Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 20. Вы больше, чем вам кажется

Вечером Мэй отвела меня в купальни, где я торопливо привела себя в порядок, погрузившись с головой в тёплый источник. Не сравнить с купанием в океане на берегу Корсакийского острова, но было… необычно и приятно.

Источники, слава богам, окружали довольно густые зеленые заросли — видимо, благодаря магии дарханов здесь, на скалистых выступах, росли и густые кустарники с плотными листьями, похожие на наши папортники. Рядом затейливо вились лианы и даже заманчиво пахли яркие цветы — белые и фиолетовые.

После скудного обеда удалось найти время, когда тут больше никого не было, поэтому, торопливо сбросив одежды, я не раздумывая прыгнула в воду.

— Как часто можно сюда ходить? — спросила я у Мэй, выныривая со дна каменной купели, куда втекали горячие потоки из подземных источников.

— Хоть каждый день, — рассмеялась Мэй. — Если у тебя будут оставаться силы… и время. Ты так любишь воду?

— Боги, это лучшее место всего монастыря, — выдохнула я, убирая со лба мокрые пряди.

Пусть здесь нет служанок, которые помогли бы напитать пушистые волосы маслами, но мгновения счастья от погружения в привычное мне тепло наполнили тело силой.

Вот только вылезать было холодно — я дрожала на ветру, как лист эвкалипта, торопливо натягивая на себя сухую одежду и молясь, чтобы никакая Тьяра не оказалась поблизости.

Как ни странно, но разговор с хранительницей библиотеки, который я сначала восприняла в штыки, внезапно вернул мне хоть какую-то опору. Если она допускает, что мое отношение к этому месту… может изменить отношения места ко мне, то стоит хотя бы попробовать, верно?

— Угу, она хорошая. Её зовут сента де Инес, я раньше часто к ней прибегала, пока не нашла друзей, — поведала мне Мэй, когда я пересказала встречу в библиотеке.

Ну что же, значит, по крайней мере несколько спокойных мест и людей я здесь себе найду. Пожалуй, я недооценила свою новую знакомую с множеством веснушек и задорным взглядом — она так простодушно помогала мне освоиться, что я начинала чувствовать себя обязанной.

Следующим утром я решительно начала жизнь с чистого листа. Я была готова к бою и встала на рассвете прежде, чем прогудел по всему Сеттеръянгу гонг. Лёгкое волнение подбадривало, хоть и отзывалось дрожью.

Быстро собрала волосы в высокий хвост, затянула потуже пояс штанов, завязала край короткой рубашки и накинула сверху длинную накидку. Посмотрев в зеркало, я кивнула сама себе — Кейсара в отражении улыбалась уверенно, хоть под глазами впервые пролегли тени от недосыпа.

Вчера в библиотеке сента де Инес не только сжалилась над моей неприкаянностью, но и дала пару дельных советов: ни на кого не полагаться, брать как можно больше знаний у каждого учителя, который будет вести с нами занятия, и не бояться проверок — именно это часто делают дарханы, испытывая новоиспеченного мага на предмет его сильных и слабых сторон.

Она рассказала, что всё здесь не так просто, как кажется на первый взгляд. Что настоятель монастыря хоть и кажется кому-то страшным и жестоким — в первую очередь очень мудрый наставник, способный разглядеть каждого за одного мгновение. Что этот наставник — один из ближайших людей самого императора.

Правда, в этот же момент я осознала, что мне не стоит попадаться ему на глаза. Если он прочтёт за мгновение всё, что я думаю о дарханах и об императоре, возомнившем себя богом, меня ждет скорое и стремительное заточение, если не казнь. И потому лучше бы мне пока быть как можно более старательной и скромной ученицей дарханов, а не “не-такой-как-все-принцессой-с-Юга”.

Я поднялась на гору для занятий одной из первых, даже прежде, чем солнце показалось над горизонтом. Стараясь ни на кого не смотреть, заняла место на склоне, села, закрыла глаза и стала ждать. Нидейла тоже говорила, что рассвет и закат — особенные, магические мгновения дня, в которые мы чувствуем особую связь с миром. Эту связь и хотелось нащупать, чтобы обрести уже хоть какую-то опору.

Вскоре раздались голоса остальных учеников, но я старалась не вслушиваться, раз за разом возвращаясь к внутренней тишине. Прохладный ветер овевал лицо, и мысли порой сваливались к тому, что я мечтала разжечь рядом какой-нибудь огонь, но вокруг были только скалы, песок, редкие кусты и стелящийся по земле в низине туман, который я представляла даже с закрытыми глазами.

