Дарханы. Академия Четырех богов

Глава 27. Отбор

— Ну что, ди Мори, уже в строю? — без лишних сентиментальностей поприветствовал меня Кьестен де Торн на утренней практике.

— Да, учитель, — коротко ответила я, стараясь не смотреть на толпу учеников со всего Сеттеръянга.

Прошло два дня с моего сотрясения и после “свидания” с Бьёрном, которые я провела в своей келье, только девочки с кухни пару раз притащили мне поесть, но я даже не смогла перекинуться с ними парой слов.

Благодаря целителю и его отварам я быстро пришла в себя, но выходить на учёбу не торопилась. Однако и бесцельное сидение над текстами с даори в попытках изгнать навязчивые мысли о сероглазом северянине, который снова помог взять под контроль мой дар… поцеловав так, будто ему можно всё, лучше мне не делали.

Воспоминания о его прикосновении отдавали жаром во всём теле. Неужели его тоже с первой встречи так тянуло ко мне? Или это новая издёвка и проверка?..

Но нет, эта мрачная серьёзность во взгляде, нахмуренный лоб и попытка отстраниться. Как будто шутки кончились и для него тоже. И от этого мое сердце начинало трепыхаться ещё тревожнее и беспокойнее, а я не могла найти себе покоя. Я ничего не знаю об этом мире дарханов и местных законах, но то, что случилось, явно выходило за рамки… обычного уклада академии.

Пожалуй, стоит побольше разузнать, кто что думает про Бьёрна де Ларса. Будет жестоко обнаружить, что ко многим новеньким девушкам он относился так же, как и ко мне — очаровывая, привлекая и разбивая сердца, чтобы проверить, насколько они сильны и готовы стать одними из них.

Я с трудом стряхнула эти мысли, возвращаясь в действительность.

На сей раз нас собрали не на вершине горы, где мы обычно встречали рассветы, а на ровной тренировочной площадке — как раз там, где в последней стычке с Тьярой я упала и получила сотрясение мозга.

По утрам на рассвете всегда был общий сбор, но теперь казалось, что нас стало ещё больше — уже не сотня, а полторы, почти две с половиной сотни учеников замерли под строгим взором седовласого наставника.

Что-то сейчас будет. Сердце нехорошо сжалось.

— Отлично. Сегодня мы не будем тратить время на обычные тренировки, — объявил Кьестен де Торн, сложив руки за спиной и окинув нас строгим взглядом. Его голос, низкий и гулкий, разнесся над площадкой, заставляя учеников выпрямиться и замереть в ожидании. — Ваши навыки и силы будут проверены на Ойренахте.

Шум и перешептывания пронеслись по толпе. Даже те, кто, казалось, уже привык к суровому распорядку ордена дарханов и испытаниям, не смогли скрыть волнения. А может, то был шёпот предвкушения?

Кьестен не обратил внимания на реакцию. Он слегка прищурился и продолжил:

— Наставники выберут по очереди тех, кто, по их мнению, лучше всего подходит для их команд. Не обольщайтесь: вы здесь не ради личных амбиций. Каждая команда должна быть сбалансированной, и от вас потребуется работать на общий результат. Итак, — он хлопнул в ладоши, — позвольте представить тех, кто в этом году будет руководить и следить за вашими результатами. Эти люди прошли через большее, чем многие из вас могут себе представить.

На площадку в этот момент по ступеням поднялись многие наши учителя, но только четверо из них, как я поняла, возьмут на себя роли предводителей команд.

— Адриан де Хальт, — громко произнес Кьестен, для тех, видимо, кто ещё не добрался до его уроков.

Первый названный коротко поклонился.

Это был ивварец, дархан-наставник по истории — пожалуй, моему любимому занятию в Сеттеръянге. Сентар де Хальт был высоким мужчиной средних лет с глубоко посаженными глазами и вечной тенью усталости на лице. “Медведем” за глаза его звали немногие, самые смелые, потому что это прозвище дархану отчего-то не нравилось.

