Его исключение (СИ)

Глава 33

Надавил на шею, я ослабила мышечный контроль. Аксессуар упал между колен. От напряжения трусики танга превратились в стринги.

— Боевой японский веер. В открытом состоянии щит, в закрытом дубина, — шлепок от аксессуара пронзил тело внезапно приятной жгучей болью. — Острое лезвие ножа спрятано.

Боже, он свихнулся. Холодное оружие даже в умелых руках вызывает опасение, а тут страх капитальный накрывает рассудок.

Если порежет, это же не залатаешь! Потом будут вопросы из разряда, а почему я ему не девочкой досталось в свои неполные тридцать.

Тяга к стали у них семейная. Арон со своим стилетом чуть скальп не снял в редакции газеты.

— Подожди, я подготовила поздравление, — пытаюсь вспомнить, как мне выбраться из под лап первобытного хищника.

Опустим, что можно было бы нецензурного подумать про этого мужчину.

— А ещё в горле пересохло, — намекаю на распитие заготовленного снадобья. — Немного прелюдии и антуража обоим не помешает.

— А-ай, — рычит с сожалением и отрывается. — В прошлый раз ты романтику не заценила.

Ладони настолько вспотели, что прилипли к дивану. Отклеиваю их и прилипший лист с колена.

Тут столько информации на бумажном носителе, что в чулки не спрятать и не пройти пост охраны не замеченной.

Можно же было тезисно на один лист. Нет, надо талмуды библиотек собирать.

И так понятно, что заповеди с частицей не с оглядкой на братьев Рождественских писали.

— Поздравление настоящей женщины? — уставился с укором. — Где-то я это уже слышал в другой интерпретации.

Вопросительно призадумалась, а потом кокетливо хихикнула, поправляя лямки, и закатила глаза.

— Мне стоит закрыть дверь на ключ, заколотить окна на этот раз, резкая? — оборачивается, перечисляя и на всякий случай перепроверяя возможности нежданного драпока чумачечей девушки, а я заглядываюсь на его спину.

Она отточена тренировками. По телосложению Льдова можно анатомию изучать. Каждая мышца прорисована.

— Разве от таких сбегают? — тряхнула волосами, опираясь на стол ягодицами и прямыми руками. Оголила бедро в разрезе струящегося платья, выпрямляя спину и выставляя грудь. Задрала прямой нос. — Тогда львица испугалась настырного льва, а теперь я в ловушке и никуда не денусь.

— Неужели все так легко вдруг стало? Не верится прям, — ухмыляется и его рука скользит по открытому участку ноги. Перехлест второй моей ноги, накрывает его широкую и обжигающую ладонь, зажимая в капкан.

— Игнат, — притягиваю за ремень и поднимаю на него томный взгляд из под густых ресниц. — Заполни бокалы до краев и подай мне клатч.

— Левой рукой ещё никогда не наливал, — ставит кулак на стол возле меня, возвышаясь скалой и приближаясь к лицу.

— Оу, простите, — слегка наклоняю голову вбок и траектория губ Льдова скользит по скуле, обдавая жаром из невысказанного.

Пытаюсь убрать ногу, но он стискивает бедро на ней. Мы близко друг напротив друга. Пульс ломанной кардиограммы зашкаливает. Дыхание сбивается.

— Журналистка, — хватает за волосы на затылке, и я запрокидываю голову. Уязвимое состояние. Шея открыта для укусов. — Ты меня доводишь. Я на пределе.

— Ты такой нетерпеливый, Игнат, — кривлю верхнюю губу, оголяя зубы. — Обещай быть таким ненасытным, когда я раскрою главный сюрприз.

— Ладно, — отпускает волосы. — На, — протягивает сумку.

Разливает вино, заполняя глубины стекла. Красная жидкость плещется в ограниченном пространстве на ножке. Достаю реквизит. Скидываю туфли.

— Сядь в кресло, — шепчу и ноготком задеваю его сосок, подмигивая.

Вальяжно усаживается, расставив ноги, и с интересом наблюдает, что я предприму дальше.

Вставила свечку для тортов в рот. Опустилась на колени и поползла к его ногам.

— Помоги зажечь, — мычу, протягивая зажигалку.

— Свечу? — вытаращил глаза.

— Дай мне прикурить, — картинно выставила парафиновый цилиндр между пальцами. — Научи плохому.

— Сучка, — улыбается, высекая огонь.

— И это верно, — подставляю фитилек. Огонь быстро перебрасывается на ниточку. — Шлюха даёт всем, а сучка не дала именно тебе.

Резкий хват на моем подбородке его пятерни, заставляет обнаглеть в край. Смеюсь глазами.

Зажженную свечу помещаю обратно в рот и расстегиваю ремень. Воск капает на его возвышенную ширинку.

— Упс, — делаю виноватое лицо с округленными глазами. — Загадывай желание и побыстрее, — цежу сквозь зубы.

Игнат запрокидывает голову назад и набирает побольше воздуха.

— Ффф, — кратко и дозированно выдыхает направленным потоком. — Загадал.

Пользуюсь моментом, и его кусочек трона между ног служит трамплином для моего запрыгивания на стол.

Льдов приподнял непонимающе бровь.