— Доброго, одаренные, — раздался громкий насмешливый голос вчерашнего старика. Он оглядел склон, на котором в определенном порядке сидели адепты академии и остановился взглядом на мне. Глаза его хоть и выдавали возраст и жёсткий нрав, но всё же сияли внутренней силой даже издалека. — Сегодня послушаем молитву Четырем богам. Пусть они проведут нас дорогой мудрости и даруют ту силу, которую мы заслужили.

Впервые я попыталась повторять слова молитвы не механически, как на занятиях с Ароном, а сосредоточиться и действительно услышать голос богов в ответ. Они ли привели меня сюда? Что-то ведь я должна постичь на этом пути…

Вспыхнувшую где-то в глубине злость я постаралась выдохнуть вместе с напевом, снова и снова, до тех пор, пока в груди и в лёгких не осталась только звенящая пустота. И впервые в жизни почувствовала, как окутавшая тишина смиряет чувства. Быть может, так подействовало и мое новое настроение — и десятки учеников, звук в звук, дыхание в дыхание синхронно повторяющие со мной одни и те же слова.

Вот так. Хорошо. Никакого Бьёрна. Никакой любви. Только учеба. Хорошо, что он не мой учитель — и я больше не приду к нему за помощью. Не буду привлекать к себе внимание, что-то требовать или пытаться добиться быстрого успеха.

Тень настоятеля, которого я ещё даже не видела — только слышала о нём который раз — уже нависла надо мной грозным облаком, с которого он, точно всевидящее око, надзирает за каждым из адептов академии.

Нет, мне, пожалуй, никто не нужен. Я буду одна. И сама разберусь со своей стихией.

На сей раз учитель не разбивал нас на пары — видно, то была не ежедневная практика, а какая-то очередная проверка — и упражнения на ловкость и силу мы в этот раз делали каждый сам. Даже Ильхас не стал оказывать мне внимание, хоть и бросил пару взглядов издалека.

После быстрого торопливого завтрака, вкус которого я даже не почувствовала, меня наконец определили в конкретную группу. Учитель, пришедший за нами, был тот же старик, который, мне казалось, ведет только утро.

— Новенькая, давай за мной, — кивнул он мимоходом, выцепив меня на выходе из трапезной.

Подтянув зачем-то выше к шее ворот накидки, я последовала за его высокой худощавой фигурой и пятью-шестью учениками из нашего потока вниз по тропе.

“Меня зовут Кейсара ди Мори”, — хотелось проворчать мне ему вслед, но я придержала язык, напомнив себе о той безмолвной и послушной ученице, которой я намеревалась стать в ближайшее время.

Идти было недалеко, я даже не успела рассмотреть тех, с кем рядом мне предстояло учиться. Зал, в который он нас привёл, оказался на удивление просторным и светлым — окна выходили на склон, и под ними открывался вид на большую площадь монастыря.

А вот увидеть в зале уже сидящих на полу, скрестив ноги, Тьяру и Ильхаса было неожиданно и не очень приятно. Честно слово, мне сложно было понять, почему во время моего пребывания здесь боги сразу столкнули лицом к лицу с этими двумя. Разве что хранительница была права, и мое неприятие этого места отражают мне встречные люди?

Интересно, а если я приму его целиком, даже Бьёрн подобреет и станет ласковым без насмешек? Я мило улыбнулась сама себе, репетируя то, как встречу его раскаявшийся взгляд, полный интереса и влюбленности.

— Для тех, кто только недавно получил особое приглашение. — Учитель снова кашлянул, не глядя на меня, но без этого давая понять, о ком речь, — повторим, зачем мы здесь. Ильхас, скажешь?

Ильхас лениво поднялся на ноги и сделал витиеватый поклон в мою сторону. Ну вот теперь точно видно, что они с Бьёрном два сапога пара. Я смиренно стояла на месте и смотрела на северянина без каких-либо эмоций. Пусть говорит. Я готова.

— Не все одаренные получают приглашение в Сеттеръянг, только сильнейшие из сильнейших, — выпрямившись, произнёс он, смерив меня потемневшим взглядом. — Академия Четырёх богов — место, где родился сам император, и это место, которому он посвятил свою жизнь. Каждый из нас здесь, чтобы с честью пройти испытания богов и занять свое особое место в ордене дарханов, ведь каждому из нас благоволят боги — кому меньше, кому больше.

