Лабиринт кривых отражений

Глава 1. Двадцать лет спустя

Три зачарованных стрелы с шипением врезались в костяную грудь. Там, где стальные острия прошили панцирь, принялись подниматься вверх струи грязного коричневого дыма. Тварь взвыла, хотя вряд ли могла чувствовать боль, в три прыжка выбралась из разрытой могилы и кинулась на обидчиков: таких вкусных, манящих, слабых, можно сказать, безобидных.

Вжух… Вшух…

Две стрелы одна за другой поразили пустые глазницы. Тварь споткнулась, заваливаясь вперед, пропахивая клыкастой костяной мордой землю и поднимая клубы пыли.

Еще два выстрела, сделанных чисто на всякий случай, заставили уже недвижимую тварь окончательно прекратить свое существование. Коричневый дым сменился сизым, а затем и белесым. Когда же иссяк и он, костяк рассыпался песком.

— Фух… — Войд, старый стражник, обычный человек, привыкший за многие годы составлять компанию некромантом в чистке «мест памяти» и почти уже не замечавший проявлений их сил, вышел из-за прикрытия полуразрушенной ограды склепа. — Кажись, последний. А, маги-хранители?

Кай рассмеялся. Вольно ж было так их называть. С другой стороны, а кто же такие некроманты для стражников, идущих усмирять неспокойные погосты? Маги-охранители и есть.

Лис, стоящий в правом луче пятиконечной звезды, сладко потянулся.

— Вы лучше проверьте все еще раз, — предложил он, обращаясь к стражникам. — А то мало ли. Случится еще как с саркофагом у Коена.

— А что сразу Коен? Ну было дело, недоглядели. Нас тогда пятеро было, как сейчас, да и порешили мы ту бабочку-переростка. Кто ж знал, что саркофаг — это ее кокон?

В отличие от черно-бурого Лиса и Кая, обладавшего совершенно несвойственной некромантам внешностью, Коен казался просто-таки образцовым темным магом: таким, каких описывают в романчиках для скучающих домашних хозяек и девиц, вошедших в возраст поиска избранника. Высокий, худой, седой при относительно молодом породистом лице. Тут уж пользуйся-не пользуйся скрывающим ауру смерти артефактом, а в толпе с обычным человеком не спутают. Правда, мало кто знал, что именно Коен скрывался под именем Артуа Зерга — известнейшего в столице театрального критика, драматурга и лихописца. Владетель лихописного издательства «ФигУляр» на него чуть ли не молился.

— Слушаюсь, — шутовски козырнул Войд. — Все проверим. Сундуки и саркофаги, если что, вскрывать не будем.

— Свежо предание, — проворчал Лео: четвертый и последний в пентаграмме некромант. — Ни разу такого не видал, чтобы кто-то, найдя на погосте сундук, не попробовал влезть в оный своими загребущими руками, вот был случай…

— Можно я пойду? — прервала его Корва, недовольно сморщив носик. — У меня на сегодня запланировано много неотложных дел. Ведь ясно уже, что здесь мы закончили.

В список неотложных дел наверняка входила модистка, маникюрша и портниха. Корва старательно создавала образ светской дамы: не столько потому, что сама желала, сколько стремясь угодить матери. По причине постоянной угодливости, которая претит самой сути некромантов, характер у Корвы был еще тот.

Не дожидаясь ответа, она миновала защитный контур, бросив:

— Приятно было работать…

По внешнему виду и интонациям некромантки читалось аккурат противоположное: работать в их компании ей было крайне трудно и неприятно.

Бывают такие… очень странные женщины, которые слишком любят слушать матерей, подруг и тетушек с излишне развитой и повернутой на взаимоотношении полов фантазией. Корва отчего-то все россказни и предположения принимала на веру и была абсолютно уверена в том, что любой находившийся поблизости мужчина только и мечтает залезть к ней под юбку. Не проходило дня, чтобы она не демонстрировала всем и каждому, насколько она от этого устала.

Работала с мужчинами она потому всегда через силу, демонстративно задирая веснушчатый нос, поджимая губы и цедя сквозь зубы слова. При этом от природы наделенная просто сногсшибательным либидо вынужденно проводила большинство свободных вечеров в веселых домах для девочек, снимая кавалеров на ночь из тех, кто не боялся или, наоборот, полагал экстравагантно-волнующим наличие у дамы смертельного флера.

