Девушка в черно-белом

У меня в голове все закружилось, когда я поняла, что он сделал что-то настолько радикальное, основываясь на некоторых заметках, которые я написала, когда была зла и одинока. Он даже не виноват, что я была Сестрой. Рано или поздно это произошло бы, независимо от обстоятельств.

Я сползла по стене на пол, небрежно держа его записку. Я подтянула ноги к груди и долго сидела так. Потому что мое сердце сжимал невидимый кулак, и я не знала, как разжать его.

Чувство неуверенности преследовало меня весь день. Все девочки собрались в комнате Фарах, и там было очень тихо. Казалось, мы все погрузились в свои мысли о предстоящем решении. Вариант первый: сбежать из Ордена Сестер и быть свободными, чтобы выйти замуж за того, кого мы выбрали, но при этом помешать друидам разорвать союз, Магам и другим врагам преследовать нас. Вариант второй: остаться в безопасности Сестринства и выйти замуж за того, кого нам навязали.

Кармелла была единственной, кто был по-настоящему счастлива в своем положении, найдя любовь с одним из Друидов, но остальные погрузились в напряженное молчание. Даже Джулиана казалась задумчивой, и я подумала, не рассказать ли мне ей об Элисе, но, возможно, только возможно, она сама догадалась об этом, бросая на меня любопытные взгляды.

Я мечтала освободиться от Сообщества Сестер, но, когда я лежала на полу в спальне Фарах, уставившись в потолок, единственной мыслью, поглощавшей меня, был отбывающий корабль Симбии на Элиан.

Реальность по-настоящему поразила нас, когда Фара вскочила со своей кровати и начала собирать кожаный рюкзак. Мы все наблюдали за ней в полной тишине, прежде чем она направилась к двери, но остановилась перед ней. Обернувшись, она одарила нас ободряющей улыбкой, и это вызвало такую же улыбку на моих губах.

— Я всегда хотела увидеть север. Может быть, Болота, а потом, может быть... — она пожала плечами. — Найти дом.

А потом она ушла.

Найти дом. Эти слова проникли в мою грудь, оседая там. Я не была уверена, где находился мой дом, но отчаянно хотела найти его. Я бродила по дому, чувствуя себя не в своей тарелке, понимая, что Агнес тоже приняла решение уехать. Я хотела этого решения — просто сбежать, найти бабушку, найти дом, но мне не удалось быть такой беззаботной, когда над моей головой нависла Судьба. От этого негодование разлилось по моей крови, обжигая, чернея.

Через несколько часов, собравшись с мыслями, я направилась к маме, чтобы узнать, что она думает об этой новости.

— О, как хорошо, что ты пришла, — сказала она, когда я вошла в ее гостиную. — Клинтон отсутствовала весь день, пытаясь понять, что происходит с Общиной Сестер. Если бы мы только могли найти наших Старших Сестер...

— Ты их не найдешь, — сказала я ей, наливая бокал вина с бокового столика.

Ее пристальный взгляд метнулся ко мне, когда она отложила газету со сплетнями, которой была поглощена, когда я пришла.

— Ты что-то знаешь об этом? Во что ты ввязалась?

Я задумчиво пожевала губу, прежде чем ответить:

— Плохие люди, мама.

— Ой, — она посмотрела на потолок. — Я не знаю, что делать с неприятностями, в которые ты попадаешь.

Я кивнула.

— Полагаю, быть матерью трудно двадцать лет спустя.

Она закатила глаза, затем крикнула:

— Самира!

Мгновение спустя в дверях появился слуга и непонимающе посмотрел на мою мать.

— Если ты так хороша в советах, то что ты делаешь, когда твоя дочь связывается с плохими людьми?

— Она пробовала переспать с ними? — она была несерьезна; она насмехалась над нами с того самого последнего раза, когда давала мне совет, но когда моя мать взглянула на меня, как будто спрашивая, меня наполнило сухое веселье.

— Да, — честно ответила я.

Моя мать оглянулась на Самиру, которая сказала:

— Ну, в этом-то и проблема, — и ушла.

— Старая птичка, — пробормотала моя мать. — Она бы не узнала, как хорошо провести время, если бы это ударило ей в голову.

Через мгновение она вздохнула.

— Ну, мама скоро будет здесь после всего этого хаоса. Самое позднее завтра. Я уверена, у нее найдется для тебя какой-нибудь совет.

Мое сердце наполнилось энтузиазмом. Мне так много хотелось сказать ей, спросить ее. Особенно о том, почему она не сказала мне, что я Обречена. Я уже простила ее, но мне нужно было знать ответы, которые были намеренно скрыты от меня.

— Что ж, на самом деле это был удручающий день. В этой газетенке для сплетен нет ничего нового, а этот выпуск "Сестринства" означает, что я не буду получать ежемесячное пособие бог знает сколько времени, — она нахмурилась. — Эй, может быть, нам стоит просмотреть список потенциальных женихов, которые я сделала.

Я непонимающе посмотрела на нее.

— Почему? Дня всех сестер без нашего Начальства не будет.

— Ну, тебе все еще нужен залог, не так ли? Ты становишься достаточно взрослой, чтобы выйти замуж.

У меня вырвался вздох веселья. Мной овладела нерешительность, но весь день я раздумывала, стоило ли сказать Уэстону еще одно прощальное слово. Меня сдерживали самые разные вещи: что, если бы он был так же холоден, как прошлой ночью? Если бы он сразу же отмахнулся от меня? Не продлило бы это тяжелое давление на мое сердце, если я снова увижу его?

Но я должна была знать, почему он это сделал. Мне просто... нужен был еще один шанс все исправить, прежде чем он ушел.

— Куда ты идешь? — спросила моя мать. — Я думал, мы собирались вместе посмотреть, как дураки сходят с ума?

— Встретимся там, — сказала я ей.

— Ладно, — проворчала она. — Тогда, наверное, я останусь здесь с Самирой. Я могу умереть от волнения еще до того, как доберусь туда, но не беспокойся обо мне, дорогая.

Я покачала головой в ответ на ее сарказм, услышав, как она выкрикнула имя своей служанки, как только я закрыла дверь.

Я волочила ноги всю дорогу до дворца, и меня охватывал некоторый трепет. Я десять раз меняла свое мнение по дороге туда, но в конце концов решила, что должна ответить на услугу, которую он мне оказал. То, чего я никогда не смогла бы достичь физически и морально. Но предоставить ему переступать эту черту, я бы никогда этого не допустила.

Когда я вошла в его комнату, его там не было. Вздохнув, я почти повернулась, чтобы уйти, но тут мой взгляд зацепился за блеск на каминной полке. Солнце блестело на нем в самый раз. Хотя мое внимание привлекло не серебро, а манжета.

Я и представить себе не могла, что он снял браслет с моего запястья, но от осознания того, что он это сделал, у меня перехватило горло.

Проводя пальцем по металлу, я раздумывала, стоило ли взять его и надеть обратно. Но быстро пришла к выводу. Она была его. Она всегда принадлежала ему.