Король уныния

ГЛАВА 25

— Не могу поверить, что ты так поступил со мной. — Задыхаясь обвинила меня Слоан, когда я развернул её. Платье развевалось вокруг ее колен шелковистым голубым облаком, и плавно оседало на ее коже. — Ты привел меня в сальса-клуб. Я никогда тебе этого не прощу.

Я удивленно улыбнулся.

— Почему? Потому что ты получаешь слишком много удовольствия?

— Потому что я не умею танцевать сальсу.

— Ты прекрасно справляешься, Луна, — я притянул ее к себе, одной рукой прижимаясь к изгибу ее спины, а другой ведя нас в такт музыке. — Не все, что ты делаешь, должно быть идеальным. Помнишь наши уроки танцев в Испании? Просто отпусти контроль и получай удовольствие.

Мы были в подпольном сальса-клубе в Гринвич-Виллидж. Посетители варьировались от новичков до профессиональных танцоров, побеждавших на мировых соревнованиях. В этом и заключалась прелесть клуба. Здесь были рады всем, и никто не осуждал.

Мы приехали два часа назад, и с помощью Хосе Куэрво я уговорил Слоан присоединиться ко мне на танцполе. Она достаточно расслабилась, чтобы последовать моему примеру, но не настолько, чтобы полностью погрузиться в окружающую обстановку.

— Наши уроки танцев, — Слоан подняла подбородок и посмотрела на меня. От напряжения ее щеки раскраснелись, а глаза блестели так, что у меня защемило сердце. Я знал, что она очень осторожна, но не понимал насколько, пока она не дала волю своим страхам. — Я их почти не помню.

— Ну, теперь мне больно. После всех усилий, которые я приложил, ты не помнишь? В следующий раз просто соври мне. — Я лениво покрутил нас к краю комнаты. Это был небольшой клуб, а значит, свободных мест было не так много, но я хотел, чтобы Слоан была как можно больше предоставлена сама себе.

— Я не это имела в виду, ты, большой ребенок. Я имела в виду Испанию, которая, кажется, была целую жизнь назад, и… — У нее перехватило дыхание, когда я неторопливо провел рукой по ее позвоночнику.

— И? — спросил я.

Ее платье было с вырезом на спине, и вскоре шелк сменился гладкой обнаженной кожей. Она легко скользила под моими прикосновениями, ее тепло превращало мою кровь в жидкий огонь и опасно путало мои мысли, но мне было все равно.

Это был не тот клуб, в который ходили наши друзья или знакомые. Никто не знал, кто мы такие, а значит, в эту ночь мы были свободны.

— И… — глаза Слоан закрылись на краткий миг, когда я коснулся чувствительной кожи ее затылка. — Не могу поверить, что прошел всего месяц.

— Люди могут прожить годы за месяц, если сделают все правильно. — Я обхватил рукой ее шею и нежно провел большим пальцем по коже. — Раз уж ты не помнишь, нам нужно освежить знания.

Она настороженно вскинула бровь.

— Правда?

— Да. Я очень серьезно отношусь к своей роли учителя, — я наклонил голову, сокращая расстояние между нами, и ее дыхание коснулось моих губ.

Мы не целовались со времен библиотеки. Я не хотел торопить события, но, когда я был рядом со Слоан, то, чего я хотел, не имело никакого значения.

Я не хотел ее. Она была нужна мне. Отчаянно.

Я нуждался в ней так же, как океанские приливы нуждаются в луне, и я отдал бы все, чтобы она испытывала ко мне хотя бы частицу того же чувства.

— Отпусти контроль, — тихо повторил я. — Слушай музыку. Растворись в ней.

По ее лицу пробежала неуверенность.

Для Слоан контроль был необходимостью, а не роскошью, но все мы должны были когда-нибудь отказаться от контроля. В противном случае наш мир всегда будет ограничен границами, которые мы сами себе рисуем.

— Никто не смотрит. — Она стояла спиной к стене, а мое тело закрывало ее от танцпола. Мы плотно прижались друг к другу, достаточно близко, чтобы я мог слышать постоянные удары ее сердца. — Только мы, Луна. — На заднем плане быстрая музыка переходила в плавные, манящие ритмы новой песни. Хрипящий вокал пронесся по воздуху, и ритм пар вокруг нас замедлился.

Слоан сглотнула.

— Хорошо, — прошептала она.

