Греховный рыцарь

27

АЛЕКС

Я действительно безумно хочу поцеловать тебя.

— Так чего же ты ждешь?

Я вздрагиваю, когда она отвечает на мысль, которую я не знал, что произнес вслух.

— К черту, — вздыхаю я, обхватывая ее затылок и прижимаясь к ней губами.

Горечь антисептической салфетки, которую она только что использовала на мне, заполняет мой рот за мгновение до того, как она превращается в ее уникальный вкус.

Мои пальцы массируют ее шею, когда я наклоняю голову, углубляя поцелуй. Другой рукой я прижимаюсь к ее спине, двигая ее выше по моим бедрам.

Мой член упирается в ее киску. Так близко и в то же время так чертовски далеко, между нами шорты и ее крошечные трусики.

Я с удовольствием глотаю ее хрипы, когда медный привкус моей крови проникает в наш поцелуй.

Я ослабляю свою хватку, ожидая, что она вырвется, но она удивляет меня. Вместо того чтобы отвратиться, как, я уверен, поступило бы большинство девушек — не считая девушек, которых нашли мои друзья, — она, кажется, становится еще более голодной, еще более отчаянно желающей меня.

Ее пальцы больно впиваются в мои волосы, но это ничто по сравнению с ранами, покрывающими все остальное тело.

— Черт, Иви. Ты мне нужна, — простонал я в поцелуе.

Может, это и правда, но это не значит, что я собираюсь что-то с этим делать. Особенно когда у нее может быть сотрясение мозга.

Оторвавшись от поцелуя, она кладет руки мне на плечи.

Ее разгоряченные щеки заставляют мое сердце трепетать в самом лучшем смысле этого слова, но вид моей крови на ее губах действительно выводит меня из себя.

— Ты доверяешь мне? — спрашиваю я, вопрос возникает из ниоткуда.

Она улыбается мне. Это самая захватывающая улыбка, которую я, кажется, когда-либо видел.

— Я не должна, — признается она.

— Мы все делаем много того, чего не должны делать, — говорю я, повторяя слова, которые она сказала мне не так давно.

Она кивает. — Да.

— Ладно, хорошо. Вот что я собираюсь сделать.

Опустив губы к ее губам, я целую ее до тех пор, пока у меня не закружится голова, а затем провожу губами по линии ее челюсти, пока не дохожу до уха.

— Я собираюсь раздеть тебя до гола и выяснить, насколько малы твои трусики. Затем я спущу их с твоих ног.

— Алекс, — хнычет она, заставляя мой член плакать в шортах.

— Потом я понесу тебя в душ и смою с нас обоих каждый дюйм сегодняшней ночи.

— А может, мне смыть эту ночь с тебя? — предлагает она.

— Черт, ты заставляешь меня хотеть всего, чего я не заслуживаю.

— Это только твое мнение. А как насчет того, что я думаю, что ты заслуживаешь?

— Ты не знаешь всего…

— Я не прошу стать твоей женой. Я просто предлагаю помощь в проведении дерьмовой ночи. Я понятия не имею, что ты сделал сегодня или в прошлом, и сейчас мне все равно. Просто… отпусти это, хорошо?

Мои сожаления, моя ненависть к себе за то дерьмо, которое мне, возможно, пришлось бы сделать сегодня с Тессой, чтобы завершить свою работу, за все то, что меня заставляли делать в прошлом… все это отпадает, когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня снова.

Оторвав свои губы от ее губ задолго до того, как я был готов, я слегка отталкиваю ее назад.

— Встань, — требую я, не оставляя ей выбора, кроме как последовать моему приказу.

Она сползает с моих коленей, заставляя мой член мгновенно заныть от потери контакта.

— Что ты…

Она обрывает себя, когда я тоже встаю. Между нами едва ли есть дюйм, достаточно места, чтобы я поднял руки и расстегнул маленькие пуговицы на ее рубашке.

Как только последняя из них расстегнута, ткань расходится, обнажая ее голую грудь.

— Черт, Лисичка, — простонал я, чувствуя, как от вида ее твердых сосков у меня переполняется рот.

Я поморщился, проведя костяшками пальцев по ее животу. Я ожидаю, что она меня отчитает, но, похоже, она слишком увлечена тем, что я делаю.

Я расстегиваю ее пояс, а затем быстро расправляюсь с джинсовыми шортами и стягиваю их с ее бедер, оставляя ее в самых маленьких трусиках-стрингах, которые я когда-либо видел.

