Его исключение (СИ)

Глава 39

Громкое воркование с утра под моими окнами. Накрылась подушкой. В горле сухо, в голове помехи. Снилось, что я дома. Просыпаться в реальность не хочется.

Вчера Игнат меня уложил, укутал, обнял, прижал крепко. Так я и заснула, как замёрзший птенец. В его руках. Которые довели до растворения во вселенной и мягкой волной колыбели прибили к его груди.

Списываю сейчас все на опьянение, на накопившиеся трудности, а не на его парфюм с древесными нотками. На что угодно, только не допустить мысль, что с ним комфортно.

Я его не готова впускать, открывать плотину эмоций. Моему психопату внутри не хочется снова к врачу.

Странное чувство. Как будто его знаю, только не могу понять откуда.

Воркование не прекращается.

Выхожу на балкон. На перилах сидит черный голубь и не умолкает, "разговаривая". Во дворе стоит Игнат. Выглажен, выбрит. Свеж как пион. Запахиваю края халата, щурюсь. В его руках белая голубка. Держит, а у той, чувствую, сердце бьётся как в последний раз. Рядом клетка стоит.

— Что мне с ней сделать?

Изверг. Измывается. Как можно так издеваться над всем живым. Решать за них.

— Ты же так себя ощущаешь рядом со мной? Спускай свою большую попу вниз. Покажу дремучий лес, — снимает черные очки и за дужку держит их, в графитовой футболке и свободных штанах, как будто хозяин преисподней вышел на утреннюю пробежку.

— Можешь испоганить любое утро, — сняла тапочек и зарядила в него. Увернулся, но из рук не выпустил птицу. — Она у меня маленькая, — сжала пальцы и потрясла кулаком. — Но крепкая… как… с кулачок, — запинаясь, приукрасила.

— Ага, кулачок кинг конга, — изгаляется, усмехаясь.

Гнев внутри обрушился лавиной, а потом закипел чайником с бурбалками вместе с моим взглядом.

Ломанулась в комнату, пробежалась вертолетом по лестнице вниз. Несусь, стягивая второй тапочек.

— Пусть летит к голубю, — выпускает птицу, а я врезаюсь в него. — Моя ко мне прилетела, — рука с тапочком так и повисла в воздухе возле его лица. Пушок щекочет грубую кожу на подбородке. Не заметила, как капкан объятий плотно закрылся.

— Злость плохой советчик, резкая, — его дыхание опаляет щеки.

— Но отличное топливо, — колочу его, он отступает к открытой двери авто.

Я его загнала на заднее сиденье, сама влезла за ним. Он умудряется выскочить через другую дверь, щелкает кнопкой, блокируя мне выход. С другой стороны охрана закрывает.

Ловушка.

Хлопаю ресницами в недоумении, а Игнат садится на водительское сиденье и заводит машину. Лезу помешать, но он давит на газ в пол и я лечу обратно назад. Больно ударяюсь, путаясь в длинном халате.

— У тебя будут крупные неприятности, Льдов! — уцелевшим мозгом выдаю угрозу, стягивая пояс.

Под халатом ничего, кроме голой правды обо мне. Дико хочу прикончить его.

Игнат засматривается на вертикальную полоску наготы между частями халата, где ниспадающие волосы не сдерживают торчащий сосок.

Не сразу соображает. Подмигиваю, клацнув зубами и накручиваю пояс на кулаки.

Накидываю лосо ему на шею и затягиваю, сжав губы.

— Единственная неприятность. Я третий день на ледяном душе, — сипло хрипит, притормаживая.

Выбоина.

Стукаюсь об крышу машины, он успевает вырвать пояс.

Тру макушку и от безысходности бью основанием ладони по изголовью пассажирского сиденья.

— Хотел извиниться, — откашливается. — Алкоголь, усталость, раздражение вчера помешали нормально поговорить, — тяжело вздохнул. — Когда проходил срочную службу, то понимал, что выполнил норматив и получил отметку. А с тобой ни одна сдача на берет не сравнится.

— Ты мне зубы не заговаривай. Либо трусы надень, либо крестик сними. Клялся в вечной любви, а потом приглашает танцевать на дом путану, — закрываю халатом нагую брешь в моей защите. — Куда ты меня везёшь? — хмурюсь, оглядывая лесной массив по краю дороги и добавляю. — Учти, только что это была не ревность, а констатация факта.

