Король уныния

ГЛАВА 36

Мне стоит стыдиться своих переживаний о золотой рыбке, но удивительным образом это сработало. С Ксавьером, по крайней мере. Я подозревала, что чувствовала бы себя по-другому, если бы открыла дверь и увидела кого-то другого.

Но я не ушла в себя, а он был здесь и остался. На всю ночь.

Для меня это уже было большой проблемой, потому что я не впускала случайных мужчин в свое личное пространство. Но он не был случайным мужчиной, он был собой, и дом становился намного живее, когда в нем оставался Ксавьер, поэтому я отбросила осторожность и пригласила его на выходные.

Именно так. Я, Слоан Кенсингтон, добровольно пригласила кого-то провести со мной одну, две, три ночи, и не испугалась этого.

Кто я вообще такая?

Продолжая тему сентиментальных инопланетян, похитивших мое тело, в пятницу вечером я также попыталась изобразить Марту Стюарт. Результаты были… неоднозначными.

— Ты уже когда-то пекла? — Ксавьер прислонился к дверному косяку и вскинул бровь, глядя на мою попытку замесить тесто для шоколадного печенья, пока в духовке пеклись кексы. Его одновременно веселила и беспокоила эта ситуация.

До сегодняшнего вечера я почти не пользовалась бытовой техникой. Обычно я ела вне дома или заказывала еду на дом, а кухня была лишь для виду и редкой чашки кофе.

— Нет, но я быстро учусь. — Я нахмурилась, глядя на распечатанный рецепт.

Взбить масло с сахаром. Что, черт возьми, это значит? Я должна была перемешать ингредиенты, чтобы они стали однородными? Если да, то почему автор не сказал «перемешать» вместо расплывчатого «взбить»?

— Правда? — с сомнением произнес Ксавьер, что мне не понравилось.

— Да. — К черту. Я буду размешивать. Хорошо перемешать не помешает.

— Не то чтобы я тебе не верил, дорогая, но твои кексы горят.

Последнюю часть его фразы заглушил писк дымовой сигнализации, и мои ноздри заполнил едкий запах.

— Черт! — я увидела, как из духовки валит дым. Я открыла дверцу и, когда облако бледно-серого дыма окутало меня, закашлялась.

Одна обожженная рука, одно открытое окно и несколько взмахов журналом, и сигнализация отключилась, погрузив нас в тишину.

Мы уставились на стол с подносом и почерневшими кексами на нём.

Ксавьер бросил в мусорную корзину журнал, который он использовал для размахивания дыма.

— Crumble & Blake доставляют кексы, — осторожно сказал он. — Возможно, нам стоит сделать заказ.

Мои плечи опустились.

— Наверное, стоит.

Полчаса спустя мы устроились на моем диване с фильмом с Нейтом Рейнольдсом и коробкой кексов из Crumble & Blake. Я оставила свое тесто для печенья на кухне, что было к лучшему, хотя я и не была этому рада.

— Я хотела попробовать что-то новое, — ворчала я. — Выпечка — важный жизненный навык.

Мне было слишком стыдно признаться, что я пыталась произвести на него впечатление. Считать, что женщина должна уметь готовить — глупо. Разве не для этого нужна была доставка еды? Но мне так нравился Ксавьер, и выпечка казалась мне приятным домашним занятием, которое добавит жизни в квартиру.

Я старалась не смотреть на приставной столик, где раньше жила Рыбка. Я выбросила аквариум несколько дней назад, но все равно чувствовала ее отсутствие.

— Знаешь, что еще является важным жизненным навыком? Жизнь, — поддразнил Ксавьер. — Я опасаюсь, что будущие попытки испечь приведут к пожару.

— Очень смешно, — я швырнула в него свернутой в клубок салфеткой. — В следующий раз попробуй испечь ты.

— Нет, спасибо. Я знаю свои таланты, и кухня к ним не относится. — Его рука легла на спинку дивана, а кончики пальцев коснулись моего плеча. — Но тебе не нужно готовить для меня, Луна. Я с удовольствием поем заказную еду.

— Потому что в ресторанах это делают лучше?

— Ну, да. — Он рассмеялся, когда я с упреком пнула его коленкой, но сквозь мое недовольство пробилась улыбка.

