Грешная одержимость

11

ДАНИ

Сильная агония на лице Ефрема говорит мне, как сильно он хочет мне поверить. Но я чувствую, как он колеблется. И что-то внутри меня тает, когда я понимаю, что он борется со своими желаниями, потому что пытается защитить меня.

Это то, чего я хочу. Хотя сегодня утром я не ожидала секса, выходя из дома, сейчас я очень этого жажду. Общение с Ефремом оживляет меня так, как я никогда не мечтала, и я не могу насытиться им. Я хочу его всего. И я готова. Может, мы и встречаемся не так давно, но Ефрема я хотела уже давно.

— Пожалуйста, — прошу я, и мне неприятно, что я звучу почти плаксиво.

Когда моя спина плотно прижата к стволу дерева, а руки Ефрема обнимают меня, я могу думать только о том, как хорошо он заставляет меня чувствовать себя. И я хочу, чтобы мой первый раз был с ним. Я ему полностью доверяю. И на этот раз я хочу, чтобы он наслаждался этим настолько, насколько и я.

Его пристальный взгляд обладает такой силой, что у меня дрожит живот, и после долгой паузы он, кажется, приходит к решению.

На этот раз наши губы соприкасаются, и он целует меня с нежностью, которая потрясает меня до глубины души. Затем его сильные руки отрывают меня от дерева. Я цепляюсь за Ефрема, когда он опускает меня на лесную подстилку, осторожно укладывая на прохладную сухую землю.

Ткань моего платья щекочет мою плоть, полностью обнажая ноги. И мои бедра раздвигаются, когда бедра Ефрема проталкиваются между ними. Я дрожу от железного стержня его члена, с силой прижимающегося к шву его штанов и задевающего мой клитор сквозь тонкие атласные трусики. Моя камера мягко выкатывается из кончиков пальцев и останавливается где-то возле моей головы.

Сильные руки обхватывают мое тело, Ефрем опускается на меня сверху. Его мускулистая грудь укрывает меня теплым одеялом, от которого у меня мурашки по коже. И его поцелуи задерживают мое дыхание.

Медленно он перемещается, проводя ласку вдоль линии моей челюсти и вниз по шее. Его руки исследуют мое тело, скользят по впадине моего горла и вниз по груди, массируя грудь. Его пальцы находят шнурки на моем корсетном топе, и, продолжая омывать мою кожу поцелуями, он освобождает ленту, освобождая мою грудь от ограничивающих ее чашечек.

Крепко дернув ребристый корсет, он проталкивает его дальше вниз по моей грудной клетке, обнажая грудь одним мощным движением. Я задыхаюсь, когда мгновение спустя его горячий рот смыкается вокруг моего соска.

— Черт, — выдыхаю я, когда моя спина по собственной воле выгибается от твердой земли.

Язык Ефрема дразнит твердый кончик моего соска, а другой рукой массирует другую грудь. Пьянящее возбуждение путает мои мысли, и мое сердце трепещет от потребности. Сладкое предвкушение омывает мои трусики, когда я думаю о том, как он заставил меня кончить вчера, просто поиграв с моей грудью. И моя киска сжимается, когда я отчетливо вспоминаю последовавшие за этим пальцы.

Если секс так хорош, то я не уверена, что мне когда-нибудь захочется встать с этой лесной подстилки.

Он не торопится, восхитительно мучая по очереди каждую грудь, ведя меня к пропасти освобождения. Но на этот раз он не доводит меня до крайности. Вместо этого, как только мой клитор начинает пульсировать от предстоящего оргазма, Ефрем выпускает мой сосок из своих зубов.

Я всхлипываю, когда его твердое тепло отходит от меня. Мои глаза распахиваются, когда внезапное всепоглощающее разочарование наполняет меня ненасытной потребностью. Понимающая улыбка искривляет рот Ефрема. Его глаза игриво танцуют, и я не могу сдержать вырвавшийся из меня стон тоски.

— Ты готова кончить со мной, прекрасный цветок? — Игриво дразнит он.

— Да, — задыхаюсь я, дрожа от потребности в облегчении.

