Греховный рыцарь

10

ИВИ

Хотя множественные оргазмы, которые я получила благодаря моему вибрирующему маленькому другу, могли бы снять напряжение после разговора с Питом на прошлой неделе, этого было недостаточно, чтобы побороть мою новую зависимость от Instagram Александра.

Я попыталась покончить с этим. Я пыталась. Я действительно, действительно пыталась.

Но… Я продержалась чуть больше двенадцати часов, прежде чем мне пришло уведомление о его публикации, и я ничего не могла с собой поделать.

Я была похожа на одну из наркоманок, живущих в нашем доме, только моя зависимость не в виде таблеток или ампул, а в виде расфуфыренного греческого бога.

Я качаю головой, вспоминая его последнее сообщение. Всего несколько часов назад он опубликовал снимок, на котором готовится к пятничному вечеру.

Он только что вышел из душа, его кожа покрыта капельками воды. Полотенце было низко накинуто на талию, демонстрируя впечатляющие V-образные линии и внушительный пресс, но не они привлекли мое внимание. Это были его глаза. Эти серебристые глаза засасывали меня и не хотели отпускать.

Именно поэтому я все еще думаю о нем все эти часы спустя, желая, чтобы время прошло быстрее, чтобы я могла вернуться к своему телефону и посмотреть еще раз.

Прошло не менее четырех часов с тех пор, как я смотрела на него, и я начинаю думать, что мое воображение исказило мою память, потому что просто фотография не может быть такой горячей, верно?

Струйка пота, стекающая по позвоночнику, заставляет меня вздрогнуть и возвращает к реальности.

К счастью, моя работа сегодня не такая уж и сложная. Я могу делать ее практически на автопилоте.

Глубокие басы музыки, звучащей в клубе, пульсируют во мне, когда я двигаю телом в такт.

Обхватив пальцами окружающие меня прутья, я прижимаюсь спиной к прохладному металлу и опускаюсь ниже.

Из-за света, освещающего меня, я не вижу людей внизу. Там может быть один, а может быть тысяча. Я понятия не имею.

Как бы я ни пыталась убедить себя, что это первое, я знаю, что мое сердце бьется так же сильно, как сейчас, потому что на меня смотрят множество глаз.

Еще кое-что, что я узнала о себе за последние несколько месяцев.

Мне нравится, когда мужчины — ладно, один в частности — лишают меня свободы воли, и мне нравится, когда за мной наблюдают.

Раньше мне не нравилась мысль о том, что моя сестра проводит ночи, почти ничего не одевая, и позволяет мужчинам раздевать ее взглядом, но оказалось, что я зря осуждала ее, потому что это самая раскрепощающая вещь, которую я когда-либо испытывала.

Особенно с учетом жестких правил, которые я установила.

Пусть Блейк и танцевала в этих клубах и других местах, но это все, что я делаю.

Одежда больше не будет покидать мое тело на публике, и я никому не позволю прикасаться ко мне.

Отсюда и клетка.

Подвешенная здесь, над главной сценой, она дает мне ощущение безопасности, которое мне необходимо для этого. На самом деле, это не так уж сильно отличается от веб-кама. Если не принимать во внимание тот факт, что я не могу ни с кем поговорить или даже увидеть мужчин, наблюдающих за мной. Так что все действительно по-другому. Но это доставляет мне такие же острые ощущения и оплачивается так же хорошо. Просто в конце вечера мне приходится дольше добираться до дома.

Песня заканчивается, и прожекторы ненадолго гаснут, давая мне редкий снимок толпы подо мной.

— Черт, — вздыхаю я, оглядывая переполненный бар.

В этом заведении нет ни одного свободного места.

Это осознание заставляет мое сердце биться чуть сильнее.

Я сканирую лица, ища кого-нибудь знакомого.

Вряд ли здесь будет кто-то из Ловелла. Если им и посчастливилось пройти мимо охраны, то огромная плата за вход оттолкнет их всех.

Единственные люди, которых я могу здесь увидеть, — это отморозки с покерных вечеров, но, похоже, то, что сказала мне сестра несколько недель назад, правда, и греки с итальянцами находятся в состоянии войны, или что-то в этом роде, так что знакомых лиц здесь не было.

И это то, что я пытаюсь напомнить себе, что это хорошо.

Я специально попросила Дерека записать меня в итальянские клубы, чтобы не сталкиваться с ним. Но по мере того как проходят дни и растет моя одержимость, я не могу не задаваться вопросом, правильный ли выбор я сделала.

Если бы я только могла увидеть его, пусть даже издалека, то смогла бы доказать себе, что связь, которую я помню, — всего лишь плод моего воображения, и что на самом деле вживую он не такой уж и горячий.

Продолжай врать себе, Иви, и, возможно, однажды все это волшебным образом сбудется.

Не успеваю я оглянуться, как свет снова зажигается, звучит музыка, и двери в конце главной сцены открываются, являя нам главного артиста сегодняшнего вечера.

Еще не так давно Блейк была бы на сцене, и ее танцевальные движения и соблазнительное тело приводили бы зрителей в бешенство.

Но с тех пор, как ее тело сдалось, ей приходится заниматься куда менее увлекательными делами.