Если я приложу достаточно времени и усилий, я уверена, что надеру задницу выпечке. Сахар и мука никак не могли победить меня, но я не любила печь, и мне не нужно было быть лучшей во всем (хотя я могла бы ею стать, если бы захотела).

— Из новостей получше: аккаунты Перри в социальных сетях были заблокированы, — сказала я, когда на экране Нейт Рейнольдс вступил в перестрелку с группой наемников. Ксавьер всегда смотрел со мной ромкомы, так что ради него я могла перетерпеть этот боевик. Все оказалось не так плохо, как я ожидала. На самом деле все было довольно неплохо, а Нейт был восхитителен.

Брови Ксавьера снова взлетели вверх, на этот раз от удивления.

— Когда это произошло? Они работали вчера вечером.

— Меньше часа назад, прямо перед тем, как сработала дымовая сигнализация, — сказала я. — Я увидела сообщение Изы.

Пока Ксавьер расплачивался с курьером, я с нетерпением гуглила эту историю. После того, как Сорайя опубликовала видео с опровержением в начале недели, ее фанаты со злобной решимостью набросились на аккаунты Перри и успешно добились того, что все его социальные сети были заблокированы. Судя по всему, платформы отклонили его апелляцию, и он уже выложил новый пост в блоге, умоляя помочь восстановить его аккаунты.

Это не заставило бы моего отца нанять Рею обратно или помочь мне увидеть Пен, но это приносило мне глубокое удовлетворение.

— Значит, месть свершилась, — сказал Ксавьер.

— Пока нет. Остается еще вопрос с его блогом. — Я постучала по своему телефону. — Маленькая птичка сообщила мне, что Брайс подал на него в суд за клевету и моральный ущерб, нанесенный его браку.

— Многие люди и раньше подавали на него в суд за клевету. И это никогда ни к чему не приводило.

— В этот раз все иначе. Есть доказательства, что Перри действовал необдуманно и опубликовал этот пост, не проверив ни единого «факта».

— Перри Уилсон в суде. Вот это будет зрелище, — проворчал Ксавьер. — Я удивлен, что он был глуп настолько. Что ни говори, но обычно он более осторожен.

Я пожала плечами.

— Мужчин обычно губит их эго. — На моих губах заиграла крошечная улыбка. — К тому же, возможно это я подбросила ему слух, что какой-то начинающий блог собирается раздуть скандал года.

Помимо того, что Перри был подлецом, он также был параноиком в отношении прямых конкурентов. Он боялся потерять свой трон.

— Его рекламодатели уже напуганы, — добавила я. — Если у этого иска о клевете есть основания, а я думаю, что так оно и есть, то заявок на рекламу станет меньше, а значит, ему понадобятся деньги, а значит…

— Поглотить его блог не составит труда, — закончил Ксавьер. — Кай Янг?

— Он написал мне вчера. Сказал, что готов к этому, если его устроят цена и условия. — Я не сомневалась в способности Кая выжать максимум из скоропостижно скончавшегося блога Перри.

— Так ты не только избавишься от Перри Уилсона, но и сделаешь так, чтобы его единственный оставшийся канал влияния оказался в более надежных руках. — Ксавьер присвистнул. — Напомни мне, никогда не переходить тебе дорогу.

— Я не часто делаю подобное, но он это заслужил, — сказала я. Дело было не только во мне или Ксавьере; дело было во всем, что распространял Перри. Сплетни и слухи существовали всегда, но он вывел их на новый мерзкий, неуправляемый уровень.

И да, конечно, это было слегка личное. Моя кровь закипала каждый раз, когда я вспоминала его посты о Пен. Нападать на взрослых — это одно, а втягивать в это ребенка — совсем другое.

— Если бы у меня был доступ к моему наследству, я бы выкупил его и избавил тебя от проблем, — сказал Ксавьер. — Я всегда хотел иметь маленький кусочек интернет-королевства.

Я рассмеялась.

— Я ценю твои чувства, но мысль о том, что ты будешь вести новостной блог, приводит меня в ужас.

— Не веришь, что я справлюсь?

— Думаю, что ты будешь слишком хорош. — Вот только вместо новостей о знаменитостях он, скорее всего, будет документировать свои приключения, многие из которых приведут его под прицелы прессы.

Я отломила кекс, и задумалась. Если бы у меня был доступ к моему полному наследству…

— Если я задам тебе вопрос, ты скажешь правду? — спросила я.

Ксавьер взглянул на меня, затем скорчил гримасу и поставил фильм на паузу.

