Греховный рыцарь

4

ИВИ

— Ив, подожди, — зовет Блейк, когда я бегу по роскошному дому в сторону ванной комнаты, в которой, как я знаю, можно спрятаться.

Стыд обжигает меня, заставляя кровь кипеть в жилах, а лицо приобретает ужасающий оттенок красного.

— Здесь нечего стыдиться. Я… горжусь тобой.

От ее странных слов мои шаги замедляются, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее.

— Что? Что, черт возьми, с тобой не так? — рычу я. — Просто… будь нормальной хоть раз.

Если она и обиделась на мои гневные обвинения, то никак этого не показала.

— Это нормально, Иви, — возражает она, жестом указывая назад, туда, откуда я только что убежала. — Ты хоть в курсе, кто это был перед тобой на коленях? — спрашивает она, интригующе вздергивая бровь. Она уже слишком вовлечена в это. Это странно.

— Я не буду говорить об этом с тобой, — бормочу я, продолжая двигаться к ванной.

— Иви, перестань. Я так переживала, что ты отдалилась от всех. Не заводишь друзей и связей.

— Господи, Блейк. Ты хоть понимаешь, насколько это хреново?

Я оглядываюсь через плечо, проскальзывая в комнату, как раз вовремя, чтобы увидеть, как она качает головой.

— Я хочу, чтобы ты испытала жизнь. Ты так много времени проводишь, уткнувшись головой в этюдник или планшет, что я беспокоилась, что…—

— Я не люблю людей? — огрызаюсь я. — Нет. Это… — Теперь моя очередь жестикулировать в сторону офиса. — Это была ошибка. Этого не должно было случиться. — Я задыхаюсь. — Я не должна была возвращаться сюда, — причитаю я, прежде чем окончательно захлопнуть дверь и запереться в огромной ванной комнате на нижнем этаже. Она как минимум вдвое больше той, которую мы все делим в нашей квартире. В ней даже есть чертов диван. Нелепо.

Неловко стягивая с ног мокрые стринги, я опускаю задницу на сиденье, одновременно опуская голову на руки.

Что это вообще было?

Я не делаю этого с парнями. Черт, да я вообще не подхожу так близко к мужчинам.

Но он…

В нем есть что-то такое, что отталкивает все мои аккуратно уложенные слои брони, и он снимает их один за другим, пока я не становлюсь всего лишь его марионеткой. И он добивается этого всего за несколько минут, почти без слов и только с этими горящими глазами.

Блейк не произносит ни слова по ту сторону двери, но я знаю, что она все еще там. Я чувствую ее присутствие. И как бы это меня ни расстраивало, мне нравится, что она не уклоняется от сложных вещей. Она, не только моя сестра, но и лучшая подруга, мать, которую я давно потеряла, и самый лучший человек, которого я знаю.

Мне бы только хотелось, чтобы иногда она видела меня не так ясно, как сейчас. Иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем я сама, и это нервирует.

Разочарование напрягает мои мышцы, когда я встаю и смотрю на себя в зеркало. Мои щеки раскраснелись, а зрачки расширились от желания получить оргазм, который украла у меня сестра.

Это должно было быть умопомрачительно. Я уже знала это и теперь ненавижу себя за то, что оплакиваю ощущение его губ и языка на себе.

Я не должна ничего хотеть от него, не после того, как он со мной обращался.

Но было что-то такое правильное в том, что он был между моих бедер. И не только потому, что он был мне должен.

Я могла бы испытать это с кем угодно. Я уверена, что есть множество парней, которые были бы готовы дать мне первый вкус удовольствия, которое не исходит от моих собственных пальцев или вибрирующего маленького друга. Но нет. Это должен был быть он.

Вдохнув, я пытаюсь что-то сделать со своими волосами и поворачиваюсь к выходу, готовясь встретить свою любознательную сестру.

Как только я открываю дверь, она уже стоит там с самодовольной, знающей ухмылкой на губах.

— Мне очень жаль, — говорит она, хотя, судя по блеску в ее глазах, я не думаю, что она извиняется за то, что вошла. — Я и правда все испортила, не так ли? Тебе стоит вернуться и закончить…

— Мы уже можем идти домой? — спрашиваю я, перебивая ее.

— Э-э… — Она смотрит на часы. — Нет, еще нет. И ты должна вернуться на стол через десять минут. Твой перерыв почти закончился.

— Великолепно, — бормочу я, поворачиваясь к ней спиной и направляясь на кухню.

Если я рассчитываю пережить остаток этой ночи, то мне нужно выпить. И очень что-то очень крепкое.

— Дай мне все, что у тебя есть, — требую я у Чарли, которая сидит за стойкой.

Ее глаза недоверчиво сужаются, а затем переходят на Блейк, которая последовала за мной. К счастью, она не задается вопросом о моей просьбе, а просто берет стакан и наливает в него более чем щедрую порцию водки.

— Спасибо, — бормочу я, тут же отпивая.

— Что-то случилось? — спрашивает Чарли, беспокойство так и сочится из ее пор.

— Тебе не о чем волноваться, — отвечает за меня сестра, пока я борюсь с жжением, вспыхнувшим у меня в горле.

