Фрося. Часть 1

Глава 60

Кто бы мог подумать, но Фрося с лёгким сердцем собиралась покинуть свой дом и такое хорошо налаженное хозяйство. Нет слов, сердце болело за старших детей, которые, как не крути, всё же были ещё очень молодыми для самостоятельной жизни, но она свято верила, что это ненадолго. Ходатайство в высшие инстанции о разбирательстве в деле Алеся Цыбульского уже пошло по назначению, об этом ей сообщил Владимир Иванович, когда она явилась к нему за документами на въезд и проживание в Таёжном вместе с мужем.

В середине августа Фрося с Аней собрали скромный чемоданчик с вещами девочки и отправились в Вильнюс устраиваться на новом месте, а это было, ох, как не просто. Надо было окончательно оговорить все условия проживания у Баси, записаться в школу, желательно в русскую, ведь изучать по полной программе литовский язык уже было поздно. Фросе ещё предстояло решить вопрос с финансами и от этого тоже пухла голова. Анюта ещё была очень мала для того, что бы решать это самостоятельно, а кому поручить эту миссию?!.. Оставить деньги у Баси явно было не целесообразно, та далека была от хозяйственных проблем, жила в своём налаженном мирке, рассчитывая полностью на опеку сына. Можно и нужно было бы доверить эти функции Ицеку, надёжней товарища трудно было ещё сыскать, но при наличии такой сварливой и жадной жены это было крайне сложно. Раввин Рувен был уже очень стар и болен, вешать на его голову эту проблему Фрося не хотела, да и трудно ему было бы этим заниматься, а вот посоветоваться можно… Ранее предупреждённый телеграммой Ицек встретил их на вокзале. Дело в том, что в руках и на плечах пассажиров были неподъёмные сумки и мешки.

Фрося везла для своей девочки и её хозяйки гору продуктов из собственного хозяйства, с таким грузом она не могла расхаживать по городу, а надо было дотянуть до места. Ицек всегда весёлый и доброжелательный, когда рядом не было его «чудесной» жены, смеялся от души, глядя на эту картину:

— Фрося, ты думаешь, в Вильнюсе исчезли продукты из магазинов или этого хватит на всю жизнь?!

Та, пыхтя под грузом сумок в двух руках, отшучивалась:

— Ну, пусть хоть недолго Аня побалует Басю моими разносолами, тут и на твою долю рассчитано.

— Ах, брось, моя Кларочка всё равно сгноит от жадности, пусть лучше всё останется у мамы.

Он взвалил часть неподъёмного багажа на себя и они вышли с вокзала в город, взяли такси и поехали к его матери. Зайдя в квартиру, увидели Басю на том же месте в кресле, в окружении того же набора её увлечений, как будто и не прошёл месяц с момента, как они расстались. На этот раз она не осталась сидеть в кресле, а кряхтя медленно поднялась и пошла на встречу гостям:

— Здгасте, здгасте! Ах, деточка, какая ты худенькая, кгасивенькая, настоящая идеше мейдул! Какие гвазки, какая стгойная фигугка!

Не обращая внимания на сына с Фросей, она взяла Аню за руку и повела предназначенную для неё комнату.

— Смотги догогая, это твоя кговать, в этой пововине шкафа будут твои вещи, а в дгугой мои, ты не пегеживай, поместимся, сколько мне уже надо, пагочка тгусов и пагочка хаватов… Сюда, в этот угоу, твоя мама купит тебе стоу, где ты будешь девать угоки. Мой шлемазл повесит над ним поуки для книг, я думаю, что тебе будет у меня хогошо. Зови меня тётя Бася.

Ты не знаешь идиш?!.. я тебя быстгенько научу.

Фрося с Ицеком только переглядывались и улыбались, слушая многословную пожилую женщину.

