Ложное пророчество

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. Недопустимое поведение

Оградив избранную от непрошенного внимания храмовников, Вардан отправился наводить порядок в своих покоях. И до самого вечера Кьяра его больше не видела.

Через полчаса после заселения к ней заглянула Хема и предложила смыть с себя пережитые приключения.

Женская часть храмовых терм поразила Кьяру даже больше отведенной ей комнаты.

Столько горячей воды она не видела никогда в жизни. Вокруг все было белым: начиная от мраморных колонн и заканчивая выложенными белым камнем ступенями, которые спускались прямо в исходящую паром воду. Хема, успевшая разузнать расположение главных помещений храма, потянула Кьяру мимо большого зала и вывела к купелям.

Отмытая и разомлевшая, Кьяра вернулась в покои, где ее уже ждал скромный обед: фрукты и немного хлеба.

Кьяра успела съесть все, что было ей предложено, и выспаться, прежде чем наступил вечер и к ней в покои ворвались прислужницы, отправленные Милией, чтобы привести избранную в приличный вид перед встречей с королем.

Хема, дремавшая на диванчике в комнате Кьяры, едва не вскрыла горло прислужнице, посмевшей неосторожно, без стука, ворваться к избранной. Спасло девушку только приказ Вардана избегать смертей. Хема должна была играть роль верной подруги, а убийства в этот образ не вписывались.

Кьяра, разбуженная перепуганным визгом прислужниц, натянуто улыбнулась девушке, зажимавшей тонкий порез на шее.

– Вы уж ее простите, она немного нервная. Слишком много всего случилось за последние дни.

Пострадавшая залепетала что-то, готовая соглашаться со всем, что говорила избранная. Взгляды прислужниц на Кьяру были одновременно полны ужаса и трепета.

Хема отступила от дверей, аккуратно протерла лезвие ножа для фруктов салфеткой и положила его на стол, рядом с пустым блюдом. Она настороженно следила за тем, как прислужницы, быстро оправившиеся от произошедшего, внесли в комнату увесистый саквояж с косметикой, а следом – белоснежное, воздушное платье жрицы.

Увидев его, Хема скривилась и быстро выскользнула из комнаты, чтобы исполнить приказ кайсэра: сообщить ему, когда Кьяру начнут наряжать к грядущему торжеству.

Пока прислужницы расчесывали жрице волосы и втирали в кожу нежно пахнущие масла, заставляя Кьяру вздрагивать от каждого прикосновения, Хема успела доложить Вардану о происходящем, получить новые указание и внушительную черную коробочку.

Вернувшись к избранной, Хема оттеснила девушку, уже взявшуюся наносить сияющую пудру на глаза и скулы Кьяры, и открыла коробку.

– Выбирай, – сказала Хема, как и было велено, – какое платье наденешь? Подаренное жрецом. – Она кивнула на сияющий наряд, бережно разложенный на постели. – Или подарок кайсэра?

В коробке, переливаясь глубокой синевой каменьев, лежало нечто воздушное, сумеречно-синее, неуловимо похожее на платье, что принесли прислужницы.

Кьяра осторожно достала его. Нити синих бус постукивали при каждом движении. Полупрозрачная темная вуаль поверх платья дрожала и слабо поблескивала тонкими серебряными нитями, составлявшими воздушный узор.

Бросив взгляд на белоснежное платье, Кьяра не сдержала смешок. Она помнила рассказы Вардана о мудрых в обители Хаарта, как помнила и о том, что цвет их одежд был синим. И что-то ей подсказывала, что сейчас в руках она держала традиционный наряд мудрой. Точно так же, как на постели ее ждало традиционное платье жрицы.

– Белый цвет мне никогда не шел.

Растерянные прислужницы переглянулись, но спорить с избранной не решились. Одна из девушек лишь сказала:

– Боюсь, украшения, которые подобрала управительница, не подойдут к этому платью…

– Здесь все есть. – отозвалась Хема, чуть наклонив коробку так, чтобы прислужницы увидели бархатную коробочку с украшениями и мешочек с бусами, которые следовало вплести в волосы. И темно-синие бархатные туфельки.