Его волосы, тёмные с легкой проседью, почти всегда были собраны в аккуратный хвост. Но мне он нравился — своей способностью оживлять даже самые скучные исторические данные, превращая их в захватывающие рассказы о древних сражениях, магических прорывах и великих лидерах.

Конечно, он рассказывал нам и о великом Сиркхе — императоре, которого избрали боги, но даже про Сиркха и его жену Арнеину слушать было интересно, как бы я ни относилась к их правлению на самом деле. Говорили, императрица удивительная женщина, способная выдержать мощь самого сильного мага в истории — и не сломаться рядом с ним. Вот её мне бы хотелось увидеть вживую.

Сентар де Хальт был увлечён историческими загадками и верил, что каждый ученик должен знать, откуда он происходит. С этим я точно не собиралась спорить, даже Нидейла — наша ведунья — всегда повторяла, что знать свой род всё равно что знать свою силу.

— Лайна де Сатори.

Стройная женщина с красивым именем, мягкими чертами лица и тёплой улыбкой — могла быть как доброй, так и достаточной строгой.

Дарханка учила контролировать свои эмоции, понимать чувства других и использовать силу магии сердца для создания гармонии, а также преподавала этику и магическое право: как использовать магию ответственно и понимать законы ордена, регулирующие применение силы.

Обычно у неё было мило, но немного скучно. А может, дело в том, что я считала себя щедро одарённой Кими, богом сердца, и разбираться со своими чувствами любила сама, как и вызывать их у других.

Если в этом мире есть что-то, что я умею хорошо — так это быть источником эмоций. Я тихо усмехнулась, сцепив руки за спиной.

— Иллиан ди Вар.

Последним Ксьетен представил худощавого мужчину с тонкими чертами лица, всегда облачённого в простые белые одежды. Голос дархана был негромким, но наполненным силой, словно он говорил от лица самих богов. А движения всегда медленны и полны уверенности — отчего я слышала, как некоторые звали его “Удав”.

Сентар ди Вар обучал глубокой медитации, которая помогает трансформировать внутреннюю магию и соединяться с энергией Скадо. Я была лишь на двух занятиях, и… это было непросто. Пожалуй, самое сложное из всего, что мне приходилось здесь делать.

— Четвертым наставником буду я, — Кьестен поклонился, отвесив нам шутливый поклон, и я снова не могла не заметить силу и ловкость у уже совсем немолодого мужчины.

Я окинула взглядом наших “командиров”. Если я правильно поняла, они распределились по Четырём богам: Ойгон — это сам Кьестен, Кими — Лайна де Сатори, Метта, стало быть, “Медведь” де Хальт, а наместник от Скадо — “Удав” ди Вар.

Ну что же, теперь узнаем, к какому уровню отнесли меня.

Отбор начался.

Наставники переглянулись, их взгляды переместились на толпу. Ощущение было, будто они просматривают насквозь каждого из нас, видят слабости, страхи и скрытые способности.

Один за другим они выбирали в свои команды учеников — и те выходили из толпы и разбивались на отдельные группы. Одни радовались, другие выглядели разочарованными. Я продолжала стоять неподвижно, чувствуя, как взгляд Кьестена останавливается на мне каждый раз, как кто-то из наставников делает паузу.

Ну да, конечно. С моим “везением” меня выберет именно он. Избежать игры нельзя, значит, мне точно придется участвовать, но судя по тому, как глядя на меня замирают, а потом проходят мимо взгляды остальных наставников, никто не решается взять такую ответственность.

Ради всех богов! Неужели я одна из всех присутствующих обладаю таким нестабильным стихийным даром? Я уже слышала, что есть и другие ученики, что практикуют работу со стихиями, был даже парень, чей дар похож на дар императора — обращаться к камню. Но, похоже, у них с контролем эмоций был и так полный порядок? Или многолетнее проживание в монастыре дало свои плоды…

Заскучав, я принялась назло сверлить взглядом Кьестена, бросая ему вызов, а он, будто приняв игру, нарочно игнорировал меня до тех пор, пока вокруг не поредели заметно отряды учеников.

