Клетка. Жена монстра

Глава 31. Мирон. Девочка стала взрослой.

What I't is like to be a monster - The Other. Трек, наверное, всей книги.

Ее слова… Я ожидал этого.

Мое лицо не меняется.

— Почему? — все же я вынужден задать этот вопрос.

— Потому что я больше не могу, — отвечает она сквозь зубы. — Потому что я больше не хочу!

— Ты любишь меня, — говорю уверенно, как и всегда.

— Я любила тебя, — поправляет она. — Забывая, кто я есть на самом деле, переступая через себя множество раз. И я прощала тебя в надежде, что это был последний раз проявления твоего безумия! Но ты никогда не остановишься. Я боялась признаться самой себе, что люблю неизлечимого психопата! Но, оказывается, и боюсь я на самом деле только тебя!

— Боишься? — усмехаюсь от ее нелепого признания. — Почему?

— Потому что ты уничтожаешь все, к чему прикасаешься! — выкрикивает она. — С тобой — это бесконечные американские горки с головокружительными петлями и резкими поворотами, Мирон!

Я молчу. Смотрю на нее долгим, пронзительным взглядом, пытаясь понять, отчего она недовольна? Все всегда заканчивалось в нашу пользу только благодаря мне!

— Я уже все исправил. Теперь…

— Нет! — перебивает она. — Я больше не могу жить в этом аду.

— Ты думаешь, без меня будет лучше?! — внезапно взрываюсь, теряя терпение.

Как она не может понять, что я рисковал ради нее!

— Я не знаю, но без тебя точно будет по-другому, — отвечает она, потирая больную руку. — Лучше или хуже — не знаю. Но я хочу попробовать. Одна.

Молчание режет. Больно.

— Нас больше ничего не связывает. У нас теперь нет общего бизнеса, — поднимает на меня глаза и сразу же отводит. — Ты избавил меня от этого груза. Спасибо и я свободна.

Я подхожу ближе. Останавливаюсь в одном шаге.

— Ты серьезно?

— Да, — отвечает и сильно нервничает.

Я прикасаюсь к ее лицу ладонями. Целую. В последний раз?!

Поцелуй получается полным боли и отчаяния. Я отчасти жалею, что сделал это. Это было глупо. Дурак.

Она отворачивается и направляется к двери.

— Прощай, Мирон.

Она действительно уходит. А я отказываюсь верить в эту реальность. Стою и пытаюсь понять, какого хера сейчас произошло? Нет, как я мог ее отпустить?!

Пространство все еще дрожит после ее ухода.

Да она это несерьезно... Подуется недельку-две, я ее первоклассно выебу. Возможно, даже насильно… И она вернется. Я даже не думаю придавать серьезность этой ее выходке. Детка всего лишь хочет привлечь внимание, показать, что она взрослая.

Проблемы решены, враги уничтожены, меня ждут великие дела в Бразилии. Всего я не могу ей рассказать, но этого и не требуется!

Недовольный и уставший, заваливаюсь спать.

Утром просыпаюсь от чудесного аромата еды. Я голоден, как волк. Накинув футболку, спускаюсь вниз. Никита.

— Утро доброе, друг!

Обнимаю его и сажусь на стул.

— Как спалось? — интересуется он, накладывая мне полную тарелку ароматной вкуснятины.

— Ужасно. Башка трещит. Мне на днях въебали кирпичом, представляешь?

Никита смеется, думает, что я шучу. Не буду развивать эту тему.

— Анжелика еще спит?

— Она вчера уехала к себе.

— Понятно. Значит, завтрак на одного. Я для нее старался.

— Забей, я один со всем справлюсь, — смеюсь я и готовлюсь вонзить зубы в эту вкуснотищу.

После завтрака заваливаюсь обратно на кровать. Нет желания куда-то выходить. Я хочу умереть для всех на пару гребаных дней.

Просыпаюсь от мерзкого трезвона телефона. Протягиваю руку, нащупываю его на тумбочке. Ненавижу, когда меня так будят. И еще больше ненавижу неизвестные номера.

— Кто это? — рычу я, прокуренным и злым голосом.

Тишина.

— Доброе утро, Мирон. Надеюсь, я тебя не разбудила? — отвечает знакомый бархатный голос.

Констанция. Смуглая сучка в сексуальном черном платье.

— Чего тебе надо? — огрызаюсь я.

— Я знаю, ты не любишь любезности, — отвечает она, — К делу. Бразилия. Помнишь?

Замираю. Сердце начинает биться чаще.

— Говори, — сажусь на кровати, протираю глаза.

— Тебе нужно быть там через месяц — именно тогда пройдет знаменитый карнавал, на который съезжаются люди изо всех уголков мира — всем заинтересованным лицам можно спокойно собраться без риска быть уличенными в чем-то незаконном, — говорит она, сексуально понижая голос, придавая сказанному максимальную значимость. — Иначе мой босс найдет другого партнера в России. И ты пролетишь мимо, как фанера над Парижем.

— Да что за херня? — взрываюсь я. — У нас была договоренность!