Такого в практике прислужниц еще не случалось, и они не знали, как реагировать на смену платья, хотя безропотно подчинились желанию избранной. Кьяра смотрела на их покорность и гадала, были бы они такими же сговорчивыми, если бы узнали, какой смысл в себе несет это платье?

Но если девушки ничего не знали о традициях арнов, то управительница Милия немного в них разбиралась. И она пришла в ужас, когда заглянула в комнату, чтобы проводить избранную в зал.

Празднество уже началось, и избранных должны были выводить одну за другой. Кьяре предстояло стать первой.

– Это… это… это, – Милия не могла подобрать слов. Она уже прощалась со своей должностью и только надеялась, что не лишится вместе с ней и жизни, когда главный жрец увидит, во что превратилась одна из девушек. – Нужно все переделать. Немедленно!

Милия уже подсчитывала в уме, как много времени уйдет хотя бы на то, чтобы сменить платье и выплести все эти вульгарные украшения…

– Зачем переделывать? – спросили сзади. В комнату поверх ее головы заглянул Вардан и остался полностью доволен увиденным. – Чудесно выглядишь, малышка. Я знал, что ты сделаешь правильный выбор.

Кьяра откинула на спину волосы. Постукивание бусин, вплетенных в пряди, потонуло в жутком хрипе Милии.

– Это недопустимо. – простонала она. Но когда кайсэр отстранил ее и жестом предложил Кьяре подойти, не осмелилась возражать.

Вардан протянул ладонь, и Кьяра приняла ее под удивленные шепотки прислужниц. Она гадала, пожалеет ли главный жрец о том, что посчитал ее непригодной для этого храма и отселил от остальных избранных, и если пожалеет, то как скоро?

– Я провожу. – безнадежно произнесла Милия, представляя, что с ней сделает главный жрец.

– Не утруждайтесь. Лучше позаботьтесь о других избранных. – велел Вардан. – За этой пригляжу я.

Хема не имела права присутствовать на празднике по случаю успешного прибытия предсказанных дев. Она осталась в покоях Кьяры и, когда дверь за прислужницами закрылась, без всякого стеснения заняла ее кровать.

Милия попыталась увязаться следом за Кьярой, но быстро передумала. Хватило одного взгляда кайсэра.

Убедившись, что никто больше не жаждет составить им компанию, Вардан повел Кьяру дальше по коридору, оставив позади полностью утратившую желание жить управительницу.

– Ты действительно выглядишь чудесно, моя дорогая. – признался он, искоса поглядывая на свою спутницу и с удовольствием отмечая, что сейчас она прекрасно бы смотрелась в темных галереях обители Харрта. Белые коридоры храма были для нее слишком блеклыми и скучными. – Сибэ слепец, раз решил сбросить тебя со счетов так скоро. Если хочешь знать мое мнение, в этих одеждах ты выглядишь как истинная мудрая…

– Жрица. – поправила его Кьяра. – Вы хотели сказать, жрица. Мы пока еще в храме Ишту. А я не вписываюсь в образ избранной.

Они медленно шли по коридорам, ослепительно светлым даже поздним вечером, и очень скоро Кьяра отняла ладонь. Ей было неудобно идти так неторопливо и степенно, смешно держась за руку Вардана, будто он вел ее в каком-то причудливом танце.

– Да, – согласился он, несколько мгновений глядя на опустевшую ладонь. – Нам повезло. Сибэ считает, что верховной жрицей станет Ильса. Она дочь управляющего жреца в одном маленьком храме недалеко от столицы. Получила соответствующее воспитание. К тому же, внешне полностью соответствует установленным храмом стандартам.

– Храмом? – удивилась Кьяра. Она старалась говорить негромко, хотя коридоры казались пустыми и безлюдными.

– Разумеется. Голубоглазой девой с золотыми волосами и белыми одеждами Ишту стала чуть больше столетия назад. Во всех трактатах всегда она упоминалась как сострадательная и справедливая богиня. Ее описывали как неземное, прекрасное создание, нисходившее на землю в солнечном сиянии. Согласись, довольно размытые формулировки. Однако, в будущем, жрецы использовали их как подтверждение своих теорий о внешности Ишту. Кучка недоумков из своих предпочтений создала образ богини. И вполне успешно, должен заметить, его использует.

