Король уныния

ГЛАВА 23

Я не стала спорить, когда Ксавьер настоял на том, чтобы сопроводить меня в больницу. Сегодня он приехал в клуб на машине, и с ним было проще, чем ловить такси.

Пока мы мчались к больнице, в голове звучал напряженный голос Реи.

Мой выходной… Пенни упала в обморок на улице… госпитализирована…

Она не успела посвятить меня в подробности — ее окликнула медсестра. От отсутствия контекста у меня свело желудок, а воображение заблудилось в тернистых тропинках.

Насколько серьезно пострадала Пен? Сломана ли конечность или что-то похуже? Придется ли ее оперировать?

Ужас когтями впился в мои внутренности.

Мне следовало проведать ее раньше. После Лондона прошел месяц, и Рея изредка присылала мне сообщения, но я должна была найти время для видеозвонка. Вместо этого я была погружена в работу и Ксавьера.

Логика подсказывала мне, что Рея была бы расстроена сильнее, если бы Пен грозила серьезная опасность, но логика всегда разрушалась перед лицом леденящего, изнуряющего страха.

К счастью, Ксавьер не стал задавать вопросов или заводить разговор. Он просто мчался по улицам, с удивительной ловкостью обходя пешеходов и пробки… пока мы не попали в тупик, которым был Манхэттен в час пик.

Светофор горел зеленым, но движение было настолько плотным, что никто не мог сдвинуться с места.

— Что случилось? — я выпрямилась, пытаясь понять, что происходит на перекрестке, где снуют машины, пешеходы и велосипедисты.

— Похоже на аварию, — Ксавьер открыл водительское сиденье, высунулся наружу и бегло осмотрел окрестности. — Мы застряли на несколько кварталов вперед.

Черт. Я обхватила руками край сиденья. Мы могли застрять здесь на несколько часов, а у меня их не было.

Что, если Пен внезапно станет хуже? Что, если я упущу возможность увидеть ее в последний раз…

Нет. Не надо.

Я боролась за спокойствие. Превращение в истеричку не принесет пользы никому.

— Я сейчас вернусь. — Ксавьер вышел из машины. — Если в ближайшие пять минут пробки каким-то образом исчезнут, мой малыш в твоих руках. — Он похлопал по крыше своего Porsche.

— Что ты…? — я повернулась, чтобы посмотреть, как он идет по ряду машин позади нас и стучит в окно последней. Водитель опустил его, Ксавьер передал ему что-то, и после короткого разговора машина дала задний ход и свернула на боковую улицу.

К счастью, нас заблокировали только три машины, и Ксавьер повторил этот процесс с еще двумя, пока мы не выбрались.

— Планы изменились, — он откинулся на сиденье и последовал примеру остальных, давая задний ход и меняя маршрут. — Следующая часть дороги может быть неровной.

— Что ты сделал?

— Дал водителям по триста баксов, чтобы они ехали в противоположном направлении. — Ксавьер нахмурился, глядя на боковую улицу, которая тоже была забита. — Подкуп творит чудеса.

— Нам нужно поговорить об опасной сумме наличных, которую ты носишь с собой… черт. — Я вцепилась в подлокотник двери, и мое сердце выпрыгнуло из груди, когда Porsche свернул на тротуар. — Это не дорога!

— Я в курсе. — Он пронесся вперед, два колеса на тротуаре и два на проезжей части, мимо очереди из ревущих автомобильных клаксонов и гневных проклятий. — Здесь нет пешеходов, и я могу позволить себе штраф.

— Ты сошел с ума… черт возьми! — мое сердцебиение участилось, мы чуть не зацепили боком пожарный гидрант, и я не дышала, пока мы наконец не свернули на новую улицу и не вернулись к нормальному вождению.

То есть никакого тротуара, только асфальт.

От прилива кислорода у меня закружилась голова. Заметка для себя: никогда больше не садись в машину с Ксавьером за рулем.

— Тебе нужно в больницу. Это самый быстрый способ, которым мы можем туда добраться, — спокойно сказал он. Одной рукой он вел машину, а другой обхватил мою, переплетая наши пальцы. Я вздрогнула от неожиданности. — Не волнуйся, Луна. Мы доберемся.

