Греховный рыцарь

2

ИВИ

Как и в прошлый раз, когда я готовилась войти в этот дом, Блейк исполняет мои указания, чтобы сделать меня похожей на кого угодно, только не на себя. В последнее время это происходит все чаще и чаще. Она с легкостью натягивает на мою голову белокурый парик, и я быстро вживаюсь в созданную мной роль.

Иви — зануда-художница, которая скорее проведет жизнь за набросками, чем будет общаться с людьми, но эта версия меня, эта… лисица… она совершенно другая.

Она жаждет общения, внимания и похвалы со стороны мужчин. Она питается выражением их лиц, когда они окидывают взглядом ее тело, желая получить чуть больше того, что она предлагает. Надеясь, что они станут теми счастливчиками, ради которых она нарушит свои правила.

Этого не случится. Я провела твердую черту на песке в отношении того, что я готова сделать. И я полностью намерена придерживаться своих моральных принципов, даже если они висят на волоске.

— Ну, это… хуже, чем я ожидала, — признаюсь я, когда Блейк достает из сумки, которую только что взяла у входной двери, два наряда и демонстрирует два черных корсета. — Мужчины — подонки, — бормочу я, потянувшись за своим платьем — если его вообще можно так назвать, — когда она протягивает его мне.

— Они богаты и думают, что могут получить все, на что обратят внимание. Это хорошо для наших банковских счетов. Нашего будущего.

— Но не для нашей добродетели.

Она изучает меня, и на ее губах появляется небольшая улыбка. — Добродетель? Что это? Кажется, я потеряла свою некоторое время назад.

Смеясь над ней, я натягиваю наряд.

— Выглядит мило, — замечает Блейк, пока я вожусь с отделкой чулок.

— Не уверена, что именно этого они хотели добиться. Я должна быть горячей, сексуальной и неотразимой.

— Иви, ты и есть все это.

Она опускается на край кровати и вздыхает.

— Ты уверена, что с тобой все будет в порядке? — Может, Блейк и вздремнула во время процедуры в спа-салоне, но она все равно выглядит изможденной.

— Конечно. Я буду рядом с тобой сегодня вечером. Если возникнут проблемы с кем-то из этих придурков, ты сразу же придешь и расскажешь мне.

— Ты сейчас выглядишь немного устрашающе.

— Как и должно быть. Ты даже не представляешь, какую боль можно причинить заносчивому дрочеру с крошечным пенисом, который думает, что он какой-то особенный.

— О, эти образы, — жалуюсь я, доставая духи и опрыскивая себя и свой наряд.

— А какие сказки я могла бы тебе рассказать, Ив, — поддразнивает она.

— Есть вещи, которые сестре никогда не нужно знать, как бы близки мы ни были.

Поднявшись на ноги, Блейк делает шаг ко мне и нежно проводит по моим щекам, стараясь не испортить макияж.

— Это не навсегда, — обещает она. — Как только мы сможем, мы заберем все деньги, которые припрятали, и начнем жизнь заново.

Я осторожно киваю, когда слезы надежды начинают скапливаться в моих глазах.

— Я знаю. Когда-нибудь.

— Это случится. Я, ты и Зей. Мы сможем жить так, как всегда мечтали, в любой точке мира, где захотим.

Это несбыточная мечта. Несмотря на то что Блейк произносит эти слова вслух, она должна это понимать.

Но я с радостью принимаюсь мечтать вместе с ней, игнорируя очевидные проблемы в нашем плане.

Может быть, она права. Может, наступит время, когда мы сможем просто исчезнуть в закате и оставить все это позади.

Должно же когда-то наступить, верно? Или все это окажется пустышкой.

Я выхожу из машины и смотрю на дом, который так сильно повлиял на мою жизнь всего несколько месяцев назад.

Мне было так страшно войти туда той ночью. Я боялась чужих взглядов, мужского внимания ко мне.

Я никогда раньше не выходила из дома в таком ограниченном количестве одежды. Каждая моя неуверенность в своем теле кричала мне, чтобы я немедленно бежала. Но я не могла. И когда Блейк, одетая в свой плащ, прикрывающий ее наряд, подошла ко мне, я вспомнила, почему в тот вечер я отбросила все эти страхи и шагнула в открытую дверь.

— Готова, малышка? — спрашивает она, ее глаза мерцают странной смесью гордости и озорства.

Я смотрю в них, ненавидя усталость и тени, которые я в них вижу. Никто другой этого не заметил бы; она прекрасно скрывает правду, но я ее вижу.

— Ага. Пойдем, возьмем эту вечеринку штурмом.

Когда мы вместе приближаемся к особняку, страх все еще сковывает мое тело. Но теперь все иначе, чем в ту ночь. Меня больше не волнует, что на мое тело смотрят чужие глаза, это стало почти привычным. Я боюсь только одного человека.

Его.

Дьявола с серебряными глазами и грешной улыбкой.

Бабочки взлетают в воздух при одном только воспоминании о той ночи.

