Ложное пророчество

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. Представление избранных

Двери храма для горожан открывались в дни, которые жрецы называли благоприятными, высчитывая их по звездам.

На долгих и нудных занятиях, уставший от жизни и едва способный произнести подряд с полдюжины слов, не прерываясь на затяжную паузу, жрец пытался объяснить им принцип благоприятных дней и методы их выявления, но Кьяра понимала в лучшем случае половину из того, что он пытался до нее донести.

Ильса уже все это знала, потому что росла в храме, и могла позволить себе с легкой улыбкой сидеть за столом и смотреть куда-то сквозь жреца, думая о своем. Лисбет, дружелюбная и общительная, нашла среди служителей Ишту хороших знакомых, к которым могла обратиться за разъяснением каких-то непонятных моментов.

Сложнее всего приходилось Кьяре. Она совсем ничего не знала о храмовой жизни. И даже не представляла, какие вопросы стоит задавать Вардану, чтобы во всем разобраться. На лекциях ее тянуло в сон, на практических занятиях она чувствовала себя непроходимой дурой. Направлять силу, чтобы пробудить магию в кристалле или помочь проклюнуться ростку, у нее не получалось.

Поэтому, когда настал благоприятный день и двери храма открылись, Кьяра была этому даже рада. Ведь это значило, что занятий не будет.

Утром в ее комнату пришли прислужницы, ведомые Эмией, и принесли белое платье жрицы.

Хема, устроившая себе постель на диванчике, закутавшись в плед, следила за тем, как Кьяре в волосы вплетали жемчуг, а запястья опутывали тонкими золотыми браслетами. Каждый день Хема уходила в город и слушала чужие разговоры, собирала сплетни и слухи. И приносила их Вардану.

Пока в столице было тихо, но одна мысль, поселившаяся в человеческих головах, серьезно беспокоила кайсэра. А его беспокойство передалось и Кьяре.

Некоторые люди верили, что сила Ишту изберет своим сосудом любую оставшуюся в живых избранную. Что богиня ни за что не оставит свой народ и обязательно спасет его.

Когда Кьяра только услышала об этом и увидела, как помрачнел Вардан, задала самый важный, по ее мнению, вопрос:

– И чем это нам грозит?

– Большими проблемами, дорогая. – отозвался Вардан. – Кто-то может решить, что лучше знает, которая из избранных заслуживает получить силу Ишту, и попытается избавиться от других. Исключить любые возможности неверного, по их мнению, выбора. Верховная жрица по силе будет равна богине. Она выше любого человека. На кону стоит слишком многое…

Тогда его слова ее всерьез встревожили.

А сейчас, впервые с прибытия в храм, она была облачена в белое. И чувствовала себя странно.

– Выглядишь ужасно. – сообщила Хема. Сегодня она должна была оставаться подле избранной, пока не получит другой приказ.

Эмиа обожгла девушку злым взглядом.

– Разрешите сказать, светлейшая, – она повернулась к избранной, рассматривавшей ленты из искрящейся ткани, спадавшие с плеч до самого пола, – вам стоит сменить компаньонку. Эта не обучена и невежественна. Она не соответствует своему статусу.

– Меня все устраивает. – рассеянно отозвалась Кьяра. Она уже давно заметила, что одеяния жриц и мудрых во многом были схожи, но впервые ей попалось платье, как две капли воды похожее на одно из тех, что принес Вардан. Различался только цвет ткани.

У Ишту и Хаарта было больше общего, чем жрецы готовы были признать.

Эмиа осталась недовольна, но настаивать не осмелилась. Все в храме уже уверились, что бедная жрица попала под дурное влияние арна и жалели ее. Некоторые, особенно сострадательные, просили главного жреца поговорить с ней, направить на правильный путь. Сибэ, исключивший Кьяру из списка своих забот при первой же встрече, лишь терпеливо улыбался и ничего не обещал. Он не хотел больше необходимого видеть избранную, одним своим существованием порочащую статус жрицы Ишту…

– Я ее лучшая подруга, – оскалилась Хема, быстро войдя во вкус и охотно пользуясь статусом подруги детства избранной, – меня не заменить.

