Фрося. Часть 1

Глава 78

Семён выскочил из кабины, помог своей даме сойти с подножки и за руку повёл к домику. Отперев дверь и раскрыв её настежь, скинул с плеч медвежий полушубок, кинул в прихожую под ноги своей королеве:

— Я не могу занести тебя в дом, силёнок маловато на такую пышную женщину, поэтому войди в мои хоромы на мою шубу, а считай, что восходишь на подобающий королеве трон.

Смеясь, Фрося увлекла его на косматый мех, они встали друг перед другом на колени и слились в горячем поцелуе. Ещё вчера она даже помыслить не могла об этом, а теперь двое обезумевших от желания людей срывали друг с друга одежды, не переставая целоваться, улеглись на шубе, прикрывшись её полушубком, не замечая, что в нетопленной избе почти минусовая температура. Через несколько мгновений уже обнажённая женщина лежала на мягком косматом ложе, опьянённая жаркими поцелуями, нежными руками желанного мужчины, обследовавшего её тело и от этих прикосновений разгорался забытый пожар внизу живота, разрывая мозги на части бурно пульсирующей кровью. Токи страстного желания бежали мурашками по коже, разгорячённое увлажнённое лоно искало встречи с тем, что погасит этот невероятный сладкий огонь, пожирающий изнутри голодное и жаждущее тело. Оторвавшись от губ женщины, уста мужчины совершали медленное путешествие, изучая нежную бархатную кожу шеи, прикусывая уши, спустились к груди, целуя и покусывая, посасывая взбухшие соски, играя с ними языком…

Фрося уже не могла сдержать рвущийся наружу крик, она стонала, извивалась, руки, как две белые птицы порхали по спине опытного любовника, низ тела до неприличия совершал поступательные движения, ища бессознательно то, что напоит изнемогающее от желания лоно. А губы искусителя продолжали совершать путешествие по телу… Обцеловав каждую клеточку живота, губы достигли впадины пупа, куда влажный кончик языка проник, доводя и так обезумевшую женщину до новых криков и стонов. Воспалённые высохшие губы любовницы шептали слова любви, склоняли имя любовника на все ласкательные лады, а потом начали умолять овладеть ею, войти в неё, разорвать её… нет больше сил выдержать эту окаянную муку.

И вдруг голова Семёна скользнула между ног Фроси, обцеловывая атлас внутренней стороны бёдер, он впился ртом в разбухшее от неимоверного желания лоно, проникая языком в пышущие жаром, истекающие вожделенной влагой глубины, выныривая и нежно касаясь кончиком языка трепещущего выступа. Бёдра женщины обхватили голову искусителя, движения навстречу набрали невероятную скорость, она разразилась бурным оргазмом, сопровождающийся истошным криком раненного зверя или подбитой птицы. Тело Фроси распласталось на меху шубы, кровь толчками билась в висках, в голове шумело, каждая клеточка тела жила воспоминаниями поцелуев, губ и языка, сквозь прерывистое дыхание раздавались затихающие стоны, и в этот момент… опытный любовник приподнялся на руках, мягко пальцами раздвинул сочившееся от бурного оргазма лоно и медленно, медленно вошёл в него своим вздыбившимся скакуном, погружаясь в глубины давно жаждущей соития плоти. На миг женщине показалось, что кровь остановилась, зазвенело в ушах. Появилось такое ощущение, что все чувства сконцентрировались в слиянии двух ищущих наслаждения органах. И разом, казалось бы, остывающая плоть женщины возродилось к жизни. Она выгибалась и выгибала навстречу партнёру своё сильное тело, ноги непроизвольно поднялись вверх и два пронзительных крика — мужчины и женщины — одновременно разорвали тишину, опадая прерывистым дыханием.

Фрося лежала, прикрыв глаза, а Семён нежно целовал её во влажные веки и реснички, в опухшие, потрескавшиеся губы, ушки и за ушками, по шее возвращаясь опять к губам. Она мягко его отстранила, села, стеснительно прикрывшись углом шубы и заливисто засмеялась:

— О, только ради этого стоило проехать десять тысяч километров. Мне уже почти тридцать семь лет, ты будешь помладше, но ненамного. До сих пор я не смогла обрести ни надёжного любящего мужа, ни получила и маленькой толики постельного бабьего счастья… но за эти несколько минут я получила то, что можно будет вспоминать до конца своих дней… И неважно, как сложатся наши отношения, я ни на что особенное не претендую, мне достаточно сейчас вот этой любви, я готова её черпать ковшом большой медведицы, и мне наплевать на все разговоры вокруг, только не на мнение обо мне сына. Я поняла, что ты очень опытный любовник и сколько у тебя было женщин, представить не берусь, да и не хочу. Возможно, я новая игрушка в твоих жаждущих развлечения руках и я готова ею быть, но единственной, пока ты играешь со мной. Ай, ничего не говори, тебе лучше идёт, когда ты молчишь и играешь на мне лучше, чем любой баянист на баяне. Сегодня я твоя единственная, это я знаю точно, а что будет завтра, не надо обещаний, я им больше не верю…

Вскоре любовники, одетые в шубы на голое тело и обутые в валенки на босые ноги, бегали по дому — затопили печь, приготовили закуски и выпивку, но всё осталось на столе нетронутым, потому что разгорячённые жаром печи, движением, а главное близостью влекомых друг к другу тел, они слились в долгом нежном поцелуе…

Скинуты шубы и валенки, и они уже под тёплым ватным одеялом жадными руками и губами изучают все впадинки, выступы пылающих желанием тел. И, неважно, что за окном воет вьюга, а на градуснике за минус тридцать, что за плечами у них уже долгая тяжёлая жизнь, что завтра совершенно не выглядит ясным… есть только сегодня, есть только это мгновение, в котором они вдвоём одни на целом свете.