Я секунду смотрела на его профиль, а потом перевела взгляд на наши переплетенные руки. Его руки были такими большими, что поглощали мои, и такими теплыми, что от них исходило тепло по моей руке, груди и животу.

Он был сосредоточен на дороге, и его действия по утешению были случайными, необдуманными, но от этого еще более интимными.

В горле стоял ком, густой и внезапный.

Я скучаю по сексу, потому что у меня не было его уже месяц, но я и не подозревала, как сильно мне не хватало этого. Несексуальных прикосновений. Легкой близости. Связи, в той или иной форме.

Может быть, это было потому, что у меня не было этого уже много лет, если вообще когда-либо.

Я повернулась лицом вперед и сжала руку Ксавьера, позволяя его силе успокоить меня. В тот момент мне было наплевать на демонстрацию уязвимости, мне просто нужен был кто-то, к кому можно прижаться.

К счастью, мы больше не попадали в пробку и относительно быстро добрались до больницы.

— Ты иди внутрь, — сказал он. — Я поищу парковку. — Я не стала спорить.

Для среды больница была переполнена, но поскольку я была членом семьи, я легко прошла мимо регистратуры.

В лифте я проверила свой телефон. От Реи не было новых сообщений, что, как я поняла, было хорошо. Пожалуйста, пусть с ней все будет хорошо.

Двери открылись. Я выбежала, свернула за угол и… Мой желудок свело.

Джордж и Кэролайн стояли в холле: он — в костюме, она — в дизайнерском твидовом платье. Они стояли спиной ко мне, но я узнала бы их где угодно.

Я была так сосредоточена на том, чтобы увидеть Пен, что не думала про их присутствие. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы они не появились. У них была привычка игнорировать ее, если это не было абсолютно необходимо.

Они разговаривали с медсестрой и пока не замечали меня. А вот Рея заметила. Наши взгляды встретились, прежде чем она намеренно отвернулась, позволив мне, и воспользовавшись тем, что Джордж и Кэролайн отвлеклись, проскользнуть в комнату Пен.

С последствиями я разберусь позже. Сейчас мне нужно было увидеть ее.

Пен, похоже, спала, но проснулась, когда я закрыла за собой дверь.

Она повернула голову, ее глаза расширились от удивления.

— Слоан?

— Привет. — Я слабо улыбнулась, даже когда лихорадочно осматривала ее в поисках следов серьезных травм. Она выглядела такой крошечной на больничной койке, но, кроме огромной повязки на лбу, я не заметила ничего страшного. Похоже, у нее не было ни переломов конечностей, ни синяков, ни ушибов. — Как ты себя чувствуешь?

— Я в порядке, — голос Пен был тонким, но ровным. — Не волнуйся. Это всего лишь порез. Все сходят с ума из-за пустяков.

— Что случилось? — узлы в моей груди ослабли, но беспокойство осталось.

— Это так глупо, — ворчала она как истинная девятилетка. — Я упала и ударилась головой о тротуар. Вот и все.

— Пен, — я смерила ее суровым взглядом.

Она обиженно вздохнула.

— Я упала, когда мы с Энни гуляли. Я ударилась головой о бордюр и чуть не попала под велосипед.

Я сдержала ругательство и множество вопросов. Энни подменяла Рею, когда у последней был выходной. Ей следовало быть аккуратнее, и не брать Пен на прогулку тогда, когда с ней с большой вероятностью может что-то случиться.

К счастью, судя по всему, это был несерьезный инцидент, иначе она была бы в отключке, а не разговаривала со мной, но все же.

Я провела рукой по ее волосам, и сердце сжалось от того, какими тонкими и нежными они были на ощупь. Она была так молода, а уже столько пережила.

— Но я в порядке. — Глаза Пен закрылись, но потом она снова открыла их, и ее маленькое лицо наполнилось решимостью. Она всегда сопротивлялась сну, когда мы виделись. Эгоистичная часть меня была благодарна за дополнительное время; тревожная часть беспокоилась, что это усугубляет ее состояние. — Энни отвела меня сюда на всякий случай…

Я догадываюсь, почему они так быстро поместили ее в отдельную палату. Мой отец много лет назад подарил больнице целое крыло.

