Грешная одержимость

18

ЕФРЕМ

— Они пришли вчера поздно вечером, уже после закрытия клуба, но до того, как девочки ушли домой, поэтому двери все еще были не заперты, — мрачно констатирует Глеб, встречая Петра у парадных дверей его клуба.

Стрип-клуб закрыт на весь день после того, как накануне вечером его ограбили под дулом пистолета. Мы с Вэлом обходим Петра вплотную, пока я разглядываю пустующую гостиную. Помещение в беспорядке, столы перевернуты, стулья сломаны. Пулевые отверстия пронзили сцену и подиум, оставив несколько подсвеченных плиток темными, а от входов растянулись длинные трещины.

— Что они взяли? — Спрашивает Петр, целенаправленно входя в комнату и осматривая глазами ущерб.

— Из реестров ничего, — холодно замечает Глеб. — Они точно знали, куда идти.

— Продукт? — Резко спрашивает Петр.

Глеб поджимает губы.

— Сколько?

Глеб колеблется, и я знаю, что это, должно быть, плохо. Один из наших главных дистрибьюторов работает в клубе, так что я уверен, что у нас в багажнике припрятана значительная сумма.

— Сколько? — Повторяет Петр, останавливаясь лицом к капитану.

— Пара сотен килограммов, — отвечает Глеб, качая головой.

— Блядь, — рычит Петр, подводя итог своему походу в подсобку. — Валентин? — спрашивает он, имея в виду дистрибьютора.

— Мертвый. И из менеджера клуба выбили дерьмо, — добавляет Глеб.

Но могу сказать, что это еще не все. Его стройные мышцы напряжены, как пружина, готовясь к самым худшим новостям.

Петр, кажется, тоже это замечает.

— Что еще? — Рычит он, когда мы идем по заднему коридору, усеянному неоновыми фонарями.

— Они забрали несколько девушек.

Остановившись, держась за ручку двери в заднюю комнату, Петр оборачивается.

— Девушек? — Его голос низкий и смертоносный.

— Танцовщиц. Мужчины с пистолетами схватили семерых из них… столько, сколько смогли вытащить за дверь.

Длинный поток русских ругательств вырывается изо рта моего пахана, когда он кружится в поисках чего-нибудь, что можно было бы сломать. Когда он ничего не находит, он обращает дикий взгляд в мою сторону, как будто ищет, чтобы я нашел что-нибудь, на чем можно выплеснуть свой гнев.

Я остаюсь неподвижным, внимательно наблюдая за Петром, хотя его ярость отражает мою собственную.

— Они оставили это. — Глеб кивает подбородком в сторону задней комнаты, жестом приглашая Петра войти, чтобы он мог показать то, что они оставили.

Петр подчиняется, берет себя в руки, прежде чем открыть дверь и войти в тускло освещенную комнату. Вокруг сидят несколько полураздетых девушек, черная тушь размазана по щекам, они открыто плачут, цепляясь друг за друга, как будто от этого зависит их жизнь. Их жизни, вероятно, действительно зависели от этого всего несколько часов назад, когда их схватили под дулом пистолета и приказали уйти с неизвестными мужчинами. К ним приставлены несколько людей Глеба, пытаясь успокоить истерику девушек.

Дима, менеджер клуба, выглядит хуже, его лицо покрыто маской фиолетовых и черных синяков, один глаз опух и полностью закрыт. Он сжимает свои ребра так, что мне кажется, что они сломаны.

— Лев, — кричит Глеб, подзывая одного из своих людей.

Парень поднимается из приседа перед одной из девушек, чтобы принести своему капитану сложенный листок бумаги. Глеб берет его и, кивнув, отпускает Льва, прежде чем передать лист Петру.

— Это Живодер, — категорически заявляет он, протягивая мне записку, чтобы я прочитал ее сам.

Я просматриваю угрожающую записку.

— Я тоже так подумал, — соглашается Глеб. — Око за око и все такое? И это произошло через несколько недель после того, как мы забрали партию девочек. Мы довольно сильно ударили по их карманам. Я уверен, что они были недовольны. Похоже, они хотят, чтобы мы знали, что это возмездие.

Петр сужает глаза.

— Что они имеют в виду под «компенсацией за проведенную нами инвентаризацию»? — Спрашиваю я, хмурясь.

Даже если бы они взяли двести килограммов кокаина, это не повлияло бы на деньги, которые они потеряли, когда мы забрали тех девушек, которых они собирались продать.

— Моё предположение — они взяли стриптизерш, чтобы доказать свою точку зрения. Вероятно, чтобы заменить девушек, которых планировали продать. Я уверен, что клиенты Михаила были не рады узнать, что их новая партия кисок была украдена и возвращена домой, — усмехается Глеб. — И даже если ни одна из девушек здесь не была такой молодой или неопытной, как те, которых мы перехватили, за них все равно будет разумная цена.

— Блядь, — ругаюсь я, вторя Петру.

Глеб медленно кивает.

Ярость вскипает во мне, когда я думаю об избитых женщинах, которые заполняли эту же комнату несколько недель назад. Меня тошнит от мысли, что девушки, танцующие в клубе, девушки, которых мы поклялись защищать, находятся в тех же жестоких руках.

Хуже того, они, вероятно, уже распределены по убежищам Михаила по всему городу — неизвестным местам, где он держит своих девочек, пока не сможет продать их с аукциона грязным политическим деятелям и богатым бизнесменам, готовым выложить полмиллиона за ночь с молодой девственницей.

И теперь у Живодеров достаточно кокаина, чтобы держать девушек, которых они взяли, в покое, пока их не высадят в конечном пункте назначения.

