Княгиня Ольга. Истоки

Глава VIII: Медные трубы

ГЛАВА VIII: МЕДНЫЕ ТРУБЫ

Едва первые петухи, соперничающие по громкости с охотничьими рожками и недавними раскатами грома, закончили трезвонить, как из-за тёмно-зелёного ершистого ельника показался золотой диск Ярилы. Небо окрашивается в палитру мягких цветов: оттенки розового, оранжевого и янтарного отбрасывают теплый свет на скромные избушки и соломенные крыши. С первыми лучами солнца, падающими на землю, жители Лыбуты начинают шевелиться, пробуждаясь отоо сна и готовясь к выполнению привычных им ежедневных дел.

Воздух после грозы влажен и наэлектризован, с подувшим с севера ветром он наполняется земляным ароматом окружающих лесов и полей. В густой зелени щебечут и поют птицы, их мелодии смешиваются с отдалёнными звуками разнообразного домашнего скота и медленным грохотом тележного колеса.

Хозяева жилищ приступают к своим утренним обязанностям, из отверстий в крышах взмывают вверх тонкими змейками серые струйки дыма. Дети, смеясь и играя в догонялки, устремляются к колодцу, набирают полные холодной воды вёдра, начинают поливать и полоть грядки с корнеплодами, заботясь о том, чтобы растения получили необходимую заботу и внимание. Ребятишки постарше ухаживают за домашним скотом, кормят и доят коров и коз.

Пока детвора помогает с домашними делами, женщины занимаются своими очагами, разжигая огонь, который бережно хранили всю ночь. Утешительный треск и тепло пламени наводят на размышления и настраивают на рабочий лад. Они замешивают тесто и нарезают овощи, их умелые руки работают в гармоничном и уже привычном, словно сердцебиение, ритме, готовя пищу для любимых домочадцев.

Тем временем мужчины отправляются в окрестные просторы, будь то леса, поля или речные берега. Вооружившись луками, стрелами, косами или сетями, они рыщут в поисках пропитания по простым, но в то же время величественным пейзажам псковской глубинки. Их сильные, загорелые и обветренные руки умело ориентируются на местности, руководствуясь священными знаниями, передаваемыми из поколения в поколение от отца к сыну, от матери к дочери.

Пока иные находят себя в охоте или земледелии, другие рубят дрова, а ремесленники изготавливают замысловатые предметы быта. От стука молота по наковальне до отдаленных отголосков песен и смеха, деревня живёт привычной жизнью, единственным элементом, нарушающим обычную картину, становятся полтора десятка человек, что собрались с утра на берегу Великой.

Вся сопровождавшая князя в его охоте дружина была здесь. Сгрудившись вместе, воины перешептываются между собой, их глаза блестят от возбуждения и любопытства — ведь причину утреннего собрания им не озвучили. Облаченные в рубахи с южными киевскими орнаментами, бородатые и проснувшиеся совсем недавно, они потягиваются, отчего мышцы под одеждами начинают бугриться и напрягаться.

Атмосфера наполняется предвкушением, шёпот слухов и домыслов перелетает почтовым голубем от одного воина к другому. В разгар шума и пересудов среди дружинников появлятся и сам великий князь в сопровождении Олега и Бранимира. Толпа, словно волна, расступается, чтобы дать дорогу своему благородному правителю.

Витязи стараются говорить тише и склоняют головы в знак уважения, устремляя любопытные взгляды на Игоря и его умудрённых опытом спутников. Дядя повелителя щурится, словно довольный лис, другой же вояка чуть более взволнован и нервозен.

Сегодня великий князь идёт вперёд с царственной уверенностью, на его лице запечатлено гордое и расслабленное выражение. Одного взмаха его руки достаточно, чтобы вокруг воцарилась звенящая тишина; воины замолкают и с нетерпением ждут обращения своего предводителя, прислушиваясь к каждому слову, которое он произнесёт.

Княжеский голос, звонкий и рокочущий, прозвучал как гром среди ясного неба над залитой солнцем поляной.

"Славная дружина! Мои воины, мои товарищи, мои братья! Я собрал вас здесь сегодня, чтобы объявить о важном решении".

Торжественные слова прозвучали так уверенно и властно, что безраздельно приковали к себе внимание всех присутствующих. Мужчины обменялись взглядами, вопросительно подняв брови и ожидая откровений своего правителя.

Игорь замечает лёгкий кивок Вещего Олега и, словно наслаждаясь моментом, делает паузу. Дружинники клюнули, осталось заставить их замереть в ожидании. Секунда. Две. Пять. Десять.

