Королевской поступью. Первый шаг императрицы

Глава 12

Ночь приглушала краски и звуки, наша полянка и впрямь казалась оторвана от всей Вселенной, где-то в пустоте Междумирья.

Задорно потрескивал костерок, с аппетитом уплетая сухой хворост и в благодарность отдавая нам своё тепло.

Над огнём шкворчали колбаски, что делала тётя Глаша. Павел поджаривал насаженные на веточки кусочки хлеба. Я достала бутыль с компотом.

Мы сидели рядом, укутавшись в один просторный плащ. Одеваться не хотелось, ночь была тёплой. Да и это было излишним.

– Ты уедешь завтра же? – Склонила голову любимому на плечо.

– Да, – голос его чуть дрогнул, – придётся.

– Что теперь будет с нами? – тоска стиснула грудь, впиваясь острыми когтями в сердце.

– Я не имею права предложить тебе роль своей любовницы. Это неприемлемо для тебя, знаю. Обещать жениться… не могу. Второго морганатического брака семья не потерпит. Мой отец говорит, что император не принадлежит себе. Только Отечеству.

– И лукавит. Ему повезло с женой. Они искренне любят друг друга. А вот попадись ему такая, как Теодора или её приспешница Авдотья. Посмотрела бы тогда, что он сказал. Хорошо рассуждать сытому, как жить голодному.

Павел приподнял мой подбородок, ласково глядя на меня:

– Я не опущу руки и не отступлю. Запомни это. Не знаю, какой, но точно найду выход. Отказался бы от женитьбы совсем, обвенчавшись с тобой тайком. Но нужен наследник престола. Сейчас мне трудно что-либо пообещать. Вернусь домой, подниму все законы со дня создания империи, перерою все архивы. Всё равно отыщу возможность избежать брака с Теодорой и жениться на тебе.

– Доверься Василию Андреевичу. Он поможет. И куда лучше разбирается в истории, чем мы оба.

– Трудно поспорить. Так и сделаю.

Скинув плащ с плеч, цесаревич прижал меня к своей груди, отложив поджаристые кусочки хлеба на лист лопуха:

– Сашка, сегодня я счастлив как никогда. Просто сидя на земле, голышом и уплетая жаренные на костре хлеб и колбасу.

– Важно не где ты, а с кем, – улыбнулась я, чуть прикоснувшись губами к его подбородку, заросшему колючей щетиной.

Устроившись возле костра, мы уплетали обжигающее мясо, горячий сок стекал по пальцам. Вокруг царила тишина. Под полог леса проникали нити лунного света, разгоняя мрак, сверху за нами подглядывали звёздочки, сквозь прорехи пушистых еловых лап. Где-то хрустнула ветка, выдавая поступь осторожного зверя, чуть слышно всхрапнула сонная лошадь, стоявшая на краю поляны. В голову закралась мысль:

– Больше не приезжай сам. Не стоит подставлять Весю. Она нам преданна, даже во вред себе. И не настолько сильна, как хочет казаться. Я приеду к тебе сама.

– Тебе запрещено появляться в столице, – Павел перестал жевать, – если тебя поймают, беды не миновать.

– Если…, – расхохоталась я, – что мне стоит оплатить комнату в гостинице на окраине Питера. В мужской одежде меня никто не признает. А у Тихомира есть два доходных дома. Можно снять там квартиру. Люди в подобных жилищах случайные, с соседями почти не общаются. Никто и знать не будет.

– Ты гений, – цесаревич подскочил, чуть не потеряв плащ, запахнутый вокруг бёдер, – я сам оплачу квартиру.

– А вот этого делать не нужно, – жестом успокоила любимого, – твои деньги подотчётны куче ведомств, – мои – тайна.

– Мне нечем возразить, – нахмурился Павел, – но я могу заказать украшения для тебя. Делать подарки мне позволено. Потом продашь их, чтобы выручить деньги за наше тайное убежище.

– Я не бедствую, милый, если ты не забыл.

– Дело не в этом, – сверкнули в свете костра глаза принца, – мужчина должен обеспечивать жизнь своей женщины, даже если она втрое его богаче.

Впрочем, тут была с ним совершенно согласна:

– Возражать не буду.

После, забравшись под разлапистые ветви и устроившись на плаще, мы грезили наяву о будущем и о настоящем.

