Княгиня Ольга. Истоки

Глава XX: Солнцестояние

ГЛАВА XX: СОЛНЦЕСТОЯНИЕ

С наступлением утра город захлестнули предвкушение и волнение, ведь сегодня намечалось знаменательное событие — свадьба самого великого князя. Новгород давно не видел событий подобного размаха, поэтому уже с первыми лучами солнца на город высыпали и стар, и млад — тем более, что сон их нарушили громкие звуки рожков.

Городские глашатаи растрезвонили вести о грядущем торжестве на каждом уголке начиная от посада и заканчивая окраинами с торгом, и взбудораженный новостями народ побросал все свои дела и присоединился к уже толпящимся у ворот любопытным зевакам.

Здесь собрались многочисленные ремесленники, купцы, крестьяне и бродяги, отбросившие все заботы и невзгоды, ведь этот день сулил им отдых и радость.

Когда пробил назначенный час, главные городские ворота распахнулись, и оттуда появилась процессия из посадского войска и дружинников, сопровождающая вереницу повозок и всадников. Впереди верхом ехали Гостомысл и Вещий Олег, открывающие шествие, следом за ними же начинался длинный кортеж из телег, груженых хлебом и винными бочками.

— От лица великого князя Игоря… — зычным голосом объявил посадник, и многочисленные рожки тут же затихли, не смея его перебивать. — В честь его свадьбы сегодня каждый обездоленный житель и гость Новгорода получит хлеб для наполненности живота своего и вино — для поднятия духа!

Первый ряд горожан волной нахлынул вперёд, чтобы оказаться поближе и как следует рассмотреть процессию, однако шагающие по обе стороны от запряжённых коней пешие воины остановили любопытных во избежание давки.

На первой же телеге, украшенной лентами и цветами, ехали уличные музыканты и лицедеи. Сливающие воедино звуки дудок, свирелей, бубнов и гуслей ещё больше подогревали атмосферу и наполняли сердца новгородцев желанием от души повеселиться. Кто-то начал прямо на месте плясать, другие же жители, менее смелые, просто принялись хлопать в ладоши или едва заметно кивать в такт музыке.

Следующие полтора десятка возов провезли мимо скопища людей бочки с вином и корзины с хлебом, замкнула же процессию телега с сидящим посреди множества букетов, нарядных детишек и клеток с белыми голубями Щукой. Ребятишки, спрыгнув с повозки с цветами в ручках, побежали вперёд и начали раскидывать лепестки перед царственной четой, что ехали верхом на Молнии и Вихре.

— Смотрите, это великий князь! — выкрикнул мальчишка, сидящий на плечах своего отца, и показал пальцем на возникшую в воротах пару.

— Какая… красивая, — только и выдохнула девчушка по другую сторону шествия, не сводя глаз с Ольги.

И она была во многом права.

Пусть дочь Эгиля и раньше была хорошенькой, благодаря стараниям жены посадника и подобранным одежде и украшениям скромный бутон расцвёл в прекрасную розу, в которой окружающие видели уже не подростка, а настоящую женщину.

Облачённая в белоснежное платье с золотым кружевом тонкой работы, что сидело точно по фигуре, но прикрывало юное тело от самых плеч и до щиколоток, с алым кушаком с такой же золотой вышивкой на талии, в тонких сафьяновых сапожках — она и сама не узнала себя в отражении, впервые увидев новый образ в зеркале.

А уж когда за дело взялась знающая толк в наведении красоты Богуслава, то к дорогому наряду добавились ставшие ещё выразительнее черты лица: щёки покраснели от "девичьих румян" (1), а брови окрасились в чёрный благодаря заморскому кохлю (2).

Завершили новый образ изящная серебряная диадема с подвешенными к ней височными кольцами (3) из того же материала — сегодня был последний день, когда Ольга могла позволить себе ходить с непокрытой головой (4) и золотая подвеска-лебедь, купленная ей во время вчерашней вылазки на Торг.

