Графъ

Глава 21

Глава 21

Сюрприз несомненно удался. Настроенный на штурм бастиона, Граф в растерянности огляделся зачем-то по сторонам. Стратегия разваливалась, план требовал серьезной корректировки с учетом новых обстоятельств.

Он внимательно рассмотрел предложение. Ее ноги, обутые в туфли на шлюшьем каблуке, разгоняли кровь по организму, а любимая рубашка просила лишить её пуговиц. Зачем такая грудь, зачем ноги, если никому не давать… их в руки? Глеб сжал зубами подступающую гормональную волну и осторожно выдохнул.

Неужели белый флаг, Новодворская?

Сам не верил в такую благодать. Чем заслужил?

В чем подвох?

Но тут она проснулась и открыла глаза. Нахмурила брови, фокусируя взгляд на встречном предложении, выступающим за ширинкой его брюк.

- О-о-о! - протянула одобрительно, медленно поднимая голову. - Доброй ночи, ваше буржуйство!

По зрачкам, по особому блеску радужки и по плотному винному выхлопу он всё понял.

Набухалась!

Сука!

Будто знала, что он квашеных баб на дух не переносит.

Да уж, сюрприз удался, ничего не скажешь!

- Ну, наряд мне твой нравится, - признался Глеб. - А вот по какому он поводу и где ты накидалась?

Мотнула головой, перебрасывая волну волос с одного уха на другое и повела вызывающе плечами. Пьяное кокетство барной шлюхи не возбуждало, а злило. Хотелось взять ее за гриву, оттащить в ванную, сунуть под ледяной душ и прополоскать, как следует.

- А, - моргнула отяжелевшими веками, - где накидалась, там уже нет…

И икнула, дрянь.

Потом чавкнула сухим ртом и попыталась встать со ступеньки, но не удержалась на вдатых ногах, плюхнулась жопой обратно. Всхлипнула, захихикала.

Глеб выдул первый пепел идиоматических выражений в адрес умника, снабдившего ее алкоголем.

- Фи, Граф, - Новодворская перестала хихикать и капризно выкатила нижнюю губу. - Где ваши манеры?

Про манеры вспомнила? А про прокушенные мягкие ткани забыла? Напомнил бы, да не по вкусу ему разбавленная алкалоидами кровь.

- Вас матушка разве не учила, что воспитанный аристократ должен подать даме руку в сложной ситуации? Или она из наших?

Желая сделать акцент на последнем слове, Валерия Ильинична цинично хрюкнула и снова развеселилась. Правда быстро захлопнула балаган, стоило ему шагнуть на ступеньку выше и нависнуть сверху. Нос к носу.

Сколько же в ней булькало? Судя по дыму, не меньше пол-литра, хотя ей бы и понюхать хватило с лихвой.

- Нет. Не учила, - голос внезапно осел, задребезжал болезненно в связках, - матушку я свою помню пьяной. В перерывах между запоями она отрыгивала детей в детский дом, пока не сгорела, уснув с зажженной сигаретой.

Девчонка виновато хлопнула ресницами и округлила губы в немое «о». Не знала маленькая, что мужчина с высоким уровнем тестостерона эту артикуляцию понимает однозначно, как готовность отведать его горячего достоинства. Была бы она заурядной шлюхой, уже бы чавкала только так. Но эта… пьянь вызывала чувство, не подающееся логической трактовке. Смесь ненависти и щемящей жалости, знакомую до горечи. То ли придушить хотелось, то ли отодрать, то ли спать уложить. Или все вместе.

Пульс заглушил сознание. Глеб не сразу понял, что сжимает в пальцах шею девчонки. Такая тоненькая, нежная, трепещет под кожей…

Сука! Все испортила!

Отпустил со злой досадой, убедившись, что она не рухнет с высоты своих ходуль.

- Что за представление? - спросил холодно, комкая гнев в кармане брюк.

Нарисовав бёдрами параболу девчонка ещё раз икнула, потирая ладонью горло. Кумачовые щёки сияли в вязкой серости лестничного пролёта ярче семафора. Она хмыкнула и приняла позу, которую, видимо, считала соблазнительной.

- Хотела вернуть, Граф, ваш мундир, - каблук взбрыкнул, но Лера быстро вернулась в образ роковухи с острым языком, - вас, наверное, никто без него не узнаёт?

Глеб прошёлся взглядом по Новодворской, проглотил слюну и принял взятку:

- Ну, давай, возвращай.

Смело отступила назад, на ступеньку выше. Обдала сверху винным облаком. От его носа до маленькой пуговицы между ее острыми сосками меньше полуметра. Выдрал бы зубами, да челюсть свело. Ни одной его бабе раньше не требовалась анестезия, только чтобы раздеться. Моментально из трусов выпрыгивали. А эта…

Дрожащими пальцами Валерия выпутывала из петель пуговицы. Торопливо, неловко, а потому, Глебу казалось, что очень медленно. Наконец, скинула рубашку с плеч, позволила шёлку стечь под ноги.

