Графъ

Глава 7

Глава 7

Темнота вполне вписывалась в декорации драмы, но Глеб хотел видеть главное действующее лицо крупным планом, читать его без цензуры наложенных на него абстрактных теней. Кроме того, ей тоже лучше видеть, куда целиться.

Глеб протянул руку к столику, дёрнул за цепочку настольной лампы.

- Ты уже знаешь в кого будешь стрелять? В меня или в себя? - спросил он, принимая позу максимально непринужденную для человека, которому ничего не угрожает на его территории.

Несмотря на направленное в левую бровь дуло пистолета.

- А у меня есть выбор?

Прежде, чем ответить, Глеб оглядел самозванку. Муркино участие в укрощении строптивой сидело на ее фигуре неплохо, несмотря на примитивный фасон. Трико, кроссовки, футболка. А под ней… смотрел бы и смотрел много лет на эти острые пики, пока глаза не вытекут. Впрочем, ситуация не располагала к спокойному созерцанию женских форм под мягким серым трикотажем.

- По сути, нет, - кашлянул Глеб в кулак. - Тебе при любом раскладе отсюда живой не выйти. Но ты можешь воспользоваться моим предложением. Поверь, этот вариант самый приятный из всех возможных.

- Быть твоей сексуальной рабыней?

Смешная! Где только такой пошлой бульварщины набралась, железная Лера?

- Сексуальной, - подтвердил Глеб, усиленно сдерживая лыбу, - весьма сексуальной.

Дуло пистолета теперь смотрело в переносицу.

- И как его снять с предохранителя?

«Так ты уже сняла, когда за губу меня цапнула, милая».

- У этой модели нет флажка предохранителя. Он в спусковом крючке. Времени подумать не будет, Лера. Нажмёшь - выстрелишь. Стреляй, только если всё взвесила.

Эйрсофт в ее изящной ручке выглядел убедительно, как боевая девятка.

- Почему ты такой спокойный? - слабый девичий голос удивительно не шёл оружию, даже совершенно безопасному. Но она продолжала угрожать: - Я вот-вот тебя убью.

- Я просто стараюсь не шевелиться, когда в меня целится женщина, чтобы нечаянно не угодить под пулю.

Девчонка, встрепенулась, будто вспомнила, что она пацифистка. Сдала на шаг назад. Теперь она целилась Глебу в пах. Наверное, решила, что это более гуманно, чем в голову.

- Я… могу… - заговорила снова, уже не так агрессивно. - Я могу на кухне отработать.

«Вот так новость! Не знал, что в половых отношениях московской богемы по-прежнему ценятся борщи с котлетами».

- Прямо сейчас? - дуло переместилось в область сердца. - Там конечно не так удобно, как здесь или в спальне, но раз ты настаиваешь…

Стрелка шла к кульминации. Антикварные часы с кукушкой, которые куковали только по собственному хотению не чаще пары раз в год, вдруг начали отбивать полночь. Граф не стал отказывать себе в удовольствии, разрешил своему графИну поглумиться над девчонкой, раз уже все так раскалилось.

- Тю-тю - миллион, Лерчик? Или, вернее, ку-ку?

Это ку-ку разорвалось оглушающим хлопком и просвистело в полуметре над головой Глеба, который вчера только подстригся почти под ноль и колебания температур ощущал макушкой.

Пуля. Вполне настоящая пуля прошила Китель Сталина - картину-портрет с одноимённым названием, написанную каким-то неизвестным художником - современником отца режима. Очень реалистичный, до волосков в густых пегих усах, вождь был подарен крестному отцу Графа каким-то кэгэбэшником незадолго до развала Союза. Некоронованный монарх говорил, что это не портрет, а напоминание, что человек, кем бы он ни являлся, всегда чей-то раб, пока у него есть кому поклоняться.

