Клетка. Жена монстра

Глава 7. Анжелика. Квартира Гоши

Прошлое. Четыре года назад.

Я просыпаюсь в поту, должно быть, это какая-то побочка от проклятой таблетки, которую меня заставил выпить этот… Черт, даже назвать его одним словом не могу! Я медленно поднимаюсь с кровати — все отлично, но сильная слабость. У меня получается хотя бы встать.

Иду в душ — прохладная вода приводит меня в чувство. Не знаю, как долго я спала, больше ничто на свете не заставит меня принять эти таблетки!

Первым делом спускаю в туалет все отвратительные капсулы.

Захожу в гардеробную — выбираю, что-то по погоде и спотыкаюсь о завернутую в бумагу картину, на которой я изобразила себя с Гошей в нашем любимом саду в парке.

По истине — райское место среди шумного города. Хватаю пакет и беру ее с собой.

Заказываю такси — подача машины через пять минут. Отцовскую «Бэху», припаркованную в гараже Романовых я не рискую брать — не хочу попасть в еще одно ДТП из-за своего состояния.

Осторожно добираюсь до кухни и взгляд падает на безумно красивую фруктовую корзину: яблоки, свежий ананас, порезанный кругами, апельсины, бананы.

Съедаю все, что успеваю до приезда машины.

— Анжелика Викторовна! — заходит Назокат.

Я вздрагиваю.

— Что ты орешь?! — злюсь на нее. — Потише, пожалуйста.

— Где Мирон?

— Мирон Андреевич еще не возвращался.

— Анжелика Викторовна, вам уже лучше?

— Да. Назокат, отправь кого-то убрать в моей комнате и постелить чистое белье.

— Конечно, конечно, но, куда вы собираетесь?

— Неважно.

— Мирон Андреевич сказал…

— Мне все равно, что он сказал, — отвечаю я, хватая яблоко, чтобы съесть его по дороге к дому Гошиной матери. — Я ухожу.

— Прошу вас, Анжелика Викторовна, он будет зол!

— Назокат, я не останусь!

Я стараюсь быстрее добраться до коридора, сажусь на пуф и обхватываю голову руками. Кружится.

— Анжелика Викторовна, может, воды? — бежит за мной по пятам Назокат.

— Нет, сейчас все пройдет, — пытаюсь сфокусироваться на вазе с цветами, стоящей на угловом столике.

Назокат с грустью в глазах качает головой.

— Анжелика Викторовна, пожалуйста, останьтесь. Сейчас Никита приедет с рынка, обещал на ужин такое блюдо приготовить. Оставайтесь, очень прошу!

— Прости, Назокат, — я смотрю в телефон, машина на месте. — Буду поздно.

Я медленно поднимаюсь и выхожу на улицу — после дождя воздух полон озона и дышится гораздо легче, чем в доме.

Сажусь в машину, и водитель трогается с места.

Я выдыхаю.

Сбежала.

Закрываю глаза и наслаждаюсь легкому дуновению ветерка из окна. Меня заставляет вздрогнуть телефонный звонок — Ленка.

— Да, — неохотно отвечаю я.

— Привет. Что напряженная такая? — спрашивает подруга.

— Из дома сбежала.

— Подвиг, — смеется она.

— Не смешно.

— Куда сбежала хоть?

— Надо пообщаться с матерью Гоши. Надеюсь, она дома. У меня не так много времени.

— Бля, ты все-таки едешь к ней? — выдыхает Ленка. — Забей уже на Гошу. Он свалил, записку тебе прощальную написал. Все, не ищи его даже!

— Лен, я как-нибудь без тебя разберусь, — жестко отвечаю я.

— Ладно, — Ленка сбавляет обороты, — я переживаю просто.

— Мне некогда говорить.

Сбрасываю звонок и снова закрываю глаза. Мне удается задремать, как вдруг чей-то звонок снова выбивает меня из приятного медитативного состояния.

Мирон!

Нет, нет, нет. Только не сейчас!