Кьяра закатила глаза, но оспаривать ее заявление не стала. Она уже давно заметила, что Хема быстро и даже с явным удовольствием переняла манеру Вардана раздражать служителей Ишту, пользуясь своей полной безнаказанностью. Конечно, Хема могла позволить себе куда меньше кайсэра, но в пределах допустимого ни в чем себе не отказывала.

Йегош, которого Кьяра уже давно негласно считала гласом разума в сумасшедшей арнской компании, все чаще закрывал глаза на поступки Вардана, успевшего за последние несколько дней перессориться со всеми хоть сколько-то влиятельными жрецами в храме.

Один только Берг был полностью доволен пребыванием в главном храме Ишту. Патрулируя территорию рядом с местами, где бывала Кьяра, он успевал заигрывать с молоденькими прислужницами и даже назначил несколько свиданий. Обаятельный и симпатичный воин сумел расположить к себе человеческих девушек несмотря на свою арнскую натуру.

Кьяра ему даже немного завидовала. На нее служители смотрели настороженно, с ужасом, восхищением и недоверием одновременно. Приближенные к Сибэ знали, что Кьяра уже была определена на откуп арнам, и не желали тратить время, чтобы налаживать с ней отношения. Остальные, видя такое отношение влиятельных жрецов, тоже начинали ее сторониться.

В деревне Кьяру недолюбливали за внешний вид и за то, что она родилась от заезжего путешественника, прогостившего у ее матери всего несколько дней. В храме ее недолюбливали за внешность и участь, которую для нее определили жрецы.

Жизнь среди людей у Кьяры решительно не складывалась, и она с нетерпением и страхом ждала, когда сможет уехать в Медем и попробовать прижиться там.

Когда приготовления завершились, Эмиа лично повела Кьяру по белым, одинаковым коридорам в большой зал с мраморной статуей Ишту у витражной стены, сквозь которую на тонкую белую фигуру падал свет всех оттенков золотого.

Эмиа отвечала за всех избранных, но Лисбет и Ильса одевались без ее участия и были полностью доверены прислужницам. Потому что и главный жрец, и Эмиа, не желавшая себе участи Милии, полностью им доверяли.

Кьяра же, угодившая под дурное влияние Вардана, всем в храме казалась особой ненадежной и проблемной, заслуживающей особого надзора.

Три избранных встретились перед дверью, через которую обычно к последователям Ишту выходил главный жрец. По ту сторону находилось возвышение с девятью мраморными ступенями, ведущими вниз, к толпе людей, сдерживаемой лишь страхом перед божественной статуей за спиной главного жреца… И ослепительно-белыми рыцарями, стоявшими у стен по обе стороны от возвышения.

Эмиа подтолкнула Хему, вынужденную облачиться в строгие одежды компаньонки, чтобы та встала за своей избранной, и прошипела, требуя опустить взгляд и принять кроткий вид.

Кьяра, обернувшаяся, чтобы посмотреть, как у Хемы это выйдет, перехватила блестящий, голодный взгляд Тальи. Она могла понять девушку – выживать на еде, которую подавали в храме, было настоящим мучением. Кьяра часто голодала в детстве, но после появления наставницы жизнь ее сильно улучшилась, и она давно уже не чувствовала, каково это – засыпать с пустым желудком.

Заметив, что Талья стоит неправильно, Эмиа набросилась и на нее.

Ильса смотрела на все это со снисходительно-доброжелательной полуулыбкой. Ее компаньонка была безукоризненна. Как и она сама.

Когда жрицы были готовы, Эмиа велела прислужнику открыть дверь.

Первой в сияние ступила Ильса.