— Никому не говори, а то не сбудется, — откладываю свечу. — Хочу выпить за твою силу, — сидя на корточках, передаю бокал. — Вместе до дна.

Он пьет, а я приподнимаюсь на временном пьедестале.

Обманчиво делаю глоток. Сгибаю ногу в колене и утыкаюсь ему пальцами в губы.

— С днём рождения тебя! — напеваю знакомую песню.

Игнат пропускает большой палец в рот и кончиком языка дотрагивается до подушечки фаланги. Волнующе.

— С днём рождения тебя! — наклоняю бокал и алкоголь стекает по ноге в открытый рот Льдова, он жадно ловит порцию, обсасывая.

— С днём рождения тебя, мистер бандит! С днём рождения тебя! — вытворяю завершающие круги, обводя его язык.

Громко смеюсь и пытаюсь вынуть пальцы, но Игнат вцепился в щиколотку. Не могу удержать баланс на одной ноге и плюхаюсь попой на поверхность стола.

Если бы преисподняя была человеком, то это непременно был бы Игнат. Он впивается руками в бедра и рывком притягивает к себе, заставляя его оседлать. Скользя по лакированной поверхности стола к его паху, я пролетела метеором.

Мои ноги свисают с подлокотников. Кое как выставила руки и под моими ладонями ядро его жизни бьётся раненным зверем.

— Ты, — обнимает меня за спину и притягивает за голову, соприкасаемся лбами. — Близкое и далёкое. Дурман. Почему меня к тебе тянет с какой-то бешеной силой притяжения?

— Может у тебя просто давно не было секса. Иногда люди путают это с любовью, — цинично заявляю.

— У меня не было тебя, — отстраняется и заглядывает в глаза. Там непроглядное ночное море. Почти дотрагиваюсь дна бездны. Двумя.

— На голодный желудок нельзя пить, — часто опускает сонно веки. — Ты и алкоголь меня разморили…

Его голова откидывается на спинку кресла, руки лежат на моей пояснице. Даю легкого щелбана, проверяя крепость сна.

Вырубился. Отлично.

Мелкий стук в окно, ещё и еще.

Аккуратно слезаю с колен Льдова.

Подхожу к окну, открываю и в меня чуть не влетает камушек. Уворачиваюсь в последний момент.

Ник складывает ладошки на носу и с испугом заявляет.

— Не попал хоть, лапушка? — и салютует бокалом. — Сюда спускайся, скучно без тебя как-то.

Я уже перевесилась через окно и смотрю на своего Ромео сквозь зелёную завесу паразитирующего на стене плюща. Воздух наполняет лёгкие и обжигает, воспламеняя пламя короткого замыкания.

— Словишь, если спрыгну?

Ник оборачивается и ищет кого-то

— Я? — не верит в роль батута.

Ощущаю жесткое тиснение на бедрах и рывок назад. Страх меня поглощает, как и эти властные руки, припечатывая к торсу Игната.

Снотворное не подействовало на этого коня.

— Что ты там забыла в окне? — шатается.

Сжимает сильнее ягодицы и обрушивается с поцелуем на плечо. Поцелуй тяжёлый, душный как цепями хлещет.

— Воздухом дышала, — трепыхаюсь.

— Я твой воздух, запомни, — берет мое лицо в ладони. — Без меня не смей дышать.

Поцелуи перемещаются на груди. Отталкиваю его.

— Сколько ты меня ещё мурыжить будешь? Поломалась для приличия и хватит. Или цену набиваешь? Чего хочется? Побрякушек, машинку?

Чего я хочу!? Надрать тебе зад и убежать восвояси с нужными бумагами. Отродье. Это махина напротив меня, но глаза глубокие и затягивающие.

— Хочу ещё выпить, — протягиваю ему бокал.

Идёт на меня и рукой сбивает фужер. Тот разбивается о картину с грохотом. Пятно растекается по пейзажу.

Упираюсь в стену, сжимает мои кисти, дёргает на себя.

— Ты опять хочешь быть главной, надоело. Я тут мужчина, я буду руководить и возьму, что хочу, подчиню, — сжимая горло, дышит словами в мои полураскрытые губы.

— Хочу слизывать вино с твоих губ, — загадочно произношу.

— Собью эту спесь! Да. Запомни, мое имя следующее. Я пропишу на твоём теле заглавными буквами, — как жидкий битум, вливает в меня эти слова.

И делает пару глотков с бутылки.

— А сперва вылижу.

Игнат

Плывет комната, ещё чуть и зевну. Жутко хочется спать.

— Не понимаю, что происходит, но мне надо прилечь, — штормит.

Держусь за стенку и борюсь с навалившейся усталостью.

— Мое имя Марта! Будешь знать, болван, как угрожать Рождественским.

Тру лицо, виски и не могу прийти в себя.

Я запомнил последнюю информацию, которую она произнесла, но от слабости не могу пошевелиться и что-то предпринять. Пока это лишь буквы.

Кружится ее образ и двоится.

Эта дрянь мне что-то подсыпала.

Она меня толкает, и я падаю на кровать. Успеваю утянуть ее за собой, хватая за руку. Мягкое тело плюхается на меня, и, повернувшись на бок, последним рывком накрываю ее.

Проваливаюсь в темную вакуумную пустоту.