Я должна вспоминать о том, что произошло в его спальне, с отвращением и сожалением. То, как он одолел меня и взял все, что хотел, не обращая внимания на мое согласие. Но я отношусь к этому совсем не так.

В ту ночь он открыл во мне что-то. Что-то, о чем я подсознательно знала, но никогда не признавала.

Но после того как я сбежала и наконец-то села в такси, я поняла, что мое тело гудит от возбуждения, бедра сжимаются от желания, а воспоминания о его мощных толчках, о том, как его член глубоко входит в мое горло, сделали меня такой сексуальной, какой я, кажется, никогда еще не была.

Его доминирование. То, как он лишил меня свободы воли и заставил играть в свою игру.

Чёрт. Это было так возбуждающе.

Чувствовать, как он напрягается от одного только взгляда на меня, от того, что я рядом. Это научило меня тому, какой силой я обладаю, просто будучи собой. Ладно, может, я и выставляла напоказ свои лучшие стороны, но я не делала ничего, чтобы соблазнить его. Ничего такого, что другие девушки делали с мужчинами внизу в надежде получить дополнительные чаевые.

Возможно, я заработала целую кучу лишних денег, которых не ожидала в тот вечер, и мне, наверное, должно быть стыдно за то, что он заплатил мне так, будто я была не более чем грязной шлюхой. Но это не так. Даже близко не была.

Я достала из платья пачку купюр и пересчитала их с самой широкой улыбкой на лице.

Сестра пыталась оградить меня от такой жизни с тех пор, как продала свою душу дьяволу, то есть Дереку, когда была слишком молода, чтобы полностью осознать последствия, но я знала, что мне нужно делать. И отговорить меня было невозможно. Да и не было у нее шансов, поскольку она оказалась прикована к постели и не могла двигаться, не говоря уже о том, чтобы привести хоть какие-то достойные аргументы в пользу того, чтобы я вмешалась и помогла нашей семье.

В те минуты, когда я стояла перед ним на коленях на полу его спальни, я и представить себе не могла, насколько сильно он изменит мою жизнь.

Я могу быть благодарна ему за то, что он помог мне найти мою внутреннюю лисицу, но это не значит, что я буду рада вернуться в тот дом и снова оказаться под его пристальным взглядом.

Угроза, которую он мне высказал… она была реальной.

Он больше не хочет меня видеть, и, несмотря на все мои чувства по поводу той ночи, опасность, прозвучавшая в его голосе, заставляет меня чувствовать то же самое.

Если он сегодня здесь, если он узнает меня — да что там, если он вообще меня помнит, — тогда я боюсь, что моя жизнь может измениться заново.

И все из-за дьявола в овечьей шкуре со сверкающими глазами.

— Иви? — Голос сестры прорывается сквозь мои мысли, и я оглядываюсь, встречая ее обеспокоенный взгляд. — Куда ты пропала? Я произнесла твое имя около пяти раз.

— Прости. Я просто…

— Я не подпущу его к тебе. Обещаю.

— Я знаю. Пойдем. — Протянув свою руку через ее, я иду к боковому входу в особняк, с которого нам разрешено входить.

На кухне царит суматоха. Повсюду девушки, готовящиеся к вечеру, в то время как поставщики провизии доедают канапе и приводят в порядок беспорядок, который они устроили.

Мы быстро втягиваемся в этот хаос, и через несколько минут Чарли находит нас.

Вскоре начинают появляться мужчины, увлеченные и желающие начать ночь пораньше.

Чарли собирает свою команду танцовщиц, и после нескольких слов поддержки от Блейк она ведет меня в главный зал и помогает мне подняться на один из столов. Мой дом на эту ночь, танцы для богатых придурков, которые надеются, что им повезет. Но только не со мной. Единственное, что им позволено на меня класть, — это глаза. Я не из тех танцовщиц, которые будут раздеваться и раздавать дополнительные услуги. Хотя меня заверили, что эта «Ночь покера» не будет такой дикой, как «Рождественская». Посмотрим.

Под тяжелый ритм негромкой музыки, разносящейся по залу, я соблазнительно покачиваю телом, не сводя глаз с зала.

Появляется все больше и больше мужчин, их взгляды устремляются на девушек задолго до того, как они найдут своих знакомых, которые уже здесь, и начнут свою ночь.

Но я ни разу не вижу того мерзавца, который решил, что может наложить на меня руки. Не вижу я и парня с серебряными глазами.

По мере того как ночь продолжается, облегчение, переполняющее мои вены, облегчает все мои движения. Вскоре я теряюсь в музыке и постоянном гуле разговоров вокруг меня и почти забываю, где нахожусь.

Но все меняется, когда по позвоночнику пробегает неистовая дрожь, а кожа покрывается мурашками от осознания происходящего.

Это нелепо. Всю ночь на меня смотрели. Но ни один из них никак не повлиял на меня. Ладно, это не совсем так. Мужчины, которые выглядят достаточно старыми, чтобы быть моим дедушкой, вызывают во мне волну отвращения, когда они разглядывают мое тело, словно я могу стать их следующей едой. Это отвратительно.