В глазах хозяина киевского престола мелькает загадочный блеск, и он продолжает.

"Я решил взять в невесты храбрую красавицу Ольгу, варяжскую дочь, которая воплощает собой дух нашей земли и доблесть нашего народа".

Слова повисли в воздухе, и каждый воин изумленно смотрит на великого князя с одним безмолвным вопросом. Взять в жёны простолюдинку, а не дочь прославленного правителя или представительницу древнего благородного рода?

Шёпот волнения снова проносится по толпе, когда до дружины доходит вся серьезность этого объявления. Воины на мгновение удивлённо застывают на месте, словно истуканы, но несколько секунд спустя лица их загораются неподдельным счастьем, кто-то начинает довольно выкрикивать имя князя, другие же и вовсе обнимаются от такой новости. Факт того, что одна из них, из представителей их народа, станет спутницей великого князя, наполняет их сердца радостью и гордостью!

Князь Игорь продолжает свою речь, ловя на себе восторженные взгляды товарищей по оружию. Взбудоражены даже обычно скептически настроенный умник Сверр и нелюдимый Лют.

"Не за заслуги отцов или своего рода, а благодаря отваге, уму и красоте она станет моей женой. Пусть шагает эта девица рядом со мной как супруга, помогая вести наш народ к победам и великой судьбе, что ждут его впереди! И… Помня о наследии моего отца, Рюрика, свадьбу я проведу в стенах седого Новгорода, где и началась славная история моей семьи".

— Слава князю Игорю! — выкрикивает первым Ари.

— Слава князю, что чтит память предков! — подхватывает волну ещё троица суровых воителей.

Воины разразились ликующими возгласами, их смех и крики наполнили воздух. Дружинники подняли вверх острые мечи, кто-то принялся бить по щитам клинками, словно по барабанам, издавая громкие лязганье и звон. Шум реки, перекликаясь с ритмичными ударами щитов и топотом ног, будто создавал симфонию, провозглашавшую одобрение такого решения. Имя князя эхом разносится по окрестным лесам и улицам.

— Я же говорил, — шепчет склонившийся над ухом племянника Вещий Олег и, подняв руку, вливается в ряды торжествующих витязей. — Долгих лет жизни и славных побед нашему князю!

Удовлетворённый взгляд Игоря скользит по его верным воинам, а сердце раздувается от гордости при виде их непреклонной преданности. Поддержка и буйный восторг дружины будто подпитывают эго великого князя, что заново ощущает сосредоточенную в его руках власть и то, что за ним готов пойти народ.

Он ещё не догадывается, что привычный ему порядок вещей скоро преобразится, а судьба его обширных владений навсегда изменится от этого рокового союза.

* * * * *

Сворачивающие свой скромный скарб и оружие воины снуют в разные стороны, словно трудолюбивые муравьи в огромном растревоженном муравейнике. Единственный, кто сейчас сохраняет абсолютное спокойствие — это крупный ворон, что уселся на забор и с любопытством наблюдает за блестящими на солнце копьями, мечами и щитами.

Вещий Олег, отогнав рукой назойливое насекомое, наклоняется над ведром с холодной водицей и смотрит в отражение. Широкие грубые ладони погружаются в воду, и воевода умывает лицо, чувствуя облегчение и свежесть.

— Он хорошо себя проявил сегодня. Я даже ощутил отеческую гордость, а этого, к сожалению, давно не было.

— Если Игорь чем-то загорается, чем-то увлекается — это обречено на успех, — усмехается оторвавший зубами кусок хлеба от краюхи Бранимир. — Помнишь, как он пробрался на нашу ладью? Сколько ему тогда было, семь?

— Шесть. Выдал себя только на полпути к Смоленску, когда возвращаться было поздно. Хитрости у него не отнять, — кивает княжеский дядя. — Возможно, и в этом была задумка богов? Как-никак, тогда они впервые встретились в чертогах смоленского князя. И эта встреча помогла бескровно скрепить наш договор.

— Раз уж зашёл разговор о ней… Вряд ли она оставит появление Ольги без внимания, ты уже подумал, что делать?

— Оставит. Она ей не ровня ни по происхождению, ни по статусу. Но я поговорю с ней, всё-таки мы не первый год знакомы и давно дружим с её отцом. Сейчас лучше прислушаться к голосу разума и не делать опрометчивых поступков.

— А вторая?

