Клетка. Жена монстра

Глава 15. Мирон. Фигня случается

Прошлое. Четыре года назад.

Просыпаюсь от ярких лучей солнца, которые слепят сквозь закрытые веки. Скидываю ноги на пол, сладко потягиваюсь, как лев в своем прайде. Смотрю на Анжелику — еще спит. Наверняка, захочет убить меня, когда проснется. Мой утренний стояк причиняет боль, не могу удержаться от искушения шлепнуть ее по упругим ягодицам… м-м-м. Даже не реагирует.

Беру телефон — Сеня отчитался, что все прошло отлично, товар уже в работе. Можно не беспокоиться.

«Отправь кого-то к дому. Мне нужна нянька» — отправляю Сене сообщение.

Нахожу на тумбе ключи от «Бэхи» Анжелики и прячу в карман своих джинсов. На случай, если детка захочет улизнуть.

Иду в ванную комнату и привожу себя в порядок. Замечаю, что в суматохе последних дней забыл побриться и выгляжу, как брутальный черт. Исправлю.

Контрастный душ немного приводит меня в норму, охлаждая пул. Не трахать же ее спящую, в самом деле. Я не псих, коим она меня считает.

Едва успеваю шагнуть из ванной комнаты и получаю удар по голове чем-то увесистым… ваза, утюг, боже, что это у нее в руке? Хватаюсь за ушибленное место и серьезным взглядом смотрю на нее. Пиздец, как неприятно. Возможно, я заслужил это, но не с утра же пораньше.

Анжелика стоит в комнате в своем сексуальном нижнем белье, задыхаясь от злости и ненависти. В руке — тяжелый кубок, который она стащила с полки. Символично, блядь. Меня моей же наградой.

— Ты… ты… — заикается она, — ты не должен был там оказаться!

Внутри меня все закипает. Ярость, вожделение, какое-то болезненное восхищение ее отчаянной смелостью. И, сука, как же у меня встал!

Она разглядывает меня, заостряя особое внимание на боксерах. Да, детка, там все просто горит и жаждет тебя.

— Ты думала, что сможешь меня так просто убить? — говорю я, делая шаг к ней. — Этой херней в руке? Взяла бы что-то более оригинальное, чем кубок. Ты же творческая личность, должна уметь убить креативно!

Она отступает назад, крепче сжимая в руке кубок.

— Не подходи! — кричит она. — Иначе я снова ударю!

— Ударь, — облизываю губы в предвкушении. — Посмотрим, что из этого выйдет.

Подхожу к ней вплотную, чувствую ее страх и нерешительность, слышу учащенное дыхание. Этот запах, сука, сводит меня с ума. Запах ее кожи, ее волос, ее... возбуждения. Она неосознанно мельком бросает взгляд на мой аппарат, думает, что я не замечу. Хорошо, подыграю и не замечу...

Замахивается, стоит мне приблизиться, но я выхватываю из руки кубок, отбрасываю его на кровать.

— Ты такая упрямая, Анжи, — говорю, глядя ей прямо в глаза. — Мне это нравится. А этот твой план сбежать с Ивановым — нет.

Не дожидаясь ее оправданий, хватаю за хрупкое запястье и тащу к столику с кучей женских штучек. Скидываю все одним махом, освобождая пространство.

— Отпусти, мать твою! — кричит она, пытаясь вырваться. — Я ненавижу тебя!

— Успокойся, — уверенно командую я, подбираясь к ее виску губами. — Не зли меня...

Наклоняю Анжелику на стол, прижимая ее животом к холодной поверхности. Вижу, как бегут мурашки по ее коже, в нетерпении сглатываю.

Поднимаю руку, со всей силы бью ее по сексуальной заднице. Она вскрикивает от неожиданности, выгибается. Снова грубо прижимаю ее к гладкой поверхности стола, чтобы не дергалась.

— Это тебе за то, что ударила меня, — говорю я. — А это…

Бью ее еще раз.

— …за то, что пыталась сбежать.

Еще один удар — Анжелика гортанно стонет, опьяняя меня этой музыкой…

— И это… за то, что ты такая чертовски сексуальная, но надела это белье не для меня.

Она тихо всхлипывает, пытается вырваться, только вот черта с два. Ее задница покраснела, должно быть, я перестарался.

Плевать.

Медленно спускаю ее кружевные трусики, которыми вчера так любовался. Анжелика притихла и не пытается помешать мне, осознала свое место. Это уже неплохо.

Приспускаю боксеры, освобождая набухший до предела аппарат. Он пульсирует, требует ее, жаждет оказаться в ней.

Развожу ее ноги, вторгаюсь резко, грубо и... Триумфально, как победитель, натыкаясь на преграду внутри нее — до самого конца...

Она сначала замирает, а потом кричит от боли и наслаждения. Ее тело содрогается под моими мощными ударами.

