Эффект бывшего парня

ГЛАВА 9

Ава

Если бы Мэтью сжал свои внушительные кулаки, отвел руку и ударил меня в живот, я удивилась бы меньше.

Из моего рта вырвался тяжелый порыв воздуха. Мэтью откинулся назад, на его лице появилось какое-то болезненное, ужасное выражение, когда он осознал, что сказал. Осознал, как это прозвучало.

— Ава, — быстро сказал он, часто моргая и наклоняясь к середине стола. — Это не то, что я хотел сказать. Я такой осел. Мне так жаль.

Я попыталась улыбнуться, но мое лицо было таким горячим, а кожа — ледяной, что мои мышцы словно замкнулись в какой-то железной клетке, как бы они ни выглядели в тот момент, когда он это сказал.

Мэтью руками обхватил мои, застывшие на поверхности стола. Они были более чем теплыми. Руки Мэтью в моих руках ощущались так, словно кто-то накрыл солнцем кусок льда. В общем, у меня не было ни единого шанса.

— Все в порядке, Мэтью. — Я втянула в себя воздух, в котором так нуждалась. — Я всю свою жизнь знала, что необыкновенная красота Эшли затмевает всех, кто ее окружает. Эшли — это то, что случилось бы, если бы у Блейк Лайвли и Марго Робби родился ребенок, а Шарлиз Терон добавила туда немного своей ДНК, просто чтобы убедиться, что она самое ангельское создание, когда-либо жившее на земле.

О, в моем тоне не было горечи, как я ожидала. Слова прозвучали резко. Как будто кто-то полил лед сиропом, в результате получилось что-то твердое, треснувшее и неприятное. Что-то, что невозможно проглотить.

К счастью для него, Мэтью не посмотрел на меня с жалостью в своих теплых карих глазах. Если бы это был так, я бы ушла так быстро, что оставила бы следы в этом милом маленьком баре.

Он облизнул нижнюю губу, прежде чем заговорить снова, на этот раз тщательно взвешивая слова. Возможно, ему следовало сделать это минуты четыре назад.

Его руки сжали мои кулаки. И что случилось со льдом под безжалостным солнечным жаром? Он растаял, как маленькая шлюшка, которая никогда раньше не держалась за руки. Мой указательный палец переплелся с его, и он медленно выдохнул.

— Я идиот, — начал он. Я тихо рассмеялась, но не стала спорить, потому что его слова все еще жалили, как уколы крапивы. — И я не собираюсь пускать пыль в глаза, отрицая, что твоя сестра была красивой женщиной.

Одна моя бровь приподнялась.

— Была?

Мэтью небрежно пожал могучими плечами, что противоречило напряженному выражению его лица.

— Я не видел ее десять лет. Может быть, сейчас она уродлива.

На этот раз я громко рассмеялась. Боль в груди начала утихать, с каждым ударом сердца.

— Она не уродина, — сказал я ему.

— Неважно, такая она или не такая. — Его глаза впились в мои. Нет, боль прошла, но на ее месте был бурлящий горячий ком эмоций от того, как он смотрел на меня. Мэтью Хокинс смотрел на меня так, словно запечатлевал каждую черточку моего лица. Не каталогизируя, как раньше, а запечатлевая в своей памяти. — Я хотел сказать, что ты невероятно красива, Ава. Это не имеет никакого отношения к тому, кто твой родственник, или к тому, что я мог знать тебя несколько лет назад. Я просто рад, что сижу сейчас напротив тебя.

Вот черт. Этот горячий комок эмоций? Это было мое сердце, которое растаяло, превратившись в липкую массу, стекающую к подошвам моих милых туфелек. Мужчина привел меня на шоколадную фабрику, что само по себе было мило. Так вот, я была сильно навеселе, сидя напротив него, пока он рассказывал мне подобную чушь. А чего он ожидал? Я всего лишь человек. Женщина, которая была безумно влюблена в него много лет назад.

