Графъ

Глава 33

Глава 33

Интервью журналистка брала немногим более профессионально, чем в рот, но трусила, старалась задавать свои каверзные вопросы так, чтобы у Глеба не было особых причин перейти от слов к действиям. А он и не хотел действовать. Два бурных финала подряд на одну и ту же женщину - довольно редкое явление в его сексуальной жизни. Он размяк, как булка в молоке. Ничего не хотелось. Просто лежать и слушать ее щебет, смотреть, из-под свинцовых век, как она шевелит губами, как перекидывает волосы с одного плеча на другое, как при этом чуть подрагивает ее идеальная грудь.

Остаться здесь? Исчезнуть для всех. Растянуть эти два дня на годы. Жить, рубить дрова, топить печь, построить баню. И брать ее, разомлевшую от грубых ласк, каждый вечер. Никаких новостей, телевизора, телефонов, интернета - никаких проблем. Только горы и лес и Аполлоныч на доставке. Глеб всерьёз задумался, насколько реально вторжение враждебно настроенных гуманоидов на Землю прямо сейчас. Потому что спятивший человек в фантазии редко сдержан.

Приходилось, путём невероятных внутренних усилий, балансировать на поверхности бреда, фокусировать внимание на том, что она говорит, а не как она это делает. Магия какая-то. Сначала видишь картинку, плывешь, и потом только откуда-то издалека доходит голос и окунает в теплый сироп по уши. Она же реально может работать на фараонов! А что, вполне себе схема: обратила на себя внимание, заинтриговала, разозлила, выбесила! Спровоцировала выработку мотивирующего на подвиги гормона, вывела из строя всю систему безопасности. А потом покорилась, но дала понять, что снизошла. Потом ещё раз снизошла и ещё. Дала попробовать и потекла по венам. И все, Глеб Гордеевич, ты на крючке и почти обезврежен и обездвижен. Чуешь? Ровно когда она тебя за губу цапнула, вот тогда ты и попал! Или даже раньше. Если это не профессионализм, то хорошая актерская игра. Третьего не дано. Ну, не сходится! То есть, наоборот, все сходится: Губа почти два года, как на посту, и столько же примерно Глеба окучивают. Фонд этот, опять же, в котором Граф с его-то репутацией должен стать учредителем, а это, по сути, распил и мойка бюджета всего региона! Заманчиво, ибо профит с этого обещает быть очень хорошим. Но и серой несёт от сделки с совестью знатно и ни один адвокат, в случае чего, не отмажет. Вежливых отказов эта компания, видимо, не понимает, да и с креативом у них туго. Именно поэтому, Лера - уже вторая журналистка в его постели за последние три месяца. Это можно было бы назвать совпадением или закономерностью, будь он медийной персоной. Но в его случае это или личная паранойя или чья-то работа, причём, очень корявая. Плохо то, что ему пока только пряники предлагают, не рискуя применять кнут. Значит, самая жесть ещё впереди.

А хуже всего то, что все рациональные выводы теряли силу перед одной маленькой, хлипкой надеждой, что все это - именно паранойя.

- Скажи, ты со всеми женщинами ведёшь себя, как с купленными вещами или только со мной? - резкая смена риторики взбодрила, как лёгкий хук. Глеб с ухмылкой оглядел сидящую рядом Леру. Она пристально изучала его лицо и грызла губы, что в сумме представляло крайнюю степень любопытного девичьего томления.

- Нет. Только с теми, кто продаётся за миллион, - медленно проговорил Глеб. - Считаю, что за такие деньги я могу себе это позволить.

Это тебе за «Жигули», милая.

Девчонка моргнула и нахмурилась, хотя он и ожидал более насыщенной реакции.

- Если бы я знала, во что вляпаюсь… - буркнула и отвела глаза.

- Даже если бы ты знала, всё равно бы вляпалась.

- А твоя самоуверенность - это врожденное или ее тоже купить можно? - снова прищурилась, наклонила голову, несколько волнистых прядей упали на лицо.

- Заработать, Лера. Только заработать. Даже украсть ее нельзя. Спроси меня о чем-нибудь не настолько очевидном, - Глеб потянулся и смачно хрустнул позвонками.

- Отпусти меня… - тихо обронила девчонка и потупилась, очень натурально, словно долго репетировала эту реплику, но решилась произнести неожиданно даже для самой себя.

- Прямо сейчас? Или вообще?

- … я никому ничего не расскажу.

Конечно не расскажешь. Не успеешь рот открыть, как от тебя мокрого места не останется.

- Ты давай, не отвлекайся, - Глеб не дал этой мысли зависнуть в башке. - Нормальные вопросы задавай.

- А у меня нет больше к тебе вопросов, - она опять дёрнула плечами. Обнаружив повышенный интерес Глеба к своей груди, попыталась закрыться локтями, чем ещё больше привлекла внимание.