Не менее благородно выглядел и сам князь, что из походных кожаных и льняных вещей переоделся в червонную шёлковую рубаху, просторные замшевые шаровары и надел на себя золотые украшения, в том числе и то самое серебряное фамильное кольцо с соколом, из-за которого лишился своей головы Ярослав.

— Многая лета нашему князю! — прокричал кто-то из посадского воинства, и клич этот тут же подхватила и повторила толпа. — Многая лета!

Вещий Олег, почувствовав на себе чей-то пристальный и холодный взгляд, вздрогнул от пробежавшего по его спине холодка, но его орлиный взгляд не увидел в столпотворении из горожан никого, кто мог бы внушать хоть какую-то опасность или быть знакомым.

— Всё ли в порядке, воевода? — поинтересовался у него заметивший изменения в выражении лица спутника Гостомысл.

— Да, — кивнул, отвлёкшись от своих мыслей, мужчина и нахмурился. — Думаю, что да.

Под какофонию из звуков музыки, смеха и возбуждения толпы и лошадиного ржания процессия неспешно отправилась к холмам на городской окраине, где уже вечером должен был начаться грандиозный праздник по случаю княжеской свадьбы и дня летнего солнцестояния.

* * * * *

Забава протирала тряпкой видавшую виды деревянную стойку и обводила взглядом помещение таверны, дабы убедиться, что каждый из посетителей "Пьяной овечки" доволен, когда увидела в тёмном углу за столом почти двухметровую знакомую фигуру — не заметить её было бы крайне трудно.

Богатырь, имени которого она так и не узнала, всегда был завсегдатаем таверны, но сегодня что-то изменилось. На обычно жизнерадостном лице молодца угадывалось разочарование, и он с отрешённым взглядом уставился в одну точку на стене напротив.

Поставив наполненную кружку перед молодцем, Забава облокотилась на стол и сверкнула на него глазами.

— Если ты снова где-то подрался и пришёл сюда с новыми ранами, то никакой помощи не дождёшься, — недовольно пробурчала она, внимательно рассматривая темноволосого юношу. — По крайней мере, пока не оплатишь мне старый долг — это первое.

Девушка подвинула к нему деревянную кружку со светлым напитком и осторожно, словно случайно, коснулась его пальцев своей рукой.

— Пить в таком настроении я тебе не советую — это второе.

— Мне твои советы не нужны, — не поднимая головы на собеседницу, Ходута залпом опустошил содержимое сосуда и закашлял, после чего всё-таки смерил брюнетку удивлённым и одновременно раздражённым взглядом. — Что там было?

— Квас, на большее сегодня и не рассчитывай.

— Квас мне не поможет утопить мои печали, принеси лучше пива.

— Никакого пива, — Забава села напротив и, встретившись взглядом с Ходутой, ещё раз нежно коснулась его руки. — Лучше поделись причинами своей кручины, и тебе полегчает. А если нет — получишь своё пиво, так и быть. По рукам?

— По рукам, — кивает молодец, понимая, что вряд ли совладает с грузом на своих плечах в одиночку. — Я поссорился с отцом, во мне он видит лишь своё продолжение, а не отдельного человека. Заставляет думать так, как думает он, заниматься тем трудом и делами, что привычны для него.

— Уж не знаю, кто твой отец, но хорошо тебя понимаю… — вздохнула Забава, глаза её стали чуть более влажными и блестящими. — Мой тятенька тоже не всегда справедлив ко мне, не всегда чувствует то, чего я хочу… Но пробовал ли ты его глазами посмотреть на суть вещей? Подумать, почему он себя так ведёт? Я, например, хорошо понимаю тятеньку: сначала он потерял супругу — моя мать умерла незадолго после родов, а потом я в свои шесть лет утонула в Илмере (5). Так и рыдал бы он над моим хладным бездыханным телом, если бы не помогла ему одна добрая душа и не надавила мне на рёбра, заставив кровь и саму жизнь разлиться по бледным рукам и ногам. Одну любимую женщину он уже потерял, затем едва не лишился второй — поэтому я отношусь к его опеке и излишней заботе с пониманием, их причиной стал страх, поселившийся в его израненной душе. А что породило такое отношение твоего отца? Размышлял ли ты об этом?