Кай и на себе, и на других ловил выразительные взгляды некромантки: испытующие, зовущие. Однажды был удостоен забавной, но оставившей его абсолютно равнодушным сцены ревности и окончательно пришел к выводу, что не желает с Корвой никаких отношений, даже дружеских. Он отказывался понимать, как человек, проживший ни одну жизнь — а некромантию способны познать только старые души, с большим опытом и хорошо развитой интуицией, иные просто не доживут до совершеннолетия — может быть такой дурой, озабоченной проблемой перед кем бы раздвинуть ноги. Презиравшей мужчин, обвинявшей всех без исключения (разве лишь Лео сумел найти с ней общий язык) в домогательствах и при этом готовой выпрыгнуть из платья при всяком удобном случае. Счастье, что большинство женщин нормальны, иначе Кай и сам начал бы сторониться противоположного пола.

Почему такая особа умудрилась попасть в их компанию? Все просто: ее привел Лео.

На прорывы прибывали пятерки, усиленные специальными отрядами городской стражи. Некроманты очерчивали круг, рисовали пятилучевую звезду, вставали в ее вершинах, читали заклятия, обеспечивая защиту для себя и стражников. Последним оставалось лишь выманить тварей и расстрелять, по возможности, не приближаясь и не подпуская к себе слишком близко. Не то, чтобы от восставшей из земли жути удалось бы подцепить нечто неприятное, если не смертельное — твари были стерильны и точно, легонько цапнув какого-нибудь невезунчика, не отравили бы его и не отправили в койку на неопределенный срок, — однако нанесенные ими раны заживали крайне неохотно, и лекарская магия на них не действовала. Разве лишь некромантская, но лекари из некромантов — еще те.

— На место! Живо! — приказ вырвался у Кая помимо воли и… хорошо, что вырвался. Потому как осознай он мгновением позже опасность, случилось бы непоправимое.

Корва, и не подумав протестовать, птицей метнулась обратно, заняв свое место в одном из лучей пентаграммы и одновременно в защитном круге, вцепилась в руки Лео и Коена. По контуру пентаграммы прошла синяя молния. Одновременно с этим из зева склепа выметнулось нечто полупрозрачное, отпечатавшееся в сознании неким побочным продуктом противоестественной связи жреческой имперской рясы и половой тряпки. Вот только пасть у этой дряни была самая настоящая, а в прорезях горел холодный потусторонний огонь.

Войд грязно выругался и всадил в тварь одну за другой три стрелы. Те прошили ее, словно острие ножа ветошь. На землю упали лоскуты, но и те быстро истлели, оставив после себя лужицу чего-то белесого, склизкого и вместе с тем масляного.

— Меня сейчас вырвет! — Корва скривилась, но ей, разумеется, не поверили.

— Да уж, зрелище.

— Косопуз проклятый, настроил памятников смерти на территории величиной с три квартала, ублюдок из городского совета, что б ему пусто стало, — приглушенно ругался и проклинал живого владельца склепа и прилегающих захоронений спавший с лица Войд. Вероятно, успел испугаться не на шутку. — Вы знаете, что это за образина, маги-хранители?

— Призрачная вуаль, — за всех ответил Лео. — Очень редкая тварь. За всю жизнь я видел ее лишь однажды, зато в подробностях рассмотрел, как она жрет людей.

— И как? — Корву передернуло от омерзения.

— Налипает на лицо и… девочка, не бледней. Но в следующий раз не разрывай круг раньше, чем все проверят.

— Проклятый косопуз, что б ему самому…

— Войд, — прервал потоки проклятий Коен. — Следи за языком, прошу тебя. Ты, разумеется, почти один из нас, и мы никогда не донесем на боевого товарища. Но то мы.

— В своих людях я уверен, — нахмурился начальник особой стражи, но пару остерегающих взглядов по сторонам бросил. — Когда только покончат уже с этой гадкой имперской модой: закапывать в землю покойников.

