Королевской поступью. Первый шаг императрицы

Глава 18

Александра

Как бы мы ни торопились, добраться, как планировали, не удалось. Точно сговорились все. Сначала у кареты отвалилось колесо. Зная, как тщательно Василий следит за всем, мне и в голову не пришло его винить. Однако факт оставался фактом.

Мы застряли посреди дороги, вдалеке от сёл. На помощь звать было некого. Полдня пришлось потратить на починку. Благо хоть поднять экипаж для нас с Жадовским проблемой не было.

Далее в харчевне, куда зашли перекусить, развязалась безобразная драка, в которой пострадал парень. Бросить его раненым я не смогла. И так постоянными задержками, мы потеряли день.

Последние лучи солнца спрятались за горизонтом, когда впереди показались огни деревушки Тихомира. Маленькое, ладное селение с аккуратными домиками стояло сразу возле леса, как и сама усадьба, для которой лишь расчистили участок дубравы. Красиво, но нам не на руку. Мало ли кто мог схорониться в лесу.

Василий по моему знаку остановил карету:

– Что будем делать? Идём напролом или тихо пробираемся в имение? – Я вылезла на дорогу, разминая затёкшие ноги.

– Спросим у хозяина, – развёл руками Василий Андреевич, – как вы считаете, Тихомир Яковлевич?

– Хм. Кажется, лучше не скрываться. В случае чего деревенские придут на подмогу.

– Тогда едем открыто, – подытожила я, забираясь в карету.

Экипаж, сопровождаемый собаками, устроившими настоящий гвалт, въехал в село. Из домов выглядывали встревоженные люди, не решаясь выйти на улицу. Когда мы уже почти достигли другого края деревни, на дорогу вышел кузнец с кувалдой на плече. Его мощное телосложение можно было рассмотреть и в темноте, казалось, он заслоняет собой всё. Высокий с широкими плечами, мышцы бугрились по телу. Русые волосы, разделённые пробором, спускались на шею. Вид у него был самый грозный.

Василий остановил лошадей, и мы вышли. Перехватив кувалду, словно тростинку, кузнец двинулся нам навстречу. Его намерения сомнений не вызывали.

– Здравствуй, Горан. Али не признал? – Вышел к нему Тихомир, я предпочла остаться на месте.

Мужик замер, недоверчиво глядя на барина:

– Вы ли это, Тихомир Яковлевич? – Спросил он, не веря глазам.

– Ну а кто? Непохож? – Рассмеялся Горский.

– Да может ли это быть? – Кувалда с глухим стуком упала на землю, кузнец подошёл к господину, – мы же вас по лесам сначала искали. Потом приехали странные какие-то, сказали. Нет вас в живых. Хотели дом занять, да не дали мы. Велели, сначала тело покажите да дайте нам похоронить по-людски.

– Жив я, жив, – Тихомир подошёл ближе, обняв Горана, как родного. На лице верзилы заблестели слёзы.

– Эй, – зычно гаркнул кузнец людям, прятавшимся за заборами, – выходите! Барин вернулся!

Заскрипели калитки, послышались восклицания, бабские причитания и оханья. Через минуту наш маг стоял в центре толпы. Все спешили подойти, обнять, убедиться, что это не ошибка.

Я смотрела и думала. А ведь они и правда переживали о Тихомире. Радуются, точно дети, увидевшие пропавшего без вести отца. Многие плакали. Интересно, мои так обо мне переживать будут? Даже какой-то укол ревности почувствовала.

Мы стояли с Василием Андреевичем чуть поодаль, стараясь не мешать.

Через несколько минут Тихомир вырвался из объятий и подошёл к нам. С ним и Горан.

– Нам надо в усадьбу, – сказал он кузнецу.

– Так, я уже Тишку послал, сейчас всё в порядок приведут, бабы снеди передадут на ужин.

– Не надо, – отрицательно качнул головой Горский, – мы ненадолго.

– Да как же так, батюшка? – Растерялся кузнец.

– За мной идёт охота. Только благодаря графине Туманской Александре Николаевне, – указал на меня, – я жив. Она подобрала меня без памяти на улице, выходила, вылечила и укрыла от врагов. Здесь оставаться опасно. Но я обязательно вернусь.

– Вот оно как, – пожевал губами кузнец, а потом поклонился мне до земли, – спасибо, госпожа, что спасли Тихомира Яковлевича. Мы ведь ровно осиротели.

– Горан, ты лучше проводи нас до дому. Нам надо забрать бумаги и сразу же уедем обратно.

– Это можно, – кивнул мужчина и кликнул ещё троих дюжих крестьян, – пущай с нами идут. Ежели что, отстоим.

– В драку не ввязывайтесь, – предупредила я его, – против магов у вас шансов нет. Если увидите кого, тяните время и дайте нам знать. Да хоть кричите.