Повернувшись, я осматриваю комнату, пытаясь найти того, кто мог вызвать во мне такую бурную реакцию. Но никого нового нет.

Его здесь нет, Иви. Это всего лишь твое воображение.

Но пока мое тело продолжает гореть, мне трудно поверить самой себе.

Он здесь. Просто он не показывает своего лица.

Покачивая бедрами, я еще раз поворачиваюсь, стараясь выглядеть естественно, и осматриваю комнату. Но все равно не вижу ничего. Его здесь нет.

Вот и все, Иви. Хватит врать самой себе.

Три другие девушки, одетые точно так же, как и я, вместе заходят в зал и расходятся, каждая направляется к столам, на которых мы танцуем.

— Смена, — говорит девушка, которая приближается ко мне. — Помогите нам, джентльмены.

Пока она флиртует с пьяными мужчинами за столиком рядом со мной, я пытаюсь как можно элегантнее сойти со стола, не чувствуя себя настолько уверенно, чтобы просить о помощи, как она, тем более что моя кожа продолжает покрываться мурашками от волнения.

Но не в силах сопротивляться, «помогающие» руки тянутся ко мне, и я встаю со стола, не упав на задницу, и, к моему удивлению, не подвергаясь лапанию со стороны богатых членов.

Может, они выпускают настоящих отморозков только на Рождество?

С гордо поднятой головой я несусь через весь зал, покачивая бедрами при каждом шаге, и направляюсь к выходу.

Свобода или хотя бы передышка в пределах досягаемости, мои ноги ускоряют шаг на моих нелепых стриптизерских каблуках, и я уже почти выбралась из комнаты, полной разврата, когда поднимаю глаза и сталкиваюсь лицом к лицу с тем, кого я надеялась не увидеть сегодня вечером.

Сердце подскакивает к горлу, живот сводит узлом, а мое глупое, предательское тело пылает, когда я вспоминаю, каково это — быть в его власти.

В его глазах вспыхивает узнавание, прежде чем гнев поглощает сверкающее серебро, оставляя два темных, опасных глаза, смотрящих прямо на меня.

Резко сглотнув, он облизнул нижнюю губу, словно раздумывая, не съесть ли меня в качестве следующего блюда.

Неужели я зря надеюсь, что это так?

— Ты, — шипит он, и сильный запах алкоголя от его дыхания омывает мое лицо. — Тебя не должно быть здесь.

Его кулаки сворачиваются по бокам, а глаза опускаются к моим губам, а затем ниже. На его лице появляется выражение отвращения, от которого у меня сводит желудок.

Потребность сбежать берет верх, и я отступаю назад, чтобы оставить между нами хоть какое-то пространство.

Он позволяет мне отойти, но отвращение быстро сменяется чем-то другим.

Весельем.

Он шагает вперед, заставляя мое сердце колотиться еще сильнее, а голову кружиться.

Я ударяюсь спиной о дверь, и с моих губ срывается шокированный вздох.

Жар его тела обжигает меня спереди, когда он наклоняется ближе, зажав меня между собой и неподатливым деревом у меня за спиной.

Дверь со щелчком открывается, и я, споткнувшись, отступаю назад. Спотыкаясь на толстом ковре этой комнаты, я чуть не оказываюсь на заднице, когда он наваливается на меня, не оставляя мне другого выбора, кроме как продолжать отступать.

Я задыхаюсь, когда моя спина ударяется о прохладную стену, а он приближается ко мне.

Бежать некуда, спрятаться негде. И я очень сомневаюсь, что кто-то придет мне на помощь.

А хочу ли я этого?

— Ты помнишь, что я обещал тебе, если увижу тебя здесь снова? — спрашивает он, снова наклоняясь ко мне так близко, что я почти чувствую вкус того, что он сегодня пил.

Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь втянуть воздух в легкие. Каждый вдох наполнен его запахом, от которого кружится голова, а запреты покидают тело.

Я должна быть напугана. Я и боюсь. Но в животе у меня трепещет волнение.

Я не должна хотеть, чтобы он снова заставил меня встать на колени. Я не должна хотеть, чтобы он взял меня, не задумываясь о том, хочу ли я этого.

Но я хочу.

Я жажду этого чувства бессилия. Облегчения от того, что кто-то другой принимает за меня решения, когда все, о чем я беспокоюсь большую часть дня, исчезает из моей головы.

Его глаза впиваются в мои, ожидая ответа.

Я настолько потерялась в его орбите, что не могу подобрать ни одного слова. Все, что я могу сделать, — это нервно сглотнуть и кивнуть.

Я помню эти слова так, будто он только что их произнес. Они преследуют меня с тех самых пор.

Дразнят меня, насмехаются надо мной, заставляя жаждать узнать, что именно он имел в виду.

— Хорошо. Тогда это не должно шокировать, — прорычал он, прежде чем обжигающие руки легли на мое тело.

Я моргаю, готовясь прогнуться под его силой. Но мои колени так и не ударяются о ковер.

Вместо этого он шокирует меня совершенно другим способом.