Клетка. Жена монстра

Глава 30. Анжелика. Логово Калмыкина

Четыре спокойных дня, чтобы прийти в себя. Начинаю заново жить, лечить израненную душу — у меня теперь много времени для этого. Я наслаждаюсь жизнью обычного человека, целиком и полностью проваливаюсь в нее. Хотя иногда ловлю себя на мысли, что я не очень хороший человек, и оттого невольно вздрагиваю. Я ничуть не лучше, чем Мирон или Сеня, или... Ленка. Но я поставила точку в противостоянии Мирона и Гоши. Больно. Мозг сделал выбор и принял меры, но сердце отчего-то расколото. Стараюсь не думать об этом.

Катя в шоке от того, что Гоши больше нет, и что он оказался настолько сумасшедшим. А я не могу поверить, что сама столкнула его с крыши... Кажется, что это была вовсе не я. Вспоминаю весь этот ужас, и кровь стынет в жилах.

Я начинаю понимать, что имел ввиду Андрей Игоревич, когда говорил, что мне надо быстрее взрослеть. Я не прислушалась — я не могла определиться, кто мне все-таки дорог больше: Мирон или Гоша. Я бесконечно сочувствовала Гоше и не заметила, в кого он превратился. А Мирон… он всегда оставался собой.

Кисть дрожит в руке, и я делаю неаккуратный мазок. Тянусь к влажной салфетке и осторожно убираю лишнюю краску.

Вывих дает о себе знать — рука все еще не слушается, когда напряжена. Не могу держать кисть и откладываю ее. Как жаль, что я не левша.

— Анжелика, — зовет Катя, — там Мирон.

— Спасибо, уже иду.

Я снимаю фартук, нарукавники и мою руки.

Спускаюсь из галереи и выхожу на улицу — дорогой автомобиль Мирона плохо припаркован и мешает всем. Как обычно.

Он выходит и открывает мне дверь.

— Не против прокатиться? — улыбается он и протягивает мне стаканчик с кофе.

— Куда? — делаю глоток и наслаждаюсь.

— В паре часов езды есть удивительное место.

— Заинтриговал, — улыбаюсь, предвкушая нашу романтическую поездку.

Мирон и романтика? Несовместимо. Или это какой-то другой Мирон из параллельной вселенной?!

Наблюдаю за сосредоточенным мужем. Он, как всегда, вглядывается в даль и молчит.

— Я все вижу, — внезапно произносит он и косится на меня хитрыми глазами.

— Я не буду мешать тебе, — я улыбаюсь. — Только, если совсем немного.

Отстегиваю ремень безопасности.

Спускаюсь ниже, скользя рукой по его колену, глажу его бедра. Чувствую, как напрягаются мышцы. Трогаю его член, сквозь плотную ткань джинсов ощущаю, что он уже твердый.

— Анжелика… — он хрипло протягивает мое имя.

Хочу, чтобы ему было хорошо.

Расстегиваю его ширинку, освобождаю член.

Подношу ко рту, начинаю ласкать. Облизываю губы смачивая их слюной, чувствую его нежную жилистую кожу. Он горячий, беру его в рот.

Обхватываю ствол губами, двигаюсь медленно, дразняще.

Он тяжело выдыхает.

— Не останавливайся… — шепчет он и съезжает с дороги.

Грудь Мирона тяжело вздымается, выдохи становятся такими жаркими, а вдохи — глубокими. Он запрокидывает голову назад и закрывает глаза, подается бедрами вперед, позволяя члену проникать глубже мне в рот.

Я начинаю двигаться. Медленно, уверенно. Чувствую, как Мирон напрягается сильнее, как его головка пульсирует под натиском моего языка, а колени иногда вздрагивают в моменты, когда ему особенно приятно.

— Давай… — хрипит он. — Глубже…

Увеличиваю темп. Глотаю его член почти до основания. Он стонет, дергается.

— Да, так… — шепчет он. — Да…

Его пальцы в моих волосах. Он крепче хватает их, тянет. Мне немного больно, но я не останавливаюсь.

Двигаюсь все быстрее и быстрее. Чувствую, что скоро он кончит. Мирон крепче сжимает мою голову руками и насаживает ртом до основания, задерживая в таком положении. У меня непроизвольно текут слезы, но он не останавливается, повторяет это снова и снова, и снова…

— Анжи… кончаю…

Бесценно — видеть, как он мучается в сладостном экстазе.

Глотаю его сперму. Ее так много, она горячая, с солоноватым привкусом.

Отстраняюсь, поднимаю голову. Его сперма течет по моему языку, по подбородку. Облизываю губы.

Смотрю на него. Он дышит тяжело, лицо покраснело.

Достает из бардачка влажные салфетки и протягивает мне.

Я нагло улыбаюсь.

Он тянется ко мне и целует. Долго, нежно.

— Моя девочка, — шепчет он мне в губы.

— Твоя, — отвечаю я.

Я делаю несколько глотков воды из бутылки и передаю ему. Мирон жадно выпивает почти все.

Он снова берется за руль, смотрит на дорогу, словно ничего и не произошло.