— Черт возьми, ты не ошиблась, — бормочу я, проводя кончиком пальца по тонкой полоске ткани, которая почти облегает ее бедра, настолько она низкая. — А был ли смысл их надевать?

— Чтобы ты их снял?

— Черт. Ты идеальна.

Запустив пальцы под трусики, я тяну их вниз, позволяя им упасть вместе с шортами на лодыжки.

— Ты чертовски красива, Иви. Неудивительно, что все мужчины хотят тебя, куда бы ты ни пошла.

— Заткнись, это не так, — наивно возражает она.

Удивительно, что она даже не подозревает, насколько она потрясающа.

— Тебе стоит познакомиться с моей сестрой. Это она заставляет мужчин пускать слюни у ее ног.

— Неа. Меня не интересует никто, кроме девушки, стоящей голой в моей ванной.

Засунув большие пальцы за пояс, я стягиваю с себя шорты, позволяя им присоединиться к ее одежде на кафельном полу.

Она резко вдыхает и смотрит на меня, когда мой член высвобождается и тыкается ей в бедро. Ну, знаете, на случай, если ей понадобятся еще какие-нибудь доказательства того, что мои предыдущие слова более чем правдивы.

Взяв ее руку в свою, я тяну ее к душевой кабине.

— Алекс, — визжит она, когда я включаю его, позволяя нам со всех сторон обдавать себя ледяной водой.

— Иди сюда, Лисичка. Я согрею тебя.

Я притягиваю ее к себе и обхватываю руками, когда вода начинает нагреваться.

Дотянувшись до геля для душа, я выдавливаю огромную порцию на мочалку и начинаю отмывать ее.

Нет ни одного сантиметра ее тела, который бы я не оттер, и пока я сижу на коленях у ее ног, втирая успокаивающие круги в ее бедра, я думаю только о том, чтобы перекинуть ее ногу себе на плечо и есть ее до тех пор, пока она не закричит.

Но я этого не делаю.

Вместо этого я поднимаюсь на ноги и протягиваю ей наполненную пеной мочалку. Хотя на самом деле я хочу, чтобы ее руки были по всему моему телу.

По-видимому, прочитав мои мысли, она роняет ее к нашим ногам, словно та только что обожгла ее, и тянется к моему флакону с гелем для душа, выдавливая немного на ладонь.

— Ты плохая, — простонал я, когда она прижала ладони к моим грудным мышцам.

— Я плохая из-за тебя, — возражает она, не сводя с меня глаз.

— Я никогда не оказывал хорошего влияния на людей, честно признаюсь.

— Что ж, — говорит она, переходя к моему прессу, заставляя мой член подрагивать от возбуждения. — Тогда, наверное, я должна сделать все, что в моих силах.

Когда мыльные пузыри скользят по моей коже, она сопровождает их поцелуями, стараясь быть особенно нежной там, где уже потемнели мои сегодняшние синяки.

— Иви, нет, — начинаю я, когда она опускается на колени.

— Нет? — спрашивает она, проводя руками по моим ногам. — Ты спас меня сегодня ночью, Алекс. Если бы ты этого не сделал… кто знает, что могло бы случиться. — Она прикусывает нижнюю губу и невинно смотрит на меня. Если это вообще возможно с моим твердым членом прямо перед ее губами. — Так что позволь мне отблагодарить тебя, сделав то, о чем я не перестаю думать с Рождества.

Весь воздух вырывается из моих легких.

— Ты… ты думала о…

— Ежедневно, — признается она. Это последнее, что говорит каждый из нас, прежде чем она высовывает язык и ласкает капельки спермы на моем кончике.

Застонав, я поддаюсь ее желанию, когда она опускается на мой член.

Мои пальцы путаются в ее волосах, но я так чертовски нежен, боясь сделать ей еще больнее, чем уже есть.

Мои бедра просятся к толчку, но я сопротивляюсь. Я борюсь со всеми своими естественными реакциями и просто позволяю ей побаловать себя.

Она сосет меня так чертовски хорошо. Смотреть на нее почти больно.

Слишком, блядь, идеальная.

Ее глаза поднимаются по моему телу и находят мои, как будто она услышала эту мысль.

— Идеально, — бормочу я, когда она втягивает щеки и насаживается на меня еще глубже.

Без предупреждения меня накрывает оргазм. Я даже не успеваю предупредить ее. Вместо этого мой член дергается, и я громко рычу, выплескивая свое семя ей в горло.

Она принимает его целиком, сглатывая так, будто делала это всю жизнь.