Это был верный путь к полной катастрофе, которая могла закончиться только сокрушительным смущением с моей стороны.

— Не собираюсь плакать, — сказала я. Что было странно, потому что эта мысль даже не приходила мне в голову, пока я не моргнула, и глаза не стало жечь. Его губы растянулись в улыбке. — Но если бы я была трезва, да еще с легким предменструальным синдромом, я бы заплакала.

— Ты плачешь, только когда трезва? — По какой-то причине Мэтью выглядел довольным этой пикантной информацией.

Я серьезно кивнул.

— Да. Обычно, когда пью — я счастлива. — Затем склонила голову набок, обдумывая это утверждение. — Если только ты не дашь мне красного вина. Оно вызывает у меня очень-очень сильные эмоции.

— Принято к сведению, — сказал он с такой серьезностью, что я хихикнула.

Отлично, теперь я хихикала, а его пальцы все еще касались моих, и думаю, нам нужно было убираться отсюда, пока я не поддалась своему желанию попробовать его кожу языком. Везде.

— Тогда я, наверное, никогда не буду угощать тебя красным вином, — продолжил Мэтью, пока я представляла, какова на вкус кожа на его шее.

— Нет? — спросила я, очнувшись от своих фантазий.

На вкус он был бы как секс. И сила. И человек, который лежа мог бы выдержать четыре моих веса, даже не вспотев, и мне действительно нужно было придумать что-то еще. Неужели здесь становилось жарко?

Он сжал мои руки напоследок, прежде чем отпустить и откинуться на спинку стула.

— Нет. Почему я должен хотеть делать что-то, что может заставить тебя плакать? Это разобьет мне сердце.

Я быстро встала, и он удивленно посмотрел на меня.

— Нам нужно идти.

Мэтью медленно ответил:

— Хорошо. Ты хорошо себя чувствуешь?

Трясущейся рукой я откинула прядь волос с лица и кивнула.

— Да, думаю, на меня подействовали только эти напитки.

Мэтью рассмеялся и, встал, бросая на стол деньги.

— Я тоже. Уже пару лет так много не пил.

Ошибка номер один — я подошла к нему слишком близко, когда мы выходили из бара, поэтому, когда пихнула его плечом, чтобы поиздеваться, получилось естественное ощущение, что я прижимаюсь к его огромной груди.

Ошибка номер два — я забыла о ступеньках в конце площадки.

Ошибка номер три — я надела каблуки.

Когда мы сделали первый шаг, у меня подвернулась лодыжка, и я неловко наступила на другую ногу. Я ахнула, когда почувствовала, как мой каблук хрустнул, ударившись о тротуар под странным углом.

Рука Мэтью обхватила меня за талию, прежде чем я упала лицом на тротуар.

— Черт, — простонала я, хромая по бетону.

— Ты в порядке?

Я опустила взгляд на свои ноги, одна из которых все еще была на три и три четверти дюйма выше другой. Мои бедные-бедные босоножки от Джессики Симпсон. У вас был идеальный оттенок флуоресцентно-желтого. Вы ничего не сделали, чтобы заслужить это.

Мэтью расхохотался, а я застонала, осознав, что произнесла это вслух. Он обнял меня за плечи, потому что я прижималась к нему всем телом. Нелепо надула губы, а он цокнул.

— Все будет хорошо. Они были очень дорогими или что-то в этом роде?

— Нет, но дело не в цене. Просто, они мне понравились. Дело в том, что теперь я должна ковылять домой, как пьяная студентка колледжа, которая не знает, как держать в руках спиртное.

В сгущающихся сумерках вокруг нас, когда небо приобрело темно-синий оттенок, Мэтью улыбнулся мне так, что я почувствовала себя растаявшей плиткой шоколада.

— Как насчет того, чтобы я пообещал доставить тебя домой в целости и сохранности? Хромать не придется.

Я прищурилась, вглядываясь в красивое лицо. Когда он успел стать таким высоким?