— Договоренность была с Никосом, — напоминает она, понижая голос до какого-то завораживающего АСМР,— А его больше нет. И знаешь, почему так получилось? Потому что ты пожелал занять его место...

— Что ты такое говоришь? Я же ангел во плоти... Признаюсь, я иногда выпускаю демона напиться крови. Поэтому Никос и умер. Это было быстро, если ты переживаешь, — спокойно отвечаю я. — А если честно, он был слишком недальновиден, и его интересовали только деньги. Мне на них плевать. В какой-то степени. Драйв, власть и сложные задачи меня прельщают больше.

Слышу, как Констанция усмехается.

— Мне это нравится, — говорит она. — Итак, что скажешь, Мирон? Ты едешь со мной в Бразилию или ты выбываешь из игры?

Молчу. Обдумываю. Поездка, несомненно, — это риск. Но риск оправдан. Слишком многое поставлено на карту. У меня больше нет доступа к Китаю, и вывозить товар оттуда нереально без отцовской логистики...

— Скажи, когда.

— У тебя есть время подготовиться, — слышится улыбка в ее речи. — Прокачать свою… харизму. Она тебе там понадобится.

— Постараюсь не разочаровать, — отвечаю я.

— Очень на это надеюсь, — отвечает мерзавка. — До встречи, Мирон Андреевич.

Отключаюсь. Кидаю телефон на тумбочку. Внутри — бурлит коктейль из недосказанности и предвкушения опасности.

Сделка в Бразилии — это ключ к моему будущему. Это власть. Это деньги. Это шанс стать королем. И я клянусь, я им стану.

Но это и смертельный риск. Констанция играет в свою игру. И я не знаю, что у нее на уме. Лживая дрянная девчонка — таких я за версту чую. Они встречаются редко и даже пахнут иначе — ядовитыми цветами, прожигающими глотку.

Оборачиваюсь. И вижу Анжелику.

Она стоит у двери спальни, как призрак. В глазах бурлят ужас, непонимание и боль. Она слышала все.

Будь я проклят. Дважды или трижды.

— Кто это? — спрашивает она, ее голос дрожит.

— Не твое дело, — огрызаюсь я.

— Кого ты убил, Мирон? — едва слышно спрашивает она. — Никоса?

Смотрю на нее. Она красивая. Нежная. Слишком светлая для этого мира. Она должна быть далеко от меня. В безопасности. Зачем же ты пришла, детка…

— Это была необходимость.

— Необходимость? — повторяет она. — Ты убиваешь людей, потому что это необходимо?

Грубо вталкиваю ее в комнату и закрываю дверь.

— Да, — отвечаю я. — Если потребуется — я сделаю это снова. Да перестань, ты знаешь, кем был Никос!

— Как ты так можешь? — всматривается, будто пытается разглядеть в моих глазах проблеск надежды, что еще не все потеряно. — Отдал бизнес Калмыкину, сам убил Никоса и завладел его гадкими делами. Неужели тебе хочется быть таким же?!

Молчу. Знаю, что я буду даже хуже, чем Никос, но не знаю, что ей ответить. Анжелика — это единственное, что у меня есть. Единственное светлое пятно в моей жизни.

Стою, как идиот, потупив взгляд, не знаю, что ей сказать, не знаю, как убедить ее в том, что с ней ничего не случится....

— Зачем ты вернулась?

— За вещами… — поджимает губы, сдерживая слезы. — Ты только и можешь, что разочаровывать меня! И чем дальше — тем хуже. Ты убил Никоса! Он же бандит! Он же опасный! Что теперь будет?! А, если за него придут мстить?!

Я грубо хватаю ее за руку, заставляю взглянуть мне в глаза.

— Самый опасный — это я.

Анжелика зависает на пару секунд, расширяя свои прекрасные глаза, которые так любимы мной. Я вижу, что она даже не дышит, старается подобрать слова, которых не существует в природе...

— Ты стал таким же, как Никос, — произносит она, ее голос постепенно стихает, но в нем слышится такая уверенность, которую я раньше не замечал. — Продолжишь его дело. Кровь и грязь. Но самое печальное, что ты лезешь в это добровольно...

Ухмыляюсь. Она всегда видела меня насквозь. Знала, что скрывается за моими голубыми глазами. Но раньше это ее не останавливало. Раньше ей нравилась моя тьма. Ну или почти нравилась...

— Не рви мне душу, Анжелика. Мы не вчера познакомились. Ты знаешь, какой я!

— Именно поэтому я и ухожу.

— Никос был слабаком, — говорю я, подходя ближе. — Он потерял контроль. Я — нет.

— Только контроль над чем, Мирон? — в ее глазах — боль и разочарование. — Над чужими жизнями? Над своей совестью?

Совесть? Давно забыл, что это такое. Этот мир жесток. Здесь выживает сильнейший. И я не собираюсь быть жертвой. Клал я на всю эту святую чушь.

— Я делаю то, что необходимо, — отвечаю я, стараясь сохранить спокойствие. — Чтобы защитить то, что принадлежит мне.

— И что тебе принадлежит, Мирон? — спрашивает она, в ее голосе — вызов. — Деньги? Власть? Или я?