Кьяра шла последней.

Она услышала прерывистый, испуганный всхлип Лисбет, вышедшей в зал, а через несколько мгновений поняла причину: Кьяра оказалась на возвышении, в золотистом свете, проникавшем сквозь витражное окно и окутывавшем ее фигуру, а перед ней, сколько хватало глаз, находились люди. С высоты своего положения Кьяра видела это ужасающее человеческое море.

Главный жрец уже стоял на возвышении. Он взял за руку Ильсу и вывел ее чуть вперед. Его голос разносился над толпой, подхваченный эхом. Он обещал людям светлое будущее, счастье, покой и безопасность.

Кьяра чувствовала восторженные, оценивающие и сомневающиеся взгляды. Они скользили по ее коже лапками насекомых. Она сдержалась и не передернула плечами, не обняла себя за плечи, чтобы убедиться, что ничто на самом деле по ней не ползет, и не отступила назад, малодушно стараясь спрятаться за Хемой.

Несколько мучительно долгих минут Кьяра боролась с ужасом, пока не заметила Вардана. Он стоял у стены, рядом с одним из рыцарей, и ободряюще улыбнулся, перехватив ее взгляд.

Кьяра не знала, сколько времени главный жрец выступал со своей речью, но все это время она смотрела на Вардана, найдя успокоение в знакомом лице.

Следом за речью началось личное знакомство избранных с последователями Ишту. Девушкам пришлось спуститься на семь из девяти ступеней. По левую руку от каждой жрицы замерли компаньонки, по правую возвышались рыцари, тенью скользнувшие к ним от стены.

Рядом с Кьярой встал неизменный Бейзил, что делало происходящее еще чуточку более невыносимым. Довериться рыцарю, который открыто проявлял к ней неприязнь, Кьяра не могла, как не могла чувствовать себя в безопасности под его защитой.

Сейчас ей особенно сильно хотелось, чтобы рядом оказался Вардан, которому было дело до ее жизни.

Эмиа дала четкую инструкцию: улыбаться, подавать руку, чтобы последователи могли прикоснуться к божественному, и желать, чтобы путь каждого из подошедших был освещен сиянием Ишту. Кьяра следовала указаниям неукоснительно, найдя успокоение в размеренной монотонности ее работы. Она все еще немного возвышалась над людьми и видела, как они копошились, как некоторые пытались пробраться вперед других, чтобы поскорее коснуться избранных.

В толпе вспыхнуло несколько ссор и произошла небольшая драка, но рыцари быстро со всем разобрались, выставив нарушителей спокойствия из храма.

Некоторые из подходивших к ней последователей вели себя необычно: они не благодарили ее просто за то, что она есть, вели себя сдержанно и молчаливо, едва касались ее руки и кисло улыбались на пожелание освещенного сиянием пути.

Хема тоже отмечала таких людей и следила за ними из-под ресниц, пока они не скрывались в толпе.

Несколько часов Кьяра стояла и повторяла одно и то же. Скулы свело от неловкой улыбки, рука, захватанная чужими пальцами, начинала болеть – некоторые из последователей цеплялись слишком сильно, в восторженном порыве не контролируя свою силу. Жгло небольшие ранки, оставленные чужими ногтями. Заживали они неожиданно медленно для таких незначительных повреждений.

Кьяра слышала, как Лисбет, стоявшая рядом, несколько раз болезненно охала – ей тоже приходилось нелегко с последователями. В какой-то момент девушка задрожала, пытаясь подавить тихие всхлипывания.

Как дела обстояли у Ильсы, Кьяра не видела, но подозревала, что та с честью выдержит это испытание и даже не поморщится, как бы больно ей ни было.

К первой избранной стекалось больше всего людей. Сложно было сказать, причиной ли был ее идеальный внешний вид, умение держаться как настоящая избранная или то, что вместе с ней, вместо рыцаря, спустился и главный жрец. Но Кьяра малодушно радовалась, что это немного уменьшило нагрузку на нее.