Ладони Ефрема находят мои колени, и новая волна опьяняющего возбуждения поглощает меня, когда его грубые пальцы медленно скользят вверх по моим бедрам, приближаясь все ближе и ближе к тому месту, где я отчаянно хочу их видеть.

Достигнув верхней части моих ног, Ефрем стягивает последние слои моей юбки с моих бедер, открывая мое нежное голубое атласное нижнее белье. Воздух шипит у него между зубами, когда он резко вдыхает при виде моих нахальных трусиков.

Обхватив пальцами резинку на талии, Ефрем ведет ткань вниз по моим бедрам. Я отрываюсь от земли, чтобы помочь ему их снять, и он с дразнящей скоростью спускает атлас с моих ног.

Он доходит до моих белых кед, осторожно снимая трусики через них. Затем, с дьявольской ухмылкой, он засовывает их в карман брюк.

— Если будешь хорошей девочкой, я, возможно, верну их обратно.

Теплота заливает мои щеки от его игривой угрозы. Поскольку я не взяла с собой сумку, возможно, я буду ходить без нижнего белья, если он решит оставить их себе. Эта мысль одновременно пугает и волнует меня. Но прежде чем я успеваю придумать остроумный ответ, Ефрем опускает плечо мне между бедрами. Нервы в моей груди оживают, когда я осознаю его попытку. И моя рука летит к его волосам, чтобы остановить его, словно инстинктивно.

Затем его язык поглаживает мою щель, скользя между складками, пока не находит крошечный пучок нервов на их вершине. У меня вырывается задыхающийся стон от внезапной и сильной волны удовольствия, захлестнувшей мое тело. Мои пальцы сгибаются, запутываясь в его волосах, а моя хватка в одно мгновение переходит от профилактической к необходимой. Потому что, если я не буду держаться за него, я могу потерять себя.

Ефрем одобрительно мычит в мой клитор, посылая электрические токи по моему позвоночнику. Его руки находят мои бедра, а пальцы крепко прижимаются к моей сверхчувствительной плоти, заставляя мое дыхание учащаться.

— У тебя восхитительный вкус, прекрасный цветок, — грохочет он, и воздух, шепчущий по моей киске, почти уничтожает меня.

Затем его язык начинает более настойчиво скользить по моей щели. Каждый потрясающий удар он заканчивает, обводя мой клитор, забирая мое остаточное возбуждение от игры с сосками и развивая его в геометрической прогрессии.

Термин «самопроизвольное возгорание» мелькает в моем мозгу по мере того, как интенсивность моего удовольствия нарастает, пока я не думаю, что оно может просто убить меня. Мои мышцы напрягаются от предвкушения, волнение гудит по всему телу, как камертон.

И если он не позволит мне кончить в ближайшее время, я могу просто закричать.

— О боже, Ефрем. Пожалуйста. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — прошу я, мое тело вибрирует, когда я дергаюсь под его искусными губами.

А затем он вводит в меня два пальца.

Сильное удовольствие от того, как его рот сосет мой клитор, и от того, как его пальцы проникают в меня, доводят меня до крайности. И я кричу, кричу от такого блаженства, что не могу контролировать громкость.

Я никогда не чувствовала такого всеобъемлющего освобождения. И когда звезды взрываются перед моими глазами, волны экстаза омывают меня. Мои ноги сильно трясутся на сильных плечах Ефрема, а стенки сжимаются вокруг его толстых пальцев.

Он не перестает сосать мой клитор и щелкать по нему языком, пока не утихнут последние мои толчки. И наконец, я падаю на твёрдую землю. Только тогда он отпускает меня, и одновременно его пальцы выскальзывают из меня.

И когда он поднимается, чтобы встретиться со мной глазами, они полны хищнического желания. Мой желудок сжимается от предвкушения. Я знаю, что произойдет, и внезапно нервное возбуждение пронзает мои вены.

— Ты уверена? — Спрашивает он, его нежный тон резко контрастирует с интенсивностью его взгляда.

Я киваю, мертвые листья шуршат под моей головой.