– Всё сделаем, барыня, – прогудели мужики.

Кто-то подхватил пару факелов, и мы гурьбой двинулись к усадьбе.

Дом стоял открытый, на крыльце суетились слуги.

– Тихомир Яковлевич, отправьте людей в деревню, – тихо сказал Василий Андреевич, – могут попасть под удар.

Горский кивнул и пошёл вперёд, перекинулся парой слов с ошарашенными горничными и управляющим. Те послушно пошли к селу, с любопытством разглядывая нас.

Горан остался у крыльца, троица заняла позиции вокруг дома.

– Идёмте, друзья мои, – поманил за собой Тихомир.

Усадьба Горского была двухэтажным срубом. Настоящий терем. Добротный, с высоким крытым крыльцом.

Мы прошли в широкие сени, из которых двери вели в другие комнаты. Лестница на второй этаж была у противоположной стены. По скрипучим ступенькам поднялись по ней.

Миновали пару дверей и остановились перед третьей.

– Вот и моя святая святых, – улыбнулся Тихомир, поднимая свечу выше. Факелы мы оставили во дворе.

Вошли в комнату, служившую кабинетом и лабораторией. По стенам стояли стеллажи, три массивных стола занимали центр пространства. На них лежали камни, виднелись колбы и реторты, какие-то горшочки и мисочки.

Тихомир выдвинул один из ящиков:

– Так я и думал. Пусто, – обернулся он к нам, – успели порыться здесь.

– Выходит, мы зря ехали? – У меня ёкнуло сердце.

– Разве я сказал, что зря, – широко улыбнулся Горский, – мой дедушка вёл оживлённую переписку, бережно сохраняя каждый листок. Когда стало худо, я рассовал по ящикам его письма, остальное же либо уничтожил, либо спрятал.

– Фух, – выдохнула я, – что же вы так пугаете.

Тихомир подошёл к узкому простенку между стеллажами, сделал пасс рукой, и часть сруба съехала в сторону:

– Вот, – с гордостью продемонстрировал он тайник, – ещё дед мой придумал.

– Поторопитесь, – Жадовский явно нервничал.

– Что с вами, Василий Андреевич.

– Сам не знаю, – пожал он плечами, – неспокойно.

Тихомир вытащил пару толстых больших тетрадей, ещё стопку бумаг, перетянутых бечевой:

– Всё, можем идти.

Со двора донёсся протяжный крик, который оборвался так резко, что у меня невольно душа ушла в пятки.

– Люди Бартоша!

Я развязала тесёмки притороченного к поясу мешочка, вытащила кристаллы. Те, что были бомбами, пометила чернилами. Спутать их было легко. Один протянула Тихомиру. Жадовский подал ему холщовую сумку.

– Сложите бумаги и держитесь позади. Если вам будет угрожать опасность, бросайте бомбу и уходите, Василий вас прикроет, – тихонько отодвинула ставень, пытаясь разглядеть, что творится на улице. Там было темно. Факелы погасли.

– Как же я оставлю вас?

– Не время для бравады, – раздался голос Жадовского. Василий Андреевич весь подобрался и перестал быть похожим на домашнего кота. Перед нами был хищник. В глазах поблёскивали опасные огоньки.

Передала ему артефакт замедления времени.

– Выходим или дождёмся здесь? – Обернулась к мужчинам.

– Ждём, – сухо отрезал Жадовский.

Тихомира мы отправили за стол, велев спрятаться. Я заняла место сразу за дверью, прихватив массивный канделябр. Василий Андреевич просто сел на стул напротив входа.

Огонёк свечи трепетал, тени по углам превращались в мифических чудовищ. Но настоящие монстры сейчас приближались к нам.

Дверь открылась:

– Не советую вам нападать, – в комнату вошёл молодой мужчина, светловолосый, с холёными усиками.

За ним ещё два неприятных субъекта с наглыми ухмылками. Меня они пока не заметили.

– Господа, – Жадовский сложил ногу на ногу, – давайте обойдёмся без лишних сцен. Отпустите нас и возвращайтесь к своему патрону.

– Конечно, Василий Андреевич. Отдайте бумаги и идите с миром, – тонкие губы светловолосого раздвинулись, наверное, это означало улыбку. Но выражение холодных глаз не изменилось. Сбоку я отлично видела всех троих, сама оставаясь в тени.

– Право же не стоит пара старых тетрадок конфликта, – наставник поднялся, его стул отъехал в сторону.

– Записи, господин Жадовский. Где они?

– Они принадлежат не вам, – ответил маг.

– Что мы тут расшаркиваемся перед старикашкой, – психанул подельник усатого, – Чеслав, кончай с ним.

– Придётся, – наигранно печально вздохнул главарь.