Ее ответ ударил мне в кровь, как глоток ванильного виски.

Мы говорили об уроках танцев, но они были последним, о чем я думал, пока вел ее по ступенькам.

Это было интимное место, достаточно большое для сотни человек и достаточно тусклое, чтобы снять с людей запреты в тени. Янтарные лампы светились над головой, подчеркивая изгибы скул Слоан и дрожь ее тела, когда моя рука переходила с ее шеи на спину.

Вначале она была скованна, но двигалась с естественной точностью, ее тело и ноги синхронно следовали за мной, не пропуская ни одного такта. Однако чем дольше играла музыка, тем более плавными становились ее движения. Сталь превратилась в шелк, а настороженность в ее глазах смягчилась, и по моим венам пробежал жар.

Уроки были техничными. Безличными. А это? Это было настолько личным, насколько это вообще возможно.

— Ты сказал, что не проходишь первую базу на первом свидании, — ее взгляд замерцал под светом ламп. — А что насчет второго свидания?

Ее вопрос пронесся по моему телу, во мне разгорался огонь, уничтожавший все остальные мои мысли.

Были только она, то, что между нами и я.

— Меня можно убедить, — мой хриплый ответ выдавал желание, бурлившее в моем теле. Моя кожа слишком туго обтягивала мышцы, и если я не попробую ее в ближайшее время, то просто взорвусь.

Слоан улыбнулась так, словно точно знала, что творится у меня в голове.

Она привстала на цыпочки и, спустя короткое, мучительное мгновение, прижалась своим ртом к моему.

Вот и все.

Всего одно легкое касание, и мой контроль оборвался.

Одна рука погрузилась в ее волосы, закрывая затылок, а ее руки обхватили мою шею. Другая толкнула нас обратно к стене, пока наши тела не прижались друг к другу.

Мне было плевать, кто на это смотрит. В этот момент не существовало никого, кроме Слоан, и я не мог насытиться ею — мягкостью ее губ, сладостью ее вкуса, слабыми стонами и вздохами, когда я исследовал ее рот словно изголодавшийся мужчина.

Если бы у поцелуев были цвета, то этот отражал бы обрывки контроля, кружащиеся вокруг нас, — симфонию малинового, янтарного и чистого, потрясающего кобальта. Они погружались под мою кожу, посылая электрические токи по каждому оголенному нерву.

В черно-белом мире она была моим калейдоскопом.

— Ксавьер, — дыхание Слоан пробилось сквозь мою дымку. — Мы должны уйти. Куда-нибудь в более уединенное место.

Всплеск вожделения пересилил мое желание продлить этот момент, и я отстранился, впитывая в себя вид ее припухших губ и опьяненного взгляда. Пряди волос падали из ее беспорядочного пучка, а лицо и грудь украшал клубничный румянец.

Я никогда не видел никого более совершенного.

Такая чертовски красивая и такая чертовски моя.

Я наклонился и захватил ее рот в еще один затяжной поцелуй.

— Я знаю одно место.

Мы со Слоан едва успели войти, как первый предмет одежды упал на пол моей гостиной.

Дорога до моего дома была короткой, но эти десять минут показались мне вечностью, когда она сидела там, красивая, желающая и желанная. Если бы мы проехали еще один красный сигнал светофора или зазевавшегося пешехода, я мог бы разбить машину от сексуальной неудовлетворенности.

Но мы успели, и воздух гудел от нетерпения, пока мы раздевали друг друга догола.

Платье. Туфли. Рубашка и брюки.

Я расстегнул ее лифчик и отбросил его в сторону. Она стянула с меня боксеры, и я отбросил их за спину.

В нашем желании не было ни смысла, ни причины, но когда последний шов одежды соскользнул с ее тела, мне стало наплевать и на смысл, и на причину.

Лунный свет проникал сквозь окна на изгибы Слоан, создавая тени под ее грудью и серебристо рассыпаясь по плечам.

Длинные ноги. Кремовая кожа. Волосы, бледно поблескивающие под поцелуем луны. Она выглядела как сошедшая на землю богиня, но самым прекрасным в ней было не лицо и не обнаженное тело.

Самое прекрасное за этим было доверие.

Она стояла здесь, в моем доме, обнаженная и уязвимая, и я не был настолько глуп, чтобы принимать этот момент как должное.