— Здесь беспокоиться не о чем. Сидит в палатах денно и нощно, вышивает и смотрит из окон, как мимо неё проносится настоящая жизнь. Тише воды, ниже травы. Всё ещё не оправилась от последних событий. Да и тяжело ей среди наших холмов и лесов, я это отчётливо чувствую.

— Думаешь?

— Знаю, — с грустью улыбается воевода. — По себе знаю. Пусть ноги мои здесь, сердце по-прежнему парит над узкими фьордами с ледяной водой и чахлым лесом на высоких отвесных скалах.

* * * * *

Игорь делает вдох полной грудью. Оказавшись под сенью деревьев со столетними, неохватными стволами и густой изумрудной листвой, он чувствует себя намного лучше в лесу неподалёку от деревни, нежели в окружении верной дружины.

Желая насытиться свежим лесным воздухом, он повторяет глоток и принимается расхаживать взад-вперёд под тенью крон. Несмотря на великолепную речь, на его лице застыло озабоченное выражение.

— Я — великий князь киевский Игорь. Ничто и никто не смеют оспаривать мою власть. Великий князь Игорь… Рюрикович, — шепчет государь, а глаза его блуждают по подаренному когда-то отцом серебряному кольцу с парящим соколом.

Князя охватывает смесь благоговения и неуверенности.

Шаги становятся медленнее и неувереннее, а чело покрывается изломом морщин от тяжёлых дум и сомнений.

— Но я не мой отец, не мой дядя. Я лишь тень их величия.

Игорь подходит к своему огромному дереву, вздыхает и лбом касается древнего дуба, самого старого на всю округу. Под грубой корой, под трещинами и извилинами, где-то глубоко в самом нутре древа текут его жизненные соки, наполняя могучего великана силами; там же копошатся предателями и заговорщиками тлетворные черви и личинки, изнутри съедающие этот символ твёрдости и стойкости.

Рука скользит выше и касается капель липкой смолы, что сочится густой желтой кровью из отверстия, оставленного острым клювом дятла. Птица извлекла и наказала древоточца, не дав тому продолжить свои вредоносные деяния, но даже спасение от паразита оставило в теле дуба глубокую рану.

Мощные переплетённые корни, что виднеются из земли бурыми змеями — это основа государства, питающая всех и вся, династия Рюриковичей, воплощённая сейчас в нём самом. Достаточно глубоко ли они уходят в землю? Хватит ли им сил удержать могучий дуб, несмотря на летние грозы, сильный ветер или лесные пожары?

— Я могу вдохновлять словами, но они вдохновляли своими поступками. Страх и уважение, которые они вызывали на поле боя… им не было равных.

Могучий ствол, покрытый кое-где налётом лишайников и необъятный даже для обеих его рук — это стержень, скелет величественного древа. На нём, как на верной дружине, держатся многочисленные ветви в кроне, через него связаны навеки корни и листва… Забавно, что верха и низы у деревьев перепутаны местами, не так ли?

Повреди ствол или сруби его острым топором — погибнут и уходящие в глубину веков корни, и многочисленные отпрыски-листья.

— У меня нет знаменитых побед, нет венцов славы, нет щита на вратах столицы мира, которые будут воспеты в веках. Я не могу отрицать тяжесть своей неполноценности по сравнению с предками, — вздыхает Игорь, говоря со стволом, словно со своими дружинниками. — Но я всё ещё князь. У меня есть государство, которое я должен вести, защищать. Сражения, которые я веду, могут быть другими, но, тем не менее, это всё ещё сражения.

Взгляд князя устремляется выше, туда, где озорные солнечные зайчики прыгают по молодой листве, что умиротворяюще шелестит и словно шепчет тысячами голосов о том, что сомнениям не место в его сердце.

Каждый неровный, волнистый дубовый лист — это его подданный, повернувшийся к нему словно к солнцу и впитывающий тёплые лучи княжеского присутствия. Крона — это его народ. Толстые скелетные ветви — древние земли Новгорода, Киева, Смоленска, Ростова, Любеча. Ветви потоньше, нежные и хрупкие, что ещё не успели надёжно прирасти к могучему стволу — то территории радимичей со столицей в Крючете, Чернигов с северянами, вотчина дреговичей — Туров, отдалённые места обитания чуди, ижоры и карелов.

Игорь медленно открывает глаза, в них горит огонь. Его голос крепнет, когда он обращается к каждому своему подданному, к каждому листику, хоть он стоит один посреди дубравы. На стволе он видит узкий тёмный силуэт.

— Наследие моего отца, деяния моего дяди могут отбрасывать длинную тень, но я отброшу свою собственную. Я докажу свою ценность как князь, как лидер для своего народа.

