Лабиринт кривых отражений

Глава 24

В ее родном мире, наверняка, развели бюрократию, судилища, заигрывания с общественным мнением и прочую ерунду. В ее часто дурацком мире любили морализаторствовать и теоретизировать все равно по какому поводу. Сколько ангелов понадобится для замены лампочки? А сколько муравьев должны прыгнуть верблюду на спину, чтобы ту переломить? И всякий прочий бред, выданный, вероятно, от скуки.

В мире Кая оказалось непринято устраивать «шоу» на потеху публике для заработка очков отдельными власть имущими политиканами или для успокоения комплекса вины у выносящих приговоры и приводящих их в исполнение. Здесь не боялись ответственности, не страшились прослыть злыми или безжалостными. Сильная централизованная власть и силовые структуры исполняли свою работу, не нуждаясь в разрешении и одобрении покарать очередного преступника от какого-нибудь активиста без образования, понимания, зато с мнением о недопустимости слезинок невинного младенца, который почему-то преступника любит.

Стань известно в ее мире о плане ликвидации светлого мага, тотчас выступило бы немало с жиру бесящихся активистов, пропагандирующих победу всего хорошего над всем плохим. Они немедленно потребовали бы замены казни на пожизненное содержание в застенках, а то и встали бы на сторону преступника. Некоторые журналисты с удовольствием раскрутили тему недопустимости казней вообще и в данном конкретном случае в частности. Хайпожоры принялись бы биться в экстазе гуманизма, требуя от всех и каждого возлюбить жизнь даже последнего маньяка. Однако Женька искренне презирала всех этих болтунов и борцунов, причем чем те были активнее, тем сильнее. Отсиживаться в лаборатории Лео, строя из себя принцессу в ожидании возвращения восстановивших справедливость рыцарей, она тоже не собиралась. Раз уж она появилась здесь, будет участвовать.

Благо, о том, чтобы оставить ее где-нибудь в безопасности и охранять от всего на свете, никто даже не заикнулся. Наоборот. Не до конца понятные ей самой способности к магии перемещения могли стать той самой соломинкой, что переломила бы спину мамонта (здесь говорили так, поскольку огромные мохнатые слоны не вымерли и жили где-то на заснеженном полюсе планеты, питаясь хладостойким кустарником в период короткого лета, а в остальные сезоны ведя в целом плотоядный образ жизни).

Теперь они шли по улице городка (не столицы — по словам Лео, в городе его величества подобный нынешнему бардак не мог случиться в принципе, — но тоже немаленькому): не торопясь, прогулочным шагом. Словно бы не устранять опасного преступника направлялись, а просто свершали променад. Женька старалась не слишком крутить головой, разглядывая здания, часто разительно отличные друг от друга, но при этом составляющие единый архитектурный ансамбль.

Удобно ли жить в перевернутом конусе? А в здании, схожем видом с лентой Мебиуса? Главное, не размышлять, каким образом строители добились этого сходства — мозги сломать можно. Зато улицы все были мощеными: плитами, камнями, даже досками. Ни до бетона, ни до асфальта, видно, местные не додумались.

— Вам, Женя, ничего не сделает Сестрий, — говорил Лео. — И вовсе не потому, что я стану вас защищать. На то имеется несколько причин, но самые важные две: вы из другого мира; вы наследница Кая. И если, скажем так, Сестрию удастся снискать благосклонность и добиться согласия стать его спутницей, через вас он получит доступ к магии, оставив в дураках всех тех, кто пытается закрепиться в вашем мире.

— Он совсем идиот? — Женька удивленно подняла брови.

— Отнюдь.

— Значит, считает таковой меня. Или вообще не разбирается в женщинах, — отмахнулась от «столь заманчивой» перспективы Женька.

Лео демонстративно перевел взгляд с нее на молодую некромантку, шедшую в десяти шагах впереди. Та выглядела присмиревшей, вызывающий наряд сменила на плотный брючный костюм черного цвета, при ходьбе провокационно и явно на показ не виляла бедрами, не расточала призывные взгляды и наконец-то сменила приторно-сладкий парфюм на что-то гораздо приятнее и свежее.

