Лабиринт кривых отражений

Глава 27

Свистнул хлыст, кони, потоптавшись, рванули с места, потянув карету за собой. Гноста резко вжало в спинку сидения. Он испытал не самое приятное ощущение, возникшее в животе, и даже затаил дыхание.

Раньше он непременно возмутился и высказал бы возчику все, что думает о неумелых криворуких и непочтительных мужланах, не понимающих, кого они везут. И непременно урезал бы установленную плату. Но сейчас недолжное внимание к собственной светлой персоне волновало Гноста гораздо меньше перспективы поскорее оставить этот проклятый городок, причем как можно незаметнее. Если станет наставлять и распекать возчика за нерадивость, тот — в том и сомнений быть не может — недовольного пассажира запомнит, а как начнут расспрашивать его темные сыскари, утаивать точно не станет ничего, наоборот, выложит не только то, о чем спросят, но и от себя добавит несколько примеченных подробностей.

Впрочем… и так вряд ли станет утаивать личность случайного нанимателя. С чего бы? Те, кто спрашивать станут, умеют подбирать вопросы, а мужланы королевства не из тех, кто не чтит короля и его ищеек. Некромантам заплечных дел мастеров звать не придется, поскольку сами страшнее любого палача. Но… может, хоть подробностей возчик не запомнит: довезет до вокзала, а там уж Гност сумеет затеряться так, чтобы не вышло понять, в каком направлении он скрылся. Благо, и вещей у него всего-ничего, в случае, если господь не убережет от погони, возьмет саквояж с артефактом и сбежит налегке: средства есть, хватит и гостевые аппартементы на время снять, и новой одежкой обзавестись.

«По-хорошему, возчика следовало бы устранить сразу по прибытии на место», — вновь задумался об уже отринутом намерении Гност.

Убить, конечно, было проще всего, но могло сделать лишь хуже: некроманты вызывали духов и не слишком с ними церемонились. Духи, само собой, рассказывали все и помнили значительно больше, чем могли помнить живые. Потому убивать, как бы ни хотелось этого, не стоило.

«Ударить по голове и сбросить в ближайшую канаву?» — к своему полнейшему прискорбию Гност отверг и эту идею.

Слишком опасно: могут найтись случайные соглядатаи, возчик способен умереть или попасть в больницу, а к пациентам, подвергшимся нападению, ищеек вызывают сразу.

Вот и выходило: лучше ничего не делать и усмирить свой гнев. Да, неприятно. Да, необразованный, непочтительный, лишенный капли дара мужлан напрашивался на кару светлейшего мага. Но ничего не поделаешь. С живыми свидетелями некроманты вели себя просто-таки чистоплюйски-вежливо, а это давало Гносту время скрыться. Пока разговоры примутся разговаривать, время и пройдет.

«Заставить возчика забыть? — Тоже неплохой вариант. — Вот только учуют ведь. Воздействие сильного мага подобно росписи и капле крови. Бог бы с ним, если знают, кого ищут, а если нет?»

Представляться ищейкам Гност не горел желанием. Вывод — мужлана он пальцем не тронет, заплатит ему сколько уговаривались. Пусть этот остолоп, очарованный и оскверненный тьмой, достоин лишь презрения и страданий за то, что лебезит и пресмыкается перед темными, Гност оставит его без положенного возмездия.

Покинуть городок — вот первостепенная задача. И не только потому, что свою миссию здесь Гност завершил, исполнив со всем тщанием и успешно задание пресветлого империуса. Заключайся дело лишь в этом, маг не торопился бы. Увы, городишко, ранее ничем не примечательный, теперь мог в один миг преобразиться в капкан: некроманты не прощали смерти своих, а Гност избавил мир аж от троих.

Съезжаться некроманты стали очень уж резво. Однако это еще полбеды. Гност вполне мог собраться и отбыть неспешно. То, что этого беспородного пса, Сестрия, возжелавшего стать своим для пресветлого братства, быстро вычислили — совсем не удивительно. В конце концов, ни к чему было использовать и подставлять этого никчемного мага и человека, если не рассчитывали на подобный результат. Рассчитывали, и еще как! Сестрий был тем самым куском мяса, откупным, который кинули сыскным хищникам. Вряд ли они удовлетворились подобной подачкой, но, пока занимались бы шпионом, время работало на апологетов света. Однако уж больно рьяно взялся тайный сыск за следствие, его словно бы направлял некто точно знавший, что же именно произошло.