Нет, мы, конечно, можем так и продолжать — а потом я просто пойду к себе и лягу спать. Играйте в Ойренахту вместе со своими Четырьмя богами сами — да на здоровье! А я ещё второй день как в купальнях не была.

Когда вокруг меня осиротело так, что ветер начал ерошить волосы и залезать под полы накидки, я даже поежилась. Наверное, он нарочно ждёт до последнего — или намерен прилюдно унизить, когда никто из наставников не выберет меня, либо хочет, чтобы внимание всех — вообще всех учеников Сеттеръянга — было приковано ко мне.

Чтобы они смотрели на меня, посмеивались надо мной, чтобы каждый попытался сломать своими взглядами и насмешками, чтобы убедиться, что я неуравновешенна и могу сорваться в любой момент. Что мне не место среди них.

Я даже не могла найти взглядом Мэй, словно она провалилась сквозь землю, хотя недавно, казалось, видела её в этой шумной многоликой толпе.

С каждым новым вздохом я всё сильнее чувствовала, как сердце колотится в груди, но заставляла себя сохранять внешнее спокойствие. Не хватало ещё показать, что я нервничаю.

“Принцесса Юга”, — доносилось до меня неслышимое от сотни ртов, сотни глаз смотрели на меня испытывающе, равнодушно, приценивающе, дерзко, сочувствующе — кто как. Но каждая толика их внимания, волей-неволей уделяемая мне, оставшейся почти в одиночестве, будто пробивала брешь в моей крепости обороны.

Хотелось закрыться, отвернуться. Но я застыла, невидящим взглядом обратившись к наставникам и командам, и все они слились для меня в единое размытое пятно. Как маг, чья душа принадлежит огню, я не могла почувствовать их более ярко — и не хотела.

Сердце колотилось, его контролировать я была не в силах. Только отсчитывала мерные удары, что доносились до висков, на которых собрались капельки пота.

Жарко отнюдь не было, но напряжение, с которым я сдерживала эмоции, неизбежно чувствовалось от меня — наверное, с силой полыхающего пожара.

Ну что?

Не возьмет никто? Да и демоны с вами, дарханы.

Или возьмешь ты, старик? И подпишешь себе приговор.

Я метнула на Кьестена де Торна последний взгляд. В его команде уже ждали и Ильхас, и Тьяра, и другие ученики с моего потока. Помирать — так с музыкой. Пусть будет ярко.

Должно быть с таким же ощущением моя мать бросала вызов Вальдеру ди Арстону, чужаку из Иввара, что пришёл в наш дом, в наше поместье, вздумав установить в нём свои правила.

Наши взгляды с сентаром де Торном схлестнулись.

— Кейсара ди Мори, — наконец произнес он, когда очередь дошла до последнего выбора. Он вперил в меня взгляд, который мог бы расплавить металл, но в его голосе не было ни малейшего намёка на эмоции. — Давай, присоединяйся в команду. Думаю, будет весело.

Ну конечно. Пересилив желание остаться на месте, я шагнула вперёд, чувствуя, как к горлу подступает горечь.

— Смелый шаг, Кьестен, — прокомментировал наставник Адриан с лёгкой усмешкой.

— Смелым был бы отказ от неё, — холодно ответил учитель, не отводя взгляда от меня. — Она или станет лучшей… или не продержится до конца.

Толпа взволнованно зашумела, но я гордо приподняла голову, стараясь не показать ни смятения, ни страха.

После деления на команды день полетел обычным чередом: снова новые занятия, практики, контроль дыхания, контроль разума, бесконечное изучение основ даори и снова многочасовые лекции сентара де Хальта по истории ордена и заодно по истории всех ближайших к Иввару государств: в этот раз мы даже затронули мои родные Корсакийские острова — и ученики то и дело оглядывались в мою сторону в любопытством.