Кьяра пожала плечами.

– Но разве самым важным подтверждением этой теории нельзя считать самих служителей Ишту? Все, кого я здесь встретила, светловолосые и светлоглазые…

– Даже прислужники, которые в принципе лишены дара. – многозначительно произнес Вардан.

Кьяра нахмурилась, пытаясь понять, что именно Вардан хотел ей сказать. Было тяжело. Она слишком мало знала о том, как действуют храмы. Все же, у наставницы было слишком мало времени, она не успела научить свою неусидчивую воспитанницу очень многому.

– Их специально так отобрали?

– Умница. – Вардан был щедр на похвалы. – Мы в главном храме. Отбор сюда невообразимо строг и несправедлив. Любой рыцарь или жрица, насколько бы сильными и талантливыми они ни были, никогда не ступят в эти стены, если не соответствуют совершенному образу своей богини. И чем сильнее одаренный отличается от норм, прописанных кучкой маразматиков, тем дальше от столицы он будет служить на благо Ишту.

– А Лисбет? Она ведь тоже подходит.

Впереди, из-за поворота, уже доносились голоса и смех, и мягкие звуки арфы, что заставило Вардана против воли понизить голос.

– Недостаточно. Она не такая яркая, как Ильсу. Да и ее дар куда слабее. Он весьма скромен, но стабилен и мягок, что могло бы сделать ее хорошей претенденткой на место верховной жрицы, так как после обряда ее силы многократно увеличились бы. В Лисбет есть один существенный недостаток: ее характер не подходит, и это не то, что можно исправить. Если верховной станет Лисбет, мы обречены. Ильсу куда крепче и целостнее, она способна выдержать обряд и выполнять обязанности верховной жрицы.

– Тогда я совсем ничего не понимаю. Если верховная жрица уже известна, почему бы просто не объявить об этом? – раздраженно вздохнула Кьяра.

– О, поверь, будь у Сибэ такая возможность, он сделал бы это. Но выбирает не главный жрец. Обряд нужен для того, чтобы остатки милости Ишту, сохранившиеся в этом мире, обрели сосуд.

– И все равно не вижу никакого смысла держать нас здесь. Разве избранные появились не для того, чтобы мы все не погибли от прорыва скверны? Если так, то вряд ли эта милость выберет Лисбет, верно? Значит, остается только Ильса. – сказала Кьяра, успешно вычеркнув себя из возможных кандидаток.

Вардан вывел девушку к распахнутым дверям, за которыми начинался большой зал, освященный сиянием низких, многоярусных люстр. Он не стал напомнить, что есть еще она – невероятная жрица, сумевшая без всякого обучения скрыть свой дар одним желанием. Вардан не хотел об этом говорить, но не мог не думать: Кьяра была достойна стать верховной жрицей. И если лишенная воли и сознания, древняя сила богини сочтет достойной именно ее, обитель Хаарта так и не получит мудрую. Потому что другую жрицу кайсэр брать уже не хотел.

Они проникли на торжество тихо и незаметно, через один из множества входов. Кьяру в зал должна была сопровождать Милия. Она бы провела избранную в белые двери, над которыми мозаикой была выложена фигура Ишту, но управительница упустила момент и безнадежно потеряла жрицу в переплетении коридоров.

Вардан провел Кьяру другим путем и приготовился наслаждаться зарождающейся растерянностью, которая очень скоро должна была перерасти в панику.

Кьяра позволила увлечь себя к стене, полностью заполненной мозаичной картиной. На ней Ишту стояла на холме, и скверна в панике бежала прочь от ее света. Это было единственное место во всем зале, не светящееся от почти противоестественной белизны.

Вардан в парадном мундире, который от повседневного отличался лишь большим количеством золотой вышивки, и Кьяра в сумрачно-синем платье, постарались затеряться на фоне картины.