— А где сейчас Энни? — спросила я.

— Не знаю. Ее уволили, — Пен опустила глаза. — Рея ушла с дня рождения своей племянницы пораньше, чтобы увидеть меня.

— Потому что она заботится о тебе. Мы все заботимся, — мягко сказала я.

Я вновь взглянула на повязку. Под ней была относительно небольшая травма, но даже незначительные повреждения могут сильно повлиять на людей с СХУ. Восстановление занимает больше времени, а боль может усиливать симптомы.

— А мама и папа знают, что ты здесь? — глаза Пен снова закрылись.

— Пока нет. — Ужас пронзил мое облегчение при мысли о том, что придется столкнуться с ними.

— Я рада, что ты пришла. Они… — ее голос растворился в пустоте, и она уснула.

Я задержалась на минуту, смакуя наши последние мгновения вместе. Мы с Пен изменились с тех пор, как много лет назад я покинула семью.

Мы стали старше, немного мудрее и лучше понимали, с чем имеем дело, когда речь шла о Джордже и Кэролайн. Но в чем-то мы остались прежними — все еще в ловушке обстоятельств, все еще беспомощны, чтобы изменить их.

Адреналин от звонка Реи рассеялся, оставив меня с холодной, жесткой ясностью. Как только я выйду в коридор, Джордж и Кэролайн узнают, что я тайно встречалась с Пен. Единственный способ, которым я могу так быстро добраться сюда, — это связаться с Реей, а единственная причина, по которой я приехала так быстро, — это то, что я люблю Пен. Учитывая, что ей было четыре года во время нашей последней встречи, не нужно быть гением, чтобы понять, что все эти годы мы поддерживали связь.

Может, мне повезет. Может, Джордж и Кэролайн не станут поднимать шум, не уволят Рею и не запрут Пен где-нибудь, где я не смогу до нее добраться, из вредности.

Да, и может быть, Сатана раскается и откажется от управления подземным миром, чтобы стать эльфом в мастерской Санты.

У меня был соблазн спрятаться в комнате Пен и подождать, пока семья уйдет, и лишь после выскользнуть наружу, но, судя по тому, что я видела через дверное окно, в ближайшее время этого не произойдет. Будет бесконечно хуже, если кто-нибудь войдет и обнаружит, что я прячусь.

Я была кем угодно, но не трусихой. Какими бы ни были последствия, я с ними справлюсь. Я лишь надеюсь, что смогу уберечь Рею от тяжелых последствий. Она рассказала мне о госпитализации Пен, зная, что я появлюсь, и ее, скорее всего, уволят. Она сделала это, потому что знает, что Пен захочет меня увидеть, и не заслуживала того, чтобы ее уволили из-за минутного сочувствия.

Я взяла себя в руки, подошла к выходу и открыла дверь.

Однако, едва переступив порог, я замерла на месте.

Джордж, Кэролайн и Рея были уже не единственными людьми у палаты Пен. Медсестра ушла, и рядом с моим отцом и мачехой стояла стройная, идеально ухоженная блондинка. Рядом с ней оглядывался по сторонам красивый мужчина с каштановыми волосами и голубыми глазами со скучающим выражением лица.

На этот раз проскользнуть мимо них не удалось. Их разговор затих, когда за мной закрылась дверь, и четверо членов моей (бывшей) семьи уставились на меня с разными выражениями шока, неверия и растерянности.

— Что ж, — сказал блондинка, первым придя в себя. — Вот так сюрприз.

Я вздрогнула. Ее голос, каким бы приятным он ни был, проник под мою кожу и содрал корочку со старых ран. Видеть его было еще хуже. Будто на меня наехала фура из воспоминаний прошлого.

Они были единственными людьми, которые все еще могли заставить меня чувствовать себя неполноценной и незначительной.

Моя сестра Джорджия и Бентли — ее муж, мой зять… и мой бывший жених.