Ах да, когда я сломала свой чертов каблук.

— Ты не можешь сесть за руль, — обвиняющее сказала ему.

— Я знаю.

Затем он поднял руку и крикнул:

— Эй, стой.

Ярко-желтый микроавтобус резко затормозил у обочины примерно в сорока футах от нас.

— Это так далеко, — прошептала я, у меня кружилась голова, в лодыжке пульсировала боль, и я всем телом была идеально прижата к нему. Когда моя рука успела обхватить его за талию?

Меня это даже не волновало, потому что под руками я чувствовала мышцы. Все мышцы. Их было так много. Горячие подвижные сильные мышцы Мэтью.

— Погнали, — сказал он, и это было моим единственным предупреждением. Он наклонился, просунув одну руку мне под колени, а другую — за спину, и подхватил меня на руки, как будто я была долбаным мешком с зерном.

— Мэтью, — взвизгнула я, задыхаясь от смеха.

Но разве я протестовала?

Конечно, нет.

Мои руки немедленно обвились вокруг его шеи. Возможно, я даже потрясывала ногами в счастливом ритме, пока он сопровождал нас до ожидающего такси.

— Так лучше? — спросил он, его лицо было всего в нескольких дюймах от моего. Встретившись с ним взглядом, я почувствовала сладость его дыхания. Рассеянный желтый свет, падавший с крыши кабины, придавал его точеному лицу более суровый и напряженный вид, чем обычно.

Воздух вокруг нас сгустился, и я кивнула. Его взгляд упал на мой рот, и я облизнула губы.

— Спасибо, — прошептала я.

Он не сводил с меня глаз, пока открывал раздвижную дверь машины. Как только она открылась достаточно широко, чтобы можно было забраться внутрь, я ожидала, что он опустит меня на землю, но он просто... Нет. Демонстрируя свою силу и умение владеть своим невероятным телом, Мэтью нырнул в кабину и устроился в кресле за местом водителя.

— Куда едем? — скучающим тоном спросил таксист.

Я выпалила свой адрес, ненадолго прервав странный вибрирующий зрительный контакт, который у нас был.

Когда такси тронулось с места, мне пришлось сделать глубокий вдох и признать, что я сижу на коленях у Мэтью Хокинса, а он обнимает меня, спокойный и непреклонный.

— Ты мог бы опустить меня, — тихо сказала я, наклоняясь к его уху, как будто это был секрет, который я не хотела раскрывать никому другому.

Его глаза горели золотом в затемненном салоне такси.

— Я мог бы.

Слегка подвинувшись, чтобы лучше видеть его, я сделала глубокий вдох и провела пальцами по его затылку. Его короткие волосы оказались мягкими и колючими, и я медленно водила кончиками пальцев вверх и вниз.

Рука, которая была у меня под коленями, теперь лежала на них, ладонь — вдоль моего обнаженного бедра.

Больше не было солнца и льда. Не было разделения между тем, кем был он, и тем, кем была я, или какой-то четкой разделительной линии между нами.

Было только тепло. Все, что было в нем, просачивалось в меня, в мои вены и через каждый выброс крови в моем теле. Едва заметные движения, на которые можно было бы не обратить внимания практически в любой другой ситуации. Но музыки не было. Разговоров не было. Водитель не считался, потому что был сосредоточен на чем-то другом.

В сладко тянущейся тишине были только мы с ним.

Пальцы Мэтью впились в мою кожу, рука медленно спустилась к моему колену и обратно. Его дыхание участилось, и я почувствовала его на своих приоткрытых губах.

Мэтью делает глубокие вдохи и короткие выдохи, и мои груди в этот момент задевают ворот его рубашки.

Я сжимаю его затылок, будто могу притянуть его ближе к себе. Но он держится стойко, лишь его глаза прожигают мои с какой-то невысказанной мыслью.

Есть черта, и мы вот-вот ее перейдем.

Это было то, что я прочла на его лице. На самом деле это был не совсем вопрос. Нет, должны ли мы?

