Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 8. Так пожелали боги

Под сенью вековых елей ехать верхом было особенно прохладно. Закатное солнце скрылось за высокими кронами, в которых гулял ветер — зато можно было перестать щуриться на ярком оранжево-красном свету.

— Вы выглядите как-то необычно, ваше величество, — обратилась с улыбкой Лия де Варенхей, как всегда, неотступно следующая за своей госпожой.

Арнеина покачивалась в седле, следуя на полкорпуса позади от императора. Сегодня она и правда чувствовала себя… торжественно — хотя для этого не было внешнего повода. А тот, что она хранила под сердцем, был смертельно опасным.

Она изо всех сжала губы, сосредотачиваясь на текущем моменте. Невольно поправила высокий ворот. Новая бархатная амазонка для верховой езды глубокого серого цвета приятно переливалась на солнце и сидела так идеально, облегая грудь и талию, открывала обтянутые тонкими брюками ноги, закинутые в дамском седле.

Арнеина разгладила складки тяжелой, но приятной на ощупь юбки у передней луки седла и снова приподняла голову. Ветер приятно холодил кожу, разогретую движением в унисон с лошадью.

Им предстоят важные переговоры с посольством Маркитании — если они пройдут успешно, маленькое королевство станет фактически провинцией Ивварской Империи и поможет обеспечивать страну мехом, ценными металлами и даже провизией.

Последние пару лет, как Сиркх всё чаще стал отлучаться на долговременные поездки по провинциям и святым местам, укрепляя свое влияние и заставляя людей склоняться перед богоизбранным и одаренным, Арнеина больше участвовала в важных переговорах — не зря она наследная принцесса княжества Нимбор, известного своей могущественной армией. И она была благодарна мужу, который никогда не ставил её на роль безмолвной спутницы, а доверял почти как себе. Только в одном они не сходились — в том, насколько стоит применять силу, а когда можно обойтись дипломатией.

После поездки несколько месяцев назад на Вечный Холм император на несколько дней отстранился от решения каких-либо вопросов, оставив ей заботы Империи — и Арнеина взялась за все дела, до которых могла дотянуться. Лишь бы не вспоминать эту страшную, мощную и выбившую из колеи силу.

Это был момент слабости. Боги ведут императора своей, лишь им и ему известной дорогой. Не её дело вмешиваться в это и рассуждать, может ли он быть не прав. Так ведь?

Сиркх переговаривался со своим ближайшим советником — сентаром де Хайди, одним из самых высокопоставленных людей Ивварской Империи. Последний год он отвечал за связи с главами других стран, где к власти тоже пришли маги. Влияние Иввара росло, как и мечтал Сиркх, однако и внимания новым областям требовалось всё больше.

— На востоке новые протесты, государь, — докладывал на днях де Хайди, склоняясь над картой, разложенной в покоях императора, пока Арнеина сидела неподалёку, занятая письмами к правителю южных королевств. — Угроза со стороны Асшада снова растёт, если мы не перекинем к границе хотя бы десяток тысяч солдат, я боюсь, что…

— Я уже отдал приказ, — коротко отозвался Сиркх, проведя пальцами по карте, обозначая линию обороны. — Но нам нужны ещё люди.

Растущая Империя за двадцать лет под его руководством захватила огромные территории. Но сил, чтобы оборонять их, требовалось теперь в разы больше. И внешняя угроза была, как ни странно, кстати. Ведь нет ничего хуже, чем иметь в стране сотни тысяч хорошо вооруженных, обученных солдат — и не найти им достойного применения.

История уже знает, к чему приводит недовольство правителем в армии — и прошлый король заплатил за это головой. Сиркх был умен и учитывал многие нюансы, также как и планировал всё больше внимания уделять обучению талантливых магов — и не только военных, но и тех, кто может быть полезен в мирное время. Но каждая перемена вызывала чье-нибудь недовольство. И теперь те, кто не одарен магией, заявляют, что их права угнетают, их едва ли не загоняют в рабство, а каждого второго казнят.