Служителей Ишту легко было отличить от приглашенных гостей, несомненно, очень важных и влиятельных. Первые, не изменяя себе, облачились в белое и казались дополнением сияющего зала. Вторые, напротив, выбрали какой угодно цвет, кроме белого, чем сильно бросались в глаза в этой безграничной белизне. Это тоже помогало Кьяре и Вардану прятаться в толпе, притворяясь гостями торжества.

Звуки арфы благодаря хорошей акустике текли по залу из угла, в котором юная жрица в белых одеждах со скудной вышивкой, свидетельствовавшей о ее скромном статусе, перебирала струны.

Люди в темных и ярких нарядах о чем-то негромко беседовали со служителями Ишту. Некоторые, особенно общительные гости, перетекали от одной группы к другой с поразительной скоростью.

Атмосфера в зале царила умиротворенная.

Но Кьяра не чувствовала успокоения. Все происходящее казалось просто безумием.

Благодаря матери, она научилась не удивляться любым происшествиям, насколько бы страшными или невозможными они ни были. Привыкла ждать неприятностей каждую минуту и умудрялась вполне неплохо жить.

Поэтому, когда в дом ее матери пришли арны, Кьяра не удивилась. Ее напугало их количество и странный интерес, но она быстро взяла себя в руки и даже попыталась сбежать. И все, что дальше с ней происходило, она принимала как должное.

Но сейчас, оказавшись среди всех этих людей в дорогих нарядах, Кьяра перестала понимать, что происходит. За платье, что сейчас было на ней, за тонкое ожерелье на шее или заколки с камнями в волосах можно было бы купить десяток деревень, как та, в которой она выросла.

До этого вечера за всю свою жизнь настоящие украшения она видела только у наставницы. Она хранила их в старой шкатулке, носила редко и никогда не разрешала их трогать. Комплект с рубинами, который ей очень шел, обручальное кольцо и несколько брошек. В ссылку на окраину государства наставница взяла с собой только то, что любила.

И Кьяра похоронила эту шкатулку вместе с наставницей, в тайне ото всех. Подложила сбоку в гроб и прикрыла подолом платья, чтобы никто не заметил перед тем, как приколотили крышку. Тогда она впервые прикоснулась к настоящим драгоценностям.

А теперь была обряжена в них с ног до головы.

Она стояла в прекрасном зале, украшенном белыми цветами и золотистыми лентами, среди важных людей, а мимо одна из прислужниц пронесла поднос с закусками, которые Кьяра никогда раньше не видела. Даже в книгах и журналах наставницы. И все это происходило с ней. Сейчас.

От осознания этого ей хотелось кричать. Испортить идиллическую картинку, разрушить умиротворение момента. Вернуться в реальность.

Проследив взглядом за величественной женщиной в пурпурном платье, которая с целеустремленностью гончей преследовала пытавшегося ускользнуть от нее жреца, Кьяра с ужасом осознала, что почти желает, чтобы на них сейчас кто-нибудь напал.

Колдуны или культисты. Кто угодно. Только бы все это закончилось.

Жизнь ко многому ее подготовила, но только не к этому торжеству роскоши и высокомерия…

– Дыши, малышка. Не забывай, что я здесь, и не паникуй. Что бы тебя сейчас ни пугало, я определенно смогу с этим справиться. – велел Вардан, опустив ладонь ей на плечо. Сначала он услышал, как она прерывисто и поверхностно задышала, потом увидел загнанный взгляд. И Кьяра с трудом, длинно вдохнула. Выдохнула сквозь подрагивающие губы.

Ей понадобилось немного времени, с десяток долгих вдохов и легкомысленная болтовня Вардана, чтобы немного успокоиться. Когда мир перестал казаться враждебным и опасным, она даже ощутила что-то вроде стыда из-за того, что совсем недавно мечтала о том, чтобы на зал напали культисты.

– Вот так. Умница. – подбодрил ее Вардан. Но надолго его серьезности не хватило. – Мы избежали большой беды, моя дорогая. Было бы крайне затруднительно объяснить, как так вышло, что избранная скончалась от ужаса прямо в центре храма Ишту незадолго до своего представления…

Он скользнул взглядом по толпе и поморщился.

– Ну надо же, испортила все веселье, – проворчал Вардан, глядя в сторону главного входа, через который в зал должны были ввести Кьяру.