Трахаю ее яростно, безжалостно. Нагло и жадно лапаю ее грудь, ее изящную спину, ощущая изгибы позвоночника. Придерживаю за плечо, чтобы не отстранялись слишком далеко и не соскочила...

Мне нравится ее боль, мне нравится ее отчаяние. Это доказывает, что я контролирую ситуацию. Что она снова в моей власти.

Я трахаю ее, глядя в зеркало. Вижу ее искаженное от наслаждения лицо, ее обнаженное тело, свои сильные руки, сжимающие округлые бедра, перехватываю ее за горло. О, да…

Я знаю, что ей сейчас больнее, чем обычно, я слишком долго ждал, поэтому мой зверь больше и ненасытнее.

Анжелика содрогается в конвульсиях. Она кричит, выгибается в спине, и я понимаю, что она сейчас кончит.

Еще несколько фрикций, и моя девочка взрывается. Ее тело пронзает мощная волна оргазма, она стонет, хнычет, переходит на крик. Осознает, что моя… Хотя бы на мгновение, когда делаю ей приятно.

Трахаю ее до изнеможения и не думаю выходить, пока не чувствую, что сам близок к кульминации. В этот момент я теряю над собой контроль. Прижимаю Анжелику сильнее к столу, не позволяя помешать мне. Знаю, что она будет против…

Кончаю в нее, извергая всю свою ревность, всю свою похоть, всю свою извращенную любовь. Чувствую, как ее тело содрогается от моей мощи, как ее тело плотно обхватывает мой член. Давненько у меня не было ничего подобного — до блядских звездочек в глазах.

Она понимает, в чем дело — начинает сильнее дергаться, но я крепко фиксирую ладонь на ее затылке, снова уложив Анжелику щекой на поверхность стола. Что-то там орет, по херу. Хочу насладиться каждой секундой... Пока я полностью не кончаю, не позволяю ей подняться. Резко притягиваю ближе, собирая ее растрепанные волосы в кулак. Она, похоже, в ужасе, а я не могу сдержать довольную ухмылку — настолько мне сейчас хорошо. Любуюсь в зеркало на наше отражение.

— Не смог удержаться, — шепчу я ей на ухо.

Отстраняюсь от нее, оставляю у столика, дрожащую и шокированную, наблюдаю, как по ее бедрам стекает моя сперма – завораживающее зрелище.

— Зачем ты это сделал?! — отстраненно, почти шепчет она.

— А почему бы и нет? — дьявольски улыбаюсь я.

Я знаю, что она меня ненавидит. Но я знаю и то, что она меня хочет. И это все, что имеет значение.

Замечаю пропущенный от неизвестного номера. Набираю Никосу.

— Мирон, утро доброе! Хотя уже почти полдень.

— Здорово. Что ты хотел? — стараюсь восстановить сбившееся от утренних утех дыхание.

— Сегодня в гаражах будет новый товар по распределению. Благодаря тебе. Поставка была крупная, надо проследить за всеми этапами и разослать адресатам.

— Никого больше не можешь отправить? Мои парни всю ночь были там. Устали.

— Надо лично присутствовать. Это гораздо серьезнее, чем вчера. Покупатель хочет большую партию, надо быть там, друг.

— Тогда выезжаю. Не за спасибо, конечно, — отвечаю я, совсем не собирался сегодня никуда выезжать. Хотел как-то отношения с Анжи улучшить. Черт, кого я обманываю?

Анжелика стоит на балконе в халате, опираясь на перила, и сексуально покачивает бедрами. Это у нее получается не специально, она вообще не умеет соблазнять намеренно. И эта прямолинейность сводит меня с ума. А вот на балконе под звездным небом я ее еще не имел. Какой же я романтик, блядь.

— Анжи, если вздумаешь прыгнуть — тут недостаточно высоко для самоубийства.

Детка, не поворачиваясь, поднимает вверх руку и показывает мне средний палец.

Улыбаюсь, как победитель, и выхожу на улицу.

— Мирон, — кричит мне высокий парень, выходя из машины и протягивает руку. — Максим. Сеня сказал подъехать.

— Да, — отвечаю, пожимая его руку. — В доме девчонка. В ближайшие дни она не должна никуда сбежать. Домашний арест. А в дальнейшем — я хочу знать обо всех ее перемещениях. С тебя спрошу, если все обернется иначе. Понял?

— Никуда она не денется, — уверенно отвечает он.

Мы обмениваемся номерами, и я отправляю ему данные для просмотра внешних камер периметра дома.

Уверен, что сегодня меня не будет. А, возможно, и завтра.

Завожу тачку и отправляюсь в гаражи. Долетаю довольно быстро.

Прохожу мимо крепких парней на входе, киваю в знак приветствия, мне влом жать всем руки.