Арнеина даже сердито фыркнула, вспомнив очередное донесение императорского камергера, который в красках пересказал недовольства в одном из западных городов и в Энарии. Рабство? Благодаря магам и их магическому дару — связи с Великим Духом — за двадцать лет удалось освободить многих талантливейших людей от рабского труда на земле и дать им возможности строить новую, успешную, развитую страну! Были возведены десятки школ, развивалась промышленность — одних мануфактур, ускоряющих производство, было построено не меньше полусотни.

Успехи армии и Ивварской империи на всех фронтах доказывали правоту Сиркха. И если кому-то не удавалось устроить свою жизнь лучшим образом, то им стоило задуматься, верно ли они почитают слово Четырёх богов, по чьей воле одним дано больше сил — но и больше ответственности.

Арнеина, покачиваясь в седле, следовала за Его величеством. Сиркх сидел верхом, как всегда, идеально ровно, но при этом раскованно, и этой выправке иногда хотелось даже позавидовать ей — с трех лет привыкшей держать спину ровно. Абсолютное спокойствие. Невозмутимость. И долгие годы медитаций не позволяли Арнеине сохранять такую непринужденность с такой ровной спиной.

В противовес своим мыслям она немного ссутулилась, поправила ворот теплой накидки, стянула туже застежку на шее с золотистым гербом Империи. То, о чём действительно хотелось поговорить с Самуэлем (как продолжала она мысленно называть его, не смея произнести это вслух)… об этом говорить с ним было невозможно. Поэтому оставалось следовать и ждать подходящий момент.

— Ваше величество, всё в порядке? — услужливо уточнила фрейлина, поровнявшись с Арнеиной.

Лия — одаренная из низкого рода Иввара, но быстро получившая придворный чин благодаря своему дару. Это была умная и схватывающая всё на лету девушка двадцати четырех лет, худенькая и быстрая, но сейчас её проницательность скорее раздражала. Тем более она оказалась слишком близко, и Арнеина едва заметно поёжилась.

Она всё хуже переносила, когда кто-либо вторгался в её личное пространство и подходил на расстояние вытянутой руки без спроса. Кто-либо, кроме императора. И теперь — особенно.

Чуть больше суток назад он почувствовал это первым.

— С тобой что-то не так, — Самуэль схватил её за руку и заставил подойти ближе, встать между разведенных колен и посмотреть прямо в глаза.

Настал его черед произнести эту фразу.

Аренина больше всего на свете волновалась от этого: смотреть ему прямо в глаза. В нечеловечески взрослые, ненормальные глаза, какими они становились изредка, и это выбивало, и она снова падала в бездну.

Он умел затягивать в пучину своей души, и всё остальное переставало быть. Был только он, Сиркх, великий и самый могущественный маг, император Иввара, завоевавший и подчинивший себе половину известного им мира. Человек, услышавший величайшего из богов. Сиркх становился для неё всем — и Арнеина страшилась этого лишь первые мгновения, до того, как взглянуть.

Но стоило отдаться ему, довериться, как было с первой их ночи — и страх уходил, уходили тревога, боль, неуверенность, оставалась лишь вечность и глубокие, небесно-чёрные глаза, пронзающие душу. Врата во вселенную.

Но впервые утром, в этот странный, зыбко-таинственный рассвет, Арнеина не чувствовала прежней потери всего. Очень странно, но будто тонкая нить связала её с земными миром, не позволяя прикоснуться к силе богов и тому могуществу, что обещал ей муж.

— Мне нездоровится, — пробормотала она отстраненно.

— Это необычно… Я думал, ты давно неподвластна болезням.

Самуэль провел ладонью над её запястьем и выше, он явно мог прочитать всё, что происходит, всегда это умел, как и с любым другим человеком. К нему тянуло снова — как всегда. Не было на свете человека, к которому она желала прикасаться с такой нечеловеческой силой.

Вот и сейчас больше всего на свете хотелось поддаться ему, позволить слабости взять верх и опуститься на колени к Самуэлю. Позволить его рукам согреть кожу, скользнуть под распущенные волосы. Прижаться самой к его каменным на вид — но безумно желанным, горячим и мягким губам, чтобы забыться снова.