Милия ворвалась одна и с бледным, но решительным видом направилась к главному жрецу, раздававшему улыбки любому желающему. Управительница пришла с повинной, в надежде, что это уменьшит ее наказание.

Кьяра не могла увидеть то, что было доступно Вардану с высоты его роста, поэтому, когда он весело усмехнулся, она больше не смогла терпеть.

– Что там?

– Видела бы ты сейчас лицо Сибэ. Я и не подозревал, что он может выглядеть настолько разъяренным.

– Вардан…

– Та невыносимо скучная прислужница все рассказала Сибэ. Сейчас нас начнут искать и… А, уже нашли. – без восторга произнес Вардан, поймав злой взгляд главного жреца поверх голов не таких высоких участников торжества.

Раньше, чем Кьяра успела настроиться на неизбежное, главный жрец оказался рядом и схватил ее за локоть. Холодные синие глаза кололись льдинками осуждения и гнева. Кьяра упрямо выдержала его взгляд. Попыталась вырвать руку, но тонкие пальцы только крепче в нее вцепились.

– Я знаю, что это не твоя вина, дитя. – сказал он, с отвращением рассматривая ее наряд. Не выдержав такого издевательства, Сибэ поднял глаза на Вардана. – Не стоит злоупотреблять гостеприимством, кайсэр.

– Брось, Сибэ. Разве не ты велел мне со всем старанием беречь избранную? Я делаю все, что в моих силах ради ее безопасности.

– Для тебя светлейший приор, – скривился главный жрец.

Не имея желания продолжать беседу, он потащил Кьяру за собой, в центр зала. Она не могла высвободиться и обернулась к Вардану, следовавшему сразу за ней, но он лишь развел руками.

– Прости, малышка, но тебя должны представить этому самодовольному сборищу толстосумов. От правил храма уберечь тебя я не могу.

И Кьяру выставили на всеобщее обозрение. Сибэ назвал ее особенной и избранной, а потом долго и крепко держал за плечи, пока каждый желающий подходил и представлялся ей.

Вардан стоял чуть в стороне и внимательно следил за оживившейся толпой.

Спасением стало появление Лисбет, которую привела Милия.

Сибэ отпустил Кьяру и поспешил ко второй избранной, которая не разочаровала его и прибыла в подобающем виде.

Кьяру, растерянную и ошалевшую от обрушившегося на нее внимания, подхватил под руку Вардан и повлек в сторону пока еще пустого полукруглого балкончика, выходившего в храмовый сад. По пути он виртуозным движением подхватил за тонкие ножки два бокала.

Прохладный ночной воздух помог Кьяре быстрее прийти в себя. Легкий ветерок остудил пылающие лоб и щеки. Она тяжело оперлась о широкие мраморные перила балкона, опустив тяжелую голову на сложенные руки.

– Выпей, – предложил Вардан, подсунув ей один из тонких бокалов. В нем плескалось что-то золотистое и искрящееся.

– Не люблю алкоголь. – отмахнулась Кьяра. В детстве ей не посчастливилось попробовать настойку, которую порой пила наставница. Стало любопытно, какой на вкус алкоголь, а в пузатой бутылке мутного стекла еще и ягодки плавали, что только подогревало ее интерес. Никто не предупреждал Кьяру, что из-за неосторожно большого глотка она может обжечь горло. Тогда она очень испугалась. Ей было больно, дыхание перехватило, и бутылка выскользнула из ослабевших пальцев. Не разбилась, но большая часть настойки разлилась по полу.

Это был ужасный день.

Наставница ее не ругала, только заставила переписать три огромных главы из большой непонятной Кьяре книги. Над своим наказанием она сидела почти весь день, извела полпузырька чернил, вымазалась вся с ног до головы, но все написала.

И навсегда зареклась пробовать выпивку.

– Такое у тебя представление о храме? – фыркнул Вардан. – Служители Ишту не пьют алкоголь и не едят красное мясо. Все же они возвышенные люди. Это просто древесный сок.

– А почему он переливается?

– Потому что Сибэ всю ночь пропускал сквозь бочки свою светлейшую силу. Любит он выпендриваться.