Ходута нахмурил лоб и откинулся на спинку стула, обдумывая слова Забавы. Он глубоко вздохнул и посмотрел ей в глаза, а затем начал рассуждать вслух:

— Наверное, долг. Он хочет, чтобы я шёл по его стопам и занимался семейным… ремеслом, а не тем, что меня самого волнует и приносит радость.

— Семейным ремеслом, говоришь? — прикусила нижнюю губу девушка. — Тогда, выходит, что в юности и он на твоём месте был. И, вестимо, проходил со своим отцом через те же уговоры да наказы. Почему бы это вам и не обсудить?

— А если не проходил? Если для него воля отца была непреклонной и непреложной?!

— Покуда не спросишь — не узнаешь. Да и в одном ли только долго здесь причина? Раз есть семейное дело, ремесло, то прилагается к нему уверенность в твоём благополучии, в том, что без работы и миски с похлёбкой ты никогда не останешься. Вдруг это и вовсе забота?

— Забота? А может ли такой быть забота?

— Я же говорю тебе: без беседы, не обсудив всё, ничего ты так и не узнаешь. А просто сидеть и гадать — это голову ломать, ни к чему хорошему оно не приведёт. Когда я бунтовала против тятеньки, отказывалась работать и часами не выходила из светлицы, он предложил поговорить — и это наладило мосты между нами.

— Забава… могу я спросить, почему ты помогаешь мне?

Щёки девушки от слов Ходуты слегка покраснели, но она сохранила самообладание.

— Так поступают друзья. Мы поддерживаем друг друга в трудную минуту, — опустила она глаза и, надувшись, перевела ставший наглым взгляд на собеседника. — А ещё ты мой должник, не забывай об этом. Если стану я к тебе плохо относиться, то вряд ли ты принесёшь положенные деньги, и что делать мне тогда? К посаднику идти с челобитной?

От упоминания отца молодец тут же вздрогнул, и девушка, решив, что его так заботит оставшийся за ним долг, поспешила его успокоить:

— До конца месяца я подожду, обещай всё возместить, хорошо? А теперь я предлагаю отбросить на сегодня все заботы и сосредоточиться на простых радостях жизни, в конце концов, сегодня у всех в городе праздник. Я налью тебе ещё выпить чего-то покрепче кваса, но обещай, что не будешь топить в кружке свои печали.

Ходута тихонько рассмеялся и расплылся в глупой улыбке:

— Договорились, никаких больше горестей на сегодня. Обещаю поговорить завтра с отцом, а сейчас… Только хорошее пиво и хорошая компания. Выпьешь со мной по одному?

— Да, только приму заказ у тех господ, — лукаво покосилась на вошедших в заведение путников Забава. — Судя по одежде, деньги у них водятся, и неплохие.

В течение оставшегося дня Ходута и Забава рассказывали друг другу забавные истории, смеялись и находили утешение в этой непринуждённой беседе. За старым деревянным столом и кружками отменного пива они нашли отдых от всех своих трудностей и печалей.

* * * * *

Когда золотой диск Ярилы солнце опустился за горизонт и самый длинный день в году подошёл к концу, по всему Новгороду и его окрестностям развернулось полное радости и огней празднование.

Многочисленные горожане высыпали из своих домов и собрались у сверкающих от отблесков костров Волхова и Ильменя. Юноши и девушки изготовляли венки из живых цветов барвинка и берёзовых веточек, ловко переплетая их стебли с собственными надеждами и желаниями на будущее. Брошенные в прохладные волны венки неспешно скользили по водной глади, унося с собой мечты о любви и удаче.

Пока кто-то проводил время у реки, прочие веселились вокруг центра сегодняшнего народного гуляния — купальского деревца. Девицы, хохоча и дразня друг друга, украсили одиноко стоящую берёзку разноцветными ленточками, колокольчиками, нитками да венками, а затем принялись водить вокруг неё хороводы и петь.