Когда они были близки — так близки, как только могут быть женщина и мужчина — всё остальное проваливалось в мягкую, зыбкую и неясную зыбь. Но теперь она, должно быть, впервые, устояла перед соблазном и не поддалась теплу его тела, обещавшего божественное наслаждение и близость к богам.

— Не надо, — мягко забрала она свою руку. — Это пройдет. Скоро полнолуние, и это немного давит, голова кружится.

В другой раз её сопротивление было бы слабым, она бы снова поддалась его колдовскому магнетизму, но, к её счастью, императора отвлекли по срочному вопросу, и Арнеина успела накинуть на плечи теплый, подбитый мехом халат, затянула туже пояс и ушла в свои покои, предварительно вызвав верную знахарку.

— Звали, госпожа? — Джемал появилась на пороге прежде, чем Арнеина успела сделать глоток воды из всегда стоящего у кровати бокала.

— Да… — медленно проговорила Арнеина.

То, что она чувствовала после пробуждения, наполняло душу неизбывной тревогой. Ей удалось скрыть перед Самуэлем ту силу, что скручивала все внутренности и сдавливала с каждым мгновением всё сильнее. Она знала ответ, что это, но до смерти боялась его услышать.

Однако она императрица Иввара, верная супруга величайшего правителя, наследница древнего рода одаренных из княжества Нимбор, она не имеет право трусить и должна услышать это прямо сейчас.

— С вами что-то не так, — проговорила седоволосая Джемал, опускаясь перед Арнеиной на колени.

— Ты говоришь точно, как он.

— Мы все находимся в его поле влияния, госпожа, — улыбнулась знахарка, — это не может быть иначе. Все, кто рядом, ощущают это. И это великая честь…

Джемал сопровождала Арнеину уже двадцатый год, с того момента, как Сиркх сделал свой выбор. Сначала она показалась старше, чем есть на самом деле, ведь волосы её были полностью седые, до последней пряди, и только лицо оставалось достаточно молодым. Джемал всегда говорила, что седина — это её плата за ответственность, которую она берет за чужие жизни и здоровье, ведь это куда больше, чем заботиться только о себе.

Арнеина подала ей руку, отрешенно заметив, что холодные пальцы немного подрагивают.

— Я открыта перед тобой, — произнесла Арнеина заветные слова, позволяющее целителю применить свой дар. — Прошу, скажи мне…

— Да, госпожа. — Взгляд Джемал из темно-синего стал туманным, она прикрыла глаза и довольно долго молчала, лишь чуть покачиваясь.

Арнеина закрыла глаза следом, позволяя телу отпустить привычную защиту. Больше нет границ, нет внутренней брони — пора узнать правду, которую она и так знает.

— Вы уже знаете это, госпожа, — произнесла чужим голосом Джемал.

— Нет!

— Вы знаете это так же, как знаю сейчас я.

— Этого не может быть. Это морок. Скажи мне, это может быть чужая магия?

— Ваше величество…

— Прошу тебя, скажи мне!

— Так вы хотите правду или ложь?

Арнеина резко открыла глаза, чувствуя вскипающее желание ударить Джемал. Она никогда… никогда не испытывала сильную злость и всегда умела держать каждое свое чувство под контролем. Никогда не умела ненавидеть, но сейчас страх побежал ядом по венам.

Джемал оставалась на коленях, и в ее взгляде можно было легко прочитать упрямство, граничащее с безумием. Им обеим не нужно было говорить это вслух.

Арнеина резко выдернула свою ладонь из рук целительницы.

— Ты никому не скажешь.

— Мы все — в его власти, госпожа, — печально, но твёрдо ответила Джемал, поднимаясь на ноги. — Конечно, я ничего не скажу. Но сами знаете, это невозможно будет утаить… Если император пожелает…

— Мне просто нужно время. Я умею скрываться, но нужно, чтобы ты уехала ненадолго. Прошу тебя. Дай мне немного времени, чтобы я поняла, что делать.