Глаза Ефрема не отрываются от моих, он расстегивает ремень, затем расстегивает пуговицу и расстегивает молнию на брюках, освобождая свой член из заключения.

Я тяжело сглатываю, видя его впечатляющий обхват и значительную длину.

Я не совсем уверена, как это должно поместиться во мне. Но Ефрем не дает мне времени об этом задуматься. Снова опустившись между моих бедер, он выравнивает наши тела, чтобы захватить мои губы в поглощающем поцелуе. Огонь разливается по моим венам от растущего знакомства с его непреклонными губами, от легкого царапания его волос на лице на моей коже.

Он расслабляет тугой клубок нервов в моем животе, заменяя его теплом, которое вновь разжигает мой голод.

— Ты такая красивая, Дани, — хрипит Ефрем, осыпая меня любовью, когда одна рука находит мою грудь и ласкает ее.

Тяжело дыша, я дрожу от волнения, мой разум поглощен предвкушением секса с этим сильным, массивным греческим богом-мужчиной. Я чувствую, как его шелковистая головка скользит между моими складками, непреклонно прижимаясь к моему входу.

Он ощущается очень большим и твердым, как железо. И когда он толкается вперед, проникая в меня, я почти болезненно растягиваюсь, чтобы приспособиться к нему. Каждый дюйм, проникающий внутрь, вызывает у меня по спине трескучую эйфорию. И в то же время я чувствую, что он вот-вот разорвет меня пополам.

— Блядь! — Стону я, когда интенсивность становится почти невыносимой.

Ефрем стонет, и этот звук отражает мою боль, и мне интересно, мужчинам тоже больно лишать девушку девственности? Его лоб прижался к моему, наши губы слились так близко, что его теплое, тяжелое дыхание омывает мою кожу.

— Ты такая узкая, — хрипит он, толкаясь еще дальше внутрь меня.

— Разве это плохо? — Такое ощущение, что так и должно быть. Слёзы жгут мои глаза, когда я пытаюсь контролировать свою боль. Но я не хочу, чтобы он останавливался. Потому что эта подавляющая полнота воспламеняет мою душу.

Ефрем качает головой.

— Ты ощущаешься потрясающе, — выдыхает он.

Я вздрагиваю от интенсивности его тона, и хотя я чувствую, что растягиваюсь сверх своих возможностей, моя киска сжимается вокруг его твердого члена. Он стонет в ответ, и его бедра дергаются вперед, чтобы протолкнуться в меня до конца.

Я вскрикиваю, когда покалывание удовольствия струится по моим пальцам рук и ног. Ефрем замирает, глубоко внутри меня, и его пальцы нежно убирают выбившуюся прядь волос с моего лица, внимательно изучая меня.

— С тобой все в порядке?

Я киваю, мое сердце переполняет нежность его вопроса, затем я отрываю голову от земли, чтобы яростно поцеловать его. Он отвечает тем же, его язык скользит между моими губами, пробуя меня на вкус. И постепенно он начинает раскачиваться внутри меня.

Я цепляюсь за его широкую спину, а его обхват растягивает меня с каждым толчком вперед. Глотая мои крики удовольствия, он требует меня и ртом, и членом. Я никогда не чувствовала ничего столь интимного, столь сильного и столь невероятно приятного. Мы как будто два кусочка пазла, которые наконец собрались вместе. И теперь я чувствую себя совершенно цельной.

По мере того, как боль от его первоначального проникновения постепенно утихает, я обнаруживаю, что мое возбуждение перерастает в нечто новое и более мощное. Это чужое ощущение полноты и востребованности заставляет меня чувствовать глубокую связь с Ефремом.

Я никогда не чувствовала себя так естественно с кем-то, и все же он меня волнует. В мире, где так много правил и ограничений, Ефрем дает мне ощущение свободы, непосредственности. И я могла бы пить это вновь обретенное удовольствие, пока оно не выльется из меня.

Темп Ефрема постепенно увеличивается, его толчки становятся все более непреклонными по мере того, как мы находим ритм. Наше дыхание смешивается, а губы раздвигаются, пытаясь глотнуть воздуха. И я чувствую, что зависаю на грани своего освобождения.