— Пойдём же, сестрички,

По ясну зоричку!

Ночка мала купальная!

Возьмём же, сестрички,

По жменьке песочку

И засеем, сестрички,

У таткиных ворот.

Пойдём же, сестрички,

Поглядеть же песочек -

Чи всходит, чи зеленеет?

Чи всходит, чи зеленеет?

А знайте, познайте -

Песочек не всходит!

Знать, моя сестричка,

У татки не быти,

У татки не быти,

В красных девках не жити.

Пойдём же, сестрички,

По ясну зоричку!

Возьмём же, сестрички,

По жменьке пшенички,

Засеем, сестрички,

У свекорковых ворот.

Пойдем же, сестрички,

Поглядеть пшеничку -

Чи всходит, чи зеленеет?

Чи всходит, чи зеленеет?

А знайте, познайте -

Пшеничка всходит!

Знать, моя сестричка,

У свекорка нам жить.

Ночка мала купальная!

Захихикали они и охнули: прибежали к ним добрые молодцы! Стали юноши к деревцу подбегать и ленточки с него срывать, да куда им до красных девиц! Красавицы принялись защищать берёзку от посягательств и догонять хлопцев, отнимать у них украденные ленты и венки.

Набегавшись, наигравшись, утомившись, взялись они за руки с полюбившимися юношами и пошли вместе к реке, купаться да веселиться, коли никто русалок не боится!

— Набрала я полыни, — похвасталась связкой горькой травы одна из девиц. — Так что никакой нечистой силы нам страшиться не надобно!

Веселились, смеялись и праздновали и на вершине холма, там, где собрались наиболее знатные гости, приглашённые на княжескую свадьбу. Пока бояре да купцы сидели за длинными столами или с любопытством наблюдали за выступлениями скоморохов, молодёжь не сидела на месте и играла в горелки.

— Так вот ты чего побрился поутру, — присвистнул на Сверра Ари, заметив, как смотрит долговязый витязь на одну из рыжеволосых девиц рядом. — Всегда гол как младенец твой подбородок, коли чуешь ты…

— Молчи и не завидуй, — ответил ему товарищ и начал искать взглядом красавицу, да только той след простыл. — Игра начинается!

Не успел Ари опомниться, как почувствовал чью-то крепкую хватку и на своём запястье. Дружинник обернулся и обомлел: выбрала его неясно как оказавшаяся среди играющих Милица!

— Ты… чего тут делаешь? — только и выдавил из себя бородач. — Разве не за столом твоё место, не рядом с муженьком любимым?

— Вепрь знает, — махнула второй рукой пышка и ухмыльнулась. — Самому ему не положено скакать как козлу и забавляться, а коли мне хочется от души повеселиться, то разве может он быть против счастья моего? Как бы не так!

Хотел было он возразить, да не успел: все уже выстроились парами в ряд, а везунчик Сверр, которому выпал жребий гореть, вышел вперёд и громко промолвил:

— Горю, горю пень! Горю целый день!

— Чего ты горишь? — спрашивает его та рыжая девица, держась за руку своего спутника, невысокого совсем ещё отрока.

— Красной девицы хочу, — улыбается Сверр, взгляда с неё не сводя.

— Красной девицы какой?

— Тебя, молодой!

Тут же пары одна за другой разбегаются в разные стороны и отпускают руки друг друга, среди беспорядочно мельтешащих вокруг людей стремясь найти свою половинку, да только быстрыми им надо быть и зоркими, иначе уведёт любушку их кто-то другой!

Сверр, так и поступив, молниеносно хватает понравившуюся ему красавицу и, хором с ней хохоча, отбегает в сторону; рассредотачиваются и то сходятся, то расходятся и другие пары. Те, кто взялись за руки, вновь выстраиваются в ряд, ожидая начала второго круга игры с оставшимся без партнёра человеком в роли горельщика.