Глеб не верил в Бога и прочую эзотерику, но построил часовню и храм в родном селе, знал, что несколько набожных старушек молятся и ставят за его здравие свечки. Местные СМИ увидели в этом информационный повод и разродились статьями про бизнесмена, одинаково щедро спонсирующего конкурсы красоты и благотворительные фонды. Однажды, на каком-то религиозном мероприятии, где он с некоторых пор обязан был присутствовать, к нему подошла старушка, похлопала его сухой рукой по плечу и сказала:

- Ничего, сынок, зачтется. Каждое посаженное дерево превратится рано или поздно в рощу.

Возможно, двух храмов, нескольких десятков дубовых и сосновых алей и столько же спасённых от героинового рабства детдомовцев, как раз и хватило, чтобы это «ку-ку» не стало последним в жизни Глеба Гордеевича. Иначе, как объяснить, что эта настоящая пушка оказалась на месте своей точной копии? И в руках именно этой девчонки, а не того, кто умеет стрелять?

Интересно, сколько у него ещё жизней осталось? И не пора ли подкинуть на карту богоугодных дел?

- Поздравляю, своим отказом ты смертельно ранила культ личности в самое сердце, - сказал Глеб, когда окончательно убедился, что второго покушения не предвидится. По крайней мере, прямо сейчас. Девчонка стояла бледная и поникшая, будто отдача от выстрела вышибла из неё не только дух войны. Нужно было обезоружить ее, пока анализ совершенного преступления всецело занимал ее мысли и опорно-двигательный аппарат.

Глеб подошёл к шокированной девчонке. Сжал сильно кисть, хотя можно было обойтись и четвертью применённой силы.

- Как же так получилось? Дай-ка мне эту штучку, - он осторожно выкрутил рукоять из ее ледяных пальцев, извлёк магазин и вручил вошедшему в кабинет Пушкину.

- Дэ-два кофе, к-как за-ак-казывал, эс-сэ-сиятельство, - напомнил заступивший на смену сотрудник службы безопасности.

- Пушкин, у нас тут накладка небольшая вышла. Хлопушка оказалась боевой и заряженной. Займись этим. Только без шума.

Глеб проводил взглядом дежурного по покою и протянул Новодворской чашку.

- Выпей кофейку. Я подумал, что после покушения на меня тебе захочется взбодриться.

Шоковая терапия стряхнула с Новодворской криминальные намерения и цвет живого человека, сделала ее мягкой, бескостной: бери, Глеб, ешь. Да, моя дорогая, пулями стрелять в живых людей - это тебе не по клавишам стучать, ответственность другая. Но молодец, что сказать, не струсила.

А наказать тебя теперь придётся…

Глеб облизнулся и сунул чашку с ароматным эспрессо под нос девчонке, она безропотно приняла подношение нетвёрдой рукой. Отчаянно стараясь скрыть нервный тремор, стукнулась зубами о фарфор и отхлебнула.

- Теперь мне ещё интереснее, какая ты, когда кончаешь…

Глеб, конечно, предполагал, что в общении с этой цыпочкой придётся столкнуться с некоторыми препятствиями, но кофейный фонтан в лицо - это уже слишком! Он ясно ощутил, как свело гневом мышцы, отвечающие за мимику и именно это стало последней каплей…

- Ты… - Граф с трудом сдержал челюстью ненормативный эпитет, но только из трепетного уважения к хрупким корешкам редких изданий его библиотеки.

- Ты… свалилась на мою голову, опрокинула на меня поднос, исполосовала… - Глеб шагнул вперёд, намеренно наступил девчонке на ногу, продолжая перечислять ее косяки ей в висок, - прокусила запястье, губу! Ты вольнула в меня, Новодворская, и только что ты плюнула мне в лицо! Ты вообще, в курсе - кто я? Что ты думаешь, я теперь должен с тобой сделать… по совокупности твоих преступлений?

Разнообразные варианты того, что он мог с ней сделать пулеметной очередью пронеслись в голове и отрикошетили в пах. Уязвлённое самолюбие авторитета требовало сатисфакции. Очень настойчиво требовало - не уложишь.