Аня подбежала к маме, обняла и зашептала сбивчиво:

— Мамочка, лучше и придумать нельзя, тут здорово, я согласна здесь жить, а тётя эта, просто чудо…

Оставив большую часть продуктов и Аню у Баси, Фрося с Ицеком отправились к нему домой, надо было вручить привычную авоську с Фросиными разносолами, его жене, что-то всё же достанется её мужу и детям. Главное, надо было замаслить Кларочку подношением и тогда она не будет пилить мужа за то, что он уделяет много внимания, по её понятию, чужим людям. После того, как хозяйка получила в свои руки продукты и удалилась на кухню, Ицек с Фросей спустились в подвал, где располагалась сапожная мастерская, хозяин отпёр большим ключом потайную дверь за шкафом и достал объёмную сумку с деньгами за золотые монеты:

— Фросенька, ты не волнуйся, те люди с кем я связывался, расплатились честно и тут поставим точку, мне за мои хлопоты ничего ты не должна, даже на этом не настаивай, а особенно, не упоминай об этих деньгах при моей жене…

В подвале их дома у него была своя сапожная мастерская, где он чинил обувь, а для знакомых и доверенных лиц выполнял индивидуальные заказы, из-под его искусных рук выходили прекрасные зимние сапоги, туфли и босоножки, поэтому он в деньгах особенно не нуждался. С сумкой набитой деньгами они отправились в синагогу к старому раввину, который как всегда очень тепло встретил молодую женщину. Фрося изложила ему суть своей просьбы, посетовав, что с этим, ей здесь в Вильнюсе больше не к кому обратиться. Рувен надолго замолчал, закрыл глаза и погрузился в раздумья. Наконец он встрепенулся:

— Доченька, мне очень приятно, что ты вверяешь нам судьбу девочки, которая так дорога тебе, мы, безусловно, проявим к ней максимум внимания и окажем всевозможную помощь.

Я не могу и не хочу хранить деньги в синагоге, и поэтому дорогой Ицек, их мы доверим твоему сейфу.

Ты будешь приносить мне определённую сумму раз в месяц, а мы с девочкой будем разрешать её проблемы и тратить деньги по уму.

У меня есть подходящие женщины на примете, которые с радостью отзовутся на мою просьбу и купят, когда это будет надо необходимое для неё. Девочка может приходить ко мне в любое время, я, если ты не возражаешь, потихоньку введу её в курс иудаизма и истории еврейского народа… Ну, а остальное решайте с Ицеком и Басей…

И он ласково улыбнулся Фросе.

Та, в свою очередь, тепло улыбнулась в ответ:

— Уважаемый Рувен, если бы я была против, то не привезла бы к вам девочку на бат-мицву.

Простите, если не правильно произношу это слово…

Раввин засмеялся:

— Такую гойку я бы мог многим еврейкам поставить в пример.

И снова они в квартире у Баси, где застали просто идеалистическую картину — девочка и пожилая женщина сидели напротив друг друга, пили чай из больших старинных кружек из фарфора в прикуску с вареньем, конфетами и пирогом с маком. С первого взгляда, было ясно, что они нашли общий язык и от этого у Фроси стало легко на сердце, и она с оптимизмом посмотрела в будущее. Закрывшись в спальне Ани, Ицек с Фросей распределили деньги по двум сумкам.

В последний момент Ицек отделил пачку денег, которые он должен был взять с собой на хранение и затолкал в сумку к Фросе:

— Фрося, тебе эти деньги в ближайшее время будут намного нужней, а здесь на месте мы разберёмся, в обиде никто не останется.

И с этими словами он покинул квартиру мамы, ведь завтра их ожидало столько дел. На решение насущных проблем пошли связи, деньги и личное обаяние.

В считанные дни вопрос с пропиской и с устройством в школу были благополучно разрешены. В предназначенной для Ани комнате разместился письменный стол, а над ним книжные полки, источали приятный запах новой мебели. Мать с дочерью увлечённо бегали по магазинам.

Фрося прикупила для девочки необходимую одежду и обувь, школьные принадлежности и всякие мелочи, на что у неё хватило фантазии и житейского опыта.

И, вот наступил момент расставания.

Мать с дочерью уселись в комнате Ани на кровать, взялись за руки и не знали, что друг другу сказать перед долгой разлукой. Потом крепко-крепко обнялись и заплакали навзрыд, как две взрослые женщины. Да, Аня начинала уже вполне взрослую самостоятельную жизнь.