- Я отпущу тебя, Лера, - он сказал это спокойно, устало даже, а девчонка заметно встрепенулась, прищурилась. - В обмен на твою тетрадку и мои условия, которые я готов обсуждать только после того, как увижу твои конспекты, ты получишь немного своей свободной жизни, но до первого твоего прокола. Слово пацана.

Сначала она открыла свой красивый рот, потом побледнела, и когда на фарфоровом лице вспыхнул румянец гимназистки, Глеб, зевнув, продолжил:

- Жаль, ты не взяла ее с собой. Уже завтра бы избавил тебя от своего общества. Отвёз бы тебя к местному егерю, он бы доставил тебя домой… но ее у тебя нет, как ты сказала. Поэтому, садись, Лера, мне на грудь.

- Куда? - не поняла Лера, хотя мгновенно вставшие соски сигнализировали, что всё она поняла. Всё!

- Мне на грудь.

- За-чем?

- Лера, пока я не увижу твои записи, ты будешь делать то, что я говорю. Присаживайся.

Несколько секунд у нее ушло на разглядывание посадочного места. Не найдя в нем никаких аргументов для законных возражений, Лера гордо тряхнула гривой, приподнялась на коленях и грациозно перекинула ногу через его торс.

Так то лучше, детка.

- Так? - сквозь смущение выдохнула девчонка.

- Ближе. Так. И разведи ноги, - Глеб вытянул вверх руку, обхватил ее горло ладонью, чтобы не соскочила и была покладистой в нужный момент.

Испугалась или удивилась?

Не понять, но умные глаза смотрели с опаской. И правильно, Девочка, только так ты и должна смотреть, пока твоя судьба в его руке.

Глеб плыл. Ему хотелось подначить ее, завести словами, посмотреть, как гордая красавица будет пытаться сохранять достоинство в заведомо недостойном ее воспитанию поведении. Но слова все выродились в примитивное рычание. Потому, что она всё сделала, как он велел. Села попкой своей ему на раздутую грудь и развела колени, разрешая Графу управлять собой. Он не требовал. Не угрожал и не заставлял. Просто сказал: «Ещё ближе!». Простые слова, большие смахивающие на просьбу. Спокойный и ровный голос. Уверенный взгляд. Ладонь, сжимающая шею.

Никакими приказами невозможно бы было заставить ее сдвинуться с места. Неприступная, гранитная стерва. Но Он сказал. И гранит растаял, обнажая хрупкую, нежную плоть той, что была заточена в монолите. Той, что ждала простого слова. Просьбы, похожей на приказ.

- Вкусная… - попробовав, хрипло выдал он. - Вкуснющая... Дьявол... и почему я тебя раньше не пробовал? Столько времени впустую потрачено.

Моя девочка... моя... моя...

Женщина сверху ошибочно полагает, что полностью владеет ситуацией, когда на самом деле, мужчина - всегда хозяин положения, просто ему так удобнее и энергии меньше уходит. И он может смотреть, как ее прёт… Потому что никакое другое слово не отразит жгучий спайс эмоций от стыда до неуправляемой похоти. Глеб наблюдал снизу, как по ее ногам, рукам и плечам сыплет электрический бисер, как по груди ее ползут блестящие змейки пота, как она кусает губы и кончики пальцев, поскуливая у него на языке.

Как она закатывает глаза и роняет назад голову всякий раз, когда Глеб медленно чередует силу языка, его ловкость и амплитуду движений, шумно втягивая в себя ее сок. А когда Лера тихо застонала, сообщая, что подъезжает и готова рассеяться на молекулы, Глеб четко осознал, что не хочет ее отпускать. Пока. Он ещё не все попробовал у этой вкусной девочки. Должна же у этой дури быть полная версия? Потому что мало…. Мало… черт возьми!

Скользкая, жгучая, гибкая. Жалит взглядом. Не больно, даже ласково. Провоцирует придушить и прижать к груди, как маленькую. Трахать и говорить с ней обо всём часами. Не чувства, а сплошные антитезы. Нет, она не граната, а целый склад боеприпасов. И никогда не знаешь в какой момент и с какой силой рванет. Но блять, это и заводит! Интуиция вопит: «алярм, Глеб, вали, пока не поздно!», а этот пират, мать его, на всех парусах в полыхающий док…

После того, как Леру с криком вынесло на Сатурн, разговаривать с ней было уже бесполезно. Одно невыразительное мычание или тишина. Впрочем, Глеб и сам не запомнил, как провалился в сон. Открыл глаза, когда темнота в комнате приобрела различимый рельеф. Ущелье просыпалось с первыми лучами солнца, даже если из-за гор их ещё не видно. Глеба всегда здесь в это время будили белки, снующие по крыше туда-сюда. Но в этот раз он услышал сбоку бормотание сонной ведьмы:

- Сжечь… сжечь…

Глеб сжал веки до боли, машинально провёл языком по слизистой за нижней губой. Ватага воспоминаний о минувшем отрыве мгновенно понеслась по венам в пах и укрепила желание всё повторить.