— Покончат они, как же. Помянутый тобой косопуз — не единственная погань, вхожая в городской совет и настроившая вблизи городской стены несколько погостов. Места, на которых, разумеется, готовы продать всем желающим… «не расставаться с памятью о предках», — процитировал Лис рекламную листовку подобных «услуг» от «отцов города». — Это ж такое пополнение бюджета, что не приди мода на погосты из империи, ее стоило бы выдумать. И я еще не упоминаю все те же имперские маразматические традиции поминания усопших. Пополнение бюджета и личной казны чинушек аховое.

— А мы потом тварей упокаивай, — вставил Войд.

— Я слышал… — Кай запнулся. В подошвы будто кто-то аккуратненько постучал маленьким игрушечным молоточком. — Приказ о снесении новых погостов, на которых хоронить принялись обычные горожане, находится на рассмотрении Его Величества. Дай провидение, подпишет, и нам останется возиться только со старыми захоронениями.

— Потому что старые склепы, возведение которых когда-то стоило, как отдельный особняк в центральном районе, просто так не снести. Выкупать нужно. Или указ издавать, но хитрый, чтобы противостояния не возникло, — добавил Коен.

— На старых кладбищах активность не столь высока, — сказал Лео. — Достаточно чистить и обновлять заклятия раз в год. С этим и один некромант справляется.

— А вы не думали, мальчики, что на уд никому не будете нужны в этом случае? — ядовито поинтересовалась Корва. — И уд вам кто станет столь щедро платить.

Молоточек перестал чудиться детским. Казалось, в недрах некто застучал в огромный барабан, задавая ритм.

— Зачем же так грубо? — усмехнулся Лео. — На наш век… и не только наш, к слову, хватит и заработка, и идиотов, его обеспечивающих. Люди всегда рады заигрывать с силами, которые, вырвавшись из-под контроля, не преминут откусить им головы.

— Только мне кажется, что некто стучит под землей? — не удержался от вопроса Кай.

— Вспомни городских чинуш, и со дна сразу звуки раздадутся, — фыркнул Лис, но прислушался, а потом и нахмурился: — Чудно.

— Войд, отошел бы ты со своими людьми, — распорядился Лео. — Не нравится мне это.

Стук действительно усилился, более того, показалось, что земля начала дробно подрагивать. В темноте склепа что-то сверкнуло, послышался скрежет металла.

— Ну ничего ж себе…

Поначалу казалось будто в склепе ворочаются камни. Лишь спустя некоторое время, когда пробиравшийся на поверхность вышел на свет, удалось разглядеть внушительную мужскую фигуру на голову выше Коена и раза в три шире в плечах. Воин полностью был закован в броню. Причем не в привычные и понятные костяные доспехи — извечное облачение самых разных тварей, вырвавшихся из-под земли.

— Железо, — определил Войд. — Каково, а!? Разве холодный металл не отпугивает потустороннюю пакость?

— Броненосец, — охарактеризовал Лис, — только странный.

— Да уж, — поцокав языком, произнес Коен. — В такое не облачались даже броневики Кралины Великой. Видел я их доспехи в столичном музее — небо и земля.

— И эта белая тряпка, — Корва поморщилась. Видимо призрачная вуаль все-таки оказала на нее впечатление.

— Белая тряпка с черным крестом… — раздумчиво проговорил Лео.

Именно она прикрывала доспехи железной твари или… призрака (только неясно чьего и даже из какого столетия). Воин топал так, что земля подрагивала. А за ним…

— Еще один. Смотри, еще! — раздался удивленный приглушенный голос кого-то из стражников.

— Войд, отходите! — потребовал Лео. — Ваши стрелы не пробьют.

Однако отряд особой стражи не сдвинулся с места. Войд потянул из-за пояса меч.

— Дурак, уходи!

— Уж если оно в железе, то я и сразить его сумею, — заметил стражник.

Кай молча взирал на приближающегося… броненосца? броневика?.. Пожалуй, без разницы. Он такого безобразия еще не видел. Крест на белом плаще существа напоминал герб издохшей в муках и корчах империи. Вот только и среди ее воинов таких не встречалось.

— Что-то не так… совсем…

— Кайринг! — вдруг заорала Корва.

Сила ее интуиции была больше, чем у них всех вместе взятых, и немало удивляла собственно наличием у носительницы темного дара. Однако, если Корва о чем-то предупреждала, верить ей следовало.