— Хорошо, госпожа. Я уеду прямо сейчас, но если вам понадобится моя помощь…

— Да, я знаю, где тебя искать, — быстро ответила Арнеина, обхватив себя за локти. — Ступай. И чтобы никто больше не знал, что ты уезжаешь. Пожалуйста, сделай это как можно быстрее.

— Как прикажете, ваше величество, — со всем почтением поклонилась Джемал, дрожа от осознания, какую тайну узнала.

Арнеина замерла, не мигая глядя на огромную дворцовую площадь столицы Иввара, вид на которую открывался с третьего этажа. Захотелось резко задернуть шторы, сослаться на желание обратиться к Четырём богам и остаться в темноте и одиночестве, чтобы вернуть себе контроль над эмоциями.

Не дай бог Самуэль увидит её в таком состоянии.

Далекий позабытый страх охватывал тело всё больше: от кончиков пальцев до самого нутра, будто ледяная стужа проникала сквозь тело. Этого не должно было произойти. Никогда не должно было произойти. Много лет она не представляла, что это вообще возможно. Боги должны были дать императору править вечно. Она запретила себе думать иначе и мечтать о том, что не случится.

Но Арнеина почувствовала, что оковы тяжелых доспехов, в которые она себя заковала, начали раскалываться на части, как и её душа.

Этого не должно было случиться, но оно случилось…

И что, если именно это — настоящий голос богов?

Арнеина тряхнула головой, прогоняя яркое воспоминания разговора накануне. Нельзя допустить и мысли об этом сейчас. Только не сейчас.

— Не беспокойся, — довольно резко оборвала любопытство фрейлины она, и та послушно отступила прочь.

Давящую тишину леса разбавил обрывок разговора, который донесся издалека.

— …они готовы? — донёсся вопрос императора, который едва склонил голову к советнику, но сам продолжал смотреть вперёд.

— Да, ваше величество. Всё в порядке.

Сиркх кивнул и незаметным жестом отпустил советника.

Император не обернулся к ней, но Арнеина сама пустила кобылу вперёд, не шевельнув и пальцем — достаточно было и лёгкого магического посыла, чтобы заставить её плавно ускорить шаг.

Некоторое время они шли с Сиркхом бок о бок и молчали. Арнеина провела с ним уже двадцать лет, и слова стали не так необходимы. Впрочем, никогда и не были? Однако если прежде ей казалось, что это молчание их объединяет, то теперь чаще казалось, что между ними крепнет незримая стена.

Ощущение этой стены преследовало и днём, и ночью — колеблющаяся, волнообразная, она то захватывала пространство вокруг себя, то отступала, но неизменно внушала холодящий страх, потому что приходила извне, против воли даже самого императора.

— Ты хочешь мне что-то сказать, — вкрадчиво произнес Сиркх, и снова, как всегда, от его голоса полчища мурашек бежали по коже, заставляя вздрогнуть.

Арнеина скользнула взглядом по его плечу и тому, как спокойно он управляет лошадью, пока они шаг за шагом продолжают подниматься в горную резиденцию — любимое место мужа для отдыха и размышлений.

— Ничего серьезного, — поёжилась Арнеина, беря под контроль все свои чувства.

— Мы слишком много лет провели вместе, чтобы ты могла от меня что-то скрыть, Нея, — усмехнулся Сиркх, впервые повернув к ней голову.

Арнеина в очередной раз отметила, что он едва ли изменился за двадцать лет их брака. И чем больше времени проходило, тем чаще она думала о том, что в его словах про бессмертие как дар богов что-то есть.

Всё те же резкие, отточенные до остроты черты лица, выступающие скулы — и тонкая полоска шрама справа, углы подбородка, крупные губы и глаза, светло-синие, с огромными, глубокими до бездны зрачками, от которых до сих пор бросало в холодный пот, потому что отражали ту нечеловеческую силу, что в нём блуждала.

— Я не хочу, чтобы ты начинал эту войну, — призналась Арнеина.