Если в ее новом гардеробе всё белье такое, то Глеб не успокоится, пока не увидит на ней «весь бурлеск до последней ленточки»!

- С огнём играешь, Новодворская, - сказал он, обращаясь к двум сочным полушариям. - Нарываешься на мой член отчаянно. Уверена, что готова?

Кое-как отлепил взгляд от тончайшей чёрной паутины кружев, пришлось ущипнуть себя за бедро через карман, чтобы не дать плоти пойти против принципов.

- Уверена, что никогда не буду к этому готова! - фыркнула, развернулась, и понесла трусы наверх, осторожно переставляя туфли с одной ступеньки на другую.

Качала она при этом бёдрами для него или это промилле влияли на траекторию заноса багажника? Глеб предпочёл бы первое. Но въедливая, как кислота, обида за испорченный вечер выжигала все фантазии на этот счёт под корень.

Стерва прошаренная!

Или дура наивная?

Может, время тянет или цену набивает, а может, специально утопила сознание в вине, чтобы вывести из строя органы чувств, обезболить совесть, притупить память? Неужели, он - Граф Глеб Гордеевич не достоин того, чтобы она запомнила его на всю оставшуюся жизнь, как самого первого мужчину? Он же не маргинал какой, не сявка, а уважаемый бизнесмен, человек-пароход. Перед такими тают льды Арктики, двери и ноги распахиваются одновременно. А Граф не обделён ещё и физически. Неужели в этом причина? Она непосредственно его анатомии боится? Не знает просто маленькая, как вместительна может быть в умелых руках…

Трусы удалялись. Нужно было заглянуть ещё раз в ее пьяные глаза, чтобы убедиться, что они именно - пьяные.

Глеб быстро сократил расстояние, подсел, сгрёб в охапку голые ноги, и, закинув тепленькую на плечо, потащил к гостевой.

Снаружи, напротив окна фонарь уличного освещения. Если не зашторивать его, в комнате идеальная атмосфера - все, что нужно видно, а что не нужно - не замечаешь. Сгрузил ношу на кровать, в самый центр прямоугольника света.

Этот прямоугольник отражался в ее осоловелых, влажных глазах и Глеб видел там себя, смотрящего на себя же…

Сука… идеально же всё! Могло быть! Сегодня.

Но эта девочка сейчас так же нелепа, как пьяная Снегурочка на детском утреннике.

Губы выставила, ага. Целуйте ее. Она же смелая под градусом. И сообразительная. Додумалась предложить себя, как курицу, маринованную в вине. Думает, он животное какое-то примитивное, быстро пожрёт и уляжется? Был бы это гастрономический аппетит, было бы проще. Суть в том, что чем проще, тем меньше хочется. Чем легче - тем меньше в этом смысла. Да и такая жертвенная покорность убивает либидо.

- Нет, дорогая, нет, - процедил он ей на ухо.

Поднялся, принял горизонтальное положение и отступил в тень.

- Это всё? - донеслось из центра светового пятна. - Ты что, меня больше не хочешь?

- Хочу… - Глеб перестал воевать с краями сорочки, пытаясь заправить их обратно за пояс брюк. Посмотрел на кровать.

- Ну, так в чём… - она захлебнулась, вероятно от волнения, - дело? - Поднялась на локтях, ноги в коленях согнула, скидывая туфли. Глебу казалось - ещё немного, ещё чуть чуть и она разведёт бёдра, осмелев.

- Я не занимаюсь труположеством, Валерия. - сообщил он, прокатив на языке ее имя. - Предпочитаю иметь дело с живыми женщинами. Хочу, чтобы ты присутствовала при важном событии своей жизни. И прочувствовала весь процесс от боли до кайфа. А сейчас ты чуть живее бревна. Че я, дятел… в дерево долбиться?!

Сказав это, Глеб двинулся к двери, последний вопрос застал его уже на пороге:

- Ты не отпустишь да? Без этого…

- Без этого… ты уже и сама не хочешь уходить.

По дороге до своей спальни он дал себе слово больше не искать таких развлечений. Хотя бы попробовать соскочить… Хватит! С этой цыпой закончит и всё, алес. Слишком всё остро в этот раз. Или горячо - Глеб ещё не разобрался что за субстанция пылала в его жилах. Что за дурь такая? От которой все нутро винтом?

Он насильно разделся. Пренебрёг душем и актом технической эякуляции. Опрокинул в себя полстакана виски, выкурил сигарету. Думал, уснуть не сможет после такого вероломства. Но снотворное подействовало, как кувалда. Граф не просто уснул, он впал в анабиоз, как голодный клещ. Чтобы проснуться ещё более голодным и кровожадным…