Неизбежность этого, возможно, можно было облегчить, если бы по нашим венам тек алкоголь. Но я не была пьяна. И он тоже.

И я знала, чего хочу. Пришло время узнать, хочет ли он того же.

— Мэтью, — прошептала я, приблизив свои губы к его и крепче обхватив его за шею. Его руки крепче обхватили меня.

Ближе.

Ближе.

Когда я снова заговорила, мои губы коснулись его губ. Все тело пульсировало от желания.

— Если какая-то часть тебя не хочет поцеловать меня прямо сейчас, тогда...

Мэтью заставил меня замолчать, прижавшись своими губами к моим. Наклон его головы и стон, вырвавшийся из глубины его груди, заставили меня приоткрыть губы, чтобы коснуться его языка своим. Его губы прижались к моим, влажные и все еще прохладные от льда в его напитке, и я не успела вдохнуть полной грудью, как они стали доминирующими в поцелуе.

Его губы были твердыми, и, черт возьми, этот мужчина знал, как целоваться. Его большая рука обхватила мою ягодицу, а я все крепче и крепче прижималась к его груди. Если бы на сиденье было место, я бы устроилась у него на коленях.

Это было нечто большее, намного большее, чем я могла себе представить.

Посасывающие, покусывающие поцелуи. Сладкое посасывание моих губ, и от того, как он втянул мою нижнюю губу зубами, заставило меня всхлипывать, что звучало как отчаяние.

Мэтью Хокинс умел целоваться.

Он целовал меня.

И он думал, что это невозможно, что я одинока.

Я лизнула его зубы и застонала, когда он втянул кончик моего языка в рот. Мои ногти впились в его голову, и Мэтью застонал мне в рот, оторвавшись, чтобы пососать мою шею.

— Ты такая вкусная.

С яростью, которая удивила меня саму, я обхватила его лицо обеими руками и снова нашла его рот. От одного звука его глубокого голоса, произносящего эти слова, я почувствовала себя взбешенной и взволнованной, как наркоманка, ищущая дозу, короткую передышку, чтобы успокоить нервы.

Я прижалась губами к его губам, покачивая бедрами. Мэтью скользнул рукой по моей спине, запутался в волосах и крепко сжал пряди в кулак. Звук, который заставил меня ощутить едва сдерживаемую страсть в этом объятии, эхом разнесся по салону.

— Никакого секса, — рявкнул таксист, поворачиваясь в нашу сторону. — Серьезно. Я высажу вас прямо здесь, если вы не сможете держать молнию на брюках застегнутыми.

Мэтью улыбнулся мне в губы. Я провела языком по его нижней губе, и он шумно выдохнул воздух через нос.

— Ты не упрощаешь задачу, — прошептал он.

Теперь настала моя очередь улыбаться. Ох, подвыпившие поцелуи в такси были самыми лучшими.

— Итак, — деликатно прочистил горло, — значит, я все усложняю?

Он пощекотал мне бок, и я начала смеяться, но остановилась только когда он провел рукой по моему боку и обхватил грудь своей массивной ладонью. Его ладонь накрыла меня и начала описывать медленные дразнящие круги. Выгибая спину навстречу этим ласкам, я хотела, чтобы они были больше, жестче и с меньшим количеством одежды.

— Кхм, — таксист неприятно кашлянул, и я отстранилась. Знакомые здания вывели меня из оцепенения, вызванного прикосновениями рук и губ Мэтью к моему телу.

Прежде чем он успел пошевелиться, потому что, привет, я сидела у него на коленях, я полезла в сумочку и сунула водителю немного наличных. Он вздохнул, когда я наклонилась вперед, чтобы открыть дверь и попытаться выпрыгнуть. Рука Мэтью оставалась на моей спине, когда я выходила, его большое тело было рядом со мной.

Хотя люди все еще ходили по улицам, перед моим зданием было достаточно темно, чтобы никто не обратил на него внимания. Я, прихрамывая, сделала один шаг, и Мэтью подошел, чтобы поднять меня.