Ари, устало дыша и ускоряясь, бежит к берёзовой роще, куда улизнула Милица… и останавливается как вкопанный. Пару его крепко, до красных следов на фарфоровой коже, держит ботелый Вепрь, его поросячьи глазки горят гневом и ревностью.

Доносятся до дружинника и обрывки их разговора.

— Ты же… ты же сам меня отпустил повеселиться! — пытается освободиться от цепкой хватки супруга Милица, но тот ещё крепче притягивает ту к себе. — Не трогай меня!

— Отпустил, но одно дело в коршуна (6) играть или пятнашки, а другое — в горелки! Или ты меня опозорить решила?! Опозорить перед всеми гостями и самим князем?! Помни о своём месте, женщина, перед тобой главный купец в этом городе!

— Пусти! — вырывается наконец-то Милица, но тут же получает от мужа звонкую, тяжёлую пощёчину, от которой едва не теряет равновесие: колоссального труда ей стоило удержаться на ногах и не упасть.

На глазах женщины наворачиваются слёзы, Вепрь же не думает останавливаться на этом: торговец срывает несколько хлёстких берёзовых прутиков и заносит руку с розгами над супругой, как тут прямо в движении её останавливает другая длань, куда более могучая и способная дать сдачи.

— Велела тебе супруга отпустить её, что тут неясного, — пристально смотрит на него, выворачивая руку с ветками назад, Ари. — Или оглох ты?

Ошарашенный Вепрь молчит и принимается дрожать словно осиновый лист, чем ещё больше сердит и раззадоривает дружинника: это же надо поднять руку на женщину, а в честном поединке вот так трусливо себя вести подобно какому-то червю!

— Или оглох ты?! Отвечай!

* * * * *

Пусть плывущие по воде венки, украшенные ленточками деревья, выстроившиеся у подножья холма возы с угощениями для бедноты и молодёжные игры были неотъемлемой частью торжества, по-настоящему зажигали дух праздника летнего солнцестояния костры. Высокие языки пламени один за другим взвивались вверх и плясали на фоне тёмно-синего бархатного неба, отбрасывая потустороннее сияние на лица собравшихся вокруг них людей. Считалось, что эти костры имеют великую силу очищать разум от беспокойных дум, изгонять хвори и ненастья, а также приносить удачу, достаточно лишь перемахнуть через багровую стихию вместе с тем, кого ты любишь.

Под треск углей и мерцающий свет костров звучат народные песни, в унинос им задорно стучат барабаны, соловьями в ночи поют свирели и дудки, сплетают музыкальный гобелен переливы струн гуслей, домр и балалаек.

И вот одна за другой пары, взявшись за руки, принимаются перепрыгивать через сполохи костра, вместе преодолевая испытание в виде этой жадной, всепожирающей силы природы.

— Получилось! — так и сияет улыбкой Богуслава, что вместе с мужем приземлилась на траву, перескочив через пылающие языки. — А ты ещё говорил, что стар стал совсем, чего прибедняешься!

— И то правда, — поцеловал в щёку свою супругу посадник и обернулся, глядя на следующую пару, ожидавшую своей очереди. — Княже, княгине… теперь ваш черёд.

— Благодарю Вас, Гостомысл, — кивает градоначальнику Ольга и переводит взгляд на будущего супруга, что встал на месте как вкопанный и уже несколько секунд не моргал, не сводя ставшего стеклянным взгляда с красно-оранжевых языков костра. — Игорь… Игорь, ты нас слышишь?

Увы, князь был уже далеко от праздника, за много лет и вёрст от бросивших на него обеспокоенные взгляды товарищей. Вспышки десятков костров вызвали в сознании Рюриковича призрачное воспоминание, воспоминание, от которого он пытался сбежать всю свою жизнь — и которое раз за разом настигало его чёрным вороном, несущим погибель.