Когда погиб один из братьев, Гност понял, что нужно убираться. Причем, чем скорее, тем лучше. Брат Визарий — не безродный выскочка, чья участь попасть в руки некромантов. Сестрий никого не знал по именам и в лицо. Он и догадываться не мог, с кем имел дело. А вот брат в вере водил знакомство со многими. Со светлым магом Гностом в числе прочих. Некроманты вызовут (если уже не вызвали) его дух и расспросят со всем тщанием. Не стоило и надеяться, будто Визарий попытается отвертеться. Он же мертвый! Ему до живых нет дела. Вывод — бежать! Пока не стало поздно.

— Здравствуйте, дядя Зайран! — донесся через зашторенное окно писклявый голос. Карета аккурат затормозила на перекрестке.

— И тебе, Фица! — откликнулся возчик и наверняка (Гност не видел, но не сомневался) помахал рукой в ответ.

Светлый маг скривился.

«Ведут себя, словно нормальные люди, а сами ведь гнилые изнутри, впитавшие скверну и тем счастливые, — подумал он и добавил: — Ненавижу».

Слишком много Гност убил времени на этих оскверненных тьмой людей. Иногда казалось, скверна въелась даже в стены самого городка. Не иначе потому некроманты чувствовали себя столь вольготно. Гност же не смел дышать полной грудью, не мог смотреть на веселье и обычную жизнь вокруг. Пусть и лишенные дара, люди обязаны были чуять тьму и страдать, но они даже не болели. Ах, если бы сиятельный империус только переправил через зеркало из светлого мира господнего больше немагической взрывчатки! Гност порушил бы не какой-то старый особняк, он уничтожил если не весь, то хотя бы половину этого нечестивого городишки, разумеется, вместе с обитателями.

Во славу светлого, единого и милосердного! Он пустил бы по улочкам реки крови и раскидал изувеченные тела тех, кто жил, веселясь, радуясь, не видел за чередой повседневных забот тьмы, скверны и своего несовершенства. Пусть бы те, кто выжил, страдали и осознавали свою никчемность, а там и приходили к истой светлой вере, каждодневно моля господа о снисхождении.

Но, увы. Империус и так сделал еще недавно казавшееся невозможным, а Гност обязан бежать и сохранить себя для будущих подвигов. Пусть, в оскверненном тьмой мире не возродить пресветлой империи, Гносту хватит его святой миссии: карать людей, предавшихся тьме. Это его предназначение. Оттого он и не ушел вместе с лучшими в лучший из миров, который господь даровал своим последователям.

Всего трое некромантов. Посредством научного гения Гноста, сумевшего разобраться в том, как работает отправленное из иного мира немагическое оружие, удалось уничтожить троих. Да, неслабых, считавшихся в своей гнусной кодле, зовущейся тайным сыском, едва ли не легендами, но душа Гноста жаждала большего!

Мечты… мечты. Пресветлые грезы…

Местом своего будущего пристанища Гност выбрал деревеньку на севере проклятого королевства, во всех смыслах недостойную его светлого лика. Но то и на руку! Светлые маги не селятся в деревнях по собственной воле, они предпочитают города — это всем известно. Значит, и Гноста станут искать там в последнюю очередь.

Конечно, все пришлые в деревне на виду. Наверняка, и темные там живут. Насколько Гносту рассказывали, тайный сыск темного короля, словно паутиной опутывал королевство, не минуя и откровенно дальних ее углов, уголков, углишек… Вот только не ему, вхожему в элиту пресветлой империи бояться какого-то слабого (а в деревне может жить лишь убогий — сомневаться в том считалось для Гноста дикостью) некромантишки. Да он просто заморочит дураку голову и все.

Именно на жителях деревни пресветлый маг решил испробовать свою последнюю придумку: вызывающий слезную болезнь артефакт (именно он сейчас покоился в саквояже). По его замыслу, у всех, кто оказывался на определенном расстоянии от разбуженного артефакта (кроме обласканных вниманием божиим и потому наделенных светлым даром), мгновенно начинались резь и зуд в глазах. Те принимались слезоточить, принося заболевшим страдания. Более того, болезнь была заразной и могла распространяться по королевству самостоятельно. Жаль, излечивалась она за неделю, даже если вовсе не пользоваться лекарскими услугами, но Гност не прекращал изысканий, приблизительно представлял, как увеличить срок искупления страданием в разы, а там, с господней помощью, авось сумеет создать и нечто действительно грандиозное, может, даже смертоносное.