Не буду отвечать. Пусть идет к черту!

Водитель останавливает машину, и я быстро выхожу.

Вижу рядом с подъездом кондитерский магазин, захожу за чем-нибудь сладеньким к чаю. Не идти же с пустыми руками.

Аккуратно поднимаюсь по ступеням и рассматриваю ассортимент — взгляд падает на банки-приколы с разными видами жевательных конфеток… А это уже интересно.

Выбираю более-менее похожий цвет на проклятые капсулы, которые я смыла в унитаз, и покупаю вместе с тортом.

Поднимаюсь на пятый этаж и стучу в дверь. Неуверенно, робко. Жду. Тишина. Уже собираюсь уходить, как дверь со скрипом открывается.

Передо мной предстает женщина. Татьяна Петровна, мать Гоши. Серое, землистое лицо испещрено морщинами, под глазами — багровые мешки. Растрепанные, тусклые волосы выбиваются из небрежного пучка. Но больше всего меня поражает взгляд. Пустой, безжизненный, словно смотрящий сквозь меня. Стараюсь лишний раз не смотреть ей в глаза. Одета в застиранный халат, из-под которого виднеется грязная ночная рубашка. От нее разит дешевым табаком и кислым запахом перегара.

— Что надо? — спрашивает она хриплым голосом.

— Здравствуйте, Татьяна Петровна. Я Анжелика, я… знакомая Гоши, — стараюсь говорить мягко.

Ее взгляд становится более осмысленным.

— Георгия? — переспрашивает она, прищуриваясь. — Что ему от меня надо? Опять денег прислал, чтобы я сдохла поскорее?

— Нет, — отвечаю я, стараясь не показывать своего отвращения. — Я пришла к вам. Мне нужно узнать, где сейчас Гоша.

Она усмехается.

— А я откуда знаю? — говорит она, отворачиваясь. — У него своя жизнь, у меня — своя.

— Пожалуйста, Татьяна Петровна, — умоляю я. — Это очень важно. Я должна его найти.

Я показываю ей торт — она раздраженно закатывает глаза, но пропускает меня в квартиру.

Жуткий запах старого белья и алкоголя бьет в нос. Она приглашает пройти на кухню.

Осторожно переступаю порог. Квартира — словно отражение ее души. Грязная, запущенная, пропитанная запахом безнадеги. Облупленные обои, в одной из комнат — старая продавленная кровать, заваленная грязным бельем. На кухонном столе — пустые бутылки из-под водки, грязные тарелки, окурки. Это раньше была коммунальная квартира, сейчас она полностью принадлежит Гоше и его матери. Мебели крайне мало для такого большого пространства.

Она смотрит на меня долгим, оценивающим взглядом.

— Что тебе от него надо? — спрашивает она наконец. — Хочешь сломать ему жизнь второй раз? — она открывает окно и закуривает.

— Нет, — виновато отвечаю я. — Я хочу увидеть его.

Она хмыкает, снова переводит взгляд во двор дома.

— Садись, — говорит она, указывая на покосившийся стул.

Сажусь. Стараюсь не дышать глубоко.

— И что ты хочешь от меня услышать? — спрашивает она. — Где Георгий?

— Где конкретно? — настаиваю я. — У вас нет его нового номера телефона, адреса?

Она отрицательно качает головой, заставляя мое сердце замереть от негодования.

— Он со мной общается редко, вот недавно приходил за документами. Стыдится, наверное, такой матери, — говорит она, с горечью усмехаясь.

— Наверное, у него просто свои причины, — вежливо отвечаю я.

Она смотрит на меня с сомнением.

— Причины? — переспрашивает она. — У него всегда одни причины — деньги. И власть. Он всегда этого хотел. Всегда стремился быть лучше во всем. Чтобы тебе, между прочим, нравиться, Анжелика Курагина.

— Это неправда, — возражаю я. — Он сам по себе добрый, чуткий, умный.

Она смеется.

— Да ты его совсем не знаешь, — прерывает она, продолжая смеяться. — Он — копия своего отца. Только еще хуже.