Прежде чем отзвучал голос некромантки, Кай присел, поднырнул под занесенный над ним меч, и перекатом вышел из бесполезного теперь круга. В висках бились удивление, неверие, страх. Ни одна потусторонняя тварь не могла нанести вред стоящим в пентаграмме некромантам и находящимся под их защитой стражникам. Однако, видимо, все когда-нибудь случается впервые.

«Значит, они не потусторонние, — пронеслась в голове паническая мысль, породив еще одну: — Глупость какая!»

Глупость не глупость, а факт на лицо.

Кай, пользуясь ловкостью и проворностью, каких в его теле было поболее, чем в разряженном в металл истукане, оказался у того за спиной и без зазрения совести сунул кинжал в сочленение шлема и шеи. Кровь не брызнула, дым не пошел, существо отмахнулось металлической перчаткой, задев его по скуле вскользь, однако хватило и этого. Кай отметил толикой сознания, как оторвались от земли его ноги, а потом он полетел спиной вперед, пока не врезался в стену склепа… будь она неладна, полуразрушенную. Кажется, удар вышел таким, что по ней пошла ветвистая трещина и упали сверху несколько кирпичей.

«Благо, не по голове», — пришла к Каю очередная за сегодня неумная мысль.

…В ушах звенело, как в пересохшем колодце в полдень. Считалось, что со дна таких посреди ясного дня можно разглядеть звезды. Наверное, правда. Кай не стал бы утверждать по поводу звезд, но вот полет серебристых искорок наблюдал периферическим зрением и все никак не мог пошевелиться. У него, похоже отнялось все тело, но смотреть это не мешало, как и думать.

Магический круг распался. Да в нем и не было теперь никакого смысла. Этих тварей следовало останавливать по-другому.

«Тварей ли?» — снова подумал Кай, но любое живое существо он бы убил ударом в шею. Как убил бы и призрака — зачарованные клинки одинаково хорошо резали и реальную, и эфемерную плоть.

Вот и Лис, похоже, не знал, что делать: «танцевал» вокруг металлического воина, орудуя двумя кривыми кинжалами, не позволяя до себя дотронуться, но и сам не наносил ни малейшего ущерба. Корва пряталась за плечом Коена, вооружившегося парой факелов, и пыталась достать существо, выкрикивая одно заклятие за другим. Безуспешно. Лео ставил преграду за преградой перед двумя бронированными чудовищами. Войд наносил удар за ударом по гулко бухающим — словно внутри никого и не было — доспехам.

Стоп!

Кай зажмурился и тотчас открыл глаза. Войд исхитрился и снес с плеч бронированного истукана шлем. Хотелось бы думать, что вместе с ним и голову, только уверенности в том не было. Безголовый бронированный воин взмахнул железякой, которой более подошло бы именование дубиной, нежели мечом, отогнал Войда и зашарил по земле. Вот пальцы наткнулись на шлем, истукан поднял его и приладил к шее, причем задом наперед и не слишком аккуратно. Лис, изловчившись, швырнул в него камень. Попал по затылку, заставив истукана попятиться (еще бы! смотрел же тот назад). Тотчас под ноги к нему метнулся кто-то из стражей и, жутко лязгая и громыхая, истукан рухнул. Другой в это время чуть было не достал Коена, благо, об опасности снова предупредила Корва. Она же выхватила у некроманта один из факелов и сунула прямо в забрало шлема. Жаль, истукану вреда подобное не причинило, он даже на миг не приостановился. А вот когда Коен, подхлестываемый яростью, наотмашь рубанул истукана по груди и подпалил белый плащ…

— Лео! Я понял!

Вряд ли тот услышал: хриплый писк, который выдавил Кай из себя, не походил даже на восклицание, не то что выкрик, однако некромант обернулся.

— Помоги… — проронил Кай одними губами и попытался пошевелиться. С трудом, но удалось, жаль, ноги совсем не держали, а перед глазами начало плыть.