Тусклое пространство под широкой раскидистой кроной наполняется воздухом решимости. Игорь выпрямляет осанку и смотрит на птицу на своём фамильном перстне.

— Я буду вдохновлять не только великими победами, но и непоколебимой справедливостью и состраданием. Сила князя заключается не только в грохоте битвы, но и в мудрости и смирении справедливого правителя.

Над головой мужчины на мгновение проносится тень и, подняв глаза вверх, он замечает… молодого сокола, что взмыл в лазурную вышину небес с вершины дерева. Самоуверенная улыбка появляется на лице правителя, когда он смотрит вверх с вновь обретенной решимостью, провожая ставшего крохотной чёрной точкой летуна и символ династии Рюриковичей пристальным взглядом.

— Возможно, я никогда не стану знаменитым полководцем, какими были мой отец или дядя, но я клянусь стать князем, которого стоит помнить. Мой народ будет жить в процветании и мире под моим правлением.

Когда дубрава погружается в безмятежную тишину, Игорь расправляет плечи и гордо стоит во весь рост напротив старого могучего дерева. В этот тихий момент он находит утешение и силу среди моря неуверенности и страхов.

Со стороны деревни доносятся звуки охотничьих рожков, а значит, пора двигаться в путь.

* * * * *

Одинокая муха, что дребезжит своими прозрачными, чуть зеленоватыми крыльями о чашу с молоком, испуганно вспархивает со стола и улетает прочь. Уставившись на тарелку с горячей лепёшкой и рагу из оленины, разогретое в печи после вчерашнего пира, Ольга решительно отодвигает деревянную посуду от себя.

— Спасибо, — вздыхает она и, кажется, окончательно побеждает дремоту от бесонной ночи благодаря резкому запаху кушанья — хоть на что-то оно сгодилось. — Я не голодна.

— Ты даже не притронешься к еде? — обращаясь к дочери, недовольно хмурит брови склонившаяся в три погибели Ждана, что достаёт ухватом глиняный горшок с сытным блюдом и ставит его напротив своего мужа. На Эгиле тоже лица нет.

— Кусок в горло не лезет. Да и на сердце тяжело.

— Ты в последнее время и впрямь отстранённая и расстроенная, дорогая, — вытирает испарину со лба хозяйка. — Я бы на твоём месте скорее радовалась.

— Радовалась?! — вспылив, сверкает глазами на родительницу Ольга и переводит взгляд острых серых глаз на Эгиля. — Маменька, тятенька, разве вы не видите, как я несчастна? Я не люблю князя, а теперь киевские палаты станут для меня не то тюрьмой, не то могилой.

— О, дитя моё, мы чувствуем твою боль. Однако ты сама согласилась и не пошла на поводу у глупых детских чувств, которые ты зовёшь любовью, — отвечает Ждана и вздыхает. — Да и мы всего лишь ничтожные простолюдины, поэтому проявленная к тебе благосклонность князя — это возможность, которую мы не можем упустить. Это принесёт процветание и безопасность всей нашей семье. И твой глупец Славко останется в живых. Все будут в лучших условиях по сравнению с горькой альтернативой, не прими ты договор.

До этого молчаливый, купец не остаётся в стороне и осторожно говорит:

— Мы должны подумать о том, что лучше для всех нас, моя дорогая. Для тебя, для твоего брата… Мы не хотим, чтобы ты жила в бедности и лишениях.

— Я понимаю… — Ольга действительно может не только понять, но и принять мотивы семьи. — Но, пожалуйста, знайте… Я не хочу притворяться, что меня это радует. Моё сердце обливается кровью и разрывается от осознания того, что мои собственные желания и мечты отныне схоронены за семью замками.

— Мы знаем, что это трудно, но иногда нам приходится идти на жертвы ради общего блага, — кивает Эгиль, зачерпнув варево деревянной ложкой, словно веслом. — Твой поступок — по-настоящему взвешенное и взрослое решение.

— И даже если ты будешь далеко, мы всегда рядом с тобой. Мысленно мы будем поддерживать тебя, делать каждый шаг, каждый вдох вместе с тобой. Да и князь наш не кажется плохим человеком, тебе нужно лишь привыкнуть к нему и со временем получше узнать, — добавляет мать варяжки.

Ждана, не выдержав, начинает беззвучно плакать. Не получилось у неё за резкими словами и голосом холодного разума скрыть своей печали по дочери.