Я протянула руку.

— Не смей.

Мэтью медленно приподнял бровь.

— Ты не хочешь, чтобы я нес тебя, как раньше?

— Ни за что.

Он пожал плечами. Затем быстро наклонился и перекинул меня через плечо, как спасатель. Я взвизгнула от смеха, когда он неторопливо вошел в мое здание, остановившись только тогда, когда не поддалась вторая дверь.

— Это не сработает без моей карточки или без домофона, — сказала я между смешками.

Мэтью шлепнул меня по заднице, а я ущипнула его. Господи, заднице этого человека место в музее. Порывшись в сумочке, насколько это было возможно вниз головой, я потянулась и помахала своей карточкой-ключом перед сканером. Загорелся зеленый свет, и Мэтью открыл дверь.

Как только мы оказались в лифте, я попыталась выпутаться

— На какой этаж? — спросил он, крепче обхватив меня за бедра.

— Не могу вспомнить, — ответила ему. — Кровь прилила к голове.

Мэтью вздохнул, поворачивая меня к панели. Я нажала на четверку, и лифт устремился вверх.

Признаюсь, я уже порядком подзабыла всю эту историю со свиданиями, но чего можно было ожидать, когда мы оба под кайфом, уже немного сплетались языками, а он нес вас на плече в вашу квартиру?

Мне? Я порадовалась что надела комплект симпатичного лифчика и трусиков.

На четвертом этаже прозвенел звонок, и я хлопнула его по спине.

— Серьезно, я могу ходить, ты, большая обезьяна.

Когда Мэтью поставил меня на ноги, коридор опасно закружился, и я обнаружила, что сжимаю его бицепсы, ожидая, пока голова придет в норму.

Затем я сжала его, чувствуя, как перекатываются напряженные мышцы под моими пальцами. Такой большой.

Я открыла глаза, и мои руки заскользили по бицепсам и рельефным грудным мышцам. Улыбка Мэтью исчезла, а лицо стало напряженным.

Его рука потянулась к моему лицу, чтобы убрать волосы со лба.

— Ты скажешь мне, что будет дальше, Худышка.

Я закрыла глаза, услышав свое прозвище, которое внезапно показалось мне драгоценным, тайным и нашим общим. Да, в нашей крови было много алкоголя, возможно, ровно столько, чтобы мы не сомневались в том, что происходит между нами.

Все, что знала, это то, что я хотела его. И если это была единственная ночь, когда я заполучила его, то я не хотела упускать ее.

Рука соскользнула с его груди к серебряной пряжке ремня, и я сжала пальцами твердый металл.

Я направилась к своей квартире, засунув руку за ремень, и, возможно, я задевала часть невероятной твердости под ним.

Ладно, хорошо. Это было нарочно. Но, услышав резкий вдох Мэтью, улыбнулась.

Я возилась с ключом, когда он зарылся носом в мои волосы, обнял меня за бедра и притянул к себе.

Прежде чем впустить нас внутрь, я повернулась и прижалась спиной к двери, глядя на него широко раскрытыми глазами и с сердцем, которое он, вероятно, мог бы разбить неправильными словами.

— Если ты не хочешь заходить, — тихо произнесла, — тебе нужно сказать это сейчас. Я не буду злиться и не буду держать на тебя зла.

Мэтью поднял руку, чтобы обхватить меня сзади за шею, затем наклонился и запечатлел глубокий испытующий поцелуй на моих жаждущих губах. Я вдруг обнаружила, что привстаю на цыпочки, чтобы получить от него еще, еще, еще; мои руки были не в состоянии прикоснуться к тому, чего я хотела.

Его кожа на моей.

Чувствовать его тяжесть на своем теле.

Узнать, каков он на вкус в тех местах, которые не видит мир.

Это было то, чего я хотела.

И я затаила дыхание, ожидая его ответа, чтобы понять, чувствует ли он то же самое.