С каждым толчком бедер Ефрем толкает мой клитор, и я с трудом выдерживаю волны удовольствия, которые пульсируют во мне.

— О боже, я кончаю! — Задыхаюсь я, когда меня сильно поражает оргазм.

Киска взрывается вокруг его мучительной эрекции, я зарываю лицо ему в грудь, чтобы заглушить крик экстаза. Стенки сжимаются, как тиски, я сжимаю его член снова и снова, заставляя его чувствоваться внутри себя невероятно большим.

Мой клитор пульсирует, и жидкость хлынула по моему телу, на мгновение ослепляя меня.

— Ты ощущаешься слишком хорошо, — рычит Ефрем, русский язык вытекает из него как лава. — Если бы я не был проклят адом, я был бы уверен, что я с ангелом на небесах.

Я понятия не имею, что он сказал, но сам сексуальный звук его глубокого голоса, говорящего со мной на знойном языке, сводит меня с ума. Даже когда моя киска трепещет от последних толчков, я чувствую новое, сильное возбуждение, свертывающееся внутри меня.

— Дай мне больше, — стону я, позволяя своей голове упасть на твердую землю.

— Я хочу остаться с тобой навсегда, — хрипит он, его голос напряжен, когда он толкается внутри меня, требуя моего удовольствия сейчас.

Я кончила уже дважды и настолько опьянена похотью, что едва могу вспомнить свое имя. И все же я чувствую, как внутри меня нарастает третий оргазм.

— Блядььььь… — грубо задевая твердую землю с каждым грешным эйфорическим толчком, я раскачиваюсь от силы проникновения Ефрема.

Кажется, он потерял всякую сдержанность, и я горю от силы его страсти. Он и сейчас не сдерживается. Погруженный в удовольствие, он движется к своей кульминации, в то время как он вонзается в то скрытое место в моих глубинах, которое превращает мое тело в желе.

— Пойдем со мной, прекрасный цветок, — командует он.

И я это делаю. Тлеющее волнение разливается в моем животе. Мое сердце колотится, ревет в ушах, когда его член набухает. Затем внутри меня вырывается горячая сперма. Вскрикнув, я разлетаюсь вокруг него, мои ноги дрожат, клитор пульсирует, а киска крепко сжимает его.

Его бедра дергаются вперед, беспорядочно толкаясь, пока он струей за струей изливает семя глубоко в мои глубины. Я непреклонно дою его, мое тело жаждет каждой запретной капли.

Когда я медленно начинаю спускаться со своего кайфа, Ефрем опускается на меня, его вес обволакивает и успокаивает, пока он замирает внутри меня.

— Черт возьми, — выдыхаю я, когда мы вместе задыхаемся.

Смех вырывается из моей груди, когда Ефрем издает низкий, раскатистый смешок, переходящий в стон.

— Ты снова меня возбуждаешь, — предупреждает он, указывая на то, как я сжимаюсь вокруг него с каждым хихиканьем. Затем он целует меня, нежно и целомудренно.

Выйдя из меня, Ефрем помогает мне подняться с земли и быстро одевается. Я делаю то же самое, натягивая платье на грудь и затягивая ленты корсета. Затем я наклоняюсь, чтобы взять камеру и повесить ее ремешок на шею.

— Я не подумал взять с собой защиту, — извиняющимся тоном говорит он, помогая выщипывать засохшие листья из моих волос. — Я не ожидал… Не то чтобы это оправдание. Но мне не следовало кончать в тебя. — Прости. — В его тоне звучит обеспокоенность, когда Ефрем гладит меня по щеке большим пальцем.

Тепло следует за его большим пальцем, и мои внутренности тают от этого нежного жеста. Мои глаза закрываются, а руки покрываются мурашками.

— Я могу взять тебя с собой, чтобы получить план Б, — предлагает он.

Открывая глаза, чтобы посмотреть на его мягкий голубой взгляд, я улыбаюсь. Прижимая его ладонь к своей щеке, я говорю в его теплую руку.

