Графъ

Глава 22

Глава 22

Новый день сразу зарекомендовал себя лидером среди прочих не самых приятных понедельников.

Не задалось с самого утра. Сначала выяснилось происхождение бутылки розового французского в комнате девчонки. Оказалось, что это он сам распорядился. Иногда в гостевых отдыхали лица настолько проспиртованные, что начинать свой день с бокала дорогой алкашки считалось у них поддерживающим градус ритуалом. Им же этот день и заканчивать. Никто и подумать не мог, что Новодворская примет данный «комплимент» от Графа на свой счёт.

Потом закусился с сестрой. Всё по тому же поводу. Пришлось забыть, что она сестра и напомнить ей, что он, вообще-то, ее работодатель. А как любой работодатель, он может расторгнуть трудовой договор в одностороннем порядке, если Виолетта Кокошкина не перестанет лезть не в своё дело и не приступит к должностным обязанностям управляющей «санатория».

Танк остался хватать дулом воздух, а Глеб, выходя стремительно из столовой, столкнулся на пороге с… Лерой, которая с чашкой горячего кофе, уткнувшись в газету шла навстречу.

Обжигающего контакта удалось избежать, кофе чудом остался в чашке, и на брюках ни капельки. Только он бы поспорил на что угодно, что его окатило кипятком с головы до ног. Надо давление измерить и анализы, может, какие сдать. Почему в подвздошной так часто в последнее время что-то сжимается? Может, печень шалит?

Отступил, пропустил вперёд молча. И, не глядя, пошёл прочь. Злость на девчонку все ещё бурлила где-то за воротом рубашки. Только садясь в машину понял, что на нем та самая - в павлинах.

Нет. Нормальный день так не начинается. Только последний день Помпеи.

Вскрылся Везувий проблем со следами подрывной деятельности. Изнутри. Из самого генштаба, так сказать. И получается, в кого ни ткни - вокруг одни камикадзе. Шалтай амбициозен, но осторожный и слишком зациклен на себе и кайфе, чтобы самостоятельно принимать решения. Его хлопнут почти сразу, встань он у руля. Он это прекрасно понимает, значит руководить предприятием не может. Стало быть и идейный вдохновитель революции - не он.

Кто тогда? Миша? Чахоточный флегматик? Он на полусогнутых ходит потому, что рождённый ползать, летать не может. Ему обязательно нужно перед кем-то пресмыкаться. Он Копилка не потому, что бошка с прорезью, а потому, что служит он деньгам.

Руд? Комплекс наполеона часто толкает маленького человека на преступление. Тварь он дрожащая и все такое. Такой может устроить ядерную войну, если его не тормозить и хорошо спонсировать. Но сам по себе он ни на что не способен, кроме рискованных мероприятий. С искренним энтузиазмом может закрыть собой от пули или воткнуть перо между рёбер - зависит от обстоятельств и их размера в денежном эквиваленте.

У всех троих есть претензии к лидеру, безусловно. Компаньонов, в основном, не устраивает нежелание Графа участвовать своей долей в некоторых сомнительных государственных проектах. Но до сих пор любые разногласия компенсировала сытая, относительно спокойная жизнь и свобода передвижения, ограниченная только возможностями пространства-времени.

Теперь, чтобы разобраться в причинно-следственных связях, нужно брать под личный контроль все счета, структуру предприятий, кадровый состав, активы, налоги. И это только верхушка айсберга. А есть ещё теневая сторона их с Бароном империи. И ни одного живого непродажного аудитора, которому можно было бы доверить проверку.

По принципу детерминизма непруха одна не приходит. И вчерашний облом не мог не распространиться на все сферы жизни взрослого половозрелого мужчины. Новости выкатывались из-за каждого угла - одна гаже другой. И почти все они подтверждали неслучайное появление Новодворской в цепочке неприятностей.

Вишенкой на торте стало предложение, от которого нельзя было отказаться. Миша принёс проект договора, который нужно было подписать, понимая, что выход из него только через вальгаллу. А ее прелестей Глебу и в жизни хватало.

Теперь у него недели две-три на всякую бюрократическую тягомотину: обязать юристов переводить на нормальный язык каждую букву, нашпигованного акульими терминами талмуда, внести свои правки, и пусть переводят эту дребедень обратно на акулий. По ходу дела придумать, как избежать опасной ловушки.

Понедельник со всем своим багажом плавно перетек во вторник. Уехал рано, приехал поздно. Поел. Душ. Спать.

В среду на очередной «мэрии» ему передали огромное пожелание губернатора прокатиться по предгорненским угодьям. Начальник Сибири, наслышанный о простых человеческих радостях жизни в глуши, на натуральном хозяйстве и охоте, изъявил желание в ближайшее время приобщиться к прекрасному. Пока тепло и медведи не впали в спячку. И обязательно в компании Графа. Отказаться - все равно что выстрелить себе в ногу. Пришлось срочно катать, стирая зубы в пыль от ненависти. Мало того, что Губа оказался сильным оппонентом, владеющим некоторыми запрещёнными приемами игры. Так он, все по тому же "закону второго ботинка", был когда-то тем самым московским чиновником, чей сын ушёл в тяжёлую форму шизофрении за то, что сделало из Глеба ГЛЫБУ на долгие пятнадцать лет.

Пару раз возникало желание пальнуть из ружья по чиновничьему картузу. Да только то ли отгорело всё, то ли возраст уже не способствовал опрометчивым поступкам. И энергии едва хватало на контроль мимики.