— Нравы наших дам Сестрию известны очень хорошо, — заметил Лео, — и в особенности — те глупости о выборе из стаи самцов более достойного, которые вкладывают матери-одиночки в головы собственных дочерей.

Однако заблуждения какого-то мага на ее счет, а в особенности его надежды волновали Женьку мало. Раздрай в душе союзницы казался гораздо важнее: выкинет еще какой-нибудь фортель…

— Почему вы не приструнили ее сами? — спросила Женька, которая чувствовала себя неловко из-за той вспышки гнева, что испытала в лаборатории.

Наверняка ведь сама выглядела далеко не блестяще. Полезла со своим уставом по чужим монастырям. Кай вел себя в ее мире гораздо сдержаннее, хотя ему, наверняка, тоже имелось от чего негодовать. А еще больше становилось Женьке не по себе от пришибленного вида некромантки, без броского макияжа выглядевшей теперь ее ровесницей.

Женька терпеть не могла осуждал столько, сколько себя помнила. Ну живет человек так, как считает нужным, вопреки тому, как считаешь нужным ты. Так его жизнь — не твоя. Не нравится — не общайся. И тут… она повела себя в духе родителей, которых хлебом не корми дай поосуждать соседку за короткую юбку (это-то с такими свинячьими ногами!) или излишне длинные волосы у парня, замеченного в очереди (у него же вши заведутся, вот у женщин почему-то не заводятся, а у него непременно).

«Но… ведь дело вовсе не в осуждении, а в оскорблении!» — напомнила она самой себе.

По большому счету, Женьке и сейчас было наплевать на «психологию самки», как она называла жизненные установки озабоченных лиц собственного пола, считающих будто пол противоположный априори им обязан. А среагировала она именно на то, что девица разглагольствовала по поводу своего наивысшего положения в мужской среде. Женька защищала других, почему-то постоять за себя не удосуживавшихся, от агрессивной и неадекватной девицы. По крайней мере, хотелось думать именно так.

— Потому что некоторые вещи женщина способна воспринять только от женщины, Женя. А тем паче от той, которая заочно была записана если не в подруги, то в число полезных знакомых.

— Много чести, — Женька фыркнула и удобнее устроила руку у Лео на локте.

Они пусть и медленно, но приближались к особняку светлого мага. Стоял свежий теплый вечер, какой случался в ее мире в начале лета. И праздные прохожие, вероятно, принимали их за отца и дочь, вышедших перед сном подышать свежим воздухом. Свой иномирный наряд Женька менять не стала. Во-первых, терпеть не могла лишних телодвижений, если их удавалось избежать. Во-вторых, лютой ненавистью ненавидела шопинг и все с ним связанное. А в-третьих, на нее никто не обращал внимания. Подумаешь, джинсовка, о которой здесь никому неизвестно. Она могла бы поразить разве лишь какого-нибудь портного или изготовителя тканей. В остальном же наряд выглядел более чем скромным: некрикливый цветом или покроем, не топорщился в определенных местах, подчеркивая фигуру, ничего не оголял и излишне не обтягивал. К тому же рядом шел Лео, выглядящий для всех, кроме некромантов и Женьки, которая знала о его гибели, живым.

— Расскажите, может, есть еще что-то такое, о чем мне нужно знать?

Лео нахмурился, должно быть, размышляя.

— Нет, вы знаете достаточно, — сказал он. — По-хорошему, стоило бы уничтожить его на расстоянии вместе с домом, благо, слуги его давно покинули. Однако мне нужна информация. К сожалению, в моем нынешнем состоянии так запросто я ее не получу, но Сестрий невероятно самонадеян — раз; любит упиваться властью — два; азартен — три. Если достаточно сильно его раззадорить, он сам выложит все ему известное.

— Значит, будем разыгрывать перед ним спектакль, — решила Женька.

— Придется.

Вдоль их движения над кронами деревьев, высаженных близ ворот особняков, летела хрустальная птица: почти прозрачная в неверном вечернем свете, с длинным хвостом наподобие павлиньего.

— Она живая? — Женька проводила диковинное создание взглядом. — Или порождение чьей-то магии?