— Вечером будет праздник, — шепнула мне Мэй за обедом, когда я даже не осознавала, что именно ем: просто залила какие-то овощи и рис пряным соусом и жевала, пытаясь уложить в голове все новые знания и не рехнуться.

— Опять? — я тяжело вздохнула.

— Не как тот, — хихикнула Мэй, отпихивая локтём вертлявого пацана справа от себя на лавке. — Торжественный, со всеми дарханами. В честь начала Игры.

— А… — вяло протянула я. — То есть не прийти — не вариант?

Мэй отрицательно помотала головой и сделала большой глоток воды из кружки.

— Будет вкусная еда, музыка и тафл. В большом зале храма.

— И мне надо будет общаться со своей командой?

Я покосилась на подружку, глядя, что она думает про Ильхаса и остальных.

Мэй выразительно скривилась.

— Жаль, что Кьестен взял тебя к себе. Я думала, мы могли бы быть в одной команде, но… — Мэй вздохнула. — Дарханы всегда ищут слабые места. И похоже, Ильхас — это твое личное испытание, да? — Она подмигнула, снова намекая на его очевидную и весьма настойчивую симпатию. — Но уверена, ты справишься. Если будут проблемы — найди меня, я надаю ему тумаков. Или, может, он тебе уже нравится?

— Мне кажется, он куда больше влюблен в императора, чем в кого-либо из нас, — хмыкнула я, вспоминая патетичные слова и выражение глаз Ильхаса, поднимающего тост за Сиркха на прошлой тайной встрече и испытующе смотрящего на меня.

— О, это правда, — рассмеялась Мэй, и от меня не укрылась нотка насмешки в её голосе. — Но к тем, кто лучший в своем деле, он тоже испытывает большую тягу. Ты особенная, так что ты точно завоевала его внимание.

— Угу. Теперь бы понять, как от этого отделаться, — вздохнула я. — Могу снова надеть твой наряд, ну, который ты подарила?

— Да, — кивнула Мэй с радостью, — одежда свободная. Оу, мне пора, — вскочила она, увидев свою наставницу по точным наукам и торопливо вытерла рот. — Увидимся!

Аппетит пропал, и остаток дня я провела в мрачно-сосредоточенном настроении, пытаясь настроиться на вечер, когда придётся снова удерживать магию изо всех сил, сохранять спокойствие, дышать и не выходить из себя — особенно, учитывая, что рядом наверняка окажется моя команда и ещё два десятка других учеников. И с ними мне придётся найти общий язык…

В мои задачи не входило, как сказал Кьестен, “стать лучшей”, но и проиграть и подвергать себя реальной опасности не хотелось. Надо как-то умудриться пройти по грани между нормальной игрой, не привлекающей к себе внимание, и не стать изгоем или навлечь на кого-то из своей команды беду.

Вечер в храме начался торжественно: на первых ступенях расставили магические светильники, и каждый шаг по широкой лестнице выглядел ещё более внушительно. Но в этот раз мы не пошли к самому храму — на вершину горы, а на нижние ступени этого грандиозного сооружения.

Торжество в честь начала Ойренахты дарханы проводили на втором ярусе монастыря — примерно на том же уровне, на котором располагались многочисленные сады и красивые укромные уголки, которые я успела исследовать за это время.

В этом зале Храма Четырёх богов я прежде не бывала. Он был огромный — и с четырех сторон света под сводами потолка, оставленного в виде куска пещеры, были проделаны продолговатые окна. Вечером они загадочно темнели, и только в некоторых на западе мягко тлело закатное небо.

Я ступила на расстеленный ковер на полу, огляделась и поёжилась: в зале горел многочисленный огонь: здесь были не только магические светильники, но и живые свечи с танцующим пламенем, расставленные по углам у статуй Четырёх богов. Я тяжело сглотнула, чувствуя запах дыма, благовоний и воска — приятный, но опасный аромат.

Могли бы и поостеречься огня! Или нарочно все хотят меня испытать: многому ли я научилась за месяц с лишним, проведенный здесь?..

