Княгиня Ольга. Истоки

Глава I: Круги на воде

ГЛАВА I: КРУГИ НА ВОДЕ

Окрестности Пскова, прошлым вечером.

Обычно наполненный разноголосицей звуков дремучий лес перед закатом был на удивление безмолвным: не доносилось щебетание птиц, не голосил хор из потрескивающих в высокой траве сверчков и цикад, не шумела раскинувшая свои широкие крылья над голубой извилистой лентой реки зоркая скопа.

Неся привычный для псковской чащобы аромат хвои и смолы, Стрибог-ветер на сей раз отличался едва уловимым оттенком чего-то чужого и опасного, и то самый страшный и жестокий зверь этих мест — человек. Пропахший кровью и шкурами других зверей, вооружённый острыми мечами и вездесущими стрелами, он был настоящий бичом для всех обитателей зелёных чертогов, не делая разницы между быстроногой ланью и величественным туром, целясь одинаково и в векшу, и в куницу, и, единственный из всех тварей под небесным куполом, убивал других созданий не ради пропитания или спасения собственный жизни, но только для удовольствия своей души.

Человек — это сила, с которой приходится считаться.

Осторожный олень выживает благодаря ясным очам и подобному сполоху молнии стремительному бегу, медведь — хозяин леса — заслужил свой титул из-за первобытной мощи, а вот человек известен тем, что обретает невиданную власть над прочими зверями вследствие своей сплоченности. В стае возможности его безграничны, а с резвым конем под собою и остроглазым соколом в небесах чужими ногами настигнет он добычу, чужими зеницами увидит её, и тогда в ход вместо острых зубов пойдут булатные клинки да тяжелые палицы. Вот только что бывает с человеком, когда он оказывается во враждебной к нему чаще совсем один? Здесь, в отличие от людских городов-муравейников, не играет значение ни чин, ни твой род: остаться целым и невредимым до утра в дебрях ты можешь только тогда, когда представляешь из себя что-то по своей природе, но не положению, данному с рождения.

Иссиня-чёрная, словно сама ночь, крылатая тень, что снизошла на частокол деревьев, маневрирует меж густых еловых лап и спускается вниз, туда, где изумрудный ковёр трав оказался смят верным спутником человека. Вороной жеребец, ещё какую-то пару часов назад полный сил и молодости, теперь лежит на месте и тяжело дышит. С хрипом он жадно втягивает ставший холодным воздух в свои большие, влажные от испарины ноздри.

Крупный ворон бросает взгляд умудрённых опытом угольных блестящих глаз на коня и взмывает ввысь над пиками хвойника и редких рябин, уже через несколько секунд оповещая княжескую дружину о своей находке громким металлическим карканьем. Птице отвечает густой и раскатистый звук охотничьего рога, вслед за ним доносится топот от копыт дюжины лошадей, бегущих по оставшимся после недавнего дождя лужам. Табун поднимает в воздух из-под ног своих тысячи сверкающих брызг.

Павший скакун громко заржал и тряхнул тёмной гривой, когда услышал приближение сородичей… но взгляд его потух, едва только с белой кобылицы спешился на землю витязь в кольчуге чёрного цвета, на чьё плечо приземлился тот самый пернатый посланник. В глазах птицы отразился занесенный над конём клинок, что блеснул в полутьме серебряной молнией и оросил яхонтовую траву насыщенным багрянцем.

Княжеский любимец, Хроссбьорн, как называл его за аспидный цвет и внушающие уважение размеры хозяин, уже никогда не поднялся бы на ретивые ноги и не пролетел с седоком по лесам Псковщины: хрупкие, отдавшие дорогую цену за свою молниеносность конечности коня не выдержали нагрузки, когда жеребец оступился на влажной и скользкой почве, и сломались, а следом за этим он свалился набок и из-за обрушившегося на ребра веса повредил и их. Тяжёлый клинок, который отсёк несчастному голову, лишь подарил рысаку быстрое и безболезненное избавление от страданий.

— Не мог князь оставить своего скакуна погибать одного… — проговорил басом высокий и статный мужчина лет пятидесяти со светло-русой бородой, припорошенной кое-где снегом седины, а затем коснулся крыла ворона и поднял вверх могучую руку. — Мунин, взвейся над лесом и отыщи государя!

