Фрося. Часть 1

Глава 41

Фрося уложила детей спать, а сама зашла к Вальдемару.

Она рассказала пожилому человеку о произошедшем в школе, о том, что завтра ей предстоит с утра идти к учительнице, держать ответ за выходку детей:

— Пусть меня бог простит, но я не знаю в чём их вина.

Брат заступился за сестру, а она в свою очередь за брата.

Как теперь объяснить им, значение этого мерзкого слова, которое они услышали из уст одноклассника, другие тоже хороши, ведь все ополчились на моих деток. Надо как-то закрыть рты несносным ребятам, а как это сделать, когда… скорей всего, об этом они слышат дома от родителей.

И, учительница тоже хороша, не разобралась и всю вину возложила на Стасика с Анюткой, а они ведь пострадавшая сторона.

Ужасно то, что мне самой надо что-то объяснять своим детям, а мне так этого не хочется делать, они ещё такие маленькие, что бы судить взрослых…

Старик расстроился не меньше Фроси:

— Фросенька, я тебя прошу, будь сдержанной. Ты, поймёшь по ходу разговора, как и что сказать, но не перегни палку, детям ведь дальше там учиться… Я сам возьму на себя эту тяжёлую миссию и постараюсь доходчиво разъяснить им межнациональные и межконфессиональные отношения, и постараюсь отвлечь от мыслей об их непохожести друг на друга.

Мне кажется, что ещё не пришло время девочке узнать об её происхождении, хотя надолго откладывать тоже нельзя, но это сделаешь ты сама, в своё время…

Вальдемар попытался доходчиво довести до сведенья Фроси, что, когда и как сказать педагогам в школе, а главное, что бы она не опустилась до площадной брани, а Фрося могла это сделать, и предостережение было не напрасным.

На том и порешили.

Утром Фрося с детьми зашла в школе сразу в учительскую. Их встретили с надменным видом рассерженная учительница и с холодным взглядом директор школы. Игнорируя Фросю, они сразу же накинулись на детей, обвиняя их во всём произошедшем, даже не пытаясь выяснить у малолеток о причине драки, требуя публичного извинения перед лицом всего класса за возмутительное поведение. Не стесняясь присутствующих сына и дочери, начали упрекать мать в плохом воспитании и в попустительстве дурным наклонностям.

Неизвестно сколько бы ещё продолжались эти вопли и нравоучения, но Фрося резко прервала этот хор несправедливых упрёков и предвзятого отношения к ней и её детям. Она обняла за плечи и вывела Стаса и Аню из учительской, закрыла за ними дверь и повернулась к педагогам. Лицо Фроси окаменело, глаза горели огнём возмущения и подперев бока руками, выдохнула:

— Вот, что я вам скажу многоуважаемые педагоги, нет на мне вины, что у меня родились такими разными дети. Возможно, у меня в родне или в родне мужа были евреи и поэтому девочка унаследовала их черты. Но я не об этом хотела в большей степени вам сказать, а хочу строго предупредить, если вы не пресечёте нападки на моих детей со стороны учеников в школе, я пойду в органы НККВД и там расскажу, что в вашей школе существует не здоровое положение, что детей травят на национальной почве, а учителя и директор школы этому потворствуют, а вы, должны хорошо знать, что в нашей стране это карается по закону!..

Все эти и другие умные слова ей вечером вдалбливал читающий газеты бывший ксёндз. От возмущения у Фроси многое вылетело из головы, но и того, что она в запале выдала, было достаточно.

После Фросиного выступления настроение и отношение к случившемуся у преподавателей резко поменялось. Они заулыбались, стали заискивающе успокаивать Фросю и на все лады расхваливать её детей. Директор школы за время соловьиного пения учительницы, собрался с мыслями и обратился к Фросе:

— Уважаемая мамаша, дети не должны устраивать самосуд, а если возникает какой-либо инцидент, обязаны обращаться к учителю и тот примет соответствующие меры. Прискорбно, что в нашей школе произошла такая мерзкая драка. Я заверяю вас, что мы не знали сути конфликта между детьми, ни одна сторона ведь не призналась, а теперь, когда всё выяснилось, мы проследим, чтоб впредь подобного не повторилось.

На этом все и разошлись, учителя и дети на урок, а Фрося домой.

Она на сей раз одержала явную победу, но на душе у неё всё равно остался неприятный осадок. Она отлично понимала, что «на чужой роток не накинешь платок», а Анечка унаследовала все типичные черты своего народа.