Призналась, но не в том, в чём должна была. Однако эта тема, которой она опасалась раньше, теперь была куда безопаснее тайны под сердцем. И пусть Сиркх спишет это волнение на другой счёт — и не заметит главного.

— Почему? — глянул он на неё искоса, едва заметно приподняв бровь.

— Потому что не чувствую в ней нужды. И потому… потому что у меня плохое предчувствие, Са… Сиркх.

— Одно твое плохое предчувствие против моей веры. Хм-м.

Арнеина замолчала, поскольку они уже приблизились к резиденции — из-за стройных рядов сосен проступили очертания каменного здания. Ровные, обтесанные глыбы не походили на изящество дворца в столице Иввара, но именно здесь Император любил проводить время больше всего — и уезжал всё чаще и на более длинный срок.

Впервые за долгое время он позвал Арнеину с собой, словно разгадал её секрет. Она ждёт ребёнка. И, жестокие боги, это не то благоговейное ожидание долгожданного наследника, о котором мечтал бы каждый правитель на их месте. Не ожидание сильного и талантливого сына, который возьмет бразды управления страной в свои руки, который станет законным продолжением их рода…

Сиркх отказал ей в праве иметь детей, и в первые годы она не верила, что он всерьез, хотя заявления звучали от него прямо и безнадежно: ему не нужны потомки, ему не нужен тот, кто потеснит его на троне, ему не нужна вражда за трон среди наследников. Ему не нужно никому передавать власть. Потому что он — Сиркх — будет править вечно.

И детей у них не было, хотя близости было более, чем достаточно. Много раз в первые годы замужества Арнеина засыпала в слезах, мечтая о сыне и зная, что это никогда не сбудется — ведь так пожелал Император.

Арнеина тряхнула головой, прогоняя дурные воспоминания. Не сейчас.

Дойдя до дороги, ведущей к резиденции, Сиркх спешился и остановил её кобылу тоже.

— Не думай об этом, — протянул он ей крепкую руку, помогая спуститься на землю. — Сегодня неподходящий для этого день.

Арнеина мысленно обратилась к третьему по силе богу, к Метта — Разуму. К тому, кто поможет не подпустить никого к себе близко, не позволит нарушить свои границы и узнать то, чего знать не следует.

На несколько мгновений их взгляды встретились — соединение двух миров, существующих в один миг. Его и Её. Две безраздельные вселенные, соединенные богами. Может ли она не поддаться его влиянию? Может ли сохранить саму себя? Когда ничего не хочется больше, чем прижаться к нему всем телом, чем снова ощутить на своих губах тепло его, похожее на тепло самой жизни, на Источник, которому они принадлежат.

Император взглянул на неё потеплевшими глазами, живыми, как в первую встречу, и сердце Арнеины снова болезненно сжалось — от того, сколько в ней безумной любви к этому человеку.

— Как скажешь, — убрала она свою руку и улыбнулась одними губами. — Ты прав. Сегодня важный день.

Помимо полной Луны сегодня солнечное затмение закрывало целую череду звездных событий, и все были сами не в себе от мощных энергий, шедших от Великого Духа. Сложно и важно было сохранить состояние света, когда внутри бушевала такая кипучая и непостоянная сила. Именно поэтому они приехали в горы — эту резиденцию Сиркх всегда называл особым местом, и Арнеина была склонна с ним согласиться: здесь даже время шло иначе.

Когда-то именно здесь она проходила своё первое испытание в императорском отборе невест, в котором осталась единственной победительницей и в котором Сиркх сам был едва не убит предательницей-мятежницей. “Всё было решено с первой встречи”, — проговорил он ей однажды, и это была чистая правда.

На небе остались только отблески заката и уже угрожающе нависла полная, отчетливая луна. Время для обращений к Четырем богам.

Сиркх прошел под низкими ветвями деревьев, отодвинув их рукой и позволяя Арнеине проследовать за ним. Внутри пустынного дома было тихо и чисто, только ветерок, влетевший сквозь открытые двери, потащил за собой несколько сухих листьев.