Говорил Ильхас складно и бойко, я даже заслушалась. Наверное, маги живой силы, которых здесь всё же большинство, хорошо умеют управлять и воздействовать даже так, не прикасаясь. Голос Ильхаса окреп и разлетелся по залу не хуже, чем голос самого Учителя, который в этот момент повернулся к окнам, заложив руки за спину.

— И мы узнаем это в процессе обучения, — продолжил Учитель, снова повернувшись к залу. — Мое имя Кьестен де Торн, и я проведу вас не только через тернии ваших слабостей, сомнений и бесконечного нытья. — Он кашлянул, явно пряча смех. — Со мной вам придётся раскрыть все грани ваших талантов — и как следует потрудиться. И первое, с чего мы начнём… Тьяра?

— Сосредоточимся на своих границах, — послушно проговорила вредная девица, которая при первой же встрече назвала меня “деткой”. — И повторим то, что уже проходили.

Ох, ладно, мне стоит попробовать даже в мыслях не называть её “вредной”, если я хочу сделать время своего пребывания в монастыре не таким невыносимым.

— Вы больше, чем вам кажется, — повторил Учитель фразу, которая была одной из ключевых ордена дарханов: я не раз встречала её в священных книгах Четырёх богов. Она мне, впрочем, всегда нравилась: приятно понимать, что мы гораздо сильнее, чем иногда нам думается. Но конечно, здесь был и иной смысл — наша магия, наш дар заключался в том, что мы, в отличие от простых людей, могли осознанно пересекать границы своего тела и быть куда больше, прикасаться к большему. — И вы старший поток, поэтому, спрос с вас будет совсем другой, мои неразумные.

Учитель остановился передо мной и слегка покачнулся.

— Что же. Добро пожаловать, гостья из дальних краёв, в наш Орден, где мы учим не только тому, что такое магия, но и тому, как не превратиться в жалкие тени самих себя. Ваши границы — это тонкая оболочка, отделяющая вашу разумную сущность от окружающего мира. Без них вы — ничто, удобрение для лесной подстилки. Магия — это искусство размывать эти границы, связывая себя с другими живыми существами, с природой, иногда даже… со стихиями. Верно? Но без контроля эта сила разрушительна — сначала для вас, потом для всего вокруг. Вот почему здесь, в самом святом месте, мы учим подчинять магию, чтобы не дать вашим горячим головам унести мир к хаосу. Надеюсь, вы готовы слушать, а не тратить мой бесценный воздух на пустую болтовню?

— Да, учитель, — на сей раз хоровой ответ прокатился по залу, и я с облегчением осознала, что я не один на один с этим суровым наставником.

— Магия, девочка, твой дар обращаться к этому миру — это не дешевый трюк, чтобы поразить деревенских простаков. Наша магия — это дар богов и возможность даже в человеческом теле почувствовать прикосновение к всеобъемлющей силе Великого духа, сотворившего наш мир.

В словах Нидейлы это звучало иначе, да и духи на Юге носили другие имена, но смутное ощущение, что мы говорим об одном и том же на разных языках меня не покидало с тех пор, как я начала изучать с учителями культуру других стран.

— Да, учитель, — повторила я, стараясь не обращать внимание, как на меня смотрят другие ученики и сколько в их взглядах насмешки или любопытства: сможет ли их строгий учитель сбить с меня спесь.

— Но есть сложность. Любой целитель знает: у каждой клетки есть стенки, отделяющие ее от мира. Любая клетка, теряющая контроль над границами, очень быстро погибает. Нет границ — нет жизни. И что это значит по-твоему, новенькая?

— Что наш дар опасен и для нас самих, — осторожно сказала я. — И если мы бесконтрольно обратимся к миру, потеряв себя, и позволив границам разрушиться, то погибнем.

Я ожидала новой насмешки, но сентар де Торн усмехнулся:

— Надо же, и с этих прекрасных юных уст могут вылетать разумные слова. Эта незримая черта проведена в нашем понимании и ощущении нас самих как отдельных личностей. Она не осязаема, ее нельзя пощупать, можно только ощутить на ином, невидимом глазу уровне. В древности, — заговорил он, отвернувшись, закинув руки за спину и делая несколько бесшумных шагов по залу, — люди жили так, будто их границы и вовсе не существовали. Они чувствовали всё: любовь Духа, силу природы, связь с каждым живым существом, словно их «я» было лишь каплей в океане жизни. — Он повернулся к нам лицом снова. — Но, конечно, люди не могут оставить ничего хорошего нетронутым, не так ли? В погоне за своей великой… отделимостью и якобы независимостью от Духа они разрушили эти связи, утратили способности, данные им изначально. Да, Четверо, видя, как человечество рвёт тонкие нити мироздания, просто отняли у них этот дар. И правильно сделали.

