Греховный рыцарь

17

АЛЕКС

Мои плечи опускаются, и я откидываюсь на пятки, когда она теряет сознание на моих глазах.

Ее темные волосы в беспорядке. Красивая прическа, с которой она оставила Рай, давно разрушена моими руками. Моя грудь слегка вздымается от гордости за то, что я так сильно ее испортил.

Сегодня вечером она выглядела потрясающе, как в клетке, так и танцуя с подругами. Но никогда еще она не выглядела лучше, чем сейчас.

Ее кожа блестит от напряжения, вызванного двумя оргазмами, ее соски все еще твердые, ее грудь покрыта следами моих укусов, а ее киска… Черт.

Я немного отодвигаюсь назад, любуясь ею, залитой моей спермой.

Лучшее, блядь, зрелище в мире.

Ну… может, и нет. Смотреть, как она вытекает из нее, было бы лучше. Но я возьму то, что могу получить прямо сейчас.

Нависая над ней, я убираю с ее лица прядь волос, аккуратно заправляя ее за ухо.

— Кто ты? — снова шепчу я, отчаянно желая узнать все, что только можно, о моей танцующей девушке.

Яростная волна собственничества проникает в меня, когда я думаю о том, что другие увидят ее такой. Наблюдать за румянцем, распространяющимся по ее щекам и груди, когда она приближается к оргазму, и за тем, как закатываются ее глаза, когда в нее врывается наслаждение.

Наслаждение, которое я доставил.

Думаю, на это не может претендовать ни один из тех ублюдков на другом конце ее камеры.

Интересно, думала ли она обо мне, пока занималась с ними тем, чем занимается…

Опустившись ниже, я бесстыдно провел губами по ее губам, не в силах отказать себе в желании попробовать ее на вкус.

— Спи спокойно, маленькая воровка, — произношу я, прежде чем снова сесть.

Я знаю, что не должен, но достаю из кармана телефон и делаю несколько снимков ее тела. Затем я поднимаюсь с кровати и укладываю ее.

Несмотря на то что я говорю себе, что она добровольно выставляет свое тело на всеобщее обозрение, меня все равно гложет чувство вины за то, что я сделал эти снимки, когда она спит.

Этого недостаточно, чтобы заставить меня удалить их. Я просто удостоверюсь, что она знает об их существовании, чтобы не скрывать больше, чем нужно.

Я поворачиваюсь к ванной, но тут меня осеняет идея. Я тянусь за головой и стягиваю с себя рубашку, не успев осознать, что принял решение.

Всего через несколько секунд я уже плотно прижимаюсь к телу моей маленькой воровки, а затем накидываю на нее одеяло, прикрывая ее восхитительную наготу.

Вытащив телефон, я открываю камеру и, заняв позицию, делаю несколько снимков с разных ракурсов.

Через несколько минут я снова на ногах, надеваю рубашку и направляюсь в ванную. Искушение остаться там, где я был, окруженный ее запахом, с жаром ее тела, обжигающего меня, было слишком сильным. Было бы так легко закрыть глаза и заснуть рядом с ней.

Но я не могу. Я не могу сделать этого ни с кем из нас.

Я уже слишком зависим. Проведя ночь, я только подогрею свою одержимость этой загадочной женщиной.

Я разворачиваю одну из мочалок и запускаю горячий кран, пока вода не нагреется, а затем возвращаюсь и вытираю ее.

Она может считать меня дьяволом, но ей предстоит многое узнать обо мне.

И не факт, что у нее будет такая возможность.

Каким бы правдивым ни было данное ей последнее обещание. Я знаю, что это не так.

Я отказываюсь впутывать кого-то в свою жизнь. Даже если она может понять.

Никто не стоит того, чтобы причинять такую боль.

Даже такой сексуальной маленькой воровке, как моя Лисичка.

— Как стыдно прикрывать это грешное тело, — пробормотал я, отрывая ткань от ее киски и бросая ее на пол. — Но мы не хотим, чтобы ты замерзла. Как бы мне хотелось остаться и укрыть тебя одеялом.

Она хнычет, когда я ее укладываю.

Не в силах отстраниться, я слегка провожу костяшками пальцев по ее щеке.

— Алекс, — стонет она, заставляя мой член подрагивать в штанах.

— Черт возьми, Лисичка.

Заставляя себя отступить, я спотыкаюсь о ее сумку, которую не забыл прихватить по дороге из клуба.