— Учту, — усмехается. — На воскресный пикник, — указывает на корзину, стоящую внизу впереди пассажирского сиденья.

Там виднеется романтический набор еды. Хмыкаю. Ещё умыться не успела и причесаться, а тут нечаянно нагрянуло свидание.

— Воды, — зевнув, требую.

— Бери, пьянчужка, — передает бутылку, не отрываясь от дороги.

— Вот не надо, один бокальчик был, — раскручиваю минералку, газики бегут вверх, шипят с дымком. От этого щиплет нос.

Петляет грунтовая дорога и подбрасывает как на американских горках.

— С-к-о-О-р-о? — вопрошаю на очередной ямке, вцепившись в сиденье.

— Да, — глушит мотор. — Уже.

Выходит из машины, передвигает шлагбаум, возвращается, проезжаем и утыкаемся в тупик.

— Закрою нас и вернусь.

Обернулась и сквозь затемнённое окно наблюдаю, как он снова тащит эту железную красную балку, кладет на стойку стрелы.

Сильный какой.

Не то что я, макового зёрнышка с утра не скушала. Все силы на наказание Льдова потратила.

— Выходи, на красоту полюбуйся, — стряхивая руки от кусочков старой краски, Игнат открывает дверь. — Там ручей, пойдем, покажу.

Берет корзину, пакет и ждёт пока я соизволю выйти.

Дуюсь, но любопытство перевешивает.

— Выдернул из постели, в чем была рванула, злая как…

— Бесёнок, — умудряется нежно поцеловать в щеку и увернуться. — Лучше посмотри вон туда, — поворотом головы указывает на водную ленту.

— Не перебивай, — ошеломлённо тру щеку, не замечая где мы стоим.

Посреди ручья насыпь с трубой, продолжение лесной дороги. Вдоль водного потока арка из деревьев, они на разных берегах, но переплелись верхушками. Течет ручей из лесной глуши впадая в озеро.

— Следуй за мной, — Игнат среди зарослей распознал узкий бревенчатый настил. Доски не закреплены, шатаются, а впереди виднеется гладь и ветер доносит запах большой воды.

— Заповедное место, — ставит на самодельную лавочку саквояж яств и тянется вверх руками, хрустя позвонками. — Бутерброды, — протягивает быстрый завтрак.

Хочется оставаться гордой и непоколебимой, но живот предательски урчит.

Хрумкаю листочком зелени, виднеющимся из половинок хлеба и подставляю лицо солнцу. Печет. За полдень перевалило, но очень жарко, а я в шубке из банного халата.

— Плавать, — оповещает, стягивая шорты.

Вовремя прикрыла глаза, но пальчик оттопырила.

Фух.

Хватило же мозгов одеть на загорелое тело белые узкие, мать их, плавки.

— Без меня, — отмахнулась. — Купальник забыла, — жую дальше.

Игнат протягивает крафтовый пакет.

— Должно подойти, примерь, — прищуривает один глаз, пристально оглядывая меня. — Верх эмка, низ элька.

Раскрываю. На дне красуются тряпочки с ниточками.

— Это что за треугольники? — откладывая еду, вынимаю двумя пальцами и пялюсь на ткань цвета марсала.

— Шапочки для близнецов, — лаконично отзывается. — Отличная брендовая вещь.

Хорошо, если этот бренд хоть что-то прикроет!

— Чего? — поперхнулась.

— Разверни и посмотри внимательно. Верх от купальника, — лыбится, почесывая бровь. — Если не по размеру то можно голышом. Здесь никого в округе.

— Не умею плавать, — забрасываю подарок в пакет.

— Научу.

— Поздно учиться, — облизнула губы в соусе.

— Никогда не поздно, — залез в пакет и достал надоедливый купальник. — Помочь одеть?

— Боюсь плавать, — оттянула воротник халата, запуская воздух под него. Парит. К дождю. — Но только если позагорать или ножки помочить.

— Отвернусь, — перехватывает инициативу.

— Так я и поверила тебе, — вырвала вещь и отправилась в кустики.

Скинула халат, одела низ, а вот верх не успела.

— Ааа, помогите!!! — завизжала в ужасе.