Губы Слоан раскрылись, когда моя рука скользнула по ее плечу и вверх по шее, чтобы прикоснуться к ее голове. Они были взъерошены, но все еще оставались нетронутыми после наших предыдущих занятий, и в моем нутре вспыхнуло желание увидеть, как они рассыпаются по ее коже.

— Распусти волосы, Слоан, — тихо сказал я.

Я ожидал колебаний, но ее глаза не отрывались от моих, когда она потянулась вверх и медленно снимала шпильки, удерживавшие пряди в целости. Волосы распустились, локон за локоном, пока не рассыпались водопадом бледного шелка вокруг ее лица. Кончики волос задевали ее грудь, и мне стало трудно дышать от давления в легких.

Каждый раз, когда я думал, что она не может стать более совершенной, она доказывала, что я ошибаюсь.

— Хорошая девочка. — Я собрал ее волосы в кулак и откинул голову назад. Ее грудь быстро вздымалась и опускалась, и на моих губах появилась небольшая улыбка. — Мне больше нравится, когда они намотаны на мой кулак.

Воздух сместился, пьянящее предвкушение переросло в дикое, ничем не сдерживаемое вожделение.

Слоан задыхалась, когда я прижимал ее к стене, как тогда в клубе, только в этот раз рядом не было никого, кто мог бы увидеть, как я раздвигаю ее бедра коленом, или услышать стон, который она издала, когда мои пальцы коснулись ее киски.

Каждый мускул напрягся, а мой член болезненно запульсировал. Блять.

Она была мокрой, такой мокрой, что я мог бы легко войти в нее прямо сейчас без особых усилий, но я не для того зашел настолько далеко, чтобы вот так проскочить лучшую часть.

Я люблю поиграть перед едой.

— С тебя уже капает, Луна, — промурлыкал я, лениво проводя большим пальцем по ее клитору. Я довольно улыбнулся, когда ее спина выгнулась в такт очередному вздоху. — Мы едва начали.

Ее глаза снова затрепетали, и она бросила на меня прищуренный взгляд.

— Ты так и будешь говорить или закончишь начатое?

В моей груди поднялся гулкий смех. Вот это моя девочка. Слоан не была бы Слоан без своего острого язычка, даже когда она была прижата ко мне обнаженной.

— Я всегда заканчиваю то, что начинаю. — Я крепко сжал в кулак ее волосы и еще раз потянул. Ее голова откинулась, обнажив горло, и по телу пробежала мелкая дрожь, когда я провел ртом по нежной длине ее шеи.

Постепенно я покрывал ее кожу поцелуями, пока не достиг трепета ее пульса. Я сделал паузу, смакуя эту находку, а затем просунул в нее два пальца и крепко прижал большой палец к ее клитору.

Ее пульс зашкаливал.

— О Боже! — бедра Слоан дернулись, и с ее губ сорвался истошный крик, когда я протолкнул пальцы глубже. Ее ногти прочертили глубокие полумесяцы на моих плечах, но жжение лишь усилило мое удовольствие. Мне нравилось видеть ее такой. Дикой, раскованной и такой чертовски красивой, что у меня защемило сердце. — Ксавьер, я… это… ах.

Ее слова сменились нечленораздельными стонами и хныканьем, пока я трахал пальцами ее маленькую сладкую киску. Она извивалась так сильно, что мне пришлось отпустить ее волосы и прижать к себе свободной рукой.

Я обхватил ее горло, не настолько, чтобы причинить боль, но достаточно, чтобы она не смогла оттолкнуть меня, когда дрожь сотрясала ее тело.

Мой член был таким твердым, что казалось, кожа на нем вот-вот лопнет. Я не прикасался к нему, но мне и не нужно было этого делать, достаточно было прикоснуться к Слоан.

— Вот так, — пробормотал я. Я приблизил ее ближе к оргазму, загибая пальцы так, чтобы касаться ее самого чувствительного места. — Отпусти контроль, милая. Дойди до оргазма, для меня.

И она сделала это.

Ее тело напряглось, и из горла вырвался хриплый крик, когда она красиво расслаблялась в моих руках.

Она продолжала дергаться, ее смазка смачивала мою руку и продлевала наше удовольствие. Наконец она обмякла на мне, слабая и бездыханная.

— Черт!

Моя грудь заглушила ее голос, и я снова рассмеялся, отстранившись от нее.

