за руку и удержал рядом с собой за пальцы — ужасно, просто неприлично фамильярно.

Столкнувшись с моим обжигающим взглядом, он тут же разжал хватку:

— Ты можешь обратиться ко мне за любой помощью, которая понадобится, Кейсара ди Мори.

Что-то настоящее промелькнуло в его нахмуренном лбе, потемневшем взгляде и повороте головы, но вспыхнувшая злость не дала пойти на попятный — и я торопливо ушла по склону, продолжая демонстративно прихрамывать и запахнув длинную накидку, что волочилась подолом по красновато-коричневым камням у дороги.