Наряд, подаренный мне Мэй, я в этот раз надела по-новому: подвернула короткую блузку, обнажая полоску кожи ниже ребер: на тренировках многие девушки щеголяли подтянутыми животами, ничуть не стесняясь и вторя парням с оголенными торсами. Вырез моей блузки стал глубже, почти декольте платья, и я вспомнила о той женственной Кейсаре ди Мори, что кружила головы лучшим молодым людям своего общества.

Свободная тёмно-серая, почти чёрная накидка с вышивкой на даори на отворотах, прикрыла тело, но так, что только усилила загадку: при движении это должно выглядеть достаточно соблазнительно, хоть формально я соблюдаю все нормы ордена дарханов.

Широкие штаны, сидящие на бёдрах, стали любимой частью одежды — они дарили свободу, лёгкость и небрежность. И теперь, когда мои движения стали более отточенными и вместе с тем плавными, должны подчеркивать, а не скрывать изгибы тела.

Кому я хочу понравиться?

Ну уж точно не Ильхасу, фанатично верящему в своего императора. Кому-то более влиятельному и важному…

Тому, кто уже не смог устоять однажды.

Взглянув в крохотное карманное зеркальцо, привезенное из дома, я улыбнулась хитрым искоркам в своих тёмно-карих, шоколадного цвета глазах. И от воспоминания чужих губ, коснувшихся моих, даже замерла, взволнованно вдохнув всей грудью.

Бьёрн де Ларс. Да, я сама сказала, что ты не имел права меня целовать. Но пусть ты тоже будешь помнить то, что случилось. И пусть эти чувства только усилятся: я вовсе не хочу, чтобы ты вычеркнул меня из жизни и бежал, как от опасного искушения.

Я хочу, чтобы ты знал мою ценность. И готов был не только прийти на помощь, но и понять, что мне на самом деле важно — и от чего я не готова отказаться.

В зале шум и перешёптывания нарастали, словно тягучая музыка перед началом сложной симфонии. Ученики стекались в храм небольшими группами, оживлённо обсуждая предстоящие события. Кто-то поправлял одежду, кто-то искал взглядом знакомых. Дарханы стояли обособленно, словно парящие над суетой, каждый заняв свою стратегическую позицию.

Моё сердце дрогнуло, когда я быстро заметила среди собравшихся Бьёрна, который меня ещё не увидел, но постаралась виду не подать и только медленно вдохнула, борясь с подступающим волнением.

Огонь, освещавший статуи Четырёх богов, отбрасывал на стены неровные, колеблющиеся тени, что напоминали о неконтролируемой силе, которая прячется внутри меня — и готова вырваться при малейшей ошибке.

— Кейсара! — донёсся до меня голос Мэй. Она протискивалась между учениками, уже успев прихватить тарелку с едой. — Ты отлично выглядишь.

— Спасибо, — улыбнулась я, поправляя рукава подаренного ей наряда. Тёмная ткань мягко облегала руки, и в сочетании с яркими вышивками я чувствовала себя частью чего-то большего. Хорошо, что пока не военная форма императорской армии…

— Пойдём, я покажу тебе здесь всё, — Мэй закинула в рот орешек и улыбнулась, обтерев о свой бок ладонь. — Я неохотно последовала за ней, пока Мэй лавировала между людьми, кивала кому-то, кричала приветствия или хитро улыбалась — вот же пигалица! Никогда бы не угадала, что эта маленькая, но бойкая девица знает тут всех и всё — и главное, умело в этом лавирует. Зря в начале нашего знакомства я переживала, что выбрала себе не самую крутую приятельницу и что надо мной будут посмеиваться.

Правда, тут же вспомнился разговор с хранительницей библиотеки, сентой де Инес, что переживала за своего раненого племянника. Кольнуло чувство вины, что я даже не потрудилась узнать, остался ли он жив?