Чарли все еще смотрит на меня с подозрением. — Мужчины любят тебя сегодня, Иви, — хвалит она.

— Отлично, — бормочу я. — По крайней мере, они все ведут себя хорошо.

— Все? — шепчет мне на ухо сестра.

— Если мы больше никогда не сможем об этом говорить, это будет здорово.

— Тебе следовало остаться на месте и позволить ему закончить с тобой. Очевидно, ты превращаешься в настоящую сучку, когда тебя лишают оргазма. Кто бы мог подумать?

Я смотрю на нее, мои щеки снова пылают.

— Я тебя ненавижу, — шиплю я, алкоголь уже начал согревать мой живот.

— Я тоже тебя люблю, сестренка, — окликает она, когда я возвращаюсь в главную комнату, чтобы снова занять свой пост.

К моему раздражению, мне помогают забраться на стол более чем пара желающих рук, хотя никто из них не перегибает палку. Очевидно, приглашения на сегодняшнюю игру в покер получили более солидные джентльмены, чем на предыдущую.

Я едва успела встать во весь рост, как по позвоночнику пробежала слишком знакомая дрожь осознания.

— Ради всего святого, — бормочу я себе под нос, незаметно сканируя взглядом лица вокруг.

Я не нахожу его ни за одним из столиков, ни среди смеющихся мужчин, стоящих вокруг и увлеченных разговором. Но как только мой взгляд падает на темный угол, я получаю ответ.

Мне не нужно видеть его, чтобы понять, что он там. Как только наши взгляды сталкиваются, воздух становится заряженным. Мои мышцы напрягаются, бедра сжимаются, когда ощущение его между ними снова проникает в меня.

Черт. Почему моя сестра не могла подождать еще две минуты, чтобы ворваться в дверь?

Нет, ругаю я себя. Ничего этого не должно было случиться, и, несмотря на то, что я пропустила это, я слишком хорошо знаю, что если бы я испытала крещендо, я бы жаждала повторения еще больше, чем сейчас.

Проглотив свое желание и потребность спрыгнуть со стола прямо к нему на колени, я заставляю себя сосредоточиться на работе. Но пока я уговариваю себя не обращать на него внимания и развлекать видимых мужчин вокруг меня, проходит совсем немного времени, и все остальные отходят на второй план, а я обнаруживаю, что танцую только для него.

Это пьянящий опыт, благодаря которому мои нервные окончания продолжают трепетать от желания, а мой клитор пульсирует в такт музыке.

Однако этого недостаточно, чтобы вернуться в то состояние, в котором я находилась раньше.

— Ты действительно уверена, что это то, чего ты хочешь? — говорит Блейк у меня за спиной, как только я бросаюсь к выходу.

Я стискиваю зубы, но не отвечаю.

А какой еще вариант? Найти дорогу обратно в его спальню и закончить начатое?

Желание разливается по моим венам, когда я на секунду задумываюсь о том, что это вариант.

Но это не так.

Я не та девушка, которая проводит ночь с принцем этого замка. Я девушка, которой платят за то, чтобы она, едва одетая, стояла на столе и развлекала придурковатых друзей его отца.

Я девушка, которой он заплатил за минет, черт возьми.

Я знаю свое место здесь, и сейчас оно не с ним.

Он получил свой кайф, когда я раздвинула для него бедра. Жаль только, что я не получила свой.

Машина, которая должна отвезти нас домой, стоит с заведенным двигателем на гигантской подъездной дорожке, и я, не оглядываясь, направляюсь к задней двери.

— Добрый вечер, — приветствует водитель, его глаза изучают меня в зеркале.

— Привет, — ворчу я, надеясь, что моего тона хватит, чтобы отбить у него охоту завязывать разговор. Но это не так.

— Хорошая ночь? Ты выглядишь так, будто тебе понравилось.

Я понятия не имею, что он видит, но что-то подсказывает мне, что если бы я смотрелась в зеркало, то ничего, кроме усталости и сожалений, не обнаружила бы там.

Я успеваю пробормотать какой-то полусерьезный ответ, как шаги сестры приближаются к машине.

— Добрый вечер, Фил. Как дела? — спрашивает она, и ее счастье, несмотря на усталость, омрачающую ее глаза, заставляет меня внутренне застонать.

Она страдает, я знаю. Как ей удается сохранять бодрость духа?

— Лучше, потому что я вижу своего любимого клиента, — кокетничает он в ответ, его глаза восхищенно блестят.

— Серьезно? — пробормотала я себе под нос. — Водитель.

— О, закрой рот, — легкомысленно укоряет Блейк, погружаясь в непринужденную беседу с Филом, пока он везет нас домой.

Думаю, это одно из преимуществ работы на Дерека. Он всегда заботится о том, чтобы его девушки были доставлены домой в целости и сохранности. Какой благородный гражданин.

Глядя в окно, я отгораживаюсь от окружающей меня болтовни и вместо этого сосредотачиваюсь на проносящихся мимо огнях закрытых витрин и суете возле пабов и клубов.