Всегда удивляюсь и ненавижу, когда после подобного он абстрагируется и погружается в свои мысли. Словно, находится в глубоком трансе далеко от меня.

Спустя полтора часа мы подъезжаем к большому особняку. Я не понимаю, что мы здесь делаем.

Какая-то частная вечеринка? Но, где все гости? Ни одной машины нет. Да и рано для вечеринок…

Непонимающими глазами смотрю на все это.

Мирон сигналит перед въездом на территорию. Выходят охранники с оружием. Я нервничаю и смотрю на Мирона.

Ворота открываются, и мы проезжаем вперед.

— Мирон, что происходит?! — я чувствую, как мне становится резко плохо, кидает в жар от нахлынувшей паники.

Я совсем не хочу здесь находиться!

— Спокойно, Анжи. Мы в гостях у Сереги Калмыкина.

Я вздрагиваю от этого имени.

Слезы подступают ближе, губы вздрагивают от испуга. Я смотрю на Мирона, как на предателя, совсем не понимаю, что он задумал!

— Успокойся, — Мирон паркуется на подземной парковке, предугадывая мое состояние. — Не время для паники, Анжи.

— Что я здесь делаю? Он убить меня хотел.

— Все не так, — он серьезно на меня смотрит. — Слушай внимательно.

Я закрываю глаза, но слезы текут по щекам.

— Ты сделаешь все, как я скажу, — он просто уничтожает меня своим взглядом — едким, неприятным, опасным. — Иначе мы отсюда не выйдем.

— Зачем мы здесь? — я вытираю глаза и смотрю на него, как на врага.

По крыше машины стучит один из охранников, намекая, что нас ждут.

— Все. Поплачешь дома. Сейчас рот закрой и делай, что говорю.

Он серьезен, как никогда. Я ненавижу этот тон, этот взгляд и все, что будет дальше!

Мирон прекрасно знал, что по своей воле я никогда сюда не приеду и заманил меня в ловушку таким подлым способом!

Мы выходим, и он берет меня за руку, но я резко выдергиваю ладонь.

— Пойдем, — недовольно говорит он, но не настаивает.

В сопровождении охраны мы поднимаемся на третий этаж. Каждый шаг в этом доме дается мне с трудом. Меня не покидает ощущение, что я не выберусь отсюда живой.

Мирон, наоборот, держится расслабленно, будто пришел в гости к старому другу. Я абсолютно не понимаю, что происходит, в какую очередную игру он пытается меня втянуть.

Перед нами открывают дверь, и Мирон подталкивает меня вперед.

— Наконец-то! Весь день вас жду, — произносит тучный мужчина в домашней одежде.

Похоже, это тот самый Сергей Калмыкин, который четыре года назад отдавал приказы Диме Горбушеву. Я едва не погибла…

Он подходит к бару, достает три бокала и бутылку из темного стекла. Медленно разливает по бокалам жидкость янтарного цвета. Я не знаю, что это за мерзкое пойло. Даже притрагиваться не буду.

Чувствую, как на меня накатывает паническая атака. Кажется, я сейчас упаду в обморок.

— Анжелике надо присесть, ее укачало в дороге, —замечает мое состояние Мирон.

— Пожалуйста, — Калмыкин, как радушный хозяин, указывает мне на кожаный диван.

Я стараюсь не смотреть на него.

Мирон присаживается в кресло напротив Калмыкина и берет один из бокалов.

— Давай побыстрее закончим с этим, — говорит мой муж.

Калмыкин кивает одному из своих людей, и тот подходит к большому столу, раскладывает кипы бумаг.

Что-то это все мне напоминает.

Мирон делает глоток из бокала, берет ручку и начинает ставить подписи везде, где ему указывает юрист.

Я же сижу и просто удивляюсь, как он, не читая, подписывает все бумаги.

Спустя час Мирон откидывает ручку и допивает второй бокал.

— Как же это все долго, — негодует он.

Калмыкин ухмыляется, смакуя алкоголь.

— Быстро в наше время ничего не происходит. Бумажная волокита — неотъемлемая часть современной России. Впрочем, как и десятки лет ранее.

— Теперь комплект документов для Анжелики Романовой, — произносит юрист Калмыкина.

Мирон кивает мне на второе кресло рядом с ним. Я неохотно встаю и подхожу ближе. Сверлю взглядом этого подонка, который опять делает все по-своему, не спрашивает меня, считает, что я просто игрушка, у которой не может быть собственного мнения!

— Я хотела бы почитать документы. Что я подписываю?

Калмыкин пронзительно смеется.

Меня беспокоит его реакция, я замираю, лишаясь дара речи.

Мирон поднимает на меня лениво-хмурый взгляд.

— Присядь, дорогая, — он тянет меня за локоть, и я подчиняюсь.

— Ставьте подпись здесь и здесь, — мне подсовывают первый документ.

— Что это?

Мирон прижимает кулак к своим губам, закатывая глаза.

— Это документы, подтверждающие дарение акций вашей компании Калмыкину Сергею, — терпеливо объясняет мне юрист.

— Что? — тише повторяю вопрос я, совершенно сбитая с толку.