— Не беспокойся об этом. Моя мама назначила мне противозачаточные средства, как только мне исполнилось шестнадцать. — Я выразительно закатываю глаза, мой тон меняется на циничный. — Было бы слишком большим скандалом, если бы я забеременела до того, как вышла замуж или не дай Бог, будучи подростком. Не думаю, что когда-нибудь услышала бы конец того, как это может положить конец карьере моего отца.

Нахмуренный взгляд сводит его светлые брови в замешательстве.

— Но… ты была девственницей, пока мы… Я неправильно понял…?

— Нет… нет. Я определенно была девственницей до сегодняшнего дня. — Тепло разливается по моим щекам, когда я смотрю на разворошенную землю, где мы с Ефремом занимались сексом. — В моей семье все именно так. Принимать все меры предосторожности, чтобы защитить имидж папы, даже если я никогда не приводила домой парня, чтобы познакомить с семьей. Черт, я даже раньше не испытывала романтического интереса к парням. — Фыркаю я безрадостно.

— Нет? — Спрашивает он, его губы дергаются от веселья, хотя в его тоне звучит приятное удивление.

Я краснею, осознавая правду, стоящую за моим заявлением. Очевидно ли, что он единственный парень, в которого я когда-либо была влюблена? Потому что, даже не желая этого, я всегда сравнивала других парней в своей жизни с Ефремом. И никто ему свечу не подставил.

— Но твои родители все равно настаивали на контроле над рождаемостью?

Я киваю, мои глаза опускаются, когда я проглатываю внезапный комок в горле. Я пожимаю плечами, пытаясь отмахнуться от этого, но мне не следует быть слишком убедительной.

— И это тебя беспокоит, да? — Мягкий вопрос Ефрема заставляет мой желудок невольно трепетать. Его палец попадает под мой подбородок и поднимает его, так что мне приходится смотреть на него. — Это как-то связано с тем, почему ты была так расстроена, когда пришла сегодня утром поговорить с Сильвией?

Откуда он такой нелепо проницательный? Он читает меня, как открытую книгу, понимая мои самые сокровенные мысли, иногда даже до того, как я их полностью понимаю.

Тяжело вздохнув, я киваю.

— Этот придурок-папарацци выполнил свою угрозу и опубликовал фотографию, на которой мы целуемся. Он написал целую статью о том, как мой отец, генеральный прокурор Нью-Йорка, который должен защищать закон и обеспечивать безопасность людей, кажется, совершенно спокойно позволяет своим детям бегать с мужчинами, которые думают, что они выше закона… Что-то в этом роде.

Глаза Ефрема вспыхивают, и на мгновение я беспокоюсь, что он может подумать, что я расстроена тем, что меня видят с ним. Вчера это определенно беспокоило его. Но он молчит, поэтому я спешу объясниться, прежде чем он поймет неправильно.

— Моя жизнь может быть такой разочаровывающей — постоянное внимание в сочетании с преследованием моих родителей по поводу имиджа семьи. Это утомительно. Я просто хочу быть нормальным человеком, который может делать то, что делают нормальные люди, и проводить время с людьми, которые мне нравятся, не подвергаясь пристальным взглядам.

Выражение его лица смягчается, Ефрем притягивает меня к себе, заключая в свои мускулистые руки.

— Это не может быть легко, — тихо говорит он.

Положив подбородок на его сильную грудь, я смотрю на потрясающе красивого русского сердцееда. Сильная благодарность наполняет меня, когда я думаю о том, как мне повезло. Потому что после стольких лет влюбленности в Ефрема и мыслей, что он не может меня хотеть, оказывается, что я ему тоже нравлюсь.

— Отчасти мне очень нравится проводить с тобой время, потому что ты относишься ко мне так, как будто я нормальная, — признаюсь я, впитывая мужскую красоту его лица.

Низкий гул доносится из груди Ефрема, и он поднимает руку, чтобы зачесать прядь волос мне за ухо.

— Поверь мне, Дани, ты совсем не нормальная.

Затем он наклоняется, чтобы поцеловать меня, заставляя мир вокруг нас снова исчезнуть.