По мере того как мы едем по городу, пейзаж меняется от богатства к бедности, и становится только хуже, чем глубже мы въезжаем в Поместье Ловелл.

Это место действительно похоже на адскую яму, но все же это дом. Единственный, который каждый из нас когда-либо знал.

Люди возле пабов уже не просто стоят и развлекаются. Теперь они курят, трахаются или дерутся, не обращая внимания на окружающих, которые наблюдают за ними.

Углы заполнены работающими девушками, которые пытаются заработать на очередную порцию наркотиков, а темные переулки усеяны дилерами, которые только и ждут, чтобы заполучить в свои руки неуловимые деньги.

Хотя мне не нравится, что мою сестру заставили делать до того, как она стала достаточно взрослой, чтобы понять, на что она соглашается, я должна быть благодарна за то, что ее никогда не заставляли выходить на улицу.

Дерек, может быть, и нечист на руку и коррумпирован, но он всегда находил для нее работу, которая была безопаснее, чем для тех девчонок на улице.

Машина останавливается возле нашего здания, и в ту же секунду я дергаю за ручку, готовая к побегу и сбрасыванию жалкого количества одежды, которое на мне надето, в пользу пижамы.

Блейк прощается с Филом, прежде чем ее каблуки стучат по старому, покрытому пятнами бетону нашего подъезда позади меня.

— Иви, хватит убегать.

— Я не убегаю.

— Нет, убегаешь, — услужливо подсказывает она, пока я роюсь в цветочном горшке возле нашей входной двери в поисках ключа.

Насколько это безопасно, когда самый важный человек в наших жизнях спит в этой квартире? Нет, точно нет. Но хотя в этой части города может быть много опасностей, есть одно фундаментальное правило. Мы не причиняем вреда своим. К тому же Дерек Мэтьюс — страшный человек, и все вокруг знают его как нашего дядю и не посмеют поднять руку на его семью. Я могу ненавидеть все вокруг, но я приму все, что смогу, чтобы защитить тех, кого я люблю.

Толкнув дверь, я едва успеваю захлопнуть ее, чтобы она не ударилась о стену, и врываюсь в ванную.

— Иви, перестань. Просто поговори со мной, — умоляет Блейк, но я не останавливаюсь.

Прежде чем делать что-либо еще, мне нужно выбраться из этой одежды и смыть с себя сегодняшний вечер и его запах.

С Блейк я разберусь позже. Она никуда не денется.

В считанные секунды мои стриптизерские туфли на каблуках перелетают через всю комнату и с приятным треском ударяются о стену, прежде чем пальто, корсет и стринги падают на пол. Я так и не удосужилась найти свой парик, так что, по крайней мере, на одну вещь, которую нужно снять с моего тела, стало меньше.

Включив воду на максимальную температуру, я захожу в нашу старую, потрепанную ванну и встаю под жалкие брызги. Хотелось бы сказать, что это худший душ из всех, в которых я когда-либо была, но, к сожалению, у меня нет никакого опыта.

Струйка воды обжигает, попадая на кожу головы и стекая по шее, но какой бы горячей она ни была, ее недостаточно, чтобы избавить меня от воспоминаний о сегодняшнем вечере.

Я почти не удивляюсь, когда в дверь ванной раздается тихий стук.

— Иви, — вздыхает Блейк, просовывая голову в комнату. — Мне очень жаль. Ты в порядке?

Повесив голову, я продолжаю прятаться за занавеской, покрытой резиновыми уточками.

— Со мной все будет в порядке. Мне просто нужно…

— Я ненавижу, что ты оказалась в центре всего этого. Я так старалась оградить тебя. — В ее голосе прозвучали сожаление и боль, отчего у меня в животе все сжалось.

Я согласилась на эту жизнь, чтобы помочь ей. Это было единственное, что я могла придумать, когда она болела, чтобы помочь нашей семье. И в основном мне это нравится.

Ну ладно, не так уж много, когда речь заходит о других людях и о ледяных стариках. Но благодаря той ночи, благодаря ему я обрела ту часть себя, о существовании которой даже не подозревала. Я наслаждаюсь этой свободой. Я могу исследовать то, о чем раньше не задумывалась, вдали от других людей и по собственным правилам.

— Я приняла решение, Блейк. Тебе не нужно чувствовать себя виноватой. Это наша семья. Мы делаем то, что должно быть сделано вместе.

— Но ты должна быть…

— Остановись, Блейк. Пожалуйста, — умоляю я, и вода, капающая на меня, уже становится холодной.

— Я просто хочу для тебя лучшего, Иви. Я всегда хотела большего для всех нас.

— Это наша жизнь. Пока мы вынуждены делать все возможное.

Она бормочет что-то вроде несогласия, прежде чем двинуться с места. — Я оставлю тебя. Только… ты правда в порядке?

— Да. Я в порядке, — вру я. — Я сейчас выйду. Вода уже холодная.

Я жалею о своих словах, как только с ее губ срывается болезненный вздох, но она уходит прежде, чем я успеваю сказать что-нибудь, чтобы успокоить ее.

Да, наша жизнь не очень хороша. Но все могло быть гораздо хуже.