Вот оно. Самое больное. Анжелика. Единственная, кому я позволил забраться под свою кожу чертовым ядом. Единственная, кто может меня ранить.

— Ты, Анжи, — хриплю я, подходя еще ближе. — Ты — моя. Погуляешь недельку и вернешься. Сама. Я же знаю, как все будет. Не обманывай себя.

— Я не вещь, Мирон, — говорит она, отступая. — Меня нельзя купить или захватить. Ты никогда этого не поймешь!

— Но ты же любишь меня, — отвечаю я, и в моих словах — не вопрос, а утверждение. — Иначе давно доказала бы обратное... Развелась, когда я мотал срок.

Она отходит.

Боится. Хорошо. Страх — это уважение. Идеальное начало для новой вехи в отношениях. Похоже, настал очередной переломный момент.

— Боишься? — не отрывая взгляда от ее прекрасных глаз, наполненных слезами, хватаю ее за руку.

Резким движением притягиваю ее к себе. Она сопротивляется, пытается вырваться. Но я же сильнее.

— Отпусти меня, Мирон! — ее голос дрожит.

— Тш-ш, — выдыхаю ей в губы, прижимая к себе еще сильнее. Анжелика повинуется и замирает. Такой страх я очень люблю, потому что он настоящий. — Ты думаешь, я монстр?

Она молчит, лишь ресницы трепетно вздрагивают, отводит взгляд, не хочет видеть меня.

— Да, это так, — подтверждаю, провожу пальцем по ее щеке. — Смотри мне в глаза, Анжи!

Я хватаю ее за волосы, насильно вынуждая смотреть мне в лицо, и она вскрикивает от неожиданности.

— Все мы в какой-то степени чудовища: и Никос, и Иванов, и я. И, даже твой любимый папочка, о котором ты не смеешь плохо думать. Он такое вытворял со своими врагами… Ммм, лучше тебе этого не знать... Но ты со мной все это время, и ты любишь меня. Знаешь почему? Потому что иначе ты уже не сможешь, Анжи. В глубине души ты понимаешь, что по-другому было нельзя. Никос — мразь, не достойная жизни. Но ты не можешь смириться с тем, что убить его должен был именно я. Вот это противоречие, которое ты не позволяешь себе принять. Я бы и Иванова убил, лишь бы ты не касалась этой грязи… Хочешь принца на белом коне? Не в этой сказке, детка.

И, не давая ей ответить, целую ее. Жестко, властно. Заставляю ее подчиниться. Зажимаю ее щеки, насильно открывая рот, и проникаю языком внутрь. Она сопротивляется, но я не отступаю. Вылизываю ее губы, добираясь языком до неба.

Я хочу почувствовать ее. Хочу убедить ее, что она моя. Это всегда срабатывало, и сейчас тоже так будет. Держу ее надоедливые руки, чтобы не мешала, тащу на кровать свою неожиданную добычу, подтягиваю к центру постели.

Прижимаю телом, забираясь на нее сверху. Чувствую, как она дрожит от страха.

Мне плевать.

Я хочу ее. Здесь и сейчас.

— Нет больше никакого Никоса, — шепчу я ей на ухо. — Забудь все свои страхи, Анжи.

Наш секс всегда переплетается с яростным желанием, боль — с наслаждением, а ненависть… может быть, с любовью. Я заставлю ее забыть все. Я докажу, что ей нечего бояться. Я возьму ее силой. И она полюбит меня снова. Потому что, в глубине души, она этого хочет. Всегда хотела.

Внезапно дверь открывается и на пороге замирает Назокат.

— Черт бы тебя подрал, дура! Дверь закрой!

Но этого мгновения хватает Анжелике, чтобы ловко выскользнуть и убежать.

— Анжи! — безрезультатно зову я, наблюдая, как она молнией выбегает из комнаты в коридор. — Черт!

— Простите, Мирон Андреевич, я не знала…

— Свали уже, — с силой швыряю в эту идиотку подушку, но мимо.

Привет, еще один дерьмовый день.

Неделя пролетает, как миг. Анжелика не объявляется. От общих знакомых узнаю, что она выставила свой дом на продажу, куда-то перебирается. Ладно, разберусь позже.

Через три недели круговерти, пока я с неистовым наслаждением погружаюсь в свой новый бизнес, ее адвокат вручает мне уведомление о разводе. Быстро. Дела всегда так решаются, когда знаешь, кому в карман положить пачку денег — это моя девочка усвоила хорошо.

Входящий звонок — неизвестный номер.

— Слушаю.

Констанция. Узнать ее не составляет никакого труда. Она томно выдыхает, выдавая некое предвкушение, собирается с мыслями.

— Неделя, Мирон... Я внесла тебя в список гостей, — она смакует каждое слово, заставляя вслушиваться и абстрагироваться от остальных дел, сосредотачиваясь на ее бархатном голосе. — Бразилия ждет короля. Но только самый достойный сможет взойти на трон. Ты уверен, что достоин?

— Забронируй лучший номер. Мне нужно будет отдохнуть перед коронацией...