- Я не буду с тобой спать! - заявила решительно и опять гордо вскинула подбородок, пряча за ресницами панику в расширенных зрачках.

Поздно, девочка! Отступать некуда - позади горизонтальная поверхность стола.

- Уже спала, - усмехнулся Глеб и воткнул натянутую до треска ширинку упрямице в мягкий живот, вжал собой ее зад в ребро столешницы. Ее трясло. Девчонка явно не привыкла к твёрдым знакам внимания суровых сибирских парней.

- Я не знаю, как это сказать на вашем орочьем языке, - зашипела и повторила, так, будто гвоздь ему в голову вколачивала словами: - Я. Не буду. С тобой. Спать!

Отчего-то появилось жгучее, неуправляемое желание задрать ей футболку на голову, скрутить ей руки за спиной и… только посмотреть, как торчат вверх острые соски и кожа покрывается колючими мурашками лихорадки. Глеб уже ухватил за край, но увидел ее лицо, искажённое отвращением и просто обтер футболкой кофейные брызги.

Отпустил. Отступил назад.

- Я ещё никому не был так противен, - Глеб вернул себя на диван, устало привалился к его коричневой коже взмокшей спиной. Сучка. Обидно. Он же уже не двадцатилетний пацан, чтобы вестись на такое. Что ж так во рту сухо? И будто на шее удавка?

- Спасибо, что избавил меня от объяснений, - она тряхнула волосами и поставила кофейную чашку на стол. - Теперь избавь меня от себя.

Деловая. А где «пожалуйста»?

- Я бы отпустил, - Глеб потер лицо ладонью. Пригоршня колючего снега сейчас была бы кстати. Или что покрепче. - Но ты сама выбрала остаться.

- Когда это?

- Когда взяла в руки пистолет, - он снова посмотрел на Новодворскую, отчётливо представив ее в чёрном узком платье с разрезом по бедру, в чулках и без трусов. - Когда стала решать: «тварь ты дрожащая или право имеешь».

- Сиятельство любит играть краплеными? - ехидничала, храбрилась, но грызла губы, чем и выдавала то, что ничего не смыслит в карточных играх. - Поверь, не стоит свеч. Тебе не понравится. Я - неформат.

- Лесбиянка, что ли? - нет, он не мог ошибиться, у него глаз намётан. Максимум - би…

- Девица, - буркнула под нос девчонка и отвела взгляд в самый тёмный угол кабинета.

Оп-па! Бинго!

Удача - явление парное. Сначала эта цыпочка его не убила. Теперь она оказалась источником той энергии, которую он искал в молодых женщинах. Покупал даже однажды целенаправленно, но сразу понял, что факт сделки опошляет и обесценивает цель.

Может, врет?

- В тридцатник? Девочка? - выразил сомнение Глеб и ещё раз прокатился оценивающим взглядом по Новодворской. С трудом верилось, что такую породистую киску никто ещё не брал зубам за холку. Хотя. Учитывая, как она царапается, вполне возможно…

- В двадцать восемь! - фыркнула она.

Не врет!

- А что с тобой не так?

Вспыхнула. Коленкой дёрнула. Губу нижнюю выпятила - особый знак женской кровной обиды. И процедила презрительно, будто он - Глеб, украл ее лучшие годы, а заодно и лучшие годы всех обиженных женщин планеты.

- Наверное, то, что вокруг одни мудаки!

И он, конечно же, в почётной первой тройке лидеров этих рогатых скотов!

Глеб поскрёб бороду - у неё именно ночью наблюдался активный рост. Покрутил головой влево, вправо, разминая затёкшую шею.

Ну, что ж…

- Девочка значит… - он довольно причмокнул, потянулся, устраиваясь удобнее, вытянул ноги, - это как раз самый формат для целевой аудитории, Лера. Даже не представляешь, как ты попала. Раздевайся…