Взгляд холодных глаз проводил вскоре исчезнувшего на горизонте быстрокрылого летуна, а сам Вещий Олег нахмурился и сжал сокрушившие не одну сотню врагов руки в кулаки: разве мог предположить он, что обычная охота в окрестностях Пскова, откуда в Новгород двигалась княжеская малая дружина, приведет к потере Игоря? Правитель киевского престола, азартный и ветреный, всегда отличался своим жгучим норовом, но на сей раз охотничья лихорадка так сильно захлестнула князя, что тот в одиночку отправился за подстреленным волком в самое сердце непроходимого леса. Если конь властителя пострадал из-за вчерашней непогоды, то Игорь не имел возможности уйти далеко на собственных ногах в погоню за зверем, если только… Нет, не станет раненый и обозленный серый бирюк нападать на князя, если хочет сохранить собственную жизнь! Следовательно, ручной ворон найдёт ушедшего недалеко сына Рюрика и приведёт к нему верную дружину во главе с Олегом.

Испуганные и не знающие, как трактовать ранение княжеского коня, дружинники боязливо поднимают очи на своего предводителя, и лишь один из них, низкий ростом, но чрезвычайно приземистый и широкий в плечах, делает шаг вперед и робким, неестественно дрожащим для взрослого мужа и опытного воина голосом спрашивает:

— Мы можем разделиться и прочесать окрестные места ещё раз, а то смеркается, ночь в этих краях наступает быстро и неожиданно. Ежели подстреленный волк не изгой, рыскает поблизости в чащобе целая стая…

— Опасно в такое время в одиночку бродить, да и коням тёмный лес — не чистое поле, — Олег помотал головой и прищурился, всматриваясь в то пространство меж чернеющих стволов деревьев, где должен был пролегать горизонт, а на спокойном и испещрённом морщинами лице его отразилось по-отечески сухое, но от этого не менее искреннее беспокойство. — Бранимир, ты труби в своей рог: это и окаянное зверье разгонит, и даст князю знать, где мы стоянку устроили. Придётся ночевать здесь. Лют, Сверр и Ари — пешими вместе обойдите лес до речного берега и обыщите каждый куст, каждую яругу, ничего не упустите! А на остальное — зоркий глаз ворона да воля Перунова.

Не смея перечить вожаку, троица из вошедших в лепшую дружину какую-то пару лет тому назад молодцев освободила из ножен клинки и исчезла в теряющих краски из-за приближения сумерек уголках леса. Пусть за плечами каждого из них не было долгих десятилетий военных кампаний и сотен положенных вражеских голов, в недавнем походе против поднявших восстание древлян они проявили себя как бравые и умелые воины. Мал, у которого и молоко на губах не успело обсохнуть, едва вступив на престол осмелился нарушить заведённые его отцом договорённости, вот только звяканье оружия дружинников оказалось более весомым аргументом, чем амбиции наследника древлянских земель. В травне дружина перешла через давно освободившийся ото льдов Днепр с богатой данью и вернулась в столицу под восторженный гвалт горожан, оставив на противоположном берегу обязавшегося соблюдать порядки полюдья нового хозяина Искоростеня. Значит, и с поисками они, вестимо, управятся.

Низкие звуки охотничьего рога эхом пронеслись по тёмному морю ельника, а вместе с ними на старого воина нахлынули и воспоминания. С малых лет вся жизнь, что он помнил, протекла в непрекращающихся военных походах и рейдах, чьей целью были богатства, слава и власть. От первых не всегда удачных бросков на территорию финских рыбаков до склонения к подчинению древних Смоленска и Ростова, от первых лучей восходящего солнца и до момента новолуния, когда в полночь не видно ни зги, верными и никогда не пропадающими товарищами Олега выступали ржание коней, лязг обоюдоострых мечей о кольчугу, свист летящих подобно стаям птиц стрел да вопли слабых, а значит — проигравших. По себе он знал, что единственное, что стояло между человеком и его желаниями — это страх, и долгие годы он слыл бесстрашным и достигал всего, чего так яростно жаждал.

До тех пор, как всё не изменила смерть его старшего брата по духу и оружию. Испустивший на старости лет дух Рюрик пал от оставленной мечом непокорной корелы глубокой раны на ноге, что ровно через два месяца после сражения воспалилась и лишила молодое государство своего основателя, дружину — не знавшего границ амбициям горячо любимого предводителя, народ — кормильца и защитника, а малютку Игоря — отца. Именно тогда родной дядька и стал для наследника опекуном и воспитателем, а в дальних и потаённых уголках чертогов разума доселе храброго регента поселился первый и единственный страх, страх снова потерять члена семьи и не уберечь родного человека от неминуемой гибели.