Руки Петра сжимаются в кулаки, сухожилия на его челюсти трещат, когда он скрипит зубами.

— Эти девочки были моей ответственностью, — хрипит он.

Его слова отражают мою ту же самую глубоко укоренившуюся вину. Мы должны были это предвидеть. По правде говоря, мы знали, что Живодер станет более агрессивно атаковать наши поставки. Но еще никогда они не были настолько смелыми, чтобы отобрать у нас что-то прямо посреди города.

Цель Михаила — поддерживать безупречный общественный имидж и держать грязную работу как можно дальше от своего заднего двора. Мы удвоили безопасность наших грузовиков и уличных дистрибьюторов. Нам сказали, что после нашей важной игры можно ожидать ответной реакции.

Но мы этого не ожидали.

Переведя взгляд на Глеба, Петр рычит:

— Найди девочек. Всех. Прежде чем с ними что-нибудь случится, если сможешь.

Глеб кивает и бросается в бой, отдавая приказы своим людям. Они отвечают без колебаний, собираясь на охоту, отлаженная стая, готовая координировать атаку, в их глазах светится предвкушение. Потому что никто не трахается с Велесом, чтобы ему это сошло с рук. И если кто и сможет найти этих девушек, так это Глеб. Может, он и хорошенький мальчик и молод для такого высокого звания, но лучшего следопыта, более настойчивого охотника я не видел.

И я еще не видел, чтобы Глеб Ликан провалил миссию.

Петр направляется поговорить с Димой, менеджером клуба, а я следую за ним, прислушиваясь к рассказу мужчины об ограблении и осматривая комнату. Я пытаюсь проверить, смогу ли я узнать кого-нибудь из пропавших девочек. Но я не могу.

Я никогда не проводил много времени, наблюдая за девушками, и все они носят достаточно макияжа, иногда даже парики, поэтому трудно сказать, как они могут выглядеть изо дня в день. Ни одна из них не кажется мне знакомой, их лица размазаны темными кольцами подводки для глаз. Кажется, теперь они достаточно успокоились, и большинство из них перестали плакать, но, похоже, никто не хочет выходить из комнаты, вероятно, боясь, что их могут схватить на улице по пути домой. Я вряд ли могу их винить. Я не удивлюсь, если мы потеряем еще несколько девушек, которые не захотят возвращаться на работу. Нет, если их жизнь находится под угрозой.

Пока Петр занимается устранением повреждений, мы с Вэлом охраняем здание, следя за тем, чтобы никто не мог войти, не обнаружив ствол пистолета, направленный ему в грудь. И не уходим, пока всех девочек благополучно сопроводят домой, а остальной запас перевезут на новое место.

В дом Велеса мы возвращаемся уже после восьми вечера. Ночной охранник уже здесь, выполняет двойную работу, присматривая за Сильвией, пока мы с Вэлом находились с Петром в клубе. Мне нужно будет вернуться рано утром, чтобы сменить его.

Выглядя утомленным, Петр поворачивается ко мне и Вэлу, как только мы входим в парадную дверь его особняка.

— Идите домой. Отдохните немного. Я уверен, что утром у меня будет еще много дел, — устало говорит он.

— Госпидин. — Я уважительно киваю ему и следую за Вэлом обратно на улицу.

Сложный день. Мое тело болело от напряжения, когда я шел в изрешеченный пулями стриптиз-клуб. Я слишком устал, чтобы просто пойти домой и поспать. Мне нужно что-то, что могло бы выпустить темное насилие, бушующее внутри меня.

Расчесывая волосы пальцами, я направляюсь по улице к дому… Дани.

Одна только мысль о ней ослабляет тугой ком, сжимающий мою грудь. Встреча с ней принесла бы мне значительное облегчение. Хотя я знаю, что не должен отягощать ее событиями дня, я достаю телефон и размышляю о том, как ужасно было бы пригласить ее на свидание в такое время ночи.

Предвкушение скручивается у меня в животе, пока я думаю о нашем разговоре о грубой игре. Дани, похоже, очень хотела попробовать это, и я знаю, куда ее отвести.

Отбросив осторожность, я нажимаю кнопку вызова рядом с именем Дани и подношу телефон к уху. В то же время я выбираю путь домой, который приведет меня прямо к ее дому.

— Привет! — Дани отвечает на третьем гудке.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — Спрашиваю я, легко переходя на игривый тон при звуке ее солнечного голоса.

— Надеялась увидеть тебя, — поддразнивает она в ответ. — Я только что закончила мыть посуду и собиралась подняться наверх, чтобы сделать домашнее задание или что-то в этом роде.

— Хочешь вместо этого пойти со мной?

— Ты даже не представляешь, насколько хорошо это звучит, — радуется она.

— Я подумал, что мог бы показать тебе немного больше о… грубой игре, — намекаю я. — Если у тебя есть настроение.

— Определенно я в настроении, — выдыхает она.

— Встретимся на улице через пять минут?

Дани издает тихий писк.

— Ты мог бы дать мне немного больше времени! Я буду настолько быстрой, насколько смогу.

Разговор завершается, и я мрачно улыбаюсь, услышав нервное возбуждение в ее тоне. Это именно то, что мне нужно, чтобы отвлечься от всего — идеальное тело Дани, обнаженное, чтобы я мог его увидеть. И вкус ее возбуждения будет сводить меня с ума.

Если кто и может наполнить мой разум удовольствием и принести облегчение, так это Дани. Просто звук ее голоса сотворил чудеса с моими расшатанными нервами.

Ночь с ней будет намного лучше, чем любой сон.