И в этот момент лицо наставника неуловимо изменилось, мышцы судорожно дёрнулись.

Третий, стоявший за спинами нападавших, вздрогнул и повалился на землю, воя от боли.

Чеслав одним громадным прыжком оказался возле Жадовского, схватив того за горло. Я вышла из-за двери и грохнула канделябром по голове психованного. Он повалился, но сознания не потерял.

Подскочив к наставнику, вцепилась в одежду Чеслава и рванула с такой силой, что он кубарем откатился в сторону.

– Теурги, – прокряхтел больным горлом наставник.

Решение пришло мгновенно, я выбросила два временных артефакта по сторонам, где лежали мужчины. Подскочила к Тихомиру и выволокла его к окну:

– Внизу Василий, он жив, не сомневаюсь. Отыщите его.

Распахнула ставни и выбила стулом стёкла:

– Прыгайте!

Тихомир судорожно прижал к груди сумку с бумагами:

– В-высоты боюсь.

– Вашу за ногу, маги недоделанные, – выругалась сквозь зубы, время истекало.

Схватив за шиворот Горского, толкнула к окну и наподдала сзади, чуть пониже спины, ногой. Тихомир рыбкой нырнул вниз, подхватила его магией и опустила на землю. Ставни закрыла, как было. И вовремя. Чеслав пришёл в себя.

Воздух задрожал, и вспышка магии отозвалась в голове резкой болью, мой артефакт нагрелся, как от огня.

– Вздумали играть с нами? – Прошипел теург.

Василий Андреевич побледнел, но стоял на месте, пытаясь поднять руки.

– Не выйдет, старикашка, – глумливо улыбнулся Чеслав, делая к нему шаг.

Раздался хлопок и теург, запнувшись, упал.

– Мы тоже кое-что можем, – улыбнулся Жадовский, – Саша, сзади!

Обернулась и получила кулаком в нос, раздался хруст, по лицу хлынула кровь, а в голове зазвучал гонг. Сознание поплыло, падая, активировала бомбу и бросила в нападавшего, вжалась в пол, закрыв голову руками.

Раздался взрыв, осколки кристалла шрапнелью разлетелись по комнате, один впился мне в ногу, отчего я не сдержала крик. Зато в голове прояснилось.

Со двора послышался отзвук второго взрыва. Эти пришли не одни, с досадой подумала я.

Поднялась на ноги, тот, что ударил меня, лежал навзничь, из глаза торчал длинный кусок хрусталя. Он не был мёртв, болевой шок. Я провела над ним рукой, пока не опасен. Развернулась к наставнику. Кажется, мужчины даже не обратили внимания на происходящее.

Они стояли напротив друг друга в безмолвной дуэли. Чеслав был бледен, по лицу Жадовского катил пот, но ни один не уступал. Тихо подняла канделябр и со спины шагнув к Чеславу, приложила его по макушке. Тот, чуть слышно охнув, завалился вперёд.

– Бежим, кто-то есть во дворе, – дёрнула Жадовского за руку.

Наставник шагал тяжело, дуэль далась непросто.

– Спешите, Саша, я за вами.

Выбежав из комнаты, почти кубарем скатилась по лестнице, вот уже близко дверь на улицу. Тут меня будто накрыло железной плитой. Со стоном повалилась на пол, изо рта хлынула кровь, перед глазами всё поплыло.

Дверь открылась, и я увидела ноги в мужских сапогах.

– Всегда говорил, дело до конца надо доводить самому, – послышался приятный низкий мужской голос, – ну куда же вы полезли, пташка?

Говоривший поднял мою голову под подбородок, сквозь слёзы удалось разглядеть его лицо. Бартош! Его я видела в воспоминаниях Тихомира.

Не было сил двинуть ни рукой, ни даже пальцем.

– Ц-ц-ц, не сопротивляйтесь, будет только хуже. Вам разве никто не говорил. Противостоять теургу невозможно.

Меня буквально вжимало в пол, всех сил хватало лишь немного держаться, чтобы не расплющило. Силён, гад.

– А теперь потолкуем, – спокойно сказал Бартош.

В дверях показались ещё две пары ног, мужчина и женщина.

– Потолковать нам пора давно, – прозвучал чей-то голос, лишённый эмоций.

Бартош стремительно обернулся, женщина шагнула вперёд, и маг упал, его корёжило так, что суставы выворачивало в обратную сторону. Не выдержав пытки, он отключился.

Женщина подошла ко мне. Дышать стало легче, но сил почти не было, я подняла голову:

– Веся?!

Передо мной стояла подруга, мило улыбаясь, будто не она только что отключила главу Тайной канцелярии Речи Посполитой.

Это ли было последней каплей или сказалась волшба Бартоша? Но я, моргнув пару раз, отключилась.