— Самая что ни на есть живая, — ответил Лео. — Стеклянный ворон выпорхнул на охоту. Птица ночная и достаточно умная, запоминает до пятисот человеческих слов и не просто так их повторяет, а использует осмысленно. Отличные соглядатаи из них выходят. А еще… — Он вытянул руку, трижды щелкнул пальцами, и птица, сделав круг над его головой, опустилась на сгиб локтя. — В отличие от большинства живых созданий, аура смерти их не пугает, а привлекает. Как кошек, но кошки, увы, не умеют воспроизводить человеческую речь.

— Он один. Прислуга беспрепятственно покинула дом, — голос у птицы оказался неожиданно мелодичный и глубокий. — Никто не приезжал, ни с кем не пытался связаться. Проникнуть в дом не получилось.

— Магия?

— Сова на чердаке.

— Благодарю, — Лео чуть качнул рукой, и птица устремилась в небо. — Сова. Сова на чердаке, — проговорил он задумчиво.

— Фамильяр? — предположила Женька.

— Кто? — удивленно переспросил Лео, отвлекшись от размышлений.

— Ну… — Женька успела триста раз пожалеть, что влезла со своим знанием колдовства и чародейства по романчикам разной степени упоротости и соответствующим фильмам. — Так зовут животных, которые сопровождают… — она чуть не помянула ведьм и колдунов, — магов.

— Что за глупость?! — Лео хмыкнул. — Животные не могут быть слугами, это удел людей и только их. Причем лишь некоторой части.

— А эта птица?

— Только добровольность, дружба, если хотите. Вороны — птицы интеллектуальные и любят следить за людьми. А уж если за вознаграждение — особенно. Но вот сова… — он почесал подбородок. — Дело в том, что восприятие птиц настроено именно на птиц. Слишком сложный язык невербального общения, включающего и позы, и запахи, и даже энергоимпульсы, которые человек не видит и не ощущает. К примеру, протянутую человеческую руку они воспримут, скорее, как ветку или змею — в зависимости от отношения. Пробуют запоминать лица, но не всегда удачно.

— Сова может оказаться не совой?

— Именно, — Лео снова потер подбородок. — Отпугивающая магия вполне могла восприняться птицей естественным врагом и конкурентом за ночное небо.

— Но никто к нему не приезжал и не пытался его вызволить, — напомнила Женька.

— Сестрий довольно сильный маг и мог попробовать себя обезопасить раз уж выйти не представляется для него возможным. Я предполагал, в доме нас будут поджидать ловушки. Теперь же уверен в их наличии. Что касается других… Никто и не стал бы связываться с ним. Видите ли, Женя, после вашего переноса сюда те артефакты, с помощью которых имперцы ходили меж мирами, либо вышли из строя вовсе, либо сильно ослабли. Но даже имей имперцы такую возможность, спасать перебежчика, еще и не до конца исполнившего их указания… — Лео цыкнул зубом. — Нет, не стали бы.

— Хотите сказать, взрывчатку они специально переправили сюда и устроили ловушку на вас?

— Сестрий, в тот — первый — раз, что мы пришли к нему, плакался: мол, имперцы постоянно его используют, а используя, подставляют.

Она усмехнулась.

— Дом выбрали не абы какой: без окон на первом этаже. Тем самым они исключили проникновение в него иначе, чем через основной и черный ходы. Полагаю, светлые мерзавцы так и не сумели достать в вашем мире достаточно взрывчатки. Либо переправить смогли лишь ту, какую в результате использовали. Разумеется, никакой магии мы не ощутили, хотя и опасались ловушки, — Лео помрачнел и проговорил задумчиво: — Если бы я знал… но я даже представить не мог, будто бывает немагическая взрывчатка.

— И не только она, — Женька подумала, что пронесли из ее мира, пожалуй, не самое страшное. Пулемет или автомат, стреляющий по… а хотя бы прохожим на этой улице, мог бы натворить бед. А уж если бы сюда танк выехал...

— В таком случае, хорошо, что пострадали лишь мы трое.

Женька мельком глянула на Лео, выкинула в ближайшую воображаемую урну свою никому не нужную тактичность и уже внимательнее вгляделась в лицо старого некроманта. Тот был серьезен и… искренен. Он действительно сказал, что думал, а не прибавил для красного словца, стремясь выглядеть в ее глазах лучше.