Пространство вокруг заволокло полупрозрачной пеленой, и великий князь киевский очутился в далёком прошлом, на борту своего могучего корабля. Запах солёной воды наполнил его лёгкие, шум бьющихся волн донёсся до ушей, а очи встретили бравых витязей, готовящихся начать высадку на сушу и штурм славного города, который сулил им богатую добычу.

Но в один миг наступает хаос: на судно обрушиваются столпы из огня и дыма, словно кара небесная. Некогда непобедимое судно вмиг охватывает пламя, его деревянное тело трещит рушится под голодной стихией. Его соратники, его братья по оружию заживо сгорают в безжалостном пламени, те же, кто горит, но ещё может двигаться, с криками ужаса бросаются за борт, в холодные воды… которые от второго выдоха пламенной струи также принимаются пылать!

Где это видно, чтобы морские волны — и были охвачены дьявольским огнём?!

Сердце князя бешено колотилось в груди, словно волны, разбивающиеся о разваливающийся корпус его военного корабля. Пот стекал по лбу князя солёными дорожками, смешиваясь со слезами, что градом падали из его глаз. Он чувствовал себя подобно загнанному в ловушку зверю, задыхаясь от воспоминаний, что грозили поглотить его снова вместе с адским пламенем.

Когда паника и страх переполнили чашу его терпения, воздух разорвал животный, полный отчаяния и ярости, крик. Гости празднества повернули головы в сторону жуткого звука, их лица исказились от страха и растерянности, тело Игоря же неконтролируемо задрожало, и он рухнул на колени с застывшим в глазах кошмаром.

— Игорь! Игорь, прошу тебя, ответь мне!

Нежно коснувшись его плеча и заставив пребывающего в умопомрачении будущего супруга подняться, Ольга вместе с Гостомыслом отвела его от костров в более тихий и укромный уголок, в один из пустующих шатров. Всю дорогу она шептала успокаивающие слова, напоминая, что князь в безопасности, что его окружают друзья и близкие.

Когда воспоминания стихли и Игорь пришёл в себя, он обнаружил, что задыхается, а сердце его колотится в груди подобно испуганной птице в клетке. Радостный смех и весёлые песни торжества померкли в тумане, пока он отчаянно пытался выбраться из удушающих и цепких силков воспоминаний.

В этот момент Ольга и Гостомысл подняли головы, заметив приближающийся к ним мужской силуэт, чья широкоплечая тень уже скользнула внутрь шатра. Таинственная фигура оказалась Вещим Олегом: уже знакомый с приступами племянника воевода нахмурился и достал из кармана флакончик с какой-то мутно-зелёной жидкостью, содержимое которое влил в рот князя, и вовремя — глаза того снова принялись закатываться назад, обнажая жуткие белки с проступившей на них алой сеточкой сосудов.

— Что это было?! — едва сдерживая слёзы, обеспокоенно спросила у старшего Ольга. — Что за болезнь?

— Причина, по которой наш князь не ходит в походы, — вздохнул мужчина, легко хлопая по щекам племянника ладонями и стараясь привести его в чувство.

* * * * *

1) "Девичьи румяна" — название порошка из истолчённой и высушенной бодяги. При натирании этой пресноводной губкой кожи лица к ней приливает кровь и та краснеет, причём на куда более продолжительный период, нежели при нанесении ягодного/свекольного сока;

2) Кохль — чёрное средство для подводки глаз и бровей природного происхождения, обычное состоящее из растительного масла и порошка угля/сурьмы;

3) Височные кольца — это женские металлические украшения, которые вплетались в волосы у висков или прикреплялись к обручам/диадемам;

4) После замужества на людях женщинам было позволено появляться лишь с покрытой платком, убрусом или иным головным убором причёской. Оказаться с непокрытыми волосами (опростоволоситься) считалось величайшим позором.

5) др. — рус. Илмерь — Ильмень, озеро близ Великого Новгорода.

6) Коршун и наседка — восточнославянская игра, где выбираются коршун и наседка, остальные же игроки — цыплята последней. Поэтическое воплощение несущей смерть чёрной птицы и одновременно с этим — становящейся длиннее ночи.