…Вновь осознал себя Кай, лишь ощутив горькое на языке, — черную и пористую, похожую на древесный уголь пластинку подоспевший Лео сунул-таки ему в рот. Жуткую гадость получали при смешении соков трех не самых безвредных трав, варили часов двенадцать до состояния клейкой жижи, высушивали и разрезали на пластины размером с мелкую монету. На вкус — кислая горечь, а по действию — отличное средство, если нужно взбодриться, протрезветь, избавиться от похмелья. Раненых средство тоже ставило на ноги, жаль, ненадолго.

— Лео, смотри, — Кай, уже поднявшись и придерживаясь за стену, указал на подпаленного Коеном истукана.

Тот отмахивался от некромантов одной рукой. Из решетки забрала валил пар, тлел белый плащ. Левой перекладины черного креста уже не было, и у истукана висела бездвижно именно левая рука.

— Полагаешь, дело в знаке?

— Универсальный накопитель силы, — пробормотал Кай, — сейчас проверим.

Кончиками пальцев он ощутил новую вибрацию, пошедшую по стене склепа, да и в подошвы начала колотить земля. Лео бросил на него предостерегающий взгляд.

— Я не пострадал, не тревожься. Ну подумаешь, приложило.

Лео не ответил, разумно полагая, что не время и не место квохтать над приемным сыном.

Сколько Кай его помнил, Лео всегда был разумен до оторопи и неверия. Даже удивительно, почему Каю настолько с ним повезло, не иначе в одной из прошлых жизней он совершил очень хороший поступок и не получил за него никакой награды.

Очередного железного истукана не пришлось ждать долго. Он вышел из склепа, гремя металлом, и Кай, немедленно подскочив к нему, резанул кинжалом из стороны в сторону. Лезвие кривым крестом перечеркнуло крест прямой. Истукан отскочил назад, начал падать навзничь, но в темноту склепа не рухнул, поскольку застыл в извращенном подобии пентаграммы, расставив в стороны руки и ноги: дико мотал головой, конечности подрагивали, но не двигались.

— Убедил, — бросил Лео, доставая парные кинжалы у уносясь по направлению к Коену и Корве. — Лис, видел? Понял? Войд, за мной!

«А мне, значит, разбираться с этим сооружением», — Кай посмотрел на склеп, криво ухмыльнувшись, отстегнул с пояса флягу, провел рукой по пряжке. Трижды. На четвертый в ладонь выпал шарик размером с ноготь большого пальца. Несведущий человек принял бы его за комочек глины и непременно ошибся. Как не позавидовал бы Кай тому, кто отважился бы отпить из фляги, должно быть, рассчитывая на вино или крепкий самогон. Соединенные вместе, жидкость, плескавшаяся во фляге, и шарик превращались в субстанцию поистине взрывоопасную и при этом бесшумную и ограниченного радиуса действия.

— Готов! — крикнул Кай, не оборачиваясь.

Позади с грохотом осел на землю еще один истукан, и Лео разрешил:

— Давай!

Кай быстро отвинтил пробку, сунул внутрь шарик. Фляга полетела в распахнутую дверь склепа.

Конечно, владельцу этого «места памяти» будет рассказано, будто именно твари разрушили его детище, а заодно и стерли в порошок останки почивших членов семьи. Разумеется, чиновник, кормящийся с этого погоста, рассвирепеет и пошлет слуг проверить руины. Вот только те не найдут никаких следов, а ссориться с некромантами, тем более с Лео и Каем, городским чиновничкам себе дороже. Покричит кто-нибудь из городских властей для самоуспокоения да уберется восвояси, выплатив некромантам за труды и не обидев — за этим Кай проследит лично — премией Войда и его людей. На восстановление памятника смерти уйдет не один месяц, и — Кай сильно на то надеялся — Его Величество раньше подпишет указ о запрете восстановления пришедших в разрушение погостов на территории королевства. А там, авось, произойдет прорыв на каком-нибудь еще «месте памяти» и с таким же разрушительным результатом (уж Кай о том позаботится).

На этот раз в ноги ударило настолько сильно, что Кай невольно совершил прыжок на полметра в высоту. Склеп просел, зев входа завалило несколько камней, окончательно перекрыв проход, а вместе с ним и прочие сопутствующие сооружения осыпались, потрескались, разрушились.

«Ремонтируй-ремонтируй, да не отремонтируешь», — припомнил Кай известную поговорку.