Я вздохнула. Если говорить совсем откровенно, то я скорее всего избегала этого. Не хотелось грустных новостей. Не хотелось принимать ту сторону существующего мира, в котором до сих пор идут войны, гибнут и получают раны такие, как я, как мой брат — и всё ради власти Императора, которой нет конца и края.

Мне было проще сосредоточиться на коротком отрезке времени: на моей учёбе, на том, как быстро (и незаметно) освоить огненный дар так, чтобы контролировать его достаточно, никого не убить, включая себя, и при этом не стать оружием для Сиркха. Об остальном я подумаю позже…

Мы прошли мимо длинных столов, уставленных фруктами, хлебом и горячими блюдами. Запах специй и трав всколыхнул память о родных Корсакийских островах, но он был менее насыщенным, как будто этот мир пытался стереть моё прошлое, чтобы заполнить его чем-то чуждым.

Тишину, воцарившуюся после удара гонга, нарушил громкий, уверенный голос Кьестена. Он шагнул вперёд из группы наставников, собравшихся в углу зала. Его фигура, высокая и непреклонная, выделялась даже на фоне остальных дарханов.

— Ученики, — начал он, окинув нас строгим взглядом. Его слова, чёткие и весомые, заполнили весь зал. — Сегодняшний вечер — это не только праздник, но и напоминание о том, что нас ждёт впереди. Ойренахта — испытание, которое проверит не только ваши силы, но и вашу решимость, вашу способность работать в команде и быть частью избранной богами группы и служить императору.

Он сделал паузу, позволяя словам осесть в сознании каждого.

— Игры начнутся через две недели, — продолжил он. — У вас есть это время, чтобы сыграться, понять сильные и слабые стороны вашей команды и, самое главное, определить роли. На игре не будет места для хаоса и неопределённости. Если вы хотите выжить, если хотите победить — научитесь доверять друг другу. С этого момента каждый из вас отвечает не только за себя, но и за своих товарищей.

Его взгляд остановился на группе нашей команды, задержавшись на мгновение. Я почувствовала, как моё сердце колотится сильнее, и заставила себя не отводить глаза.

— Мы будем наблюдать за вами, — продолжал Кьестен. — Используйте эти две недели, чтобы доказать, что вы достойны быть здесь. И пусть Четверо ведут вас.

Дарханы за его спиной кивали или переговаривались вполголоса. Я хотела отвести взгляд, но не успела — и мы с Бьёрном уставились друг на друга в молчаливом противостоянии. Но в конце концов, я первая отвела глаза — не хочется, чтобы он счёл мой интерес влюбленностью после первого же поцелуя.

Мэй шепнула мне на ухо, чтобы разрядить напряжение:

— Не переживай ты так. Вот уверена, за две недели ты не только разберёшься, как работать вместе, но и научишься терпеть Тьяру. Ну правда, всё будет хорошо!

— Надеюсь, этого хватит, — тихо отозвалась я, ощущая, как на меня давит необходимость быть частью команды.

Наша задача не просто подготовиться, но и доказать, что мы способны действовать, как одно целое. Что несколько затруднительно, учитывая, как многие меня сторонятся. Да и я их, если совсем откровенно. Но может, именно сегодня и получится хоть немного… сблизиться? Пора смириться и найти общие интересы, по крайней мере, на ближайшие пару недель.

Дарханы провели короткую молитву Четырём богам — пролетевшую эхом по залу, отчего показалось, что каждое слово усилило своё значение, доносилось до нас раз за разом, повторяясь, меняя форму и отпечатываясь в сознании ещё прочнее.

На некоторое время нам предоставили свободу: вкусить еду как дар Четырёх богов своим последователям, отпить по глотку вина, прославляя Сиркха, нашего императора, и пообщаться с теми, с кем хотелось на этом празднике.

Я не торопилась возвращаться к команде, предчувствуя неприятный разговор с Ильхасом, что будет снова пытаться провоцировать на эмоции, а с остальными мне только предстояло познакомиться ближе, чтобы распределить роли — но я нарочно оттягивала этот момент до последнего, стоя у стола с напитками, цедя по глотку крепкое красное вино и поглядывая на собравшихся.