— Спасибо вам, маменька, тятенька… Ваше понимание значит для меня многое. Я сделаю всё возможное, чтобы найти хотя бы крупицу счастья во всём, что ждёт меня впереди, — на пару секунд девушка замолкает, пока с её уст не срывается вопрос. — Братишка ещё не проснулся?

— Нет, как мы вернулись домой из хлева, так и не открывал глаз.

— Значит, придётся попрощаться с ним так. Не хочу будить и тревожить его сон.

Уже через минуту Ольга стоит в сенях в полутьме, её сердце тяжело от горя. Её младший брат, Вилфред, мирно лежит на мешке с сеном, не замечая чреды событий, разворачивавшихся вокруг него всё это время. Рассеянный солнечный свет проникает через щели в деревянном потолке, подсвечивая и делая ещё трогательнее его ангельское личико.

На глаза варяжки наворачиваются слезы. Она осторожно, на цыпочках подходит к его ложу, стараясь не потревожить сон малыша. Затаив дыхание, девица ласково убирает прядь белокурых волос с его лба; сестринское прикосновение нежно и невесомо, словно крыло бабочки.

"Спи спокойно, мой милый Вил", — шепчет Ольга наполненным любовью и сожалением голосом. — "Мне пора идти, но я обещаю тебе, что найду способ увидеть тебя в будущем. Из тебя вырастет отличный купец и достойная смена отцу".

Мальчик слегка вздрагивает, во сне его брови хмурятся в ответ на слова сестры. Ольга мягко целует братишку в чело, её губы задерживаются на мгновение, словно пытаясь запечатлеть это воспоминание и чувство навеки.

"Прощай".

По щекам Ольги предательски катятся похожие на крупный жемчуг слёзы, когда она неохотно отстраняется от брата. Девица бросает на него последний тоскующий взгляд, запоминая в памяти каждую деталь его невинного лица. Груз долга тяжело ложится на её хрупкие плечи, но она знает, что не может оступиться или повернуться назад.

Прикусив губу, Ольга выходит из сеней, её шаги тихим эхом раздаются по деревянным ступеням.

В это мимолетное мновение сестринская любовь и её желание защитить своих близких переплетаются, подкрепляя решимость преодолеть предстоящий коварный путь. Воспоминания об этом прощании останутся в её сердце и станут заветным талисманом, когда она столкнётся с трудностями, которые лежат за пределами крохотной деревеньки.

Хотя судьба распорядилась жестоко, Ольга хранит надежду, что однажды их пути снова сойдутся, и они найдут утешение в объятиях друг друга.

Дверь из избы со скрипом открывается, и варяжка встречает на себе довольный взгляд Бранимира и звуки рожков остальных дружинников, приветствующих свою героиню. Время пришло.

* * * * *

Проходит час, и Лыбута с её уютными избушками, утопающими в зелени лесов и полей, остаётся далеко позади. Ретивый конь несётся вперёд, унося её прочь от крепких объятий отца, колыбельных матушки, робких прикосновений возлюбленного. Прошлая жизнь, словно брошенный в волны Великой камушек, утонула и исчезла, и лишь воспоминания и обрывки событий кругами на воде вызывают в сердце щемящую тоску.

В носу всё ещё стоит дивный аромат свежего хлеба, которым всегда пахла по утрам трудолюбивая Ждана. На шее костром рябин распростёрлось подаренное отцом ожерелье из сердолика — привет из времён, когда в её жизни всё было так легко, просто и беззаботно.

Только со Славкой она не попрощалась. Да и сумела ли бы сама обо всём рассказать? Посмотреть прямо ему в глаза? Подобрать нужные слова, если они вообще существовали? Поэтому заявление Бранимира о том, что сразу же после её согласия и собрания с дружиной его под присмотром пары человек отправили на север, в Новгород, одновременно и ранит, и даёт возможность с облегчением вздохнуть. Меньше тяжкая ноша девицы от этого не становится, но случись разговор между ними сейчас — она точно потеряла бы все последние силы и эмоции, которые сейчас собрала в кулак, твёрдый, но дрожащий от осознания прекрасного прошлого, жестокого настоящего, туманного будущего.

Он поймёт. Должен понять.

— Лучше тебе прижаться ко мне покрепче, — вырывает её из пучины размышлений Бранимир, за грудь которого она держится сзади, вжавшись в седло. — До первого привала ещё много времени, в Новгороде мы будет в лучшем случае завтра. Потерпи немного, поспишь в охотничьем домике князя.

Ольга лишь кивает. Вереница всадников, возглавляемая Вещим Олегом, растягивается на добрые несколько десятков аршинов и преодолевает высокое разнотравье, держа путь на северо-восток.