Его исключение (СИ)

Глава 24

Льдов стоит с девушкой. Прекрасная богиня, сошедшая с полотен и воспеваемая во все времена.

На фоне ее у меня нет шансов. Надо вызвать первоначальный интерес.

Любым способом.

Обсуждение картин отложим, это вряд ли сейчас его заинтересует, он и так целый вечер утопает в разговорах о них.

Выхватываю с подноса у мимо проходящего официанта бокал шампанского, на ходу чуть отпиваю, виляя бедрами.

Поддерживая зрительный контакт с Игнатом, иду прямой походкой к их паре. Его девушка мило беседует с пожилым мужчиной, а Льдов не отрывает от меня глаз, впивается.

— Смотрю у вас девушка, г-н Льдов, — заглядываю ему в глаза цвета сумрака, подходя ближе, и засовываю визитку в карман пиджака.

Это выглядит нагло, развязно, безбашенно на глазах его спутницы, но у меня нет времени и физических данных для покорения его самолюбия.

Только провокация.

Порочная и интригующая.

— Будете готовы к женщине набирайте, — произношу над ухом Льдова, когда шампанское заговорило громче моего достоинства.

И быстро ухожу в сторону холла.

Пока танцевала с Ароном натерла пятку в новых туфлях, болит.

Слышу шаги за собой. Нельзя показывать непрофессионализм.

Не колдыбань, Марта.

Звук нарастает. Это не шпильки стучат, а набойки мужских туфель. Звук глухой с большей площадью.

— Эй, резкая! — меня окликают, дергая за локоть. — Что это за спектакль ты устроила? Кто ты такая, черт тебя дери? — глаза Игната сверкают, в них бездна. — Я помню тебя, — агрессивное удивление смешивается с воспоминанием. — Ты та самая истеричка с самолёта.

— Истеричка у тебя в штанах, — со спокойствием удава утрирую.

Он наклоняет голову в бок, смеётся в пол. Внезапно берет за второй локоть и грубо прижимает к стене.

Я ударяюсь затылком, и лопатки царапаются о шершавый рисунок настенной краски.

— Ауч, — звук вылетающий из меня, выразительнее гримасы на лице. — Ты мне в самолете сразу не понравился и сейчас угрожаешь. Пусти, мне больно, — встряхиваюсь и локоны пружинят, кисти вибрируют.

Хорошо, что он не узнал меня без маски.

— Наблюдаю, резкая, наблюдаю просто. Ты же мне бороду чуть не вырвала. Так и подумал психоватая. Надо держаться подальше, — сощуриваясь, обрушивается взором, как черной краской обливает снизу вверх. — Ты сама мне заявила в зале. Я готов, — выпрямляется. — К женщине. Мм? — и ведет вопросительно бровью.

Смотрит жадно и готов воспользоваться предложением страждущей особы.

Испепеляет мою тонкую душевную организацию.

— Я перепутала, — даю заднюю. Как-то быстро события разворачиваются. — Думала, дала телефон классному мужчине, а оказалось хлыщу и хаму, мужлану без манер. Пусти, — рычу и прикладываю руки к его груди, пытаясь оттолкнуть.

Через рубашку чувствую, как бьется сильное сердце властного мужчины. Замираю.

— Накрасила губы, номерки раздаешь, трусики незнакомцам даришь, — его рука скользит по бедру, кромка разреза платья ласкает кожу кисти, пальцы касаются подвздошного бугорка.

Прерывистое мужское дыхание опаляет нежную кожу ключиц. Вдавливаюсь в стену еще сильнее. Темнота в его глазах держит меня под гипнозом.

— Мне что подаришь? — задумчиво затягивается вопросом. — Фантазия есть, — наматывает прядь моих волос на палец и после раздумий продолжает. — Хочу гимнастку.

— Я не гимнастка, — выдыхаю в надежде, что я не подхожу под его описание образца.

— Поверю, но ты бальница, судя по страстному танцу с тем дятлом, — тянет последнее слово с издевкой. — Бальница мне подойдет. Была у меня одна танцовщица, — ностальгирует. — Закинь мне ногу на плечо. Ты засунула свои пальчики в карман моего пиджака, — ладонь Игната скользит по шлейке и обхватывает грудь, нежно, с лёгким ощупыванием возвышенных территорий, притягивающих его взор.

Этот перепад хищных глаз и мягкости рук обманом сбивает мою окопную позицию, засыпает тягучим воздухом, не предвещая даже жалких попыток освобождения.

— Я тоже хочу найти твой кармашек.

Если я это сделаю, то мои прелести засветят все кадры кинопленки сегодняшнего вечера. Выбор не велик. Надо выбираться из рук жгучего мужчины.

— Это платье. Здесь нет кармашка, — медлю с моментом своего шпагатного триумфа.

— Не тяни, сучка. Драть сегодня не буду. Закидывай ногу.

Обнадеживающее предложение вселяет в меня веру в правильности моих решений.

— Зачем мне эти одолжения? Не сдерж… — истерично промямлила, икнув. — Ой.

— Чего, белая пантера? Не расслышал, — повернул голову и к уху приложил ладонь.

Боже, я в слух это ляпнула. Язык мой — враг мой. После "доклада" Арона он ушел гулять отдельной жизнью. Бежит впереди паровоза в пекло. Это заготовка для другого варианта событий, а я уже туго соображаю, что от меня требуют.

— Отойди, — взмылилась гордо. — Мне нужно пространство для замаха, — цежу шепотом, притягиваясь к нему сильнее. Мужчина любит руководить. У трофея свои правила в запасе имеются. — Разгон нужен, — подмигиваю.

Он чуть отстраняется, отпускает мои руки. Шумно выдыхает.

Я завожу левую ногу чуть вправо и рисую полукруг ногой перед носом опасного и изящного мужчины.

Нога на плече, мыском туфли тереблю ухо Игната.

— Фантазия почти сбылась, — с упоением наслаждаюсь своей храбростью, возбуждение зашкаливает.

Вошла в клетку с тигром и безрассудно играю. Взгляд мужчины голодный и красноречивее всего эротического словарного запаса.

Придерживая рукой мою ногу, проводит большим пальцем по внешней косточке лодыжки и целует в переход щиколотки в ступню.

Слышен пьяный заливистый смех, звон бутылок и неспешные шаги в нашу сторону. Я резко отдергиваю ногу. Льдов хватает за основание разреза платья, сжимая в кулаке кусок ткани, притягивает к себе.

Треск материи. Мои уста неуловимо скользят по засохшим губам Игната. Его костяшки мизинца и безымянного пальца, касаясь, поглаживают кожу моего живота ниже пупка.

— Хочу, хочу тебя. Забудь обещание. Не пущу сейчас. На том листке, кажется, не хватала точки в актуальном теперь предложении. Я ее поставлю. Пошли.

Он просто тянет меня за ткань, как за поводок. Я хватаюсь в материю в месте разрыва, чтоб дальше не усугубить свое положение.

Пришла в платье, уйду во фраке.