После Лисбет в зал вплыла Ильса.

Кьяра признавала, что ей наряд жрицы шел больше, чем кому бы то ни было. Словно она была рождена, чтобы служить Ишту.

– Смотри-ка, даже король снизошел до нее. Хотя, чему тут удивляться, верно? Его сын серьезно болен, а верховная жрица, по легенде, обладает силой заживлять даже смертельные раны… – заметил Вардан, когда к Ильсе подошел мужчина в богато расшитом багряном придворном костюме. По количеству золотой вышивки он мог бы составить достойную конкуренцию Вардану, который блистал в щедром освещении зала.

– А разве вас поприветствовать он не должен? – спросила Кьяра. Этикет она учила неохотно, не понимая, зачем он может понадобиться в глухой деревне, как ей тогда казалось, находившейся на краю мира. Впрочем, все ее нежелание не помешали наставнице заложить в ее голову некоторые основы. – Вы же кайсэр.

– Видишь ли, в чем дело, малышка, я здесь не как представитель Медэма. Официально я прибыл как первый посланник Хаарта, от его обители. Незначительная фигура в государстве, которое не признает моего бога.

Король был высоким, болезненно худым и усталым мужчиной средних лет. С аккуратной бородой и заметными залысинами на висках. Он не казался впечатляющим, но Кьяра понимала, насколько важную персону она имела честь лицезреть. Что, впрочем, никак не мешало ей замечать направленные на себя взгляды, от которых зудела кожа.

– Что им надо?

Вардан, расслабленно привалившись к перилам, медленно потягивал терпкий древесный сок из бокала. Кьяра только пригубила напиток и тут же отставила, вкус ей не понравился. В отличие от арна, получавшего удовольствие и от содержимого своего бокала, и от происходящего.

– Ммм? – он рассеянно посмотрел на Кьяру.

– Они всё смотрят и смотрят. Это раздражает.

– О, дорогая, если я ненадолго отойду, они еще и подойти осмелятся. Завяжут с тобой разговор, даже попробуют пригласить на какое-нибудь чаепитие. Ты ведь избранная. Наладить с тобой отношения будет весьма полезно. Даже если не станешь верховной жрицей, ты на всю жизнь останешься одной из напророченных дев.

– То есть, их останавливает только ваше присутствие? – с сомнением уточнила Кьяра.

Вардан многозначительно улыбнулся.

– Ты ведь знаешь, что арнами пугают непослушных детей? Довольно опасная практика. Даже вырастая, они продолжают подсознательно нас бояться. Порой страх принимает довольно причудливые формы, но в основном люди стараются нас избегать. – Он кивнул на группку гостей, плотным кольцом окруживших Ильсу и Сибэ. – Разумеется, есть среди них и те, кто не подойдет к тебе, даже окажись ты в одиночестве. Приближенные к главному жрецу, которым известно о нашем соглашении. Они понимают, что тратить на тебя время бессмысленно, если ты все равно покинешь храм и не сможешь быть полезной в будущем.

Кьяра услышала его. Приняла к сведению и остаток вечера не отходила ни на шаг. Даже когда сияющая и смущенная от всеобщего внимания Лисбет захотела увести ее в тихое место, чтобы поделиться впечатлениями от торжества.

– Когда мы сможем уйти? – тихо спросила Кьяра, по ее ощущениям, она уже вечность торчала в этом зале. На деле же прошло чуть больше часа. – Здесь невыносимо скучно. Все только и делают, что разговаривают.

Она пряталась на балкончике с того самого момента, как на него попала, не рискуя выбираться в общий зал. Кьяра не чувствовала угрозы от людей вокруг, но их расчетливый, ничем не прикрытый интерес настораживал больше откровенной враждебности.

– Пойдем. – предложил Вардан. На широких перилах рядом с ним стояло четыре пустых бокала от древесного сока и аккуратно в ряд лежали деревянные шпажки от воздушных храмовых закусок, похожих на вату по вкусу и консистенции. – Ты уже представлена. Большего от тебя требовать они не имеют права…

– Осмелюсь оспорить это утверждение. – В дверях, заложив руки за спину, в белой мантии, не уступавшей в богатстве отделки одеянию главного жреца, встал мужчина. Седые длинные волосы были собраны в простую косу и перевиты одной тонкой нитью из прозрачных, ослепительно сияющих мелких камешков. – У меня есть право просить о разговоре.

– А… – Вардан скривился. – Ведатель. Давно не виделись. Кажется, в прошлый раз вы пытались меня убить.

Мужчина улыбнулся. Строгое лицо с резкими чертами лица будто засветилось изнутри.

– Не стоит жить прошлым, кайсэр. Вы на моем месте сделали бы то же самое.

– Арны не убивают гостей. Даже если их смерть может принести пользу.

– Бессмысленное благородство. – Отмахнулся жрец. – Ваша смерть помогла бы храму, я не мог проигнорировать такую возможность…

– Храму? Или лично вам? – Усмехнулся Вардан. Он покосился на ничего не понимающую Кьяру и оживился. – Должно быть, ты гадаешь, по какой же причине этот уважаемый жрец организовал на меня покушение, моя дорогая, я прав?

– Ну… да.

– Это не лучшая тема для беседы… – Попытался прервать кайсэра Ведатель. Но тот его даже не слушал.

– Как я уже упоминал, Сибэ отправил мне приглашение на свою церемонию. И я приехал. Как гость храма. Этот статус едва не лишил меня жизни. Уважаемый Ведатель не желал видеть на месте главного жреца Сибэ, поэтому он решил меня убить. Я арн, моя жизнь куда дешевле человеческой. К тому же, я находился под защитой храма, и моя смерть стала бы серьезной проблемой. Церемонию бы обязательно отложили до следующей благоприятной даты. Отсрочка, которая могла бы многое изменить, – Вардан говорил так, будто Ведателя вовсе не было рядом, все свое внимание уделяя Кьяре. Но на последней фразе он обернулся к жрецу. – Я нигде не ошибся, светлейший?

– Сибэ не подходит на роль главного жреца. Я знал это еще когда он был простым послушником. – Устало произнес Ведатель и решительно переступил порог балкончика. – И я не буду просить у вас прощения за то, что хотел сделать вас жертвой, способной спасти всех нас. Сибэ слишком зациклен на внешнем благообразии. Он сослал сильнейших рыцарей и талантливейших жрецов и жриц лишь потому, что они не соответствовали его представлениям о служителях Ишту. Это уничтожает нас.

– Мне все еще не стыдно за то, что я выжил. – Скучающе признался Вардан. – Мою избранную вы уже увидели. Теперь уделите немного своего бесценного внимания другим. А нам пойдем. Малышке давно пора спать.

Кьяра поторопилась следом за Варданом. На Ведателя она старалась не смотреть. Не потому что винила его в чем-то. Наставница старалась вырастить ее рассудительной и не поддающейся эмоциям. Кьяра могла понять мотивы Ведателя и даже принять их. Но своей жертвой он выбрал Вардана, к которому она успела привязаться за их недолгую, но полную событий поездку. И смириться с этим Кьяра не могла.

– Дитя… – Ведатель мягко удержал ее за руку, когда она проходила мимо. – Будь осторожна с Сибэ. В тебе заключено все, что он не способен принять. Его власть безгранична, а твоя жизнь так хрупка. Не позволь ему себя сломить.

– Что? – Опешила Кьяра.

Но Ведатель уже отпустил ее и медленно направился к Лисбет, о чем-то восторженно беседовавшей с немолодой женщиной. У женщины была высокая прическа, пышное пурпурное платье и тонкая улыбка прожженной мошенницы. И жрец поспешил спасти юную и наивную жрицу из лап хищницы, пока не случилось непоправимое.

– Надо же. – Удивился Вардан, слышавший предостережение. – Он посоветовал остерегаться не меня, а Сибэ. Какая неожиданная искренность… Возможно, стоит простить ему покушение.

– Ты понял, что он имел в виду? – Спросила Кьяра.

– Возможно, – Уклончиво ответил Вардан, хмурясь. – Этот старый лис определенно видел что-то еще, кроме имен избранных.