Я смотрю на Мирона и едва сдерживаюсь, чтобы ему не вмазать, не закатить истерику или даже не убить!

— Ручку бери, иначе мы тут еще месяц просидим, — недовольно бурчит Мирон.

Я беру ручку и понимаю, что этот мерзавец все подстроил, чтобы себя выгородить. Только ради спасения своей задницы, иначе и быть не может!

Довольно долго я подписывала все бумаги. Я устала, рука болит после вывиха, такой нагрузки я не ожидала.

Мы закончили к вечеру и вышли во двор Калмыкина.

— Ты уверен, что не хочешь остаться на ночь?

— Абсолютно, — твердо отвечает Мирон.

— Тогда, рад был повидаться.

— Взаимно.

У Мирона звонит телефон.

— Да? Ты где...? Выхожу.

Мирон завершает звонок, замечая машину Сени возле ворот Калмыкина.

Мирон улыбается Калмыкину и берет меня за руку. Мы медленно направляемся к выходу с этой адской территории.

— А тачка твоя внизу на парковке? — удивляется Калмыкин.

— Я ее поцарапал, оставь себе, — небрежно бросает Мирон.

Нас провожают охранники с серьезными лицами. Мы быстро садимся в машину к Сене и уезжаем.

Мы едем молча, я бы не хотела при Сене устраивать разборки.

— Зачем здесь Сеня? — робко спрашиваю я.

— Я — ваш транспорт, — отвечает он, довольно улыбаясь.

— Мирон бросил машину и напился дешевого пойла в гостях нашего врага, — не могу сдержаться и недовольно смотрю на это самовлюбленное исчадие ада.

— Во-первых, это Калмыкин. Ему ничто не мешало взорвать нас к чертям. Во-вторых, пойло вовсе не дешевое, детка. А в-третьих, это предлог, чтобы тихо свалить...

— Ты принудил меня подписать все документы, подонок! — кричу срывающимся от досады голосом с заднего сиденья. — Ты, как всегда, только о себе думаешь! Лишь бы свою задницу спасти! Не знаю, что там у вас за дела были, но ты влип и снова привлек меня к решению своих проблем!

— Замолчи, — спокойно отвечает он.

— Иди к черту!

— Анжелика, потише, ты так кричишь, у меня правое ухо глохнет! — возмущается Сеня.

Оказавшись дома, я поднимаюсь в нашу комнату и больше не выхожу весь вечер.

Надеюсь, усну и забуду весь этот кошмар. Сердце невыносимо жжет от его предательства.

Слышу раздражающе-вежливый стук в дверь.

Ничего не отвечаю. Видеть никого не хочу!

Мирон открывает сам, медленно заходит и кладет на кровать большой букет первосортных белых роз. Я не обращаю на него никакого внимания.

Он стоит и не уходит. Смотрит на меня, а я медленно снимаю сережки и убираю в шкатулку, осторожно поглаживаю свою больную руку. Меня тошнит от его компании.

— Решила поиграть в молчанку, детка? Что ж, в этом я тебя не переиграю.

Он подходит ближе, но соблюдает дистанцию.

Нежно, насколько умеет, проводит ладонью по моему обнаженному плечу, я нервно одергиваю его руку.

Мирон поджимает губы, но снова прощупывает почву — также аккуратно проводит по моим волосам и движется вниз к лопаткам, провоцируя легкую дрожь по коже от ненависти к нему. О, да, я бы много чего могла ему высказать, но он итак это все знает. Он пристально смотрит на меня через зеркало, пока мы не встречаемся взглядами.

— Это было необходимо, Анжи.

Я отстраняюсь, не желая слышать его. Слишком много боли он мне причинил. Никогда ничего со мной не согласовывает, делает втихушку! Да как так можно вообще?! Он лично конвоировал меня в логово убийцы под предлогом романтического свидания. Мы могли просто не вернуться оттуда живыми! Так подставлять меня... Это низко даже для Мирона... А я... Я просто доверчивая дура.

Я подхожу к окну, смотрю на ночной город. Огни, как рассыпанные бриллианты, мерцают в ночной тьме. Красиво. Но холодно. Как и все вокруг. И как наша жизнь.

Раньше, когда я видела эти огни, я чувствовала надежду. Думала, что все будет хорошо. Что впереди меня ждет что-то настоящее, что-то светлое.

Теперь я знаю, что это ложь.

Мы — это тьма. Мы — это хаос. Мы — это разрушение.

И мы уничтожим друг друга.

За моей спиной — Мирон. Я чувствую его взгляд. Тяжелый, давящий. Он ждет. Он всегда ждет.

Ждет, когда я сломаюсь. Когда сдамся. Когда перестану сопротивляться. Принудит, растопчет мои мечты, сожжет мою жизнь одним лишь взглядом.

Но я больше не хочу.

Я устала. Устала от страха. Устала от боли и лжи.

Я хочу быть свободной.

Поворачиваюсь к нему. Он стоит рядом, словно зверь, запертый в клетке, в которую сам себя и поместил. Его глаза темные, нечитаемые.

Мирон не произносит ни слова, лишь хмурит брови сильнее, сосредоточенно разглядывая меня...

— Я больше не хочу знать тебя.