— Я же говорил тебе, что всегда заканчиваю, что начинаю, — поддразнил я. — И, надо сказать, довольно быстро.

Слоан подняла голову, и вызывающе улыбнулась мне.

— Не веди себя так самодовольно, когда тебя еще не проверили.

Мой член снова болезненно запульсировал.

— Верное замечание. Проверяй. Я твой добровольный подопытный кролик.

Она рассмеялась.

— Совет: никогда не используй фразу подопытный кролик в разгаре секса.

— Технически, мы не в разгаре процесса…

Оставшаяся часть предложения оборвалась, когда она оттолкнула меня и повалила на диван. Я приземлился на подушки со вздохом неожиданности, но мое удивление переросло в голод, когда она опустилась на меня.

— Может быть, проверка это не то слово, — Слоан наклонилась так, что ее соски коснулись моей груди. Мое тело словно пронзило наэлектризованное копье желания. — Спорим, я смогу довести тебя до оргазма быстрее, чем ты довел меня.

— Всегда такая конкурирующая. — Я был слишком отвлечен восхитительной близостью ее грудей к моему рту, чтобы придумать более остроумный ответ. — А что получает победитель?

— Право на хвастовство, — Слоан зажала мою нижнюю губу между зубами, нежно прикусив. — Проигравший живет с вечным осознанием того, что другой лучше.

— Договорились. — Я откинул ее голову назад, чтобы она смотрела прямо на меня. — Хватит болтать, садись, — сказал я, перефразировав ее вопрос в приказ. — Я хочу увидеть, как ты оседлаешь мой член.

В глубине ее голубых глаз вспыхнул огонь. Она положила руки мне на плечи и приподнялась, ее глаза на моих, когда она расположила кончик моего члена у своего входа.

— Я принимаю противозачаточные, — сказала она. — И я чиста.

— Я тоже.

Это было все, что я успел сказать, прежде чем мутные воды похоти сомкнулись над головой, усиливая стук моего сердца, когда она принимала меня, дюйм за дюймом, пока я не оказался глубоко в ней.

Ее рот приоткрылся в слабом вздохе, но звук, вырвавшийся из меня, был настолько грубым и гортанным, что больше походил на звериный, чем на человеческий.

Тугая, горячая и такая чертовски влажная.

Мы так идеально подходили друг другу, словно сам Бог вырезал нас на заказ, и когда она двигалась, это было похоже на проникновение в рай.

Она начала медленно и плавно, но вскоре ритм ее движений нарастал, и мне пришлось стиснуть зубы и мысленно прокрутить в голове свою презентацию для «Хранилища», чтобы не опозориться и не кончить слишком рано.

— Ты чертовки горяча, — я застонал, откинув голову назад, чтобы насладиться ею.

Слоан подпрыгивала вверх-вниз на моем члене, ее волосы были в беспорядке, а лицо раскраснелось от напряжения. Комнату заполнили звуки шлепков плоти о плоть, и я настолько потерялся в этом, в ней, что мне было наплевать на пари.

Я схватил ее за бедра и с силой толкнул вниз, вызвав ее резкий визг. Я стал двигаться в ее темпе, и громкость наших хрипов и стонов нарастала, пока я не кончил.

В глазах побелело и полыхали молнии, и я смутно слышал, как Слоан вскрикнула от удовольствия, прежде чем вновь обрела контроль над своими чувствами.

Когда мое зрение окончательно прояснилось, она как раз отходила от своего оргазма. Она улыбнулась мне, выражение ее лица сочетало в себе блаженство, триумф и что-то еще, чего я не смог определить.

— Я выиграла.

— Да, — я притянул ее к себе и поцеловал еще раз. — Право на хвастовство на всю жизнь.

Я не стал упоминать, что никто из нас не засекал время, так что кто знает, кто победил? Это было неважно.

Меня накрыло теплое, тяжелое одеяло удовлетворения. Мы лежали в дружеской тишине и ждали, когда наши пульсы придут в норму.

Всю свою жизнь я провел в погоне за кайфом. Когда у тебя есть все — это быстро надоедает. Я хотел чего-то большего, лучшего, более быстрого. Мне хотелось чего-то, что продлится долго, и когда Слоан повернулась на бок и прижалась ко мне, я понял, что нашел это.

Это был величайший кайф. Она, удовлетворенная и счастливая, в моих объятиях. Ничто в мире не могло превзойти этот момент.