С ней в руках я падаю на стул, стоящий напротив кровати, и наконец-то получаю ответы, которых жаждал последние несколько месяцев.

Сначала я достаю из ее сумочки банковскую карту.

— Иви Мур, — вздыхаю я, переводя взгляд с карточки на женщину, которая все еще крепко спит передо мной. — Тебе идет. Мои глаза находят ее адрес, и в груди все сжимается. — Ловелл. Конечно.

Запихивая карточку обратно, я замираю, глядя на ее фотографию.

На ней она, светловолосая женщина и мальчик помладше. Может, брат и сестра?

Достав из кармана телефон, куда я его спрятал, я открываю его и нахожу еще одну фотографию, на которой она изображена с теми же двумя людьми.

— Выдай мне все свои секреты, Иви Мур, — бормочу я, проводя пальцем вверх, молясь, чтобы у нее не был установлен код блокировки. — Черт, — рявкаю я слишком громко и поднимаюсь на ноги, чтобы посмотреть, не разблокирует ли ее спящее лицо.

Но оно не открывает. Не с закрытыми глазами.

— Черт побери, — бормочу я, опускаясь обратно в кресло и пытаясь найти хоть какую-то информацию, доступную мне.

По ее временному водительскому удостоверению я узнаю дату ее рождения.

Восемнадцать через несколько недель.

Не уверена, что ей стоит работать в «Раю» или на отца, если она не достигла совершеннолетия, но неважно. То, что мы были слишком молоды, никогда не мешало нам делать все, что мы хотели.

Что бы я ни пробовал, ничего не получалось. В конце концов, все мои попытки приводят к тому, что я заблокировал телефон еще крепче.

Все в порядке. Теперь я знаю, кто она. И у меня есть способ найти ее. Это все, что мне нужно.

Я достаю из кармана маленький набор, который Тео дал мне не так давно, и приступаю к работе.

Моя маленькая воровка больше не сможет меня обмануть, как бы она ни старалась.

Когда я заканчиваю и уверен, что мое вторжение в ее личную жизнь не будет обнаружено — пока, во всяком случае, — я собираю ее вещи обратно в сумку и кладу ее на комод рядом с собой. Затем я откидываюсь на спинку кресла, наблюдая за тем, как она спит.

Я сидел и смотрел на нее, пока солнце не начало появляться на горизонте, окрашивая воздух за окном в оранжевый цвет.

Рассвет всегда был моим любимым временем суток.

В эти первые мгновения света кажется, что все возможно.

Мир безмятежен, все ужасы ночи убегают обратно во тьму, где им и место.

Надежда. Вот что дарят миру первые лучи солнца.

Ладно, обычно она вскоре угасает, когда вы понимаете, что ваша жизнь — такое же дерьмо, какой она была накануне, и будет оставаться таковой все последующие дни.

Но в те несколько мгновений все это просто… исчезает.

Покинуть ее было самым трудным, что я делал за последнее время, но, проведя поцелуем по ее теплой щеке, я заставил свои ноги двигаться, открыл дверь и вышел из «Империи», как будто не я занес ее сюда прошлой ночью, возможно, против ее воли.

Черт, я поступал здесь и похуже. Чертовски намного хуже.

И ей нравилась каждая секунда.

Я мог бы взять от нее гораздо больше, но я был хорошим мальчиком.

Не могу сказать, что все будет так же, когда она в следующий раз попадет ко мне в руки, но кто знает…

Поездка домой на Uber была короткой, я смотрел в окно на восход солнца, а как только попал в свою квартиру, разделся догола и упал в кровать. Я уверен, что уснул еще до того, как моя щека коснулась подушки.

После, как мне кажется, не более чем тридцатиминутного сна, меня будит стук где-то в квартире, и я стону, переворачиваюсь и натягиваю на голову запасную подушку.

Но за этим следует еще один удар, затем глубокий гул голосов, а потом запах кофе.

Последний удар бодрит меня, но этого все равно недостаточно, чтобы сделать хоть какую-то попытку встать.

Неудивительно, что голоса становятся ближе, шаги — громче, и прежде чем я успеваю понять, что происходит, прохладный воздух обдает мое обнаженное тело, срывая с меня одеяло.

— Проснись, проснись и пой, любовничек, — громко объявляет Себ.

— Блядь. Отвали, — ворчу я, не двигаясь со своего места под подушкой.