Темноволосый продолжатель рода Рюрика приносил головную боль и неприятности чуть ли не с младенчества. Сколько раз непоседливого мальчугана прислужники находили в сырых подвалах ладожского дворца или сокровищницах с казной, собранной трудом его великого предка! Как часто он сбегал из-под бдительного глаза наставника Веремуда, подобно векше лазая по деревьям в окружающих садах или с любопытством наблюдая за пристающим к берегам города судам из неизвестных ему пока земель! Так и сейчас, погнавшись за необычайно крупным волком, он не стал слушать ни опасений соратников, ни голоса собственного разума, полностью увлекшись охотничьим азартом.

Неравнодушия к новому и пытливости ума юному князю действительно было не занимать, но вот ни способного заставить замолчать толпу дружинников одного только тяжёлого, исподлобья, взгляда серых глаз отца, ни недюжинной силы удерживающей полупудовую палицу длани дяди, ни поразительной внимательности и мудрости матери в нём, к сожалению Олега, он рассмотреть не мог. Сначала воевода утешал себя тем, что любому семени попервоначалу необходимо вырасти в дерево и расцвести до того, как дать плоды, однако минуло уже двадцать шесть лет, а последних так и не появлялось. Неужели правитель земель русских уродился в своего деда по материнской линии Кетиля Лосося и унаследовал его вечно зовущее в неизвестность сердце?

Из омута тяжёлых дум Вещего Олега спас, словно утопающего в полынье, звонкий и немного обеспокоенный голос его рыжеволосого и конопатого конюха.

— Изволите немного куропатки, княже? — заискивающим смарагдовым глазам юноши едва ли можно было отказать, и тот, пользуясь временным замешательством своего властителя, уверенно протянул мужчине румяную птичью тушку.

Князь лишь кивнул в ответ и принял сегодняшний скромный ужин, ощутив на своих пальцах тёплое, ещё не остывшее мясо. Зубы впились в поджаренную корку, добравшись до мягкой, сочащейся прозрачной влагой плоти с едва заметным орехом привкусом, однако разумом прославленный воин был где-то далеко в своих мыслях. Ночь обещала стать бессонной и долгой.

И только одинокий полумесяц в вышине мог видеть, где сейчас потерявший князь.

* * * * * *

Лыбута, близ Пскова. Следующим утром.

Пора затяжных летних гроз минула. Сегодня на лазурном небе не было ни единого бельма облаков, зато прохлада и свежесть недавнего дождя, приносимая ветром из окрестных лесов, смешалась с еловым ароматом и продолжила свой путь дальше. Вместе они вобрали в себя медово-миндальную, с горчинкой, таволгу с речных берегов и наполнились головокружительным благоуханием щедрого лугового разнотравья прежде чем пронеслись по дворам и крышам крошечной деревеньки и с новым вдохом оказались в груди Ольги.

На кончиках пальцев, бледных и тонких, всё ещё ощущалось легкое покалывание. С нетерпением и возбуждением она коснулась теплого ожерелья из сердолика на юной полупрозрачной шее. Сейчас камни, подаренные когда-то отцом, напоминали ей десяток крошечных солнц, в сердцевине которых медленно тлели золотистым пламенем заключённые там навеки искры дневного света.

Вторила пальцам и душа варяжки, которая трепетала как горлица и вот-вот была готова вырваться из груди белой птицей от захлестнувших девицу чувств, столь невинных, чистых и незрелых, как она сама.

В Лыбуту сегодня возвращался Ярослав. Удалось ли соседскому юноше поймать удачу за хвост и с выгодой сбыть пушнину в Новгороде местным купцам, что затем втридорога продадут звериные шкурки кому-то более зажиточному и знатному? Куницы ценились на вес золота и хорошо окупались звонкой монетой и кусками серебра в мошнах торговцев. Вдруг меха окажутся на шапке далёкой правительницы Булгарии? Лягут тёплым воротником на умасленные благовониями плечи кесарини Цареграда? Или вовсе станут согревать долгими зимними вечерами жену киевского князя? Для полёта воображения было столько простора!

Ольга расплылась в улыбке и схватила материн убрус, набросив тот на шею и плечи на манер накидки. Представив себя боярыней из Ладоги или Новгорода, девица закружилась на месте и через несколько мгновений чуть не потеряла равновесие, оттого ещё громче заливаясь звонким искренним смехом.

Спустя миг варяжская дочь вздохнула и шагнула к небольшому бронзовому зеркалу, которое по обыкновению лежало в изголовье матушкиной кровати. С поверхности отполированной круглой металлической пластины на неё смотрела глубоко посаженными серыми глазами обладательница светлой, пшеничного цвета косы, которой шло пятнадцатое в её жизни лето, скоротечное и по-детски счастливое.