— Итак, имперцы все подготовили и сообщили Сестрию, куда нужно меня заманить.

— Почему именно вас?

— По той же причине, по которой Сестрий очень хочет снискать вашей благосклонности: Кай и магия перемещений. Патриарх светлых… — возможно, теперь его именуют империус — ведь не догадывался о вас, Женя. Он полагал, у Кая имеется единственный человек, коего он счел бы наследником. К нему в случае несчастья с ним самим могла утечь магия. Самое логичное было бы устранить меня первым, лишив тем самым сына выбора. Он ведь неродной мне.

Женька кивнула.

— Кай родом из империи, отпрыск знатных родителей, вхожих в плеяду властителей. Многие годы я пытался вызнать его настоящее имя: то, которое услышал когда-то от его матери, таковым не являлось. Однако все мои старания не увенчались успехом. Впрочем, важно не столько это, сколько то, что верхушка империи была крепко повязана меж собой брачными и кровными узами. По сути, они приходились родичами друг другу, а значит, и Каю.

— Мрази очень заинтересованы, чтобы магия осталась в «семье».

Лео кивнул, пусть Женька не задавала вопроса.

— Как Сестрий отправил бы меня в тот дом? — проговорил он. — Вариантов слишком много. Он мог поведать якобы случайно подслушанный разговор. Послать письмо. Он не предполагал только, будто я так скоро прибуду его арестовывать. Тем не менее, зная о том, что силы некроманта иссякают с его смертью, Сестрий очень постарался вымолить домашний арест, а не отправиться в тюрьму. Рассчитывал исчезнуть, либо договорившись, либо убив оставленных мной стражей-людей.

— Ну уж с этим у него произошел облом, — усмехнулась Женька.

— Интересное словцо. Подходящее, — оценил некромант. — Именно так.

— Если ему все же никто не помог извне. С имперцами все ясно, но ваш Сестрий ведь не только с ними общался, — оставлять эту версию Женька пока не хотела. Та казалась слишком очевидной: обратиться за помощью к друзьям.

— Что касается его родичей, коллег, друзей… Вряд ли Сестрий обзавелся кем-то, готовым ради его спасения пойти на коронное преступление и самому стать предателем королевства.

— Хотите сказать, слуги ушли не просто так?

— До них донесли в чем именно виновен их наниматель. Плакала только старейшая служанка, она же пыталась несколько раз вернуться с корзиной, полной съестного, однако не смогла преодолеть установленной мной границы. Та не выпускала из особняка только Сестрия, но не впускала уже никого. А кроме того, крылатые вестники — одного вы недавно видели — донесли до всех чиновников городской администрации и до всех знакомых Сестрия новость о его задержании, обвинении в заказе похищения некроманта, находящегося на службе Его Величества, и поведали об абсолютно правдивых доказательствах его виновности, — Лео прикусил губу. — Все могло закончиться для Сестрия не так уж скверно: заключением, ссылкой, но не более. Король не кровожаден. Однако убийство некроманта карается уничтожением. А уж троих…

Широкий, ярко освещенный проспект, полный гуляющих, плавно сворачивал направо: мимо причудливого здания–стеклянной игрушки, которую не иначе выдул великан; сбегал с холма вниз и спешил слиться с набережной, однако им следовало идти не туда, а на небольшую кривую улочку-алею, утопавшую в зелени.

Пахло смесью ванили, корицы и мяты, хотя цветов, способных источать эти ароматы, Женька не рассмотрела. Не увидела она и остальных некромантов. На проспекте то один, то другой непременно попадали в ее поле зрение, а сейчас словно в воздухе растворились.

— Мы просто чуть срежем путь, — сообщил Лео и потянул ее вперед: в самую темную тень.

Женька слегка опешила, но ни застывать на месте, ни сопротивляться не стала. Шаг-другой, и то ли глаза привыкли к темноте, то ли стало светлее. Они вышли к высокой витой ограде. За ней находился ухоженный парк, освещенный тусклыми белыми фонариками, и возвышался двухэтажный особняк — просто огромный для одного единственного жильца. То-то его силуэт в окне двигался резко, рвано и нервно. Светлый маг ходил из угла в угол, как дикий зверь по клетке. Нервничал? Или просто усыплял бдительность наблюдателей? Те-то глядели на окна, когда как маг мог находиться и на чердаке, и в подвале, перерывать библиотеку в поисках способа сбежать.