— Прошу вас…

— Ваше величество, — один за одним склоняли головы ближайшие доверенные лица.

— Идешь? — обернулся мимолетно Сиркх.

Они прошли сквозь череду полупустых комнат, везде молча встречали слуги, открывали двери дальше. В одной из комнат на столике ждали две высоких кружки с дымящимся травяным чаем. Император взял на ходу одну из них и сделал большой глоток.

Арнеина последовала его примеру. Чай горчил. Терпкий, обжигающий, с ароматом чабреца и полыни, настоянный так крепко, как обычно любит император. Арнеина шла за ним с глиняной кружкой по коридору, скользила взглядом по тёмному дереву, которым был обит весь дом изнутри, и допивала чай.

До дна — будто хотела спрятать в этой горечи свою собственную.

Двадцать лет надежды на то, что они вместе построят великую просветленную Империю… Сиркх — действительно величайший из магов, которых знала земля. Готовый действовать так, как скажут ему боги. А всё же порой говорят, что он безумец. Или воплотившийся бог, ведущий их к высшему замыслу тернистым путём. Одно из двух. И если верно последнее — что ж, Великий Дух покарает её за непослушание.

Чередой коридоров и дверей они вышли на просторную, открытую всем ветрам веранду, которая смотрела прямо на скалистые Корсакийские горы. Порыв ветра, наполненного последними отголосками заката, ударил в лицо, взметнул пряди возле лица, и Арнеина сощурилась. Прямо под домом зиял и будто манил к себе обрыв.

Зажгли благовония по углам веранды, на полу расстелили мягкий ковёр, хотя она знала, что Сиркх может сидеть и на голом камне. Много лет отшельничества и обучения в монастыре позволили ему научиться обходиться малым. Ему не нужны ни роскошь, ни богатства, ни удобства. За глаза его звали Император-без-Короны, ведь он отринул все положенные своему статусу украшения и символы, оставил только одну серьгу в ухе и небольшой серебряный символ Четырех богов на шее.

— Ваше величество, — склонились и перед Арнеиной слуги в парадных ливреях, таких неуместных здесь, в этом отдаленном от дворца простом доме.

Она прошла к Сиркху, который взял её за руку и потянул к себе, чтобы она села рядом. Несколько ближайших людей к императору занимали свои места на веранде, усаживаясь с прямой спиной скрестив ноги. Он окружил себя самыми сильными магами и подарил им немалое влияние. И верил, судя по всему.

Арнеина качнула головой и перекинула за спину увитую драгоценными серебристыми цепочками косу, и тихий перезвон украшений соединился с мерными ударами в гонг. Она медленно вздохнула и улыбнулась, возвращая себе силу и веру в то, что ей удастся скрыть то, что дороже всего.

Сам Сиркх прошел к самому краю веранды, остановился, снимая с себя запахнутый на груди камзол глубокого серого цвета. Остался обнаженным по пояс. Лучи закатного солнца проскользили по бледной коже, по крепким мышцам без единой дряблости. Он был сложен идеально — как будто ему все еще тридцать, а не пятьдесят с лишним. Крепкие, отчетливо выраженные мышцы груди, подтянутый живот, широкий разлет могучих плеч — он казался статуей богов, которым поклонялись в древности.

И глядя сейчас на него снизу вверх, Арнеина вспоминала события двадцатилетней давности.

— …Подойди, — протягивал он так же ей руку и говорил голосом, которому нельзя отказать, привлекая на супружескую постель.

Тогда, когда они только заключили брак, и каждое его слово, каждый его взгляд бросали в дрожь и заставляли сердце колотится в десять, сто раз быстрее. А прикосновения… прикосновения к этой силе, воплощенной в обычном человеке, заставляли кровь и вовсе закипать.

— Да, ваше величество, — её ладонь соединялась с его, и исчезали границы всего её существа, подчиняясь куда большему влиянию.

— Сиркх.