Строгий взгляд бесцветных глаз пригвоздил меня к полу.

— Да, учитель. — Мое красноречие покинуло эту комнату, и я почувствовала себя деревянной игрушкой, болванчиком, которого дергают за нужные ниточки.

Учитель кивнул.

— Магия, как вы уже поняли, — это искусство возвращения к этим связям и к Великому Духу, к той принадлежности к божественной сущности, которая единственная наполняет нашу жизнь здесь смыслом. Однако, и это запомните хорошо, — маги всегда были опасны, потому что их сознание видит и чувствует слишком многое в этом примитивном земном воплощении. Кто не сумеет это контролировать, рано или поздно сойдёт с ума. Или, что хуже, навредит всем вокруг. Поэтому вы здесь: чтобы учиться не разрушать мир, а влиять на него с умом и ответственностью. Или вы надеялись, что магия — это просто игра?

На сей раз неуловимый поворот головы был обращен к Ильхасу, а не только ко мне.

— Нет, учитель, — в мои ответы вернулось разнообразие.

— Потеряешь контроль без должной подготовки — начнёшь чувствовать слишком много. И если ты не хочешь закончить в состоянии человека, который решил стать частью булыжника или пепла от костра навечно, лучше учись уважать границы. Готовы? — спросил Кьестен, снова кашлянув. — Я дам вам немного времени на первый раз. Посмотрим, чему вы обучились, дети хаоса.

Быстро оглянувшись, я заняла место на полу, застеленном тонким ковром, тяжело вздохнула и постаралась как можно быстрее вернуться к тому чувству, которое пытался передать мне Арон.

Сосредоточиться на том, как бьется сердце, как кровь бежит по венам. Почувствовать каждый кусочек тела: от пяток и пальцев на ногах до кончиков волос, собранных на затылке и касающихся спины. Внезапно я поняла, что волнуюсь. Впервые за долгое время привычное упражнение давалось с трудом — то и дело я теряла то чувство присутствия в подушечках пальцев, то отвлекалась и растекалась мысленно в пространстве, начиная думать о том, кто сидит недалеко от меня.

Вместо своего дыхания начинала слышать шум и дыхание соседей. Кто-то елозил по полу. Как назло, стоило потерять сосредоточенность, как зачесался нос. Я медленно выдохнула, пытаясь отпустить тревогу — в конце концов, я здесь первый день, можно сказать!

Стоило позволить себе подумать об этом, как бесконечной чередой на меня свалились мысли про Бьёрна, про мой приезд в монастырь, про императора, собирающего новую армию…

Я услышала шаги Учителя, когда стало слишком поздно пытаться собрать себя. Он положил руку мне на плечо — и меня мигом вышибло. В ушах загрохотало так, что я чуть было не оглохла, сердце забилось в десять раз быстрее, и я буквально увидела, как моя жизненная энергия распыляется в пространстве, как выплескивается за границы моего тела и тянется прочь, оставляя меня без сил. Хотелось даже закричать от внезапной нахлынувшей пустоты и боли в груди, но и на это я оказалась неспособна.

Учитель выпустил меня через несколько мгновений, и я нашла себя сидящей на полу с прикоткрытым ртом и дышащей так, словно меня волоком протащили за лошадью и бросили в поле. Окружающее плыло, и казалось, я слышу чужой смех..

— Если не начнешь с самых основ, ты проиграешь, новенькая. Без фундамента любое здание рано или поздно рассыпется в прах. Не знаю, чему тебя учили дома, но здесь тебе придётся начать всё с самого начала, чтобы не превратиться в стихийное бедствие, — усмехнулся он. — Или кучку пепла.

Я молча кивнула, не открывая глаза, молясь, чтобы Учитель оставил меня и ушёл. Шаги действительно отдалились, и когда я осмелилась открыть глаза, то убедилась, что не только у меня плохо с самоконтролем: как минимум трое или четверо учеников также попали под невероятную силу магического дара сентара де Торн и теперь точно, как я, пытались прийти в чувства.

Я сглотнула, заметив торжествующее выражение лица у Ильхаса. Ну да… Чему я училась у себя дома с Ароном? Ох, лучше не вспоминать. Конечно, он учил обращаться с даром — так, как мог и на что хватало его собственных сил. А еще учил моему первому взаимодействую со взрослым мужчиной, только вот закончилось это печально для нас обоих.