Доброе утро. Глеб отпустил затвердевший в ладони ствол, потянулся и снова услышал:

- Сжечь, надо сжечь…

Этот шёпот звучал как отчаяние, как будто девчонке позарез надо уничтожить улики, а у неё во сне последняя спичка и та отсырела и сломалась. Он уже совсем проснулся и приготовился слушать дальше, но Лера чавкнула, жалобно выдохнула и больше не проронила ни звука.

Удивительно, как сон, даже самый поверхностный, возвращает в железную узкоколейку логики. Если ещё несколько часов назад эгоистичная идея шантажом задержать ее на своем члене не вызывала противоречий, то теперь мысль поручить Аполлонычу доставку девчонки домой без лишнего шума обретала более серьёзный смысл. Избавиться от неё поскорее, нанять независимых орлов, чтобы вели журналистку круглосуточно - вот что нужно сделать в первую очередь. Камер натыкать у неё в квартире. Понаблюдать за ней, пока все не утрясется, если надо - выслать из страны в какие-нибудь райские ебеня, напугать, купить, в конце концов, если надо. И никому ничего не объяснять. Вопрос решён и точка. И спокойно заниматься текущими проблемами Альянса. В кратчайшие сроки закрыть тему с этим гребаным фондом, мать его.

И никогда, больше никогда в жизни не допускать такой херни!

Но для начала можно было попробовать древний метод сублимации напряжения в трудовые мозоли. Осторожно и почти бесшумно, насколько позволяли ему вес и комплекция, Глеб покинул ложе. В ворохе тряпок на полу гостиной признал свои штаны, надел, нашёл обувь. Остальное коварно запинал под диван, лишив девчонку одежды на ближайшие сутки. На целые сутки! Да. Может же он себе позволить ещё двадцать четыре часа кайфа?

Снаружи рассветный туман уже осел седой патиной на пожухлую траву. Холодно. Осень всегда начинает сползать с гор уже к концу августа. Месяц-два - дорогу до берлоги занесёт снегом и надо решать уже сейчас, с какой стороны перевала зимовать. Глеб поёжился и спустился с крыльца. Упруго и с наслаждением обрызгал кусты шиповника. Нашёл топор, размялся и принялся за дело. Рубил поленья одно за другим, размеренно и жестоко, как врагов, пока пот не застелил глаза и не раскалилось под ладонями топорище. Последний раз ударил, воткнув лезвие в огромную чурку, кое-как поднял тяжёлую руку стряхнуть с лица едкие капли и увидел ее. Она подсматривала из-за шторки, не ожидая, что будет опять застукана, отпрянула от окна.

Глебу это понравилось почему-то.

Он собрал щепки и дрова, наскоро перевязав их курткой, поднялся по лестнице, зашёл в дом. Завернутая в плед, гостья изучала верхние полки кухонного шкафа. Услышав, как он вошёл, вздрогнула и обернулась. Глеб облапал взглядом силуэт под пледом, пустил слюну на голые лодыжки и пошёл к дровнице. Надо было натопить дом, чтобы девчонка не мёрзла голышом бегать.

- Гл… Глеб, - она опять запнулась на его имени, будто тому все еще были причины. - А ты не знаешь, где моя одежда?

- Знаю, - уверено ответил он, закидывая дрова под печь. - Но не скажу.

- Как это?

Глеб не удостоил ее ответа, поднялся. Отряхнул штаны от древесной пыли и двинулся на девчонку. Нырнул к ней под плед, усадил на стол.

- Тёплая такая… - проурчал он, втянув в себя ее запах, - чистая. А я грязный, но голодный, поэтому в душ не пойду.

Древний способ сублимации не сработал. Хруст ширинки. Тропики. Ароматная влага. Девочка давала очень много смазки, и Глеба вело винтом уже только от этого.

- Очень приятно осознавать, что ты никогда ни для кого так не текла.

- Но ты же не последний мужчина на земле. И не единственный. Всегда есть тот, кто в чём-то лучше…

Зажал ладонью ей рот. Даже не думай, девочка!

Моя девочка…

- Самый первый, говорят, запоминается на всю жизнь, даже если очень хочется его забыть…

Прижал собой к столу, грубо развёл ноги, приподнял рукой зад и вошёл по-животному яростно, с чистым плотским удовольствием выбив ее крик.

Да почему ж всё так драматично с этой Лерой?! Почему нельзя пройти мимо неё не вцепившись в губу или плечо?

Кто ты такая, девочка, кто ты? Почему именно ты. Почему именно сейчас?

В ноябре будет сорок четыре года, как он ненавидит осень…

_______________________________________

От автора: просто на разрыв аорты, я щитаю!