Мэтью отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Я хочу войти.

Мои губы растянулись в довольной улыбке.

— Хороший ответ.

Я повернула ручку за своей спиной. Мы развернулись, моя квартира превратилась в размытое пятно. Мэтью наклонился и поднял меня, на этот раз прижимая к внутренней стороне двери. Мои ноги подогнулись от силы его рук, и я обхватила его узкие бедра.

Мэтью был таким сильным. С таким же усилием, с каким я открыла дверь, он прижал меня к твердому дереву, а его язык переплелся с моим. Я провела руками по его груди, чувствуя, как колотится его сердце под моей ладонью.

В его объятиях, с его руками на мне и его губами, скользящими по моим, я чувствовала, как удовольствие медленно нарастает, покрывая каждый дюйм моего тела. Это превратило меня в извивающуюся стонущую массу костей, крови и кожи. Существо, которому нужно больше.

Больше его кожи. Губ. Рук. Его тела.

Я оттолкнула его и сделала глубокий вдох. Губы Мэтью были красными от моих поцелуев, и я почувствовала, как улыбка расползается по моему раскрасневшемуся лицу.

— Что? — спросил он, задыхаясь так же, как и я.

— Спальня. Кровать.

— Правильно.

Он выпрямился и пошел по единственному коридору в моей маленькой квартире. Одна рука крепко лежала на моей заднице, а другая скользила по спине, пока он легко нес меня.

— Милое местечко.

Я прикусила кончик языка, улыбаясь ему, и его глаза с жаром проследили за моим движением.

— Ты даже не смотришь.

— Я знаю.

Моя комната была в основном погружена в тень, и я на мгновение задумалась, а не попросить ли Мэтью подождать, чтобы я могла включить свет.

Мне не нужны были тени. Я не просто хотела увидеть его шедевральное тело. Мне нужны были яркие краски. Я хотела знать, как выглядят мои руки на фоне его кожи в мельчайших деталях.

И где-то в глубине души, в самой тщеславной, самой эгоистичной части меня, я хотела, чтобы Мэтью желал того же. Хотела, чтобы он смотрел на меня сверху вниз, двигаясь между моих ног, и видел каждый дюйм меня.

Когда он остановился и потянулся за спину, одним коротким движением озарив комнату резким красивым светом, я задалась вопросом, не произнесла ли это вслух.

Однако это было невозможно, потому что мои губы были заняты облизыванием, посасыванием, поцелуями твердого, как гранит, подбородка.

— Я хочу видеть тебя, — прошептал он, касаясь моей кожи, и я задрожала, хотя его жар был практически обжигающим. — Хочу увидеть гораздо больше.

Мэтью бросил меня на кровать, и я засмеялась, подпрыгивая. Его ответная улыбка была милой и мальчишеской, и это заставило сердце перевернуться в груди. Он уставился на мой улыбающийся рот, и с хищной улыбкой снял рубашку и бросил ее на пол.

— Я могла бы смотреть на это каждый божий день, и мне бы никогда не наскучило, — сказала я и прижала ладонь ко рту.

Рука Мэтью замерла на пряжке ремня.

Его зубы сверкнули белизной, когда он засмеялся, и эти массивные руки снова принялись за ремень. Хороший мальчик.

Я прищурилась, не желая быть единственной, кто вызывает хаос большим количеством обнаженной кожи. Села, сбросила обувь и медленно встала на колени на кровати.

Руки Мэтью замерли на молнии, когда я скрестила руки на груди и медленно стянула блузку через голову.

Его кадык медленно дернулся, и он с трудом сглотнул. Его глаза горели, не отрываясь от обнаженного кружевного лифчика, прикрывающего мою грудь. Никогда еще мои девочки из группы «Би» второго размера не вызывали у меня такой гордости, но Мэтью посмотрел прямо на них и облизал губы, медленно и почти непристойно, заканчивая расстегивать молнию на брюках.