Боярыня? Да вот ещё! Сидеть днями и ночами напролёт в палатах без единого солнечного лучика и вышивать простыни для опочивальни, которую нужно разделять с пузатым мужем-толстосумом — это точно не для неё, да и родные леса с бескрайним северным небом она ни за что не променяет на низкие дубовые потолки и невзрачный огонь светильника!

Зеркало с оставшейся на поверхности испариной небрежно падает на перину, а сама девица с прытью лани выскакивает из родительской комнаты и проносится молнией по сеням, напоминая о себе тихими ударами ступней в лычаках по деревянному полу.

У ворот Ольгу встретило щебетание сидящих на яблоне невзрачных буро-зелёных пташек… и строгий взгляд отца.

Эгиль, так и оставаясь в седле, продолжил сверлить дочь острыми карими глазами. Светло-серая, в мелких яблоках кобыла под ним не смела пошевелиться, застыла на месте как вкопанная и надевшая самый красивый сарафан и дорогие бусы Ольга. Кажется, утренний побег закончился поражением ещё до того, как начался.

Ком в горле не давал проронить и слова, но и без этого нужные фразы не приходили на в голову, кипящую от паники и волнения. Что ей ответить? Как быть?

До тех пор, пока морщинистые уголки рта торговца не поднялись к щекам, а глаза не приобрели оранжево-медовую теплоту и щепотку разлившегося в радужке лукавства.

— Собиралась бы так быстро на сенокос — цены не было бы! — отец широко улыбается, как обычно он делает в приподнятом расположении духа. — Главное — будь дома к вечеру. Наше скромное жилище посетят гости из столицы, если им по вкусу придётся куршский янтарь, влюбленные молодцы осчастливят избалованных подарками зазноб, а старик сможет наконец-то позволить себе вторую корову.

— И вовсе не старик! — надулась, скорчив забавную рожу, Ольга. — Ярило еще не спрячется за лесом — буду дома, обещаю. И…

— И?

— Парёнки будут? — по-детски наивный вопрос она озвучила с некоторым стыдом, но уж если ей так интересоваться сладостями было не по возрасту, то угостить ими гостей с дороги или побаловать братишку родители могли.

— Будут, будут, — отец кивнул и почесал подбородок морщинистыми загорелыми пальцами. — Главное — не опоздай, на них много кто рты разинет.

Родительских наставлений Ольга уже не услышала: прыткой ящерицей она помчалась к соседскому двору и остановилась у ворот. На мгновение девица задумалась, но вслед за мечтательным вздохом последовал неуверенный удар кулаком по калитке, затем — ещё один, и ещё.

Дома ли Ярослав? Или матушка не пощадила путника и вместо отдыха встретила его поручениями по заготовке дров или ловле карасей на ужин? Кто-кто, а вдовствующая с недавних пор Лада держала в ежовых рукавицах не только хозяйство, но и сына. С другой стороны, одной торговлей в здешних местах прокормиться нынче было трудно, поэтому приходилось перебиваться и рыбалкой, и охотой, и сбором ягод с грибами. Лето на Псковщине было коротким, холодным, но щедрым на дары леса.

— Потеряла кого-то, красавица? — донёсся откуда-то сверху вкрадчивый и насмешливый голос, а девица от неожиданности и испуга подпрыгнула на месте всполошенным зайцем.

— Да я… — вспылила Ольга, встретившись взглядом с открывшим калитку кудрявым юношей, и тут же стукнула его в грудь кулаком — кара за испуг последовала незамедлительно. — Я тебе!

В ответ на это Ярослав лишь крепко обнял её, прижимая к своей груди, а Ольга провела ладонью по густым русым волосам возлюбленного, отмечая для себя, как выросли те за два месяца отсутствия в родной деревне. Блеск несказанной радости от долгожданной встречи в глазах варяжки сменился робкой нежностью, юноша же едва сдержал слезы в ставших влажными очах.

На такой срок они ещё не расставались.

После смерти отца его ремесло по торговле пушниной и добыче последней оказалось на плечах семнадцатилетнего Ярослава: старшие братья давно упорхнули из родительского гнезда и осели в далёких землях к югу от Пскова, матушка же с хрупким здоровьем, несмотря на все заверения о собственной силе и выносливости, была уже не той бойкой маленькой трудолюбивой женщиной, что десятилетие тому назад. Пришлось повзрослеть и стать настоящим мужчиной, а беспечного балагура оставить где-то в прошлом. А мужчина непременно должен обзавестись и своей семьей!