Вижу Богдана, парень с дредами и рэперскими шмотками. Заметив меня, бежит на всех парах.

— Мирон, ты такое дело провернул. Невероятно! Надо поставить на поток.

— Разовая акция, — отвечаю, пытаясь свинтить от этого придурка вглубь коридоров.

Мимо проходят узбеки и таджики, нелегалы, которые здесь ради денег. Они тащат упакованную продукцию, готовят все к отправке.

— Брось! — возбужденно произносит Богдан. — Никос в восторге, он не упустит такую возможность. Ведь все прошло без сучка и задоринки… или как говорят?

— Нет, Бодя. Это огромный риск.

— Да товара нам хватит на пару месяцев. Это же не часто придется повторять, зато какие бабки. Ну, ты же знаешь?

— Бодя, — останавливаюсь я и серьезно на него смотрю, — отъебись. У меня дел невпроворот. Тоже займись чем-то.

— Чем? Нелегалы все сами знают.

— Кофе мне принеси.

Ухожу от него. Надоедливый троюродный, мать его, братишка Никоса. Интересно, воспитай меня отец иначе, я бы тоже был смазливым сопляком, убегающим от собственной тени?

Работа идет напряженная. Я отслеживаю погрузку по спискам от Никоса — уже уехали тринадцать полных машин, дело близится к вечеру. Беру телефон и пишу Анжи сообщение. Надо как-то сформулировать по-доброму, что ли. Бля… Жестко отыметь ее с утра и хотеть ее милости к вечеру, да я очень верю в свои силы.

«Я перегнул палку, но ты заслужила…» — стираю.

«Ненавижу, когда ты злишься. Признаю, без тебя я — кусок дерьма. Может погуляем?» — стираю.

«Просто скажи, как мне исправить ситуацию» — отправляю.

Ответа нет, наверное, его и не будет.

«Застрелись» — отвечает спустя пятнадцать минут.

Меня забавляет это сообщение, глубоко затягиваюсь, позволяя дыму целиком наполнить легкие и медленно выдыхаю. Представляю, как прижимаю ее яремную вену большим пальцем и проникаю в мою узкую девочку… Чистый кайф…

После тяжелого дня отправляюсь домой.

— Где ты весь день был? Я не мог до тебя дозвониться! — говорит отец.

— Связи не было, — тру уставшие глаза. — Что случилось?

— Да уже ничего, Мирон. Отец, как всегда, все решил! — вздыхает он. — Я тебе собираюсь передать свою империю, а тебе насрать на все!

— Мне не нужна твоя империя, я буду строить свою!

— Даже не смей этого произносить!

Он разворачивается и уходит.

Не успеваю подняться на второй этаж, как на меня выскакивает разъяренная Анжи.

— Я не игрушка, Мирон, чтобы запирать меня в доме! Отзови своего пса! Иначе… иначе… — не может подобрать слов от негодования.

Она пылает гневом, и это заставляет член быстро увеличиваться в размерах, несмотря на то, что я порядком устал. Ее щеки горят, глаза мечут молнии. Как же мне нравится ее ярость. Она словно огонь, который хочется обуздать, приручить... Неподвластная манящая стихия…

— Иначе, иначе… Что, Анжелика? Напишешь заявление в полицию или разведешься? — насмешливо переспрашиваю я, приближаясь к ней.

Она снова замолкает, не находя слов. Беспомощность лишь усиливает ее гнев, и это меня восхищает.

— Иначе что, Анжелика? — повторяю я, сокращая между нами расстояние. — Что ты сделаешь? Собралась продырявить мне башку своим убийственным взглядом?

Я останавливаюсь в нескольких сантиметрах от нее. Смотрю ей в глаза, словно пытаюсь прочитать мысли.

— Что? — устало смотрю на нее. — Ты ненавидишь меня, хочешь, чтобы я сдох. Мы причиняем друг другу боль. Но мы притягиваемся, как мощные магниты, разве нет?

Я вижу, как неожиданное понимание мелькает в ее глазах. Я попал в точку. Она знает, что я прав.

— Ложь.

— Да, брось! – я вскидываю руки, она противится очевидному.

— Какого черта ты забрал ключи от отцовской машины?! Отдай их мне! — продолжает снова, видимо, второе дыхание открылось.

— Ты никуда не поедешь.

Захожу в комнату и падаю на кровать, закрыв глаза.

— Мирон! — кричит она вне себя от злости. — Ты ахуел?

— Не говори со мной так, — устало отвечаю, не открывая глаза.

— Хорошо. Отдай ключи. Просто отдай. Это моя машина, она досталась мне от отца, ты не имеешь права!

Понимаю, что я уже на грани и очень хочу ее либо отодрать, либо заткнуть.

Поднимаюсь с кровати, резко хватаю Анжелику за руку и притягиваю к себе – замирает, догадываясь о продолжении…