Когда мои руки потянулись к шортам, Мэтью покачал головой.

— Что?

— Я сделаю все остальное, если не возражаешь. — Его голос должен был сопровождаться предупреждающей надписью. Когда он достигнет нужного тембра, над его головой должна вспыхнуть неоновая вывеска. «Действуйте осторожно. Трусики могут самовоспламениться».

Он склонился надо мной, оперевшись крепким руками по обе стороны от моей головы, его брюки были расстегнуты. Я отчаянно старалась не пялиться на все, что он делал, а у него было много чего.

На меня никогда раньше не смотрели так, как это делал Мэтью.

Как будто хотел съесть меня живьем.

То, как он возвышался надо мной, — чертовски большое расстояние между его грудью и моей, — подчеркивало все изгибы и линии на его груди, руках и плечах. Казалось почти невероятным, что в одном теле может быть столько силы.

— Ты что, выпендриваешься? — прошептала я, кивнув подбородком на его псевдо-отжимания от моего тела.

Мэтью покачал головой, опускаясь на меня с мучительной и дразнящей медлительностью. Когда его грудь коснулась моей, я вздохнула и обняла его за плечи, и прикоснулась губами к его губам. Мэтью отстранился, и я застонала.

— Теперь я собираюсь покрасоваться, — сказал он с озорной ухмылкой.

Перенес весь вес на одну руку, а другой провел по моему телу от лифчика до резинки на шортах. Он перевернул пальцы и опустил их мне между ног; его рука оказалась между моей кожей и кружевом нижнего белья.

Медленно, нежно он исследовал меня, превращая в корчащуюся от нетерпения массу своими пальцами. Сначала один, затем два. Я вцепилась в его шею, пока он снова не опустил голову, но вместо того, чтобы завладеть моим ртом, как я хотела, он посасывал кружево моего лифчика на груди, пока оно не стало влажным и совершенно прозрачным.

С чувством глубокого облегчения я, наконец, осознала, что это не будет каким-то неуклюжим, рвущим, кусающим совокуплением, вызванным алкоголем. Это было роскошно — то, как он скользил пальцами, губами и языком по мне и внутрь. Мои руки скользнули по его спине, ногти прошлись по рельефным мышцам, пока он не зашипел, уткнувшись мне в грудь.

Мы перевернулись, и я оседлала его колени, снимая лифчик.

Никто из нас, казалось, не хотел торопить события, что придавало им особую значимость, чего я никак не ожидала.

Когда прижалась бедрами к его твердому телу, Мэтью убрал волосы с моего лица, чтобы найти мои губы в проникновенном, почти карающем поцелуе. Его руки обхватили мои бока, скользнув вверх, чтобы обхватить грудь своими широкими теплыми ладонями. Его большие пальцы описывали плотные круги, и мне пришлось оторваться от его рта, просто чтобы отдышаться от накатившей волны того, что он сделал с моим телом.

— Мэтью, — простонала я, и он снова перевернул нас, на мгновение устроившись между моих ног, чтобы снять с меня шорты и избавиться от своих штанов. Он замер, когда устроился между моих ног, которые тут же обхватили его бедра, чтобы он не подумал улизнуть.

Мэтью закрыл глаза, когда я это сделала.

— Э-э-э... У меня с собой ничего нет.

Мне потребовалась секунда, чтобы понять, что означают эти слова, потому что, эй, прошло много времени с тех пор, как я делила с кем-то постель, не говоря уже о том, чтобы видеть себя без трусиков.

Я уставилась на Мэтью, ожидая, когда он откроет глаза. Облизнув губы, я буквально прыгнула с обрыва, сказав следующее.

— Я принимаю противозачаточные, — прошептала я. — Прошло... много времени.

Его рука обхватила мое лицо, большой палец коснулся нижнего края моей губы.

— И у меня.

