Его исключение (СИ)

Глава 42

Игнат

Застрял между добиться ее любой ценой и уйти из ее жизни.

Месяц по-настоящему медовый. Неужели помани и она сбежит к другому? Мою любовь можно скатить как сизифов камень.

Под ребрами сжимается лоскутное сердце и зашить его может одна журналиста, которая пиявкой там сидит, пинцетом не достать.

Сам туда посадил, запер и ключ выбросил.

Или поднесет факел обмана и измены, спалив к чертям бьющийся мышечный кусок под ритм ее вздохов.

Подъезжая к гостинице, проверяю наличие патронов. Рождественскому хватит с лихвой. Засовываю пистолет за ремень, глушитель в карман пиджака.

На коридоре нужного этажа пусто. Прямо возле нужного номера вибрирует телефон. Да, чтоб всех вас…

Даже убить спокойно не дадут. Звонок от тети Раисы.

Скрываюсь в темном углу.

— Гасконцу с каждым часом хуже. Поезжай к нему, срочно, — истерично кричит в трубку.

Выглядываю на шум.

— Ник, открывай! — тарабанит в дверь Алиса. — Я знаю, что ты там. Марта рассказала в каком состоянии тебя увидела, — тихо всхлипывает.

— О, жёнушка, — помятый с похмелья гений так рад своей супруге, что подушка из рук упала.

— Если бы она не остановила твой дебош, неизвестно, чтобы было, — впихивает, толкая его в номер. — Какой ты, любимый, глупый у меня.

Как малое дитё, а ещё семью создал.

Так, тут семейные разборки намечаются, пошел я.

Марта с ним не спала. Фух. Чего я зовелся, как дурак на анонимное видеосообщение?

В больнице медсестра учтиво проводит меня в палату.

В помещении полумрак. Катетеры, кислородная трубка окружают старого главаря вместо изысканных женщин в свое время.

— Ты пришел отправить старика в последний путь? — с закрытыми глазами задаётся вопросом.

— Не наговариваете, — ставлю стул и присаживаюсь

— Слушай и не перебивай, — сглатывает, сухой рот приоткрыт. — Не мог смириться, что она за другого вышла замуж, — хмурюсь, не въезжая о чем он. — Решил помочь властям другой страны ликвидировать твоего деда, но не учел, что может пострадать любимая. Сын моей возлюбленной пошел по стопам своего отца и его постигла та же учесть. Думали, что разом всех, а тут оказалось, что мальчику повезло спастись.

Перевариваю информацию и первая реакция, отрицание. Мотаю головой. И усидеть не могу. Предсмертная горячка не иначе. Сажусь на край кровати. Голос его тухнет.

— Я подумал, что это моя любимая даёт мне шанс искупить вину перед ней и ее сын, в лице внука, т. е. тебя Игнат. А потом был Камыш. Ваши отцы были заодно. Интеллигенция, которая хотела сдвинуть влиятельных людей. Я в молодости был завербован контрразведкой, бандитизм был хорошим прикрытием. Занимался ликвидацией неугодных семей. Взамен зеленый коридор для контрабанды. Я идеальный канал связи. Порт, граница рядом. Закрывали глаза и были в доле. Контрразведке было доложено, что семьи ликвидированы полностью. Вы были под моим крылом. Но ты Игнат самородок и талант. А теперь убей меня. Отключи кислород или пулю всади. Я готов понести плату за свои деяния.

— Кого я убивал? — сжимаю кулаки и вена пульсирует на шее. — Это тоже часть плана?

Многолетнее укрывание правды, будет во мне бунтаря.

— Таких как твой отец и дед, — он говорит, а я свирепею на каждое его слово. — Ты пришел ко мне тогда, чтобы стать сильнее, но при этом хотел остаться хорошим? Так не бывает. У всего есть своя цена.

Я пешка в чей-то спланированной игре. Дергать за ниточки только оставалось.

— Ты учил, что каждый должен пройти свой путь. Будь сильным до конца, — со сталью в голосе встаю с края постели. — Продемонстрируй хотя бы свое мужество перед смертью. Старость дана не каждому, ты отнял эту возможность у моих родителей. Жизнь надо пить до последней капли. Ты заслужил бокал боли наполненный до краев. Упейся.

— Игнат! — слабый крик, когда-то державшего в страхе город главаря, остаются мной незамеченными, я уже уходил из помещения палаты и не собирался более его слушать.

Вся моя жизнь не настоящая. Сплошная манипуляция.

Современный янычар.

Без прошлого, которому вдолбили, что его жизнь должна идти по заведомо определенному плану беззакония.

А я другим был.

Но из маленького человечка можно изваять монстра без страха и упрека.

Были бы живы родители, они бы никогда такого не допустили.

Мне так не хватало их абсолютной и безотказной любви.

Светлую душу закидали грязью.

— Он ещё жив? — врезается в меня тетя на выходе из больницы.

— Поспешите, а то придется целовать труп. Вы же ждали этого момента всю жизнь, — отстранённо и хладнокровно сдвигаю ее со своего пути. — Вы все знали, — сплевываю. — Горите вместе с ним!

Я спешил к той, которую люблю всю жизнь. Прямо сейчас я так соскучился по ее голосу. Хочу обнять. Никому веры нет кроме нее.

— Далеко собрался, Факир? — Камыш окликает. Неожиданный удар по корпусу и ещё пинок в бок. Вырубаюсь.

Плеск холодной воды в лицо, кривлюсь. Пытаюсь пошевелить руками, но я связан.

Небо разрезает рассвет, очень рано. Момент когда на небе луна, и солнце продирается по земле несмелыми первыми лучами.

— Игнат, машины взрываются, горят, а тебя ничто не берет, — фокусируюсь на фигуре Камыша.

— Заговоренный я. Лютую силу воли с неба дают, — щурюсь, рассматривая сколько человек с ним.

Вблизи самосвал стоит с песком. Дело дрянь.

— Что, Факир, даже ярые атеисты на волоске от смерти уверуют, — хвастается своей неуязвимостью при таком раскладе.

— Гасконец твоих родителей тоже убил! — выпаливаю и жажда мучает.

— Игнат, что ты несёшь? Он для нас все. Это твои уловки перед неизбежностью конца? Ага, не пройдет. Я сирота. Мои родители отравились паленой водкой, далее приют. Ты все знаешь, зачем злишь, — достает пистолет и наставляет в мою сторону.

— Тебе это внушили, как и мне. Наши отцы…

— Какие отцы? — перебивает, жонглируя пистолетом. — Мой отец Гасконец. Но я всё же понять не могу почему, он тебя любил больше? Я все выполнял. Всю черную работу, каждый день.

— Рабов никто не уважает. Достоинство надо иметь.

— Так просто? Всего лишь достоинство? Я вел себя как примерный и удобный сын. Но даже в таком амплуа не смог завоевать его благосклонность. Только Азалия питает ко мне чувства, просто потому что я человек.

— Как ты ей в глаза будешь смотреть?

— Спокойно. Ты за меня не волнуйся. В завещании написано в отсутствии Игната, супругом Азалии становлюсь я. Ты отсутствуешь и весь общак переходит мне. Все вопрос закрыт. Засыпай, — отдает приказ.

Наклоняю голову, прижимая подбородок к груди.