И под темнеющим взглядом, что скользил по её обнаженному телу, она шла к нему с завороженностью мотылька, летящего на яркий свет огня. Сгорая в своей любви и преданности, готовая на всё, чтобы служить новоявленному Императору Иввара.

Арнеина замерла и сейчас, не отводя от него взгляда. Сиркх по-прежнему привлекал к себе всё внимание и даже его странности не воспринимались с удивлением.

Казалось, нет ничего естественней для императора, чем раздеться и подставить свое совершенное тело заходящему солнцу и ветру, чем закрыть глаза и полностью довериться миру, осознавая, какую власть он над ним имеет.

“Власть над собой — высшая власть”, — было выбито по его приказу над одним из сводов императорского столичного дворца в Эмарише.

Мягко зазвучали с нарастающей громкостью поющие чаши, доносился перестук бамбуковой музыки ветра — талисманов, висящих вокруг веранды и настраивающих на магическое состояние и спокойствие ума и тела.

Приближенные — их было шестеро — заняли места так, что образовали круг силы, Арнеина тоже скрестила ноги, опустила руки ладонями вверх на колени и чуть откинула голову назад, подставляя лицо ветру и небу, но впервые за долгое время боялась закрыть глаза.

За свою жизнь она немало провела часов в долговременных медитациях, в тишине и спокойствии ума. У неё был хороший учитель. Лучший. Только так рядом с ним можно было выжить.

Все эти годы она изо всех сил старалась соответствовать тому образу, который видел в ней император — просвещенной жены величайшего мага в истории, той, которой благоволят боги.

Она могла много дней не есть, соблюдая вместе с Самуэлем аскезу, она могла пить только травяные настои или надолго впадать в завороженное состояние, когда ум замолкает и остается только плетение внутренней силы, магии, что проходит сквозь вены, течёт внутри вместе с кровью, силы, способно выйти за границы тела и сознания и стать чем-то большим, соединиться с самим Великим Духом и ощутить это могущество как самое себя.

Но сегодня… сегодня всё было не так. Сегодня она чувствовала, как внутри зарождается новая жизнь — и эта жизнь требует гораздо больше, чем требовал от неё даже сам Император.

— Ankha ssat naam, Skado aad gur namhae, — прозвучали привычные слова мужчин из круга силы на даори как обращение к величайшему из Четырех — к самому Скадо.

Неужели Сиркх действительно хочет услышать его голос?

Голос самого Скадо — высочайшего проводника к Великому Духу… От одной мысли, что Самэуль призывает его и желает услышать ответ, Арнеину потряхивало.

Убедиться, что один из Четырех действительно даровал ему эту мощь.

Каждый голос один за другим вливался в слова молитвы, делая её всё громче и пронзительней, и эти высеченные, словно в камне, мелодичные слова сливались с пением музыки ветра и завораживающим металлическим пением чаш и отдавались гулко в сердце. Слово за словом. Колебание за колебанием. Нельзя было не вторить, потому что эти слова отпечатались в её памяти и будто сами собой срывались с губ.

В любой другой раз Арнеина бы отдалась этому благоговейному зову силы, этому могуществу, которое и её приближало к божественному Духу и вселяло уверенность, что она достойна быть на этом месте. Живительный самообман, позволяющий закрыть глаза на то, что происходит вокруг, позволяющий поверить в то, что они идут дорогой Четырёх богов, прославляя их мощь и неся свет простым людям.

Но сегодня всё, всё было иначе, и будто это Затмение Луны пробудило Арнеину от долгого сна — никакая мощь больше не позволяла ей закрыть глаза и не смотреть на отточенное до каждой черты, совершенное и привлекательное, озаренное светом тело величайшего Императора, владеющего миром и её сердцем.

Теперь в ней бились два сердца. Одно её, глупое и доверчивое. А второе совсем крошечное, не больше точки мироздания, из которой Великий Дух однажды сотворил весь мир — потому что сила Любви была столь велика, что потребовала себе воплощения.

Эта любовь требует своего и теперь.

Удар за ударом.

Кровь за кровью.

Когда-нибудь оно станет сильнее неё.