Я сглотнула, наблюдая за его размышлениями. Я знала. Была уверена. Опасаясь толкнуть его в ту или иную сторону, я оставалась совершенно неподвижной под его массивным телом. Он подавлял меня во всех возможных смыслах. На самом деле, я не была до конца уверена, что он не сломает меня. Или мою кровать. Или и то, и другое.

Но, черт возьми, я была готова пойти на этот риск.

В тот момент, когда Мэтью принял решение, не прошло и вздоха, как я заметила перемену в его ярких огненно-янтарных глазах. Он подтянул мою ногу к груди и одним плавным движением вошел в меня.

Выдох, сорвавшийся с моих губ, был отчасти вздохом, отчасти тем, что я никогда не испытаю ничего прекраснее этого, и отчасти припевом «Аллилуйя» в моей голове.

Пока Мэтью не сделал это снова, прижавшись своим лбом к моему.

Его руки крепко обхватили мою спину, а мои ноги обхватили его спину, крепко сцепив лодыжки.

Я никуда не собиралась уходить, ребята.

Двигаясь, Мэтью целовал меня, и мой язык скользил по его языку, когда я двигалась в том же ритме. Толкаясь, когда он вытягивал, перекатываясь, когда он возвращался. Его спина стала влажной от пота, как и моя грудь.

Я почувствовала, как теплое напряжение скользнуло по моей спине к бедрам, вниз к пальцам ног, и они прижались к спутанным простыням. Откинув голову назад, я оперлась руками о спинку кровати, пока мы наслаждались тем, что росло между нами.

Мэтью сделал одно резкое движение, быстро двигая бедрами, и я взорвалась, волна за волной испытывая сладкое, взрывающее свет облегчение.

Мэтью прижал меня к себе с невероятной силой, его руки обвились вокруг моих плеч, когда он последовал за мной, и мое имя сорвалось с его губ.

Его большое тело прижалось ко мне, дыхание обдавало мою шею, как будто он только что пробежал марафонскую дистанцию. Я крепко обняла его и провела пальцами по невероятно мягкой линии его волос там, где они соприкасались с кожей шеи.

Через минуту он поднял голову и посмотрел на меня сверху вниз.

«Останься», — мысленно пожелала я, но побоялась попросить его вслух. Может быть, это было то самое время. Может быть, это был мой единственный шанс узнать, что он чувствует. Я не могла прочесть, что было в его глазах, когда они скользили по моему лицу.

— У тебя хватит места на этой кровати для меня на ночь? — наконец спросил он.

Я улыбнулась.

— Да.

Мэтью с глубоким стоном перевернулся на бок, притягивая меня к себе так, что моя голова оказалась у него на груди, а ноги переплелись с его ногами.

— Хорошо.

Я улыбнулась, уткнувшись в его влажную от пота кожу над сердцем, и запечатлела на ней легкий поцелуй.

«Хорошо» — вот как можно было бы назвать это. Я быстро встала с кровати, чтобы привести себя в порядок и взять бутылки с водой. Мэтью дремал, когда я, вальсируя, вернулась в спальню обнаженной, но его глаза приоткрылись ровно настолько, чтобы наблюдать за мной.

Его губы слегка изогнулись, когда я скользнула обратно под простыню, укрывавшую Мэтью ниже пояса.

У меня возникло искушение провести по нему мизинцем, просто чтобы убедиться, что я не вообразила, что там, внизу, потому что, боже мой, он был пропорционален. Но он выглядел таким усталым, таким довольным, когда протянул руку, и я не смогла испортить ему настроение. Я прижалась к нему и вздохнула.

— Спокойной ночи, Худышка, — прошептал он мне в макушку, оставляя нежный поцелуй на моих волосах.

Я пролежала так не меньше часа, пока он глубоко дышал, положив руку на мое обнаженное бедро. Надеясь, что утром он все еще будет рядом, я взвесила все возможности, которые могут возникнуть с восходом солнца.

«Сегодня ночью, — подумала я, прикасаясь к его теплой, мягкой коже, — сегодня ночью он был здесь, со мной».