На исходе третьего дня, спустя пять преферансов, столько же партий в «секу» и бочку медовухи Аполлоныча, Глеб устал носить собственное лицо, но не проиграл ни разу. О делах тоже ни слова. И теперь Губа закономерно захочет реванша на своей территории. Там-то и начнут Графа обрабатывать, вычурно сношать мозг перспективами и мандатами или сразу на ультиматум насадят. Даже в самых радужных мечтах Глеб не собирался во власть через отношения столь интимного характера. Были моменты, когда Глеб даже жалел, что Купчин не знает, какая между ними пролегла вендетта.

Или уже знает? Тогда все объясняется. И внезапный интерес разных структур к его персоне, и активное завлекание в медиа-пространство. Совместные проекты с мастодонтами монополий. Альянс. Оставалось заглотить наживку, на которую намекала Вилка.

Все эти мысли немного притопил Чивас из бара гостиной. Хотя, лучше всего с напряжением всегда справлялись секс и плавание. Но секса пока не предлагали, а просить или покупать - не в том настроении он.

За сим отправился плавать. Уже подходя к бассейну, по ожившим отблескам на потолке понял, что есть шанс и на секс тоже.

Воспрял духом, так сказать, даже. Настроение поднялось. Почувствовал, как потекла по венам кровь, будто стоявшая до сего времени.

«В купальнике», - констатировал Глеб для себя перед нырком в воду. Подплыл батискафом к ногам.

- Вот так встреча, - он вырос из воды позади девчонки, которая застыла, прижавшись к бортику грудью. - Не спится?

Показалось, что уголок ее рта неуверенно дёрнулся, как будто губы сомневались в эмоциях.

- Добрый вечер, Граф, как охота? Много мамонтов для племени добыли?

О! Сарказм? Превосходно.

Он накрыл ладонями ее пальцы, которыми она вцепилась в бортик, и прижался сзади как тогда, в душе. Только сейчас их разделяли два слоя мокрой ткани. Ну ладно, полтора, ибо ее купальные лоскуты слоем назвать было сложно.

- А ты чем занималась, пока я область мамонтами кормил? Скучала? Ждала? - спросил тихо у маленького ушка, наблюдая за мурашками, побежавшими по ее плечам в воду.

- Некогда было, извини…

- Глеб…

- Что?

- Глеб, - повторил он глубже и новая электрическая волна прокатилась по Лере.

Она дёрнула головой, ткнулась щекой в его нос и смутилась. Эти приятные вибрации улавливались всеми органами чувств. Но хотелось больше. Мало было одних вибраций. Сегодня уже мало.

- Так чем развлекала себя, Лера?

- Лаз в стене ложкой ковыряла.

- И как успехи, - спросил в другое ухо.

- По моим расчётам, к понедельнику я должна убедить вас в своей невменяемости и нецелесообразности моего пребывания в ваших угодьях, Граф, - протараторила на одном дыхании, упрямо пытаясь скрыть волнение.

- Глеб, - напомнил он, спустив одну ладонь девочке на живот, прижимая сильнее, и потерся своим слоем о мягкое. - Может хватит?!

Вода хороший проводник пальцев в женские плавки. Девчонка колыхнулась в ответ на вторжение, поднимая волны у бортика и почти шепотом поинтересовалась:

- Что хватит?

- Хватит изображать неприступность и чёрствость, когда тебя так откровенно трясёт от желание, Лер-ра…

- Да… - выдохнула она с интонацией, с которой обычно произносят междометия удовольствия, но оказалось, что это начало монолога: - Да, Глеб, хватит! Что ты хочешь? Чтобы я пришла и сама попросила?

Всхлипнула в реакции на углубляющееся движение пальцев и, не дожидаясь ответа, продолжила:

- Чтобы я пришла и сама просила? Не будет этого. Не будет! И если это единственный способ выбраться отсюда, - она обвела носом помещение, намекая, скорее всего, не на бассейн, а на графство в целом, - прошу тебя, Гл…

Не дав договорить, он резко развернул ее к себе. За мокрыми ресницами бирюзовые блики воды, плеск и хлюпанье которой заглушали ее частое дыхание. Какая вкусная наживка… такая хрупкая на вид и такая хитрая.

- Глеб, - облизала губы и перевела взгляд на его рот, как делают все девочки, ждущие грубого, глубокого поцелуя, - сделай всё сам. Сделай, пожалуйста, всё максимально незаметно для моей психики. Так, чтобы мне не пришлось потом всю жизнь тратиться на психоаналитиков. Чтобы я забыла всё как страшный сон на следующий же день… потому что…

Она опустила глаза туда, где их тела соприкасались слоями и залилась краской символизирующей что-то такое, что она не могла произнести вслух. То, что сильно оттягивая его шорты, упиралось ей в бедро.

Все-таки анатомия ее смущает? Она редко кого не смущает. Тем паче хотелось посадить эту скромницу на гудящие до боли яйца, смутить ещё больше, совратить хорошую девочку. Подхватив под бёдра, развёл ноги. Приподнял аппетитный зад, вжал ее лопатками к бортику. Давай же, будь плохой. Ну…

Накрыл ее губы своими, жадно, глубоко проникая языком в рот. Пальцами правой руки впутываясь в мокрые волосы, блокируя малейшие протесты. Хотя, казалось, эти меры уже не нужны. Она отвечала. Несмело, робко даже, с опаской, как пробуют первый раз кокс. Она его пробовала, а Глеба штырило. Тоже, как в первый раз…

- Обещаю исполнить все по высшему разряду, - сказал он, оторвавшись от ее губ. - Ты запомнишь это на всю жизнь. А если твоя гордость не позволяет попросить меня об этом, просто оставь дверь открытой, - вжался сильнее, тараня промежность сквозь ткань, - этой ночью. Сделай вид, что забыла запереть, я поверю, женщинам это простительно… Лера… стань женщиной, это тебе пойдёт…