Некромант взялся за один из прутьев решетки, потянул, и тот легко выпал. То же он проделал и с другим.

— Лео… — позвала Женька. — Я ведь так и не поинтересовалась, чем аукнулся для вас отказ от перехода.

Проход расширялся.

— Как правило, души обговаривают срок, на который задерживаются в этом мире: пока не исполнится, что-то важное для них, либо не уйдет за грань некромант, которому они служат, — нехотя сообщил Лео. — Дух-охранитель из лаборатории оттого и не ушел еще, хотя, как по мне, имеет полное право.

— Вот только вы никаких условий не называли, — припомнила Женька.

— Чтобы не потерять силы. Для этого мира я сейчас и не жив, и не мертв; не силен, как раньше, но и не бессилен.

— Вы говорили, будто привязаны ко мне…

— Сущностно, — подтвердил Лео, продолжая расширять проход, не опасаясь, что примчатся злые доберманы или еще какой охранник. Видно, собачек увели слуги. Если, конечно, были здесь эти собачки. — Я всегда отыщу вас в этом мире, куда бы вы ни направились.

— Удобно, — оценила Женька, — но спрашиваю я вас не об этом.

Призрак вряд ли дышал. Тяжкий вздох Женька скорее почувствовала, нежели услышала.

— Уйти я теперь вряд ли смогу, — сознался Лео. — Разве лишь кто-то явится за мной с той стороны, однако я, признаться, на такое не рассчитываю.

— Но как же…

— Буду в своем лице оправдывать страшные сказки о некромантах: живых мертвецах, — он невесело усмехнулся. В неверном свете выползшей из-за туч луны ухмылка показалась зловещей. — А еще… если меня уничтожат, это уже навсегда. Останется сознание, память предыдущих жизней — то, чего с изнанки в реальный мир не унесешь, но весь прожитый опыт… душа просто исчезнет.

Женька ухватилась за пока не вынутый прут в ограде: срочно потребовалась хоть какая-то опора, показалось, земля сейчас выпрыгнет из-под ног. В тени деревьев мелькнула чья-то тень, но прежде чем она открыла рот и предупредила, Лео позвал:

— Войд…

Немолодой, но крепкий мужчина — Женька дала бы ему лет за пятьдесят — оказался возле ограды очень быстро. Словно уже давно стоял здесь. Но, если это так, то чью же тень видела Женька?

«Да чью угодно», — решила она, переступая через образовавшийся в ограде пролом вслед за Лео.

Войд в сущности повторял все то, о чем рассказал ворон. Пусть и с нюансами. Проходя недлинной, но густо засаженной деревьями рощей, она, однако, дернулась. Показалось, возле ствола, согнувшись в три погибели, сидел человек, и человек этот мертв.

С первым угадала, со вторым — нет. Просто человек был грязен и совершенно не шевелился, словно слился с корой. Его и днем вряд ли запросто вышло бы углядеть, а уж ночью…

— Глазастая, — скупо похвалил Войд. — Риану углядела, ну надо же. Не всякий сумеет.

Никаких иных пояснений не последовало. Да и не требовалось. Женьке было достаточно осознания: это не у нее глюки начались, а работает хорошо замаскированная наблюдательница.

Войд резко остановился, не дойдя до дверей особняка десятка шагов. На земле обозначилось едва заметное свечение, наверняка, опоясавшее здание. Видимо, та самая граница. Лео преодолел ее без каких-либо неудобств. А Женька на этот раз просто решила не останавливаться. Почему-то не сомневалась, что пройдет. А нет, так не в щиток с электричеством ломится.

Преграда действительно ее пропустила, Лео приподнял брови и хмыкнул.

— Встреть моих, — обратился он к Войду, — и можете сворачивать посты. Не первые ведь сутки караулите.

— Не первые караулим, можем и еще покараулить, — заметил Войд и, нахмурившись, сообщил: — Мне очень жаль, Лео.

— Зато спину не ломит, и голова на ясную погоду не болит, — пошутил тот, а может, и остался совершенно серьезен.