Скрипнув рессорами, карета выбралась на окраинную дорогу. Вокзал, на который спешил Гност, располагался вне черты городка этого, а в гораздо большем городе по соседству. Там и потеряться было легче. Светлый маг наконец-то выдохнул с облегчением. Дорога была не идеальной, но хорошей, она стрелой проносилась мимо полей и лесов, почти нигде не сворачивая. Возчик более не сдерживал лошадей, и те мчались резво и монотонно. Карета развила отличную скорость, и попутчиков или встречных экипажей не попадалось. Каких-то полчаса, и он на месте.

Впав в святую задумчивость о причинении страданий оскверненным, Гност не сразу почувствовал неладное. Пожалуй, нервное хрипение коней, указало ему на приближающуюся беду значительно раньше, чем его собственное чутье. Встав коленями на сиденье, светлый маг отодвинул шторку и, заглянув в заднее оконце — оно позволило бы проверить нет ли погони, — тихо, с шипением выругался.

Враг настигал. Он сидел на отвратительном коте, чьи зенки горели потусторонним огнем. Некромант. Даже не отдавай он предпочтение черному цвету, Гност никогда не спутал бы его с простым попутчиком. Также не приходилось надеяться, будто спешил тот куда-то по своим делам, Гностом совершенно не интересуясь. Вот некромант приложил к губам запястье, на котором наверняка носил браслет с амулетом, что-то произнес.

— Тихо!.. — прокричал возчик, натягивая поводья и намереваясь исполнить приказ. – Тпру…

— Будь ты проклят-будь ты проклят-будь ты проклят, — трижды скороговоркой прошептал Гност. Увы, он умел проклинать лишь на словах. — ГОНИ! — крикнул он мужлану, который… Вот же гниль темная! Почти остановил коней и слушать своего нанимателя явно не собирался. Ублюдок был подданным темного короля и знал, что, если его карету преследует некромант, нужно остановиться.

Лишенных дара людей темные маги не трогали. По крайней мере, если те сами не избирали путь жизнегубов, разбойников или кровавых наемников. О том знали все. Оскверненные даже детей учили: если потеряются или случится беда, а стражей поблизости не найдется, обращаться к некроманту, те, мол, никогда не отказывают в помощи. Гност сам слышал такое и с трудом сдержался, чтобы не налететь на глупую женщину разъяренным коршуном. Извозчик же мог чувствовать себя в полной безопасности. Ну разве лишь от ауры смерти ему поплохело бы, как и его коням — от присутствия жуткого зверя. Впрочем, Гност уже сомневался в том, что обычным людям есть до тьмы дело, они сами уже давно стали одержимы тьмой. Будь иначе, свергли бы и короля, и темную погань!

— Проклятая страна, — в отчаянии процедил Гност, — но я покараю вас, нечестивцы! — С этими словами он открыл саквояж и произвел все необходимые манипуляции.

Артефакт запылал чистейшим белым светом. Глядя на него, у Гноста заслезились глаза — не по причине оскверненности, свечение не доставляло ему неприятных ощущений, а из-за осознания величия и совершенства происходящего. С воплем боли рухнул на обочину возчик. Кони, лишившись всякого сдерживания, помчались вперед (их же преследовал хищник), но это было совершенно неважно: Гност верил, что господь не оставит его, а значит, карета не перевернется. Дорога прямая — доедет, куда нужно, а ближе к городу кони устанут и остановятся.

Снова глянув в оконце через некоторое время, светлый маг убедился, что некромант отстал. Наверное, как и мужлан, свалился в кусты, на потеху своему зверю. Скорее всего, тот уже лакомится мясцом бывшего хозяина. Выдохнув с облегчением, Гност развалился на удобном сидении и мысленно вознес господу благодарственную молитву, но так ее и не закончил. Кони остановились столь резко, что его кинуло вперед. Маг ударился лицом о грубую ткань сиденья, расположенного напротив установленного. Из носа потекло теплое, на языке возник отвратительный привкус металла. Дверь рванули так, что едва не выломали. В проеме возник злой и отвратительный некромант. Был он страшен, как и положено некроманту. Верхнюю часть лица скрывала явно наскоро повязанная тряпка, от которой разило каким-то настоем, похоже, травяным.

— Идиот… не помогает же, — осклабился Гност. — Но я готов сотрудничать.

Он рассчитывал выиграть время: артефакт все еще работал, и боль, испытываемая некромантом, вскоре должна была погасить его сознание, ну а уж с бессильным бесчувственным врагом Гност расправился бы с легкостью. Однако тот отвечать не стал, вообще не проронил ни звука. Из его ладони вырвался луч ослепительной тьмы, за плечами стала сгущаться тень, и это было последнее, что видел Гност в этой жизни.