— Ха, да, потому что это сработает, — пробурчал он.

— Поднимай свою задницу, солдат, — требует Тео. — Тебе нужно кое-что объяснить.

— Я ничего не делал, — простонал я, понимая, что это полная ложь. Я натворил кучу чертовых дел, о большинстве из которых он наверняка знает, потому что этот ублюдок каким-то образом знает все.

— Не то, что написано в твоем Instagram, — добавляет Себ.

— Тогда, может, тебе стоит перестать его смотреть.

— Что в этом интересного? Ты хочешь, чтобы весь мир знал твое имя? Ну, мы смотрим, так что смирись.

Со стоном я переворачиваюсь на спину, открывая им обоим неограниченный вид на мой член.

— Ради всего святого, Деймос. Убери это. Это почти оскорбительно — быть таким маленьким, — дразнит Себ.

— Да пошел ты. Мы все знаем, что ты бы все отдал, чтобы иметь такой большой. Честно говоря, я удивлен, что Стелла еще не заскучала и не пришла просить милостыню.

Подушка, которую я поднял, чтобы он услышал мои слова, быстро прижимается к моему лицу, задушив меня и перекрыв доступ воздуха.

— Моей девочке нужен мужчина, а не мальчик, Александр. Ты никогда не удовлетворишь ее, — рявкает он.

— Господи Иисусе, — насмехается Тео. — Пойду допью кофе.

— Ты так усмехаешься, потому что мы все знаем, что твой тоже больше, чем у Себа, — рычу я, когда он немного успокаивается.

— Ты гребаная пизда, — рычит Себ, снова наваливаясь всем весом на подушку в попытке покончить со мной.

Я даю ему десять секунд. Затем я сопротивляюсь.

Он хрипит, когда моя нога сталкивается с его ребрами, сбивая его с кровати и отправляя на пол с грохотом.

Внезапно почувствовав себя бодрым, я прыгаю вниз, борясь с ним.

— Мне все равно, какой у тебя маленький член. Я не хочу, чтобы он терся об меня, — кричит он, пока мы катаемся по полу.

— Заткнись, тебе это чертовски нравится. Если бы у тебя была возможность, ты бы стоял на коленях и сосал его.

— Извини, что разрушаю твои фантазии, но этого никогда не случится, брат. Киска Стеллы — вот что мне нужно.

— Она бы отсосала.

Удар.

Я падаю обратно на голую задницу и потираю больную щеку.

— Что за хуйня? — спрашиваю я, когда Себ разжимает кулак и поднимается на ноги.

Он пожимает плечами, не обращая внимания на синяк, который появится у меня через несколько часов благодаря его хуку справа.

— Скажи еще раз о том, что моя девочка сосет твою крошечную сосиску, и посмотрим, что будет.

Мои губы раздвигаются, чтобы ответить, но Тео опережает меня.

— Кофе. Если только ты не хочешь, чтобы я ушел, и ты бы мог попробовать разозлить его еще сильнее.

— Гребаный засранец, — бормочет Себ, направляясь к двери. — Прикрой свою задницу. Ты еще не нашел женщину, которая захочет на нее смотреть. Мы уж точно не хотим.

— Пизда, — рявкаю я, когда он исчезает из поля моего зрения.

Вздохнув, я поднимаюсь на ноги и иду в ванную, чтобы поссать и почистить зубы.

Когда я возвращаюсь в спальню, то обнаруживаю, что был прав. Я едва ли проспал четыре часа.

Зная, что лучше не ложиться обратно в кровать, чтобы поспать еще, пока эти два придурка торчат в моей гостиной, я натягиваю чистые боксеры и шорты и отправляюсь выяснять, что же они хотели сказать такого важного, что вытащили меня из постели в такую долбаную рань.

Как только я оказываюсь в своей гостиной, я тянусь к кружке, стоящей на кофейном столике, и делаю глоток.

— Какого хрена ты здесь так рано? Разве ты не должен быть в постели с похмельем после прошлой ночи?

— Мы в порядке, — пожимает плечами Себ, стараясь выглядеть невинно.

— И мы здесь не для того, чтобы говорить о нашей ночи. Мы хотим узнать о твоей. — Ухмылки покрывают их лица, пока они ждут, когда я расскажу все.

Когда я умолкаю, Себ достает из кармана телефон, нажимает на экран, а затем поворачивает его ко мне.

— Не хочешь объяснить?