Недавно она подрабатывала здесь, но просто разносила напитки, что она терпеть не может. Это слишком близко к искушению. Ей хочется быть здесь, наверху, а еще лучше — там, внизу, под пристальным взглядом. Но как бы ей этого ни хотелось, она знает, что не может этого сделать. По крайней мере, пока не может.

Я очень надеюсь, что это скоро изменится, потому что боюсь, что она сможет лишь до поры до времени сохранять мужественное лицо. К тому же я знаю, что она переживает из-за снижения своих доходов. Для нее не имеет значения, что вместе мы зарабатываем больше, чем она раньше. Она считает, что подводит семью и что она подвела меня, поставив в такую ситуацию. Неважно, сколько раз я говорю ей, как мне это нравится, она все равно корит себя за это.

Однажды…

Однажды мы найдем способ обрести ту жизнь, о которой всегда мечтали.

Я должна в это верить.

Я продолжаю двигаться в такт музыке, но не свожу глаз с девушек, находящихся подо мной, слежу за каждым их движением.

То, как они работают своими телами, так чувственно и соблазнительно. Я могу только надеяться, что у меня есть хоть капля того, что удается им.

Конечно, я знаю, что мужчины смотрят на меня, хотят меня. Но это не может быть на том уровне, на котором они желают этих женщин.

Я с трепетом наблюдаю за тем, как они завершают свои номера, сводя толпу с ума, когда они начинают снимать с себя части одежды, обнажая все больше своих невероятных тел.

Может, я и не хотела бы обнажаться перед толпой возбужденных мужчин, но, черт возьми, мне нужна их уверенность. Они могут сделать все, что угодно, буквально все, и быть сексуальными.

Стриптизеры, танцовщицы, в общем, имеют плохую репутацию.

Честно говоря, когда я впервые узнала, чем занимается моя сестра, чтобы сохранить крышу над головой, мне было стыдно. Стыдно. Мысль о том, что она позволяет мужчинам использовать ее подобным образом, была мне неприятна. Но я считала так только потому, что так нас заставляет думать общество.

Прошло совсем немного времени, прежде чем я начала видеть другую сторону всего этого.

Во-первых, моя сестра чертовски много работает. И не тогда, когда она действительно работает. Но часы тренировок и практики, которые она тратила на совершенствование своих программ и движений, были просто невероятными. И по мере того, как она совершенствовалась и становилась сильнее физически благодаря всем этим тренировкам, ее уверенность в себе росла.

Ладно, она никогда не была такой застенчивой и сдержанной, как я. Она была одной из самых популярных девушек в школе. Но даже несмотря на это, я наблюдала, как она растет в уверенности в себе и становится той женщиной, которой она является сегодня благодаря этой работе.

И она вовсе не дурочка, даже близко нет. Она умная, веселая, заботливая и верная.

И что, если она решила раздеться перед мужчинами и использовать то, что дал ей Бог, чтобы ее семья могла есть? Что, черт возьми, в этом плохого?

Почему это не может быть освобождающим, вдохновляющим и сексуальным?

Вытряхнув эти мысли из головы, я вспоминаю, что должна делать — не то чтобы кто-то в здравом уме смотрел на меня сейчас, когда эти женщины рвут сцену и заставляют каждого натурала — может быть, даже нескольких геев — кончать в штаны от чувственности, которую они излучают. Я знаю, что я натурал, но, черт побери, если они не заставляют меня немного разгорячиться.

Вдохновленная ими, я добавляю немного больше дерзости в свои движения, принимаю свою внутреннюю лисицу и устраиваю лучшее шоу в своей жизни, представляя, как на меня смотрят все эти взгляды.

Мое сердце колотится, а грудь вздымается, когда я представляю себя на сцене. Здесь жарко, чертовски жарко, и моя кожа блестит не только от мерцающих брызг, которыми я покрыта, но и от блеска пота. Как бы мне это ни нравилось, я не могу дождаться, когда попаду под холодный душ.

С распущенными волосами, прилипшими к шее, я продолжаю двигаться, выполняя бесконечные упражнения, которые я практиковала с Блейк в течение последних нескольких лет. Я просто никогда не думала, что кто-то, кроме нее, будет знать, что я выучила их наизусть для развлечения.

Сет девушек подходит к концу, и свет снова начинает метаться по колоссальному пространству вокруг меня, позволяя мне видеть толпу.

Укол адреналина проносится сквозь меня при виде всех мужчин. Как и было предсказано, все они наблюдают за сценой. Я не нахожу ни одного, кто бы смотрел вверх, на меня и трех других девушек, подвешенных в клетках на стальных стропилах над нами.

Я понимаю, они намного лучше нас. Я бы тоже наблюдала за ними, если бы была клиентом.

Я снова ослеплена светом и кручусь на другой стороне клетки.

Обхватив пальцами прутья, я откидываю голову назад и соблазнительно кручу бедрами, а когда я встаю, свет падает. Как только я смотрю вниз, сердце подскакивает к горлу. Потому что на меня смотрит один человек, и это последний, кого я ожидала увидеть, но в то же время — это единственная пара глаз, в которых я хочу потерять себя.