…Тьма обволакивала его мягко, наполняя душу покоем. Райд плыл в ней, как в теплой воде. Будто, как в детстве, лег на нее и позволил течению нести, куда уж ему вздумается. Но вот тьма встрепенулась и стала… нет, не истончаться сама, а выталкивать его. Возникли первые ощущения, и были они неприятными. Глаза болели, словно в них даже не песка сыпанули, а стеклянную крошку. Сотни острых кристалликов впивались в них, и боль нисколько не ослабела с уничтожением артефакта и его создателя.

— Скверно, — прошептал Райд.

Пожалуй, долго он этого не вынесет. Впрочем, он думал точно также, когда татгла едва не оставила его без руки, вырвав из плеча немалый кусок, еще и изрядно плеснула яда в рану. Райд тогда дошел лишь с помощью ругани и осознания, что не сделай он этого, все его старания пойдут прахом. Татгла ведь умудрилась запутать и завести в чащу троих подростков. Не вышли бы они к людям, сгинули без провожатого, пусть и никчемного в отношении защиты, но хотя бы верно ощущавшего направление до ближайшего людского жилья. Однако все же… если это не прекратится, если он ослепнет, то лучше…

Додумать не позволил Мриз — ткнулся в руку холодным мокрым носом, а затем принялся вылизывать голову (где шерсти много) шершавым языком. Почувствовал слабину, пухлик. Впрочем, Райд не рассердился. Деятельное участие зверя разогнало уныние.

— Встаю.

Сначала на четвереньки. Как же отвратительно не видеть! По идее, тьма могла бы и поддержать, взяв на себя необходимость ориентации в пространстве. Ему рассказывали, многих некромантов так «поддерживают» во время тяжелых ранений. Вот только либо Райду досталась строптивая тень, которой сам он не нравился, либо слишком паникует. Боль никому не нравится. Некоторые светлые — не в счет. Большинство из них предпочитает доставлять боль другим, кормя свое ненасытное божество и упиваясь чужими страданиями. Как мразь, которую Райд уничтожил, заодно и отомстив за смерть коллег. Радоваться впору — справился же несмотря ни на что, — а он нюни распустил, даже от своего кота не отмахивается.

— Мриз… — шикнул на зверя Райд.

Тот с неохотой отпрянул, но не ушел. Под руку поднырнуло мягкое и шелковистое, которое Райд машинально погладил, затем уцепился за шерсть, нащупал луку и влез в седло. Мриз мрякнул и поднялся, очень аккуратно пошел, затем, убедившись в том, что хозяин не собирается падать, засеменил по дороге.

Сколько так бежал, куда? Райд не мог определить. Его, к счастью, очень скоро сморило, а пришел он в себя, когда валился на чьи-то руки, затем — на носилки.

— Тихо-тихо!.. — прикрикнул властный голос. — Хватит дергаться, свои. Зверю своему доверяешь, а тем, к кому он тебя оттащил — нет?

Наверное, говоривший хмурил брови и вообще выглядел грозным, только Райд не видел, а в голосе точно неприятия не было, скорее, даже сочувствие мелькало.

— Аккуратнее, — выдавил из себя Райд. — Оно, возможно… заразно.

— Зверя своего поучи… молоко лакать, — проговорил… кто?

Райд прислушался к своей тени, но та молчала. То ли у него вместе со зрением начали отказывать способности, то ли…

— Ну чего насторожился? Не слышал о том, что маги жизни помогают всем без исключения? А как бы мы делали такое, если бы не умели становиться бесцветными? — в голосе появились смешливые ноты.

— Я таких никогда не встречал, — удивленно проговорил Райд. — Только светлых.

— А они вашего брата не жалуют, — говоривший, наверняка, покивал. — Ну да это их проблемы, выгорят и выродятся, если не поймут, что жизнь красок не знает и, вообще-то, не враг, а кровный родич, близнец, своей противоположности.

— Вы кто?.. — спросил Райд. Не ожидал он ни этой помощи, ни встречи, ни подобных слов. Их попросту быть не могло! Но Мриз никогда не завез бы его в ловушку, не отдал врагам.

— Через недельку-другую сам увидишь. Несите его, мальчики.

— Там еще возничий, — предупредил Райд. — Он человек.

— Нашли уже. Контакта с посторонними не случилось.

Райд выдохнул с облегчением, а когда с него стащили тряпку и на веки легла прохладная ладонь, ему стало совсем хорошо.