Рассвет, точно наглый вор, сдёрнул полог ночной тишины. Проснулись первые птицы, оглашая округу своим пением. Жизнь просыпалась, бесстыдно вторгаясь в наше уединение.

Когда я проснулась, Паша уже оделся и сидел рядом, тихонько поглаживая меня по щеке.

Мы неспешно позавтракали сдобой, почти не разговаривая. Разлука безмолвным стражем стояла, между нами.

Сказаны последние слова прощания, сорван последний поцелуй. И вот всадник неспешно едет между деревьев, а я стою одна на тропинке, где вчера мы повстречались.

Подхватив корзину, побрела к дому, едва не забыв наложить нас себя морок.

Кинув пожитки в кабинете, устроилась на диване, укрывшись плащом, и скоро заснула. Разбудило меня осторожное покашливание.

– Александра Николаевна, – Жадовский сидел в кресле напротив, – пора подниматься. Варя беспокоится, и наш гость начинает задавать вопросы.

– Да, конечно, – провела ладонью по лицу, прогоняя дремоту, – сейчас поднимусь. Спасибо вам, Василий Андреевич.

Тот пожал плечами:

– Мне импонирует отчаянная храбрость, жаль, я сам не был таким. Наш ночной гость покинул ваши земли?

– Да, возвращается домой. И вы зря записываете себя в трусы, все знают о том, как спасли императора.

– А когда дело коснулось чувств, спасовал, – вздохнул наставник.

– Я хотела попросить вас о помощи.

– Слушаю, – Жадовский опёрся руками на трость, положив голову сверху.

– Возвращайтесь в столицу, – рассказала о решении Павла.

– Вы ввязываетесь в опасную игру, – с тихой грустью произнёс Василий Андреевич, – если только покажете возможность для монархов всего мира, что можно жениться по любви… Вам этого не простят. Браки по расчёту – основа мирных и торговых договоров многих государств. Вы же лишите их этих рычагов. Однако я помогу вам. Вот они перемены, что витали в воздухе. Иногда кому-то надо ломать устаревшие устои. В этом веке суждено вам с Павлом.

– Не скажу, что рада всему происходящему, – грустная улыбка играла на моих губах, – но он того стоит.

– Завтра же отправлюсь в столицу. Обучение наше почти закончено, вы точно губка впитываете в себя знания. Те крохи, что вам не объяснил, изучите сами. Я буду полезней сейчас цесаревичу.

– Велю Василию подготовить вашу карету и лошадей, а тётя Глаша соберёт припасов в дорогу.

– Ещё одно. Если нам не удастся отыскать ничего подходящего, попробуйте заручиться поддержкой патриарха. Коли церковь одобрит ваш брак, светская власть останется не у дел.

– Я уже была замужем, – с сомнением глянула на Жадовского, – церковь никогда не признает меня в качестве жены императора.

– Предстоятель Тихон – человек непростой, – усмехнулся Василий Андреевич, – но тонко чувствует, куда дует ветер. Понимаете, о чём я? А поддержка будущего императора лишней не бывает. Никогда. И да, он не любит датчан, выступал против брака с Теодорой. Однако кроме собственной неприязни, ему нечего было возразить.

– Как интересно, – задумчиво ответила я, – спасибо за подсказки. Постараюсь правильно воспользоваться ими. И ещё одна просьба, коли позволите.

– Выкладывайте, – рассмеялся Жадовский.

– Снимите мне квартиру в доходном доме Тихомира. На какое-нибудь вымышленное имя.

– Понимаю, что вы задумали. Стоит ли дразнить разъярённого льва?

– Злоупотреблять не буду и не отступлю. Откажетесь, займусь всем сама.

– Ну, не лезьте сразу в бутылку, – поднял руки наставник, – сделаю о чём вы просите. Надеюсь на ваше благоразумие.

Я пошла к себе, умылась и переоделась. Кликнула Машу, велев ей упаковать вещи Жадовского и сбегать на конюшню к Василию. Расставаться с наставником, мудрым и понимающим, было грустно, и, одновременно, необходимо.

***

Шёл четвёртый день отсутствия цесаревича. В царском домике был самый разгар пирушки. С утра вся честная компания удачно поохотилась, Будаев, под мороком царевича, подстрелил молодого оленя. Сейчас его готовили во дворе, на вертеле.