— Святое дерьмо, — задыхаюсь я, мои колени грозят подкоситься от силы этого выброса.

— И как, хорошо? — спрашивает она с застенчивой улыбкой после того, как вытирает рот.

— Чертовски хорошо.

Опустив руки на ее плечи, я поднимаю ее на ноги и прижимаюсь к ней губами.

— Ты только что разрушила мою решимость, Лисичка. Я собирался поступить правильно и дать тебе отдохнуть. Но ты только что подняла планку.

— Упс, — невинно говорит она, улыбаясь в нашем поцелуе.

Желание прижать ее спиной к стене и трахнуть, как дикарь, почти такое же сильное, как желание покончить с жизнью этой пизды сегодня вечером.

Но я не делаю этого.

Я держу себя в руках. Ради нее.

— Передай мне бутылку шампуня, — инструктирую я, кивая на полку перед ней, когда разворачиваю ее.

— Но…

Широкая улыбка расплывается у меня на губах. Она хочет меня. И мне это чертовски нравится.

Я сделал карьеру на том, чтобы заставить людей хотеть меня. Не буду врать, я всегда испытываю некий кайф, когда они попадаются на мои уловки.

Но это… это вот здесь… Это, блядь, намного больше, чем все это.

Положив руку ей на плечо, я протягиваю ладонь.

— Сожми.

Она тут же делает то, что ей велено, откидывает крышку и наливает мне в ладонь столько, что хватит, чтобы вымыть ей волосы.

— Я буду нежным, обещаю, — шепчу я ей на ухо, прежде чем поднять руки к ее голове, стараясь не задеть шишку, которая, как я знаю, находится на затылке.

Вскоре она уже стонет от восторга, когда я массирую ей кожу головы, а мой член снова твердый и упирается в ее задницу.

— Так хорошо, Лисичка? — спрашиваю я, целуя ее шею.

— Очень хорошо. Ты тайно работаешь парикмахером?

С моих губ срывается грустный смех.

— Если бы.

— Ну, ты мог бы, если бы захотел сменить профессию. Женщины готовы платить за это хорошие деньги.

— Чтобы стоять со мной в душе голышом, пока я массирую им головы и шепчу на ухо всякие гадости?

— Не помню, чтобы ты что-то шептал, — поддразнивает она.

— Ты злая.

— Это ты начал, — возражает она.

— Ладно, хочешь знать, что я планирую?

Она кивает.

— Как только я сделаю это, я пройдусь по каждому сантиметру твоего тела полотенцем, убедившись, что ты сухая, а потом отнесу тебя на свою кровать, уложу на подушки и поцелую так, будто это мой последний шанс.

Ее дыхание учащается с каждым моим словом.

— Я буду целовать тебя до тех пор, пока у тебя не перехватит дыхание, а потом начну спускаться по твоему телу. — Отпустив ее волосы, я иллюстрирую свои планы пальцами. Я обвожу пальцами ее ключицы и нежно двигаюсь вниз, пока не обвожу ее твердый сосок. — Я могу немного задержаться здесь, подразнить тебя, заставить тебя умолять о большем, посасывая твои соски.

— Алекс, — стонет она, позволяя своей голове слегка откинуться на мое плечо.

— А когда я буду готов, я продолжу спускаться вниз, целуя твой живот, пока не смогу раздвинуть твои бедра. У тебя такая красивая киска, Иви.

Я прикусываю мочку ее уха, и она стонет, как шлюха.

Это охренительно.

Когда я добираюсь до стыка ее бедер, она без колебаний раздвигает для меня ноги.

— Гребаный ад, — простонал я, опуская пальцы ниже и жадно скользя по ее складкам, чтобы понять, насколько она мокрая для меня. — Ты хоть представляешь, что ты со мной делаешь?

— Я представляю, — признается она, покачиваясь на моем члене. — И что потом? — спрашивает она, возвращая меня в нужное русло.

— Потом я зароюсь в тебя лицом, буду лизать твой клитор, трахать тебя языком, пока ты не начнешь извиваться и молить о пощаде. — Она задыхается. — А когда я наконец дам тебе это, ты упадешь, выкрикивая мое имя.

— Черт, Алекс. Где ты научился так говорить?

Я сморщился от ее вопроса.

— Просто говорю о том, что хочу с тобой сделать. Это возбуждает тебя, не так ли?

— Отнеси меня в свою постель, — стонет она. — Выполни свои обещания.

— О, Лисичка, об этом можно не беспокоиться.