— Я не хочу говорить о его отце, — говорю я. — Мне нужно знать, где Гоша.

Я достаю из кармана деньги и кладу на стол.

Она вздыхает.

— Ладно, — говорит она, улыбаясь. — Попробую вспомнить. Когда он в последний раз приходил, он говорил что-то про… переезд. В другую страну собрался.

— Вы уверены?! — спрашиваю, в изумлении глядя на нее. — Другую страну? Но зачем, куда?!

— Да, — отвечает она. — Он точно говорил про Китай. Не помню больше. Учиться не хочет, не тем занимается, сказал. Вот. Не тем. Как баран уперся, поеду, говорит… скатертью дорога…

— У вас есть его адрес, номер телефона?!

— Нет, мы, знаешь ли, - она затягивается и начинает кашлять, - не болтаем по телефону.

— Спасибо, Татьяна Петровна, — говорю я, вставая со стула.

Похоже, больше она не скажет. Ничего толкового не узнала.

Она пожимает плечами.

— Тебе спасибо, Анжелика, — говорит она, абсолютно не глядя на меня, но бережно собирая со стола купюры.

— Могу я отнести ему в комнату вот это? — я достаю из пакета картину. — Хотела сделать ему подарок, вдруг он когда-нибудь вернется сюда.

— Его комната направо по коридору, — равнодушно отвечает она и снова закуривает.

Я прохожу в его комнату. Она совсем не тронута. Слегка пыльная, но вещи разложены по своим местам, выглядят вполне аккуратно. Я ставлю картину возле его кровати и уже собираюсь уходить, но мое внимание привлекает фотография на столе: сборная по дзюдо после соревнований. Гоша стоит рядом со своим лучшим другом — Кириллом Жуковым.

Кирилл…

Тот самый тихий и спокойный Кирилл, который не понравился Ленке! Она отшила его после второго свидания.

Как мне в голову не пришло! Я ищу совсем не там! Гоша никогда не был близок с матерью. Когда мы с ним встречались, он вообще о ней не рассказывал.

Кровь так быстро приливает к мозгу, что я сажусь на кровать, чтобы перевести дух.

Немного прихожу в себя, прощаюсь с Татьяной Петровной и выхожу из дома. На улице дышится легче, но легче не становится. Кажется, вот-вот я просто упаду в обморок от переполняющих меня чувств и мыслей.

Гоша бросил университет, чтобы уехать заграницу. Зачем ему это?!

Я иду по тротуару, стараясь собрать все кусочки паззла воедино.

— Как прогулка? Голова не кружится?

Мои размышления прерывает Мирон.

Нехотя перевожу на него взгляд, сдерживаюсь, чтобы не послать к черту это исчадие ада. Но, голова болит и немного кружится, сейчас он даже вовремя.

Как только оказываюсь дома — иду в свою комнату и пересыпаю конфеты в пустой пузырек из-под капсул.

Идеальное преступление.

Невероятно довольная собой, я даже ощущаю себя лучше.

Торопливо набираю Ленке. Гудки… не отвечает.

Ладно, пишу ей в мессенджер, намеренно иронизируя: «Дай номер Кирилла Жукова, с которым ты целых два раза была на свидании».

«Зачем тебе?», — следует ответ почти мгновенно.

«Хочу с ним познакомиться поближе», — интригую ее я.

Почти мгновенно Ленка звонит мне.

— А серьезно, зачем? — спрашивает она.

— Он же близкий друг Гоши.

— И что?

— Не тупи, Лен. Кто-то должен знать, в городе Гоша или уже нет?!

— Ладно, сейчас напишу.

— Спасибо.

— Когда тебя выписывают?

— Думаю, еще пару дней отлежусь и начну сдавать экзамены, которые пропустила.

— Ну, пока, я занята, - сбрасывает она.

Я сразу отправляю сообщение Кириллу: «Привет, это Анжелика Курагина. Мне надо поговорить с тобой. Это важно».