Лже-Павел, как и положено, сидел во главе стола, слушая здравицы в свою честь. Веся чуть поодаль, в углу. Она устала от постоянного напряжения, из-за криков подвыпивших гостей болела голова. За эти дни девушка похудела так, что стала похожа на собственную тень.

– Эй, наливайте бокалы полней! – Горланил совершенно трезвый Заварицкий, лихо спаивавший прихвостня царственного папеньки друга. Когда все отвлеклись на скабрезную шутку кого-то из гостей, он незаметно покинул стул, присев рядом с Весей.

– Вы плохо выглядите, – с беспокойством заглянул Матвей в глаза, как он думал, друга Павла.

Девушка измученно улыбнулась:

– Ничего, я в порядке.

– Позвольте усомниться, – нахмурился Заварицкий, – хотя не скрою, почти завидую вам, такая ментальная сила доступна не каждому. Потерпите, Павел должен прибыть уже скоро.

– Не представляете, как я этого жду, – одними губами усмехнулась Веся, большие глаза были печальны.

Матвей задумчиво, точно в первый раз видел, оглядел собеседника. Что-то неуловимо тянуло его к молчаливому юноше. Ещё когда они встретились на лесной дороге, барон обратил внимание на горделивую стать субтильного юнца и умный, рассудительный взгляд голубых глаз.

– Что заставило вас участвовать в побеге цесаревича? Приказ?

– Отнюдь, – покачала головой Веся, – его просьба.

– И только? – Удивился Заварицкий, – простите, но раньше я не замечал, что вы близки с Его Высочеством. А теперь же сломя голову ринулись в эту авантюру. Понимаете, что в случае провала нас ждёт? Цесаревича пожурят и только, а нас по головке не погладят.

Веся молча кивнула, держать морок с каждым днём было сложней, её спина намокла. Девушка ждала окончания пирушки с нетерпением. Заварицкий подсел чуть ближе:

– Я целитель, позвольте помочь вам, – мягко произнёс он.

Веся молча кивнула и почувствовала, как восполняются утраченные силы, шумно переведя дух, она расслабилась и довольно улыбнулась.

– И как осёл не догадался об этом раньше, – повинился Матвей, – ведь видел же ваше состояние. Впрочем, у меня тоже сказывается усталость. Спаивать всю нашу честную компанию не так-то легко, – задорно улыбнулся барон.

Речи становились бессвязны, многие из гостей уже присматривали себе подушку из салатов. Слуги потихоньку уводили выбывших из строя по спальням. Троица заговорщиков дождалась, когда ушёл последний гость, требовавший заплетающимся языком продолжением охоты.

– Можно теперь и нам отдохнуть, – развернулся к Матвею и Весе весёлый Будаев, – а славное получилось представление.

– Ты неисправим, – вздохнул Заварицкий.

Внезапно в доме стало неестественно тихо, словно кто-то набросил невидимый полог, отрезавший их от остального мира. В комнату каким-то механическим шагом вошёл Серый человек – глава Тайной канцелярии. Это он отправил в ссылку княжну Варвару.

Веся почувствовала кто перед ней и невольно содрогнулась всем телом. Заварицкий потянулся к шпаге.

– Не советую, – заметил его попытку Серый. Матвей сник, схватившись за виски.

Будаев побледнел, но остался на месте, понимая: это лучшее, что можно сделать.

– Именем императора вы задержаны до выяснения обстоятельств похищения наследника престола, – проскрипел безликим голосом Серый.

– Его никто не похищал, – морщась от боли, сказал Заварицкий.

– Во дворе, – словно и не слыша его, продолжил сильнейший теург страны, – вас ожидает карета. Будьте благоразумны и сами сядьте в неё. Или вас вынесут отсюда.

Молодые люди поднялись, следуя к выходу. Внезапно Серый схватил за руку Весю и притянул к себе, вперившись в её глаза страшным взором. Матвей бросился на защиту, но стоило начальнику Тайной канцелярии только глянуть на него, барон свалился безвольной куклой. Будаев с помощью лакея дотащил тело друга до кареты, бледный, словно за ним пожаловала смерть. О Весе он и не заикнулся, мудро рассудив, что ему нечего противопоставить теургу.

Экипаж тронулся, увозя незадачливых заговорщиков. Чуть позже из дома вышел Серый, осторожно неся бесчувственную Весю. Он сел на лошадь, бережно принял девушку из рук лакея, устраивая перед собой и прижав её к груди, тронул поводья.