Ярослав, положив теплые ладони на покрасневшие от смущения щёки возлюбленной, ощутил неловкость от затянувшегося молчания между ними. Сердце в груди пылало раскаленным горном, мысли воспарили к облакам белыми птицами, вот только заветные слова так и остались на кончике языка.

Да и согласятся ли её родители, дадут ли благословение? Семьи их давно дружили и были добрыми соседями, однако зажиточным он не был, а такая красавица с легкостью могла оказаться замечена и более выгодной партией.

— Я скучала, — Ольга первой нарушила молчание, не сводя глаз с задумчивого лица дорогого друга, привстала на цыпочки и… коснулась алыми губами ланит Ярослава.

Этим первым поцелуем, трепетным и нерешительным, она выразила разом все слова и чувства, которые томились бесконечные восемь недель в голове. Мягкое и тягучее ожидание, хрупкие сны о воссоединении, драгоценные мечты о совместном будущем, что оба лелеяли в тайне друг от друга — теперь юноша ощутил в этом жесте всё перечисленное и лишь крепче прижал к себе белокурую варяжку.

Время для обоих словно замерло, и сколько они так, обнявшись, стояли — минуту, две или десять — не имело никакого значения после долгой разлуки. Даже один день казался слишком коротким для того, чтобы насладиться обществом избранницы, но всё же впереди было куда больше времени для того, чтобы наверстать упущенное.

Наконец, девушка игриво рассмеялась и вырвалась из объятий, не переставая любоваться возмужавшим ещё больше Ярославом; последний же взял соседку за руку и указал перстом на лесную опушку.

— У меня есть кое-что для тебя там. Если не боишься — могу показать. А коли страшно тебе, возвращайся домой и помогай матушке с пирогами да киселем. Слышал, у вас будут вечером гости.

— Тятенька принимает кого-то из княжеской дружины. Отложил для них янтарь, добытый в последнем плавании, — Ольга вздохнула, невольно вспоминая, что видит отца в лучшем случае пару месяцев в году: предприимчивый купец старался не сидеть без дела и брался за любую работу и товар, что подвернутся под его удачливую руку. — У него большие надежды на их счет, если они оправдаются — будет славно.

— Дружинники, говоришь? — русоволосый юноша задумчиво поднял голубые глаза к небесам, словно упрашивая их о том, чтобы его сомнения не стали явью. — Глядишь, и понравишься кому-то из них. Пусть походов давно не было, серебро и мех у кого-то из дружины ещё осталось, иначе не ломились бы карманы новгородцев от звонкой монеты.

— Вот ещё! — брови девушки сдвинулись домиком, и она, отпустив ладонь возлюбленного, пулей помчалась к лесу. — Ежели сумеешь догнать — тогда и покажешь, что хотел!

Ярославу не оставалось ничего, кроме как броситься в погоню за лёгкой и ловкой Ольгой, где-то про себя отмечая, что за время его отсутствия она стала ещё прекраснее.

Звонкий смех, подобный бегущему холодному роднику. Длинная коса цвета спелой пшеницы. Тонкие запястья и такая же шея, украшенная огненно-красными самоцветами… Вдох — и вот он уже не понимает, что кружит ему голову, пьянящий аромат душистого горошка или же любовь?

Зелёные чертоги леса за полчаса пронеслись мимо размытым фоном и, остановившись между лабиринтом стволов и крон, Ольга и Ярослав взяли друг друга за руки и попытались отдышаться. Неровное и учащенное дыхание мешало говорить, но слишком они торопились, слишком сильно хотели наверстать упущенные за время разлуки мгновения.

Шаг вперёд — и лес остался сплошной стеной за спиной Ольги, а молодец крепче сжимает её ладонь и опускает глаза вниз. Под их ногами раскинулся сплошной травяной ковёр, украшенный белоснежными, похожими на звёздочки с семью лучами, цветами.

— У меня нет богатств всего мира… — неуверенно, запинаясь, промолвил Ярослав, — Но я могу подарить тебе эти цветы, все до одного они — твои. Такие же прекрасные и скромные… Так же как и ты — украшение окрестных лесов.

Восхищённая пейзажем девушка захлопала ресницами и нагнулась, дабы сорвать пару стеблей седмичника, и… оторопела, подавшись назад и едва не потеряв равновесие от сильного головокружения.

На снегу лепестков сверкнула контрастным алым рубином капля крови, в пяди от неё безвольно лежала мужская рука в ссадинах, царапинах и грязи.