Краем глаза я видела, что рядом оказался кое-кто светловолосый, но всё равно вздрогнула, когда Бьёрн подошёл ближе и заговорил:

— Надеюсь, в том, в какую команду ты попала, ты винишь хотя бы не меня?

— Это было предсказуемо, — вздохнула я, отставив бокал в сторону и обернувшись к дархану. — Кьестен с первой встречи выбрал меня своей жертвой.

Бьёрн взглянул на меня чуть искоса: свет множества свечей причудливо играл на его лице, хотя вот кому точно не надо добавлять себе загадочности, то вот этому целителю! Хватает и того, что он так и не раскрыл мне всей правды про свой поход с Тавианом… Да и того, что чувствует сам, словно нарочно вызывая во мне трепет — и отстраняясь.

— Только ты сама решаешь, хочешь ли быть жертвой.

Я приподняла голову, глядя ему в лицо, и Бьёрн мягко улыбнулся, демонстративно разворачивая опущенные вниз ладони ко мне внутренней стороной, мол, в этот раз я не опасен и не причиню тебе вреда.

Ему шла светлая форма дарханов: и высокий ворот накидки, расшитый полосами с молитвами на даори, и золотистая отделка пояса. Мой взгляд невольно снова зацепился за его деревянные украшения на выразительной шее и скользнул выше до твёрдой линии подбородка и губ; только прямого взгляда в глаза я избегала, из последних сил удерживая себя.

Мое непостоянное, живое воображение представило вовсе не опасную картину, а наоборот… что было бы, если бы сейчас здесь не было других людей, и что если бы он мог привлечь меня к себе в объятия и, как в моей келье, поцеловать снова, удержав за затылок, так мягко и вкрадчиво, так распаляюще — и так недостаточно, так мимолетно!

— Ты будешь наблюдать за игрой? — спросила я, всё же приподнимая голову и одним махом пытаясь собрать свои эмоции в кулак и сдержать, чтобы он не почувствовал всего этого.

— Буду одним из судей.

— О…

— Если, конечно, настоятель не вздумает отстранить меня от участия, — уклончиво проговорил Бьёрн, бросив на меня серьёзный взгляд, в котором было куда больше напряженности, чем привычной насмешки или коварства.

Я улыбнулась и задумчиво прижала большой палец к губам, обещая этим жестом хранить молчание о том, что случилось в келье. Судя по чуть вскинутым виновато бровям, он действительно сожалел о своем поступке.

Но только ли сожалел?..

— Мне стоит вернуться к команде, — пробормотала я и пожала плечами: — Теперь, к сожалению, не удастся держаться подальше от Ильхаса.

Я не удержалась от того, чтобы снова подразнить сероглазого наставника соперничеством — да и не чувствовала себя виноватой. Это Бьёрн не договаривает, хоть и делает вид, что в любой момент готов прийти мне на помощь.

Нам бы действительно стоило держаться подальше друг от друга, чтобы не позволять этой силе снова и снова толкать в опасную близость. Это могло бы стать серьёзной проблемой… как для него, так и для меня. Даже не смотря на то, что он не мой учитель. Даже несмотря на то, что он и вовсе здесь скорее целитель, чем опытный наставник. Но что-то влекло меня в эту опасность неудержимо, и дархан тоже не спешил это останавливать.

Бьёрн слегка наклонил голову, его глаза на мгновение стали мягче, почти теплыми, прежде чем он ответил, едва заметно усмехнувшись:

— Не позволяй ему управлять эмоциями. Пусть это будет твоей игрой, принцесса, — проговорил он.

Я пригубила вино и отставила в сторону на край стола — кислятина. Улыбнулась чуть рассеяно, точно на светском приёме, и едва не присела в сдержанном реверансе, вторя словам Бьёрна про принцессу, но удержалась, кивнула и развернулась, чтобы вернуться к своей команде, чувствуя, как этот короткий разговор вновь разбередил моё сознание, не давая покоя.