— О-о-о. За таким обычно ничего хорошего не следует.

— Ничего такого, — успокоила я его. — Просто любопытно. Почему ты так сильно хочешь получить свое наследство? Не может быть, что дело только в деньгах.

На первый взгляд зачем кому-то нужны миллиарды долларов казалось очевидным. Но у Ксавьера были свои заморочки по поводу денег отца, и хотя он просаживал наличные так же, как некоторые знаменитости просаживают кокаин, он не казался мне человеком, который будет сидеть на такой куче денег просто для того, чтобы ими обладать.

— Почему бы и нет? — легкомысленно спросил он. — Может быть, я жадный ублюдок, просто и понятно.

Я просто смотрела на него, ничего не говоря, и после долгого, напряженного молчания его невозмутимость растворилась. С тяжелым вздохом он сказал:

— Половину я отдам на благотворительность.

Я чуть не подавилась кексом. Не этого я ожидала.

Совсем.

— Не то чтобы я не считала благотворительность достойной восхищения, но разве не именно туда, согласно завещанию твоего отца, направятся деньги, если ты не справишься с затеей о генеральном директоре? — спросила я.

— Да.

— Так почему… — Мой вопрос оборвался на ухмылке Ксавьера. Я прищурилась и перевела взгляд на татуировку с гербом конкурентной семьи Кастильо на его бицепсе. Она олицетворяла двойственность Ксавьера: его упрямство и недовольство, но также его преданность и страсть. Он был из тех людей, которые постоянно носят на теле символ своей войны с отцом, и я вдруг поняла, в чем тут подвох. — Ты жертвуешь на благотворительные организации, которые ненавидел твой отец, не так ли?

Его ухмылка переросла в широкую улыбку.

— Я бы не сказал, что он ненавидел сами благотворительные организации, — сказал он. — Но он бы точно не одобрил некоторые из целей пожертвований.

Он протянул мне свой телефон. В «заметках» был открыт список благотворительных организаций, которые он составил, я пролистала их все. Большинство из них занимались гражданским правом и правами человека, а также, несколько организаций работали с искусством и музыкой. Я бы поставила свою квартиру на то, что эти были для его мамы.

Она любила искусство, поэтому жертвовала много денег и времени местным галереям.

Я также вспомнила об организациях, перечисленных в завещании Альберто.

Все они были ориентированы на бизнес или коммерцию.

Я дошла до последнего названия в списке и громко рассмеялась.

— Благотворительный фонд Йельского университета?

— Мой отец был гарвардцем; он ужас как ненавидел Йель. Школьное соперничество и все такое. — Ямочки Ксавьера заиграли. — Я позабочусь о том, чтобы в кампусе была добротная библиотека, названная в его честь.

— Ты злой, но гениальный. — Я вернула ему телефон, все еще смеясь. — Ты злой гений.

— Спасибо. Я всегда стремился быть и тем, и другим. Со злодеями гораздо веселее, а гении — это, ну, гении. — Ксавьер убрал телефон в карман. — Если честно, я бы все равно пожертвовал на эти цели. А то, что мой отец не одобрил бы девяносто процентов из них, — это уже вишенка на вершине.

Я подняла свой наполовину съеденный кекс.

— За месть.

— За месть. — Он стукнулся своим шоколадным кексом о мой лимонно-малиновый. Он прожевал и проглотил, прежде чем добавить: — Не пойми меня неправильно. Я определенно оставлю часть денег себе. Мне нравятся мои машины и пятизвездочные отели.

— То есть тебе нравится громить пятизвездочные отели.

Ксавьер проигнорировал мой намек на его день рождения в Майами.

— Но мне не нужно все это. Это больше, чем любой разумный человек может потратить за всю жизнь. — Выражение его лица стало задумчивым. — Как только я открою клуб, я буду зарабатывать сам и не буду зависеть от его денег. Это будет финальный разрыв, раз и навсегда.

Он не упомянул теорию Эдуардо о лазейке в завещании, а я не стала поднимать эту тему.

— У тебя все получится, — просто сказала я.

Ответная улыбка Ксавьера была чистым теплом. Позже той ночью, когда мы потные и довольные лежали в объятиях друг друга, я все еще чувствовала прикосновение его улыбки к моей коже.

Впервые после смерти Рыбки я погрузилась в сон без видений.