Она не желала всеобщей любви, а исступленное, полубезумное обожание ее откровенно пугало. Кьяра с большой охотой прямо сейчас отказалась бы от своего звания избранной, передав его Ильсе. Но сделать этого она не могла, ей оставалось улыбаться и произносить одни и те же слова, смысл которых потерялся еще на первой полусотне повторений.

***

Все закончилось только когда солнце опустилось достаточно низко, а золотое сияние витражного окна приобрело багряный оттенок.

Избранных вывели из зала так же, как они туда попали – в благоговейной тишине.

Бледная, с дрожащими губами и покрасневшими глазами, Лисбет в голос расплакалась, как только оказалась за дверьми. Ильса болезненно морщилась, баюкая руку. На белой коже все отчетливее проступали синяки. Несколько особенно впечатлительных горожан рыцарям приходилось отрывать от нее силой.

В такие моменты Кьяра вспоминала, как злился Вардан, когда понял, какому риску главный жрец собирается подвергнуть избранных лишь для того, чтобы укрепить свою власть и влияние храма в жизнях людей.

– Ты отлично держалась, малышка. – Из тени вынырнул Вардан. Солнце еще садилось, и светильники пока были зажжены не во всех коридорах, из-за чего появились тени, которыми арн и воспользовался, чтобы подобраться к Кьяре.

Хема скользнула к кайсэру и быстро отчиталась о том, сколько последователей посмели продемонстрировать недовольство при виде Кьяры.

Ильса вместе со своей компаньонкой поспешили покинуть коридор, как только в нем появился Вардан. Они очень спешили, а следом за ними потянулась и Лисбет, вместе с тихой и грустной Тальей.

Эмиа вернулась обратно в зал, и в коридоре очень скоро не осталось никого кроме Вардана, Хемы и крайне удивленной Кьяры.

– Всего одиннадцать недовольных? – недоверчиво, зачем-то шепотом уточнила она. В храме она не нравилась каждому второму служителю. Горожане оказались куда терпимее. – Так мало…

– Каждый из них потенциальная угроза, – заметил Вардан, не разделявший приятного недоверия юной жрицы. Он велел Хеме вернуться в зал и присмотреть за недовольными.

Та подчинилась и быстро исчезла в стремительно рассеивающемся полумраке. Светильники медленно разгорались, прогоняя густые тени.

***

Тхагра был голоден.

Рядом с ним каждый день ходило множество людей, переполненных божественной силой. Думать о чем-то другом удавалось с большим трудом. Это было похоже на зависимость, с которой сложно было справляться.

Он мог бы покинуть храм несмотря на сильную защиту – стены оплетал многослойный ослепляющий барьер, а все три выхода надежно охранялись храмовыми рыцарями – по вечерам, до закрытия ворот, охрана спокойно пропускала служителей в город. И Тхагра мог уйти вечером, чтобы найти себе жертву, но он больше не испытывал желания есть обычных людей. Оказавшись в этом ослепительном месте, Тхагра жаждал святого мяса. Никакое другое ему было уже не нужно.

Проще всего было бы съесть избранную, которая безмятежно спала в своих покоях, даже не подозревая какие ужасные мысли бродили в голове ее робкой компаньонки, самоотверженно ночевавшей на диване в просторной гостиной, чтобы оберегать Лисбет от возможного вторжения.

Открыть дверь в покои и перерезать беспомощной девушке горло было до неприличия легко. Тхагра все еще не мог привыкнуть к тому, как просто в этом мире было охотиться.

Но он продолжал лежать на диване, смотреть в потолок. Свет, что просачивался из комнаты Лисбет в гостиную, наполнял помещение теплом и делал жажду не такой